04-21. Три поры лихолетья

Как ни  смешно,  меньше  всего  реальной  помощи  оказывал  мне в эти трудные дни Валера,  с которым мы  очень  сблизились..  Он  радовал  своей обязательностью,  порядочностью, умом и даже внешним видом - не чета Коле, в его вечных джинсах и рубашке без галстука,  он радостно  принимал  знаки внимания от меня,  был ласков и нежен,  но Валерин непробиваемый эгоизм не давал ему даже смутного понимания о радости не только брать,  но и давать, причем,  не кому-нибудь,  а собственной дочери.  Он только критиковал наше строительство, предлагал не реальные для  моих  возможностей  проекты  и, вместо  предложения  помочь,  сделать так,  как в его Васкелово,  где «все гораздо лучше»,  только выдвигал свои требования  -  отдать  ему  Машу  на выходные на его дачу,  где,  видимо, собирался хвалиться ею перед другими.  То, что Маша никогда не нашла бы для себя уюта и пристанища в их доме, где и сам-то Валера был лишним, в расчет им не принималось.

Точно так же,  в свое время поступала  и  всегда  очень  ласковая  на словах  его  мать,  Ольга Ивановна.  За все время нашей с Валерой семейной жизни,  она,  жившая в нашем же дворе,  только однажды  вышла  погулять  с Машей,  спящей в коляске,  и, как оказалось, ради фотографии. Снимок Ольги Ивановны в новой,  специально одетой  по  этому  случаю  шубе,  стоящей  в изящной   позе   возле  детской  коляски,  красуется  в  семейном  альбоме Кор-вых. ам же снимок Ольги Ивановны на кровати с растеленным  на ней детским платьицем - ее подарком Маше:  каждый из редких приношений Маше со стороны Коряковых всегда был обставлен и  запечатлен  для  истории.  Яркий пример  тому - резиновая зеленая лягушка, подаренная ко дню рождения,  на самом  видном  месте  которой  красуется  крупная надпись,  сделанная фломастером:  «Маше от папы.» И дата подарка. Странные отношения, странная любовь - всегда точно отмеренная и рассчитанная...

В своей   расчетливости   Валера   мало  чем  отличался  от  Николая. Последний,  если воткнет в нашу входную дверь  розу  (что  было  только  в период  его  «завоевания» меня после развода),  то непременно сразу же мне позвонит:  «Ты  получила  мою  розу?»  Типичный  «сборщик  плодов  в  свою корзину»!!  У  него  всегда,  даже  в  самых сильных чувствах, оставалось подспудная корысть и опасение переплатить или,  того хуже,  отдать  «зря».  Эта  его  черта и стала той,  что навсегда нас разлучила.  Но если Николай свою узость души всегда приукрашивал  и  маскировал  радушием,  то  Валера всегда и со всеми был одинаков и не приукрашивал ничего.  Несмотря на это, за его безобразным внешним поведением,  доброты было больше:  он не был ни подл,  ни лжив,  ни даже жаден в той мере,  в какой всегда подавал себя. С Николаем можно было интересно поговорить, он обладал великолепным чувством юмора  и схватывал мысль на лету,  тогда как беседовать с Валерой мне было всегда тоскливо - разные интересы,  разное  представление  о  смешном,  во многом разные устремления.

По части широты души на  фоне  обоих  моих  мужей  выгодно  выделялся Толик.  Он  был  «королем  общения»  и  любил  дарить  и  давать - широко, радостно,  устраивая нам обоим праздники. Но во всем этом проглядывала его чисто провинциальная жилка - умение жить и не упускать своих удовольствий.  Он был лжив и изворотлив по отношению к своей жене,  от которой  тщательно скрывал наши похождения.  Теперь,  став взрослее и опытнее,  я видела, что смогла бы с ним дожить до старости,  если бы не знала о его  изменах,  но, поскольку  уже находилась по другую сторону от его брачных уз и знала, что была не единственной его забавой,  такого мужа,  как Толик,  для себя ни в коем  случае не хотела.  Да и физически меня к нему по-прежнему не тянуло, что по мере возможности я старалась от него скрывать.

