Амазонки

     Давно это было. Тогда еще степи по Светдон – батюшке были не тронутые, свободные, вольготно от горизонта до горизонта протягивались. Тогда Светдон – батюшка в само Понтийское  море впадал.

     В то время людей в этих краях редко можно было увидеть, да и лучше было мирному человеку их не видеть – так как было то воинственное племя степных воинов. Крепкие, загорелые, сильные, отважные – носились они по бескрайней степи со своими табунами. А подует восточный  ветер, летели  вслед ему как птицы, воинственно крича и раздувая ноздри! Руки их никогда не выпускали оружия – даже когда спали, даже когда ели. Вместе с восточным ветром налетали они на мирные деревни и села, убивали и грабили. Никому не было от них спасения.

     А в это время далеко от этих мест, за три моря отсюда, в горной стране битва была великая и грозная: бились с одной стороны обычные воины, а с другой … Те, другие, не уступали  им ни в храбрости, ни в мастерстве воинском. Вот только были те другие воины – женщины. Молодые, красивые, сильные. Глаза их – карие, зеленые, голубые горели огнем и азартом, руки умело и крепко держали оружие, круша налево и направо головы противника. Лошади под ними были верными и быстрыми как ветер. Слава о тех женщинах-воинах по всему свету шла. Никому не удавалось их ни разбить в открытом бою, ни взять хитростью, ни подкупом. А звали тех женщин-воинов  амазонками.

     Но в той страшной битве много их полегло – слишком не равны были силы: войско их противника по численности в несколько раз превосходило войско амазонок. Проиграли в той битве женщины-воины.

    Остатки амазонского войска победители погрузили на корабль и отправили через море к себе домой, решив, что такие сильные, красивые и храбрые женщины дадут хорошее потомство на их родине.

     Но разыгрался шторм, амазонки воспользовались этим и захватили корабль. Они  убили своих надсмотрщиков, а судно направили  на восток.  Плыли они по морям большим и малым, проходили через проливы широкие и узкие, пока, наконец, не подошли к устью Большой Реки. Огляделись – места дикие – степь не тронутая – трава до пояса под ветром серебрится, вода ключевая холодна и вкусна, зверья, птицы – видимо невидимо, рыбу в Реке руками ловить можно. Приглянулась женщинам-воинам эта земля. Настреляли они дичи, наловили рыбы и за сколько времени, пока плыли по морю, вдоволь наелись, ключевой воды напились. Легли они на шелковую траву и крепко заснули.

     Откуда ни возьмись, налетели степные воины. Это была их Земля. Окружили они спящих, оружие на них направили, да опешили – диво дивное -  вроде женщины  спят – одна краше другой, а в руках оружие и одеты чудно – в короткие одежды да сапожки в которых на лошадях ох как удобно скакать.

     Проснулись амазонки – а вокруг них воины суровые стоят, оружие на них направили. Решили женщины пойти на обман – убедить их знаками в том, что они влюблены в степных воинов. Те, якобы поверили, но не стали дальше держать амазонок вместе, а каждый взял себе по одной, взбросили  на лошадей и поскакали к своим кибиткам. Стали амазонки женами степных воинов. Если поначалу и думали  амазонки о побеге, о другой жизни, то теперь незачем было это – ведь степные воины жизнь вели почти такую же, как и сами амазонки в тех далеких краях откуда они родом. Вместе с мужчинами, своими мужьями, носились они по степи наперегонки с сухим степным ветром, вместе пасли огромные табуны лошадей, вместе с ними грабили и разоряли мирные деревни, а награбив, возвращались в родную степь. Ни в чем не уступали женщины-воины мужьям.

     Пришло время – начали рождаться в семьях дети. Чуть подрастут малыши, матери- амазонки на коней – и опять в поход с мужьями. Дети оставались дома.

     Вот раз, вернулись из похода степные воины и амазонки, а степь их любимая выжжена дотла, хижины разрушены, дети убиты или в полон взяты ворогами коварными. Горе опустилось на храбрый народ. Поняли они, каково быть захваченными, полоненными.

     Три дня горевали матери и отцы. Лица их окаменели, а соленые слезы вытекали из глаз, падали на пепелища родных очагов, в воды Реки – то душа их от горя потерь плакала.

     Еще три дня они думали, как им теперь жить. На седьмой день собрались все на пригорке и порешили устроить соревнование между степняками  и амазонками, чтобы решить, кто же не будет участвовать в военных походах, а останется дома с детьми, за домом кто приглядит, да не даст в обиду, защитит ребятишек. Порешили так: кто менее меток в стрельбе, не так скор на коне – тому и оставаться дома. Ведь этого ни тем, ни другим, ох как не хотелось!

    Вот пробегает заяц – вскинули луки, пустили стрелы – обе стрелы, одна в одну – в цель! Вскочили на лошадей, понеслись наперегонки. Скачут так быстро, что кажется летят над серебристым ковылем, быстрее птицы быстрокрылой, быстрее ветра горячего степного. И  опять лошади грудь в грудь. Никто никому не уступает ни в ловкости, ни в быстроте.

     Задумались – закручинились степные воины да амазонки. Спускаются с пригорка ничего не решив – ни те, ни другие не хотят дома сидеть – ноги просятся в стремена, руки тянутся к оружию, не дает покоя  друг степной ветер – зовет за собой вдаль, обещает битву, победу, азарт скачки, погони. А впереди, внизу, у самой реки черная земля – очаг их порушенный. Надо жизнь сызнова начинать, да так, как прежде, уже нельзя – не будет удачи ни в походе, ни в битве, если все мысли о том, как там дома, что с детишками малыми.

     Спускаются к Реке невеселые, задумчивые. И вдруг видят они, летит над степью коршун черный хищный, крылья расправил, гордо так летит. Вот что-то увидел внизу, сложил крылья и камнем вниз. А там внизу – гнездо. Птенцы пищат, а птица-мать, бедная, видит беду неминучую, пытается их собой прикрыть, спасти от страшной смерти.

    Всего на мгновение замешкался степной воин, подумал о чем-то, а уж стрела женщины вонзилась в сердце разбойника. Мать-птица, пичуга степная  еще кричит, не веря своему счастью, птенцы пищат, еще ничего не