Двенадцатая ночь, 4-2

АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ

СЦЕНА ВТОРАЯ

Дом Оливии.

(Входят Мария и шут.)

МАРИЯ:
Надень-ка рясу, прицепи бородку, викарием представься из местного прихода. Не мешкай с этим делом. А я тем временем пойду за Сэром Тоби.

(Уходит.)

ШУТ:
Надену рясу и святошею прикинусь. Не я, увы, один под рясой лицемер. Я недостаточно пузат для  этой роли, а для жреца науки - не совсем костляв, но оставаться честным и достойным мне дороже и степеней научных, и сутаны. А вот и сотоварищи мои.

(Входит Сэр Тоби и Мария.)

СЭР ТОБИ:
Да ниспошлёт Юпитер вам благословенье, пастор.

ШУТ:
Сэр Тоби, бонос дьес.  Как некогда летами изнурённый пражский богомолец, не ведавший ни чтива, ни письма, изрёк племяннице монарха Горбодука мудрые слова: "Что есть - то есть." Вот так и я такой же пастор-мастор, поскольку то, что есть, оно и будет тем, что есть.

СЭР ТОБИ:
Займитесь им, почтенный Топас.

ШУТ:
Да будет мир тому, кто здесь томится!

СЭР ТОБИ:
Ах, как хорош наш проходимец в этой роли.

МАЛВОЛИО:
Я здесь.

ШУТ:
Викарий местный, преподобный Топас, пришёл безумного Малволио унять.

МАЛВОЛИО:
Почётный преподобный Топас, идите же графиню известите.

ШУТ:
Вон, дьявол, из души несчастной! Зачем ты бедного грехами истязаешь и женской плотью душу совращаешь?

СЭР ТОБИ:
Отлично сказано, викарий.

МАЛВОЛИО:
Доселе так меня не унижали, в темнице сроду не держали, и за безумца никогда не выдавали.

ШУТ:
Тьфу, сатана презренный! Тебя почти изысканно зову я, поскольку очень кроток нравом и даже с дьяволом не смею пререкаться. Ты говоришь, что здесь темно, тебя я не найду?

МАЛВОЛИО:
Темно и страшно, как в аду.

ШУТ:
Но есть же окна, где сквозь ставни свет струится и верхний ряд бойниц на юге-севере в оправе черных рам блестит. Ни свету, ни свободе здесь препятствий нету.

МАЛВОЛИО:
Я, преподобный Топас, не сошёл с ума,  Вокруг меня - сплошная тьма.

ШУТ:
Ты ошибаешься, безумец. Во тьме невежества, несчастный, ты погряз, как некогда в тумане египтяне.

МАЛВОЛИО:
Я утверждаю: дом во тьме невежества погряз. И мрак невежества подобен мраку ада. Никто меня так в жизни не позорил. Я равно, как и вы прозорлив и это можно испытать.

ШУТ:
Что Пифагор приписывает птице?

МАЛВОЛИО:
То ёмкость некая, куда душа стремится.

ШУТ:
И каково же мнение твоё?

МАЛВОЛИО:
Душа должны быть в небесах - не в птице. Учение такое не годится.

ШУТ:
Прощай. Твой мрак неисцелим. Пока ты не признаешь Пифагора, безумного я не признаю вздора. Ведь ты готов убить птенца, не удосужившись, что убиваешь душу.

МАЛВОЛИО:
О, Топас, Топас преподобный!

СЭР ТОБИ:
Ай, молодчина, преподобный Топас!


ШУТ:
Во всём хорош! На всё я гож!

МАРИЯ:
Без бороды, без рясы горазд ты на любые выкрутасы. Во мраке он костюм не оценил.

СЭР ТОБИ:
Теперь ты голосом шута хлестни своим словцом скота, а после о реакции расскажешь. Пора нам шутку завершить, чтоб мне племянницу не злить, иначе всё закончится печально. Идёмте-ка теперь ко мне.

(Сэр Тоби и Мария уходят.)

ШУТ (напевая):
"Весёлый Робин,
Как дела?
Как девушка твоя"?

МАЛВОЛИО:
Шут!

ШУТ:
"Я на конюшне ждал её,"

МАВОЛИВО:
Шут!

ШУТ:
"Не помогла подкова".


МАЛВОЛИО:
Шут, отзовись!

ШУТ:
"Ей хочется другого..."
Похоже, кто-то звал меня?

МАЛВОЛИО:
Ты хочешь, шут, чтоб до скончания веков душа моя тебя благодарила? Тогда неси свечу, перо, бумагу и чернила.

ШУТ:
Ужели, уважаемый  Малволио, вы здесь?

МАЛВОЛИО:
Да, ваша дурость.

ШУТ:
Как вы во тьме с талантом вашим оказались?


МАЛВОЛИО:
Никто на свете не был  оскорблён так и унижен. Ведь я  по разуму такой же, как и ты.

ШУТ:
Ну, коли так, то ты такой же, как и я, дурак.

МАЛВОЛИО:
И по рукам и по ногам меня скрутили и в эту вот  темницу посадили. Осёл-священник здесь недавно появлялся. И всё к тому, чтоб я в темнице помешался.

ШУТ:
Вы думайте о том, что говорите: ведь пастор  этот рядом где-то бродит.
Малволио, Малволио, твой разум небеса поправить тщатся!  Не грех тебе терпения набраться. Усни, усни и бредить перестанешь.

МАЛВОЛИО:
О, преподобный Топас!

ШУТ:
С ним разговоров, сын мой, не веди.
Кто,? Я? Да ни за что, отец Топас. Чёрт подери, аминь и всё тут!  Не стану больше говорить.

МАЛВОЛИО:
Нет! Нет! Дурак, послушай!

ШУТ:
Да успокойтесь вы! - Меня бранят за разговоры с вами.

МАЛВОЛИО:
Любезный шут, достань огарочек и клок простой бумаги. Я в разуме своём, как и любой в Иллирии сегодня.

ШУТ:
Как мне хотелось бы сегодня верить в это!

МАЛВОЛИО:
Поверь и принеси свечу, бумагу и чернила, а всё что изложу графине передай. За то письмо тебе награда будет, какой никто, нигде не получал.

ШУТ:
Я принесу, но очень жажду знать: вы сумасшедший иль горазды врать?

МАЛВОЛИО:
Поверь мне: я не сумасшедший. Это - правда.   

ШУТ:
Не заглянув в мозги, безумцу не поверю. Чернила, свечку и бумагу принесу.

МАЛВОЛИО:
Вознагражу по высшему разряду. Поспеши.


ШУТ(напевая):
Я ухожу,
Но скоро буду с вами.
Явлюсь опять
Со старыми грехами.
И взяв кинжал
Из дранки закричу:
"Я дьявола сегодня обличу".
Пусть коготки
Подальше уберёт
Адью, адью,
Мой человеко-чёрт.

(Уходит.)