«Эх, смешать бы всех моих мужей в кучу - был бы один нормальный!  А с такими, какие они есть, я, как и в дни наших браков, мучаюсь, но все равно каждого по-своему люблю и понимаю ... Меня несомненно учат,  подбрасывая для размышления разные ситуации.  Я хочу слышать от Валеры слова любви,  но их нет,  хотя по сути,  он единственный,  кто честен со мною.  Николай тут же дает мне эти слова в изобилии,  но, оказывается, что я их не хочу. А Толик показывает мне пример того,  что скрывается под «внешне стабильной» жизнью и мужем,  который  «бережет семью ».  Нам всегда нужно то,  чего нет,   и это нужное   не   изменяется  от  перестановки  слагаемых.  Все  наши  желания иллюзорны»

Следуя наклонностям своего хулиганского нрава,  унаследованного мной, верно,  от моей бабушки,  я попросила у каждого из моих  трех  «мужей»  на память  по  свежей фотографии одного и того же формата и смонтировала их в единый групповой портрет,  в центр которого поместила собственный  снимок.  Все трое,  удивленные, но и польщенные моей просьбой, одинаково не знающие моих дальнейших намерений,  радостно вручили мне свои снимки,  на  которых все выглядели из рук вон плохо (какой мужчина обеспокоен тем, как выглядит на фотографии!):  взъерошенные,  с беспокойным  взглядом,  затравленные...  Монтаж  удался  и  до сих пор радует мне глаз и греет душу,  хотя никто из видевших этот снимок не оценил по достоинству моего черного юмора.

Три мужа моих. Три поры лихолетья.
Что вам напоследок сегодня ответить,
И что о вас память хранит?
Обиду? Презрение? Стыд?

А может, любви всепрощающей маску?
Увы, не найти подходящую краску.
Вы - сила моя и причастье.
И горе. И мудрость. И счастье.

Три мужа моих. Три тяжелых дороги
С прекрасным началом, с закатом убогим.
Нас жизнь, словно суфий, учила,
От бреда иллюзий лечила...

НЕОТПРАВЛЕННЫЙ ОТВЕТ НА ПИСЬМА НИКОЛАЯ 

Это письмо  я  буду  писать  самой себе,  хотя вместо обращения в нем будет стоять твое,  Николай,  имя. Это не значит, что ты его получишь. Это значит,  что  оно  посвящено  анализу наших с тобой взаимоотношений и моих реакций на тебя.  И, вообще, размышлению о том, каковы мы - истинные, если снять все маски и роли,  в которых мы прячемся. Очень трудно писать правду даже самой себе (себе - которой?  ведь меня так много и разных!),  но  это необходимо,  если я действительно хочу какого-то развития, роста над самой собой.

Мы все состоим из персон, вселившихся в наш внутренний дом и нахально захватывающих в нем бразды правления. Персона- это всегда что-то, сформировавшееся из одного или двух эгоистических устремлений, таких как: самооправдание; самолюбование и утверждение своей личности; претензия, что нас  не  оценили  по достоинству;  желание власти над другим;  собственное страдание,  которое мы любим; ложь, сознательная либо нет. Вот, пожалуй, и все.  И,  чтобы  мы  ни  делали,  чтобы ни говорили,  это - действие наших персон,  которые умело из всего подбирают  те  факты,  которые  служат  их интересам,  и  поддаются  гипнозу  этих  фактов  и  суждений.  Последнее называется «буфером»,  то есть,  тем,  благодаря чему мы лжем самим себе и этого не замечаем.

Я постараюсь (хотя это почти невозможно) написать это  письмо  не  от имени  этих  персон,  а  от  имени того Я,  которое не озабочено тем,  как выглядит в других глазах,  что  возможно  лишь  при  условии,  что  письмо останется не отосланным.
Любила ли я тебя?  Почему наша семья развалилась? Как отношусь к тебе сейчас? Каким представляю наше будущее? И что я за человек?

Безусловно, эгоистка.  Я искала счастья  для  себя  и  искала  его  в других.  Это  не  ново,  так  делают  все.  В  случае с тобой я делала это сознательно.  Я истосковалась по любви,  без которой не могу  (это  -  моя особенность,  плоха она или нет - не знаю),  по семье,  завидовала другим. Мечтала быть слабой и глупой  женщиной  под  крылом  надежного  и  доброго человека.  Судьба  дважды  давала  мне  возможность  это реализовать (наши желания всегда выполняются, но мы не всегда знаем, нужно ли нам это), но я ее не приняла.  Сначала потому, что не была влюблена, потом потому, что не хватило терпения и смирения. И вот снова захотелось  испытать  счастья  с тобой.  Ты показался мне подходящей моделью,  на которую можно было излить всю свою  нерастраченную  любовь  и  воображение,  образом,  пока  еще  не хранящим  плохих  воспоминаний  и  обид.  И  я  тебя  быстро придумала.  И влюбилась.  Только не в тебя,  а в Тебя,  Мной Придуманного.  И если бы ты захотел им стать тогда,  а не сейчас, мы могли бы быть счастливы. Но ты не хотел.  Ты хотел, чтоб тебя любили авансом, ни за что - этого все хотят, и я тоже,  и только,  потеряв все,  удивляются:  а ведь от меня ждали совсем немногого,  я и сам с этим согласен,  так почему же я этого не делал?  Так бывает со всеми.

