Одинокий пассажир

У меня нет друзей. Нет, я не собираюсь начинать жаловаться, искать сочувствия к себе, просто тут все такие. Нет ни фальшивых, ни настоящих друзей. Люди даже перестали друг с другом разговаривать и больше похожи на бездушных роботов, машинально плетущееся с работы до дома, от дома до работы, беспристрастно выполняя то, что им велят.  Говорить «просто так» теперь является чуть ли не преступлением, хоть и не прописанным в законодательстве.  Никто больше не разговаривает друг с другом, даже не слушает музыку, не читает книги. Вот она, «эволюция» человеческих отношений!

У меня нет друзей. Никаких. Даже мыслей нет, потому что думать не для кого. Сейчас, в то время, более раннее, это звучит настолько плаксиво, что любой бы хотел мне просто утереть сопли и сказать еле обадривающее: «Не сдавайся!». Это заставляет скучать по тем временам.

Это сложно сейчас представить, но все кругом замкнулись. Люди стали все больше и больше покупать машин, чтобы не соприкасаться с остальным обществом в общественном транспорте. Я так не могу. И дело даже не в том, что у меня нет средств, меня просто знобит от этого тотального безразличия на лицах.  А еще, я просто очень люблю метро.  Этот пережиток прошлого – единственное упоминание для меня сейчас о том, что люди умели говорить и проявлять хоть какие-то эмоции и чувства.

Сейчас я лишь одинокий пассажир, а в далекие времена я помню, как ездил в этих поездах с матерью, всегда плотно прижимаясь к ней, боясь отойти хоть на шаг. Это были мои самые теплые воспоминания. Я довольно много помню, хотя мне было не больше шести лет.  В то время я всматривался в лица людей, смотрел на их поведение.

Когда вваливалась пара-тройка друзей, а то и целые компании даже просто единомышленников, они обязательно бурно обсуждали что-то, громко смеялись, тем самым раздражая остальных пассажиров.

Хотя, зря я употребил слово «друзья». Я не уверен, что они были в столь теплых отношениях, да еще и сомневаюсь, что теперь понимаю, что они подозревали под дружбой.

Помню, как некоторые спали, видимо, утомленные от долгой поездки и этого машинного гула, что закладывал уши. Особенно забавно выходило, когда самым случайным образом, такие люди падали на плечи к другим, совершенно им незнакомым. Кто-то не обращал внимания, кто-то знакомился с этим человеком, если он ему понравился, а кто-то закатывал скандал. Забавно, сейчас даже и этого нет.

Иные пассажиры читали. Их всегда было мало. Обычно они читали или книги, или газеты. Книги пользовались большей популярностью. Они у каждого были разные: у одних уже с пожелтевшими от времени страницами, у других совсем новые, пахнущие книжным магазином. Но у всех они были  толстые, очень толстые. Сейчас книг не выпускают вообще, ведь все можно найти в сети. Настоящие книги – роскошь, да только ни теми, ни другими почти не пользуются в знак отвращения к общению.

Всегда самыми интересными были влюбленные. Они поедали друг другу глазами, говорили что-то друг другу на ушко, могли даже укусить, но не переставали мило улыбаться друг другу. На этих двоих обращало внимание если не весь вагон, то половина точно.  Я помню, как когда-то, когда парень начал обнимать девушку, а после целовать, я начал отдергивать маму за юбку, чтобы задать вопрос. (В метро вечно приходилось кричать.)
- Мама, ма, а что они делают? - я неприлично тыкал пальцем. Мать отвечала на этот вопрос с долей нежности и отвращения.
- Они целуются и любят друг друга, сынок. Тебе пока еще рано об этом знать.
- А что значит — целуются? Я тоже хочу!
- Какой же ты у меня глупый. Подрастешь и будешь целоваться сколько захочешь! - мама приветливо улыбнулась и растрепала мне волосы.

И вот, мне уже двадцать лет, а я так и не целовался, а о любви в этом бездушном душном городе не может идти и речи. Детская мечта осталась несбыточной. Теперь это не принято, хоть и реально. Супругов находят через соц. сети. Женитьба стала легкой и безрадостной, без эмоций, как и все кругом.

В одно время люди стали замыкаться в себе и не доверять даже самым близким. «Любовь», «тепло», «дружба», «добро» стало просто пустым звуком. Все начали постепенно замыкаться. Даже отчаянные оптимисты поддались этой волне негатива, которую сейчас не обратить.

Воспоминания о метро являются самыми стойкими и до сих пор выплывают образами, когда я захожу в вагон метро. Я вижу всех этих людей: радостных и не очень, злых и добрых, влюбленных и с разбитым сердцем, как сейчас. Самое главное, что они еще были живы душой, они еще хоть как-то чувствовали. От них остались лишь книги и редкие воспоминания потомков.

Стоит рухнуть на место и образы рассеиваются как призраки, как едкий туман над городом в 6 утра зимой. Кругом остаются не больше пяти человек, в остальных купе так же, абсолютно. И все они сидят отрешенные, с каменными лицами, а изнутри гложет одиночество, потому что они не смогли его умертвить. 

И вот, я один из  этих пяти-шести пассажиров, которого тоже разъедает одиночество наравне с ностальгией. Единственный одинокий пассажир с книгой в руках, страшащийся перестать думать вовсе, чтобы стать легкой добычей для едкой пустоты внутри.

Пустоту порождает одиночество. Одиночество живет в городе, где нет друзей. Ни у кого нет друзей.


P.S. Ваш Пассажир из города Одиночества.
2.04.2…г.