Город Баламут. Часть 1. Глава 11

Глава 11.
   Николай Васильевич Фарадей и Петро Семёнович Чубайсенко карабкаются по приставной алюминиевой лестнице на неопознанный летающий объект. Правда, сейчас это не неопознанный летающий объект, а сильно обледеневший и нелетающий объект. Тарелка прочно вмёрзла в самую середину Лосиноостровского пруда. Пруд со всех сторон оцеплен сотрудниками милиции. За деревьями природного национального парка, которые ещё остались не вырубленными, повсюду мелькают кожаные куртки и кепки неприметных, тенеобразных сотрудников СББ. Прессу и телевизионщиков приказано вообще не допускать к объекту повышенной опасности. За порядком и организацией первого контакта с пришельцами  следит лично начальник милиции Баламута генерал Зябликов. Сидя в штабном автобусе «Мерседес» он в мегафон отдаёт распоряжения своим милиционерам.
   Представители пишущей, вещающей и телевещающей братии обиженно кучкуются в значительном отдалении от пруда. Они безостановочно болтают между собой, звонят по мобильникам  руководству своих компаний, постоянно что-то жуют и пьют одновременно. Среди них толчётся и Александр Вруненко вместе со своими операторами. Все попытки как-то прорваться сквозь кордон милиции не приводят к желаемому результату. Остаётся лишь комментировать происходящее издалека, показывая телезрителям  панораму недовырубленного парка, ворон, сидящих на деревьях и прожекторы, освещающие пруд, по середине которого плотно вмёрзло нечто, похожее на перевёрнутую вверх дном суповую тарелку.
   Генерал Зябликов покидает свой командный пост, выходит из микроавтобуса и идёт к тарелке. Ноги у него разъезжаются на льду, но он, кряхтя в мегафон, упорно приближается к объекту. Подняв повыше мегафон, он  выкрикивает в него вопрос учёным, которые копошатся с аппаратурой, ползая по склизской поверхности космического корабля.
- Ну, что там такое?
- Да пока ничего, ничего понять не можем, отвечает ему Фарадей. – Сейчас попробуем снять пробы слизи, сделаем экспресс-анализ.
- Очень странное образование, похоже на что-то органическое,- выкрикивает в свою очередь Чубайсенко.
- Сам то летательный прибор явно техногенного происхождения, - возражает ему Фарадей. – Вот посмотрите, этот шов явно напоминает высокоточную сварку, а вот тут – ряд заклёпок. Какая скользкая эта дрянь, а запах …
   Фарадей стряхивает и стирает вишнёвую слизь с руки, закрепляет какие-то датчики на поверхности тарелки.
- Мне необходимо установить, кто там или что там находится внутри. И вообще, есть ли там кто-то? – снова в мегафон спрашивает генерал Зябликов. – Я должен срочно доложить городскому голове о результатах исследования.
- Мы сейчас пробуем просканировать корабль, возможно,  что-то и прояснится.
   Фарадей надевает на себя наушники и прибор похожий на бинокль. Крутит какие-то ручки в аппарате, закреплённом на поясе, и тыкает зондом в вишнёвую слизь. Та при этом чавкает и булькает.
- Ага, что-то есть, что-то улавливаю. Точно, прослеживается. Но не пойму, похоже, там музыка играет. Петро, послушайте вы, - обращается он к своему напарнику, протягивая  наушники.
- Ну да, точно, звуки музыки какие-то, - подтверждает Петро Семёнович.
- Какая там к чёрту  музыка? – возмущённо кричит Зябликов. – Какая там может быть музыка, я  вас спрашиваю?
- Вроде бы хорошая музыка, но очень плохая слышимость. Там кто-то играет на гитаре и поёт голосом Высоцкого. Сейчас громкость увеличу до предела, подождите! – кричит ему Фарадей. – Ну да, это Высоцкий поёт.
- Но этого не может быть! – вскрикивает Чубайсенко. Он стоит на четвереньках, влепившись коленями и ладонями в вишнёвую слизь. Он страшно боится сорваться с покатой поверхности тарелки. – Какие песни могут быть у инопланетян?
- Ага, наконец-таки признали. Так-то, Петро Семёнович, - торжествующе говорит Фарадей. – А почему бы инопланетянам и не петь наши песни? Может им Высоцкий нравится, и они ему подражают?
- Это не научная гипотеза, - говорит Чубайсенко.
- Да прекратите вы болтать между собой, докладывайте по существу. Какую там песню поёт Высоцкий? – спрашивает генерал Зябликов.
- Мотив очень знакомый, да и слова тоже, послушайте сами!
   Фарадей стягивает с себя наушники, выворачивает ручку громкости до предела, и хоть и очень тихо, но всё-таки можно различить сбивчивый ритм гитары и надрывный голос великого барда: «Поговори-ка ты со мной, гитара семиструнная…».
- Не фига себе, - произносит генерал Зябликов. Глаза у него от удивления лезут на лоб. – Чего это они, веселятся там?
- Так вроде бы получается, вероятно, празднуют счастливое приземление и магнитофон гоняют. А может, они музыкой с нами контакт устанавливают?
   Фарадей надевает на себя наушники и продолжает внимательно вслушиваться.
- Ага, а теперь у них там Александр Розенбаум запел, что-то про Сэмена. У них там гулянка!
- А рассмотреть вы что-нибудь можете? – спрашивает генерал Зябликов.
- Пытаюсь. Дрянь какая-то мерещится, синий туман везде, - отвечает Фарадей. – Ага, вот теперь они  про синий туман запели голосом Добрынина! Видать расслабляются братья по разуму. Интересно, как?
- Может, они там ещё и пьянствуют? Общественный порядок в природном парке нарушают! Безобразие! – дурным голосом кричит в мегафон генерал, а потом добавляет уже спокойнее:
- Мы тут мёрзни  под снегом, а они веселиться будут. Выходите с ними на контакт, учёные вы, или нет!
   Чубайсенко подхватывает переданную одним из милиционеров кувалду и с размаху  ударяет  по обшивке объекта. Кувалда три раза с чавканьем опускается в густую слизь. Так Петро Семёнович старается заставить пришельцев проявить разумную ответную реакцию. И разумная ответная реакция не заставляет себя долго ждать. После третьего удара кувалды тарелка вздрагивает, очередная песня, на этот раз про мадам Брошкину в исполнении Аллы Пугачёвой, обрывается словами: «А я такая, блин, такая, растакая…». И вдруг раздаётся ужасающей громкости звук, словно гигантский ископаемый динозавр больной метеоризмом испускает желудочные газы. Запах при этом над прудом зависает умопомрачительный.
- Ложись! Газы! – нечеловеческим голосом орёт генерал Зябликов и ничком валится в грязный, подтаявший снег.
   Тарелка ровно три раза повторяет своё ужасное по громкости и запаху проявление желудочной болезни. И вновь голос всеми любимой Аллы Борисовны продолжает  песню про несчастную мадам Брошкину. По всей поверхности тарелки растекается тёмно-вишнёвая и дурно пахнущая слизь. Испуганные учёные поспешно пытаются покинуть корабль и соскользнуть вниз по лестнице. Первым до неё добирается Фарадей. Чубайсенко пытается  подняться с четверенек, но скользит вниз, со всего маху падает на спину и слетает с края тарелки прямо на лёд. Падая, он сильно ударяется головой. Перелом основания черепа. Баламутское время – ровно 16.00. Всё ещё продолжается одиннадцатый день ноября 1999 года. День этот продолжится, и продолжатся ещё многие дни, но уже без Петра Семёновича Чубайсенко. Первая жертва контакта с инопланетной цивилизацией, вытянувшись, раскинув в стороны руки, лежит на льду, вперив стекленеющие глаза в пасмурное  небо Баламута. Ай-яй-яй-яй-яй! Какое несчастье! Какого учёного потеряла наука… И кто бы мог подумать!
   Двое милиционеров несут носилки с телом Чубайсенко к машине скорой помощи. У всех вокруг состояние подавленное и растерянное.

- Что мне, по-вашему, докладывать Косильщикову? – спрашивает Зябликов Фарадея.
   Они сидят в тёплом салоне штабного микроавтобуса. Фарадей разделся до трусов. Вся его одежда насквозь пропиталась вонючей слизью, и генерал выделил учёному запасной комплект милицейской формы. Николай Васильевич молча и сосредоточенно переодевается.
- Так и докладывайте,  сперва – музыка, затем  вонь несусветная, потом Чубайсенко погиб. Несчастный случай. Будем продолжать работы, - говорит учёный.
   Генерал открывает термос со спиртом и разливает крепчайшую жидкость в стаканы.
- Ну, за помин души Петро Семёновича, - трагическим голосом произносит генерал. – Наша служба и опасна и трудна, - добавляет он.
   Генерал и учёный тяжко вздыхают и разом опрокидывают в себя содержимое стаканов…