Потом пошли взаимные упреки и обиды.  А  у  меня,  оказывается,  есть очень  злопамятные  персоны,  которые  никак  не  могут  забыть  унижения, особенно унижения женского достоинства.  Так ли  уж  оно  важно?  С  точки зрения Работы, вероятно, нет. И, наверное, можно и нужно было справиться с этими персонами и продолжать выдумывать тебя  дальше.  Если  честно,  твои обидные  слова и поступки - не причина.  Скорее,  - средства подпитки этих обиженных персон.  Глупый и эмоциональный,  необдуманный  поступок  всегда можно понять и простить. И гораздо легче, чем сознательный и хладнокровный расчет,  замысел.  В последнем я тебя заподозрила, это и стало могильщиком нашей семьи. Я перестала тебе доверять и стала бояться большей лжи, воочию встретившись с меньшей.  А потом мне стало лучше без тебя,  чем  с  тобой, хотя  без  тебя  меня  мучила злость,  ревность и подозрение,  боязнь быть дурой,  которую используют.  Это типичная реакция персоны,  действующей  в защиту  своего  эго  и  изобретающей  возможные беды.  Аналогичная персона поселилась в тебе и творила свое черное дело.

Третьим могильщиком  семьи  стала твоя скупость.  Она породила во мне ответную  скупость,  мир  стал  узок  и  свелся  к  расчетам   и   обидам, сформировался комплекс, наложившийся на независящие от меня дополнительные расходы на ремонт дачи и предстоящую аттестацию,  к которым ты не  захотел иметь никакого отношения.  Я уже не воспринимала тебя, как члена семьи, ты сам встал на положение «жильца». Достаточно было искры - и искра упала. Мы расстались. Преодолев страх одиночества, я собрала твои вещи.

Отказавшись от всего и сразу  (широко,  по-русски:  пусть  все  летит прахом!),  я неожиданно ощутила,  что свободна! Свободна от любви, которую выдумывала и так тщательно лепила и латала,  свободна  от  страха  потери.  Форма  и  язык изложения твоего заявления меня действительно отрезвили.  Я перестала тебя уважать, а потому и держаться за тебя. Ты - слабый человек, твои поступки во время развода были вызваны не только обидой и местью, они вскрывали твою природу.  Когда ушли сомнения, стало легко. Ошибки не было.

Так же я думаю и сейчас. Я верю, что ты жалеешь о многом и сейчас по-своему меня любишь.  Согласна,  что была нетерпимой,  часто  не  по-женски грубой,  резкой.  Подлой не была. Но умной тоже не была. Часто унижалась и была жалкой.  Непоследовательной.  Больше думала о себе, чем о нас. Жалела себя,  а не нас.  В общем, заслужила то, что имею. Слабой и глупой женщина может только казаться, быть таковой она не имеет права.

А теперь  о  тебе.  Я  к тебе,  Коля,  сейчас отношусь хорошо,  и это правда.  Многое в тебе поняла.  Ты такой.  Не хороший и не плохой. Так же, как все,  любишь себя,  в тебе - те же персоны. Вот сейчас ты придумываешь меня,  как я когда-то придумывала тебя.  Если мы снова будем вместе -  все начнется точно так же.

Мне лучше быть одной.  С тобой,  с Валерой,  или с кем-либо другим  я вряд ли буду счастлива в семье.  Когда я перестала искать опору и дрожать, я взяла себя в руки,  и все встало на свои места.  Сменила работу и теперь имею  даже больше,  чем до аттестации.  Нашла в душе мир.  Многое поняла и простила в Валере (как ни странно,  благодаря тебе).  Он не стал лучше,  с ним  бывает  еще  невыносимее,  чем с тобой.  Но он - абсолютно порядочный человек и не способен на ложь или хитрость по большому.  Это - не мало.  И он мне - родной.  И Толик, с которым мы встречаемся, мне тоже родной, хотя я бесконечно счастлива,  что он - не мой муж.  И ты мне  тоже  родной.  Ты правильно сказал тогда в кино:  « Я - твой, и ты за меня в ответе.» Я и не отказываюсь.  В беде я бы тебя не бросила.  А у тебя сейчас нет беды. И не будет. Ты всегда успеваешь убежать от беды первым.

У тебя есть масса достоинств,  которых нет у  других.  Мы  во  многом одинаково  думаем,  одним интересуемся.  И я научилась понимать внутренние мотивы твоих поступков.  Я научилась прощать и дружить с бывшими  мужьями.  Иногда мне кажется,  что у меня три мужа, и всех их я по-своему люблю. Все они - часть меня и очень важная часть.  Я ничего не хотела бы выкинуть  из своей жизни.
А теперь о нашем с тобой,  Коля,  будущем.  Я ничего не буду делать с нашим  разводом - мне не нужен никакой штамп в паспорте и ни с кем.  Проще всего сказать тебе сейчас из той персоны,  которая  обижена:  «Ты  мне  не нужен!» Но давай смотреть правде в глаза:  не нужен потому,  что сейчас на меня невиданный спрос,  предложения,  превышающие даже  мои  желания.  Это пройдет.  Не  станешь  ли ты тогда для меня «раком на безрыбье»?  Разве не льстит одной из моих персон твоя настойчивость и твои  знаки  внимания  ко мне? Чем я буду ее кормить, если прогоню тебя?  Кого я люблю?

... Пока писала это письмо на даче,  мое занятие прервал мужской голос это  приехал Виктор.  Я его не ждала и знала,  что не люблю его,  но не прочь встречаться и с ним, потому что он симпатичен мне, умеет себя вести, кормит мою эгоистическую персону и, все-таки, - мужчина, а я их люблю, и в хозяйстве они полезны.  Цинизм?  Да,  пожалуй.  Мы славно  провели  время, скоротав его в постели,  употребляя твою терминологию. И я увидела Виктора в новом качестве - в лучшем!  Увидела его  незащищенность,  застенчивость, желание  быть любимым,  прикрытое стандартными реакциями.  И теперь он мне тоже дорог,  ведь со мной (цитирую его) он «почувствовал себя мужчиной», а я «оказывается ласковая» и «выгляжу,  как юная девушка». Ты никогда мне не говорил таких слов,  а я уже знаю,  где - комплимент, а где - правда. И за то,  что  это было правдой,  я теперь тоже перед ним в ответе,  потому что «приручила его». Может быть, я, как и в тебе в свое время, с самого начала не углядела в нем серьезности,  сделала на него неверную установку?  Может быть,  для того,  чтобы возникло отношение,  которое  мы называем «любовь», надо  сперва  дать  шанс другому?  Где нет надежды - нет и любви.  У нас с тобой не было веры в друг друга и был взаимный эгоизм «хочу быть любимым».

Сейчас я пойду с тобой в кино, но жду звонка из больницы от Корякова, вспоминаю   с   нежностью   о   Вите  и  не  откажусь  от  обоюдно полезного использования Рашида, который нуждается в тепле, ласке и кормежке. Где я и с кем? Нужна ли я тебе - такая? Может я - гулящая женщина? Нет. Я не делаю этого только из корысти и только из физической потребности.  Но  только  в постели я вижу человека,  как он есть - без маски,  и начинаю чувствовать, кто мне действительно близок.  Даже несмотря на то,  что внешнее общение с каждым  часто не доставляет мне радости.  Но мое тело знает,  что Валера - чистый человек,  Виктор и Сергей где-то сродни ему, а вот о тебе, Толике и Рашиде этого не скажешь.

Написала и стало тошно.  Не то.  Не так.  Неправда. Я или люблю всех, или никого,  кроме себя.  И себя не люблю.  Хаос...  И я в нем плыву,  как дерьмо по океану.  И все-таки,  никого не обманываю.  Тебе не  надо  этого читать.  Во-первых, тебе это будет неприятно. Во-вторых, такое же в тебе я не смогу принять и простить.  В третьих,  ты этого просто не  выдержишь  и уйдешь. Выходит, я снова за тебя цепляюсь?

Вчера посмотрела  с  тобой  «Франциска  Осизского»  и  получила  твое очередное письмо.  Оделась тщательно - хотела убить тебя внешним видом,  а ты даже не догадался сделать  комплимент,  только  опять  начал  «лапать». Таков твой стиль.  А почему я стала распускать перышки? Это - игра кошки с мышкой.  Есть во мне такая персона.  Держалась с тобой сурово - не столько от злости, сколько из боязни дать тебе палец,  чтобы не откусил руку.  Ведь только на расстоянии ты  испытываешь  ко  мне  страсть.  А  я ее использую во благо.  Неужели я встречаюсь с тобой из-за двух рублей на  кино?  Нет,  еще  -  из  любви  к приключениям. Они, кстати, и твою жизнь разнообразят - ты делаешься умнее, ярче.  Так что ты не зря платишь свои два рубля.  Испытываю ли  я  к  тебе влечение? Пока нет. Разве что в кино быть вдвоем приятнее, чем одной.

В твоем последнем  письме  была  масса  претензий.  Возможно,  они  и справедливы,  но сейчас они играют не на тебя - ими ты только отталкиваешь меня,  а не притягиваешь к себе, как хочешь. Ночью ты трижды звонил мне по поводу  своего письма и имел счастье выслушать мои нравоучения.  Кажется в этот день мы оба удовлетворили своих персон. И это - любовь?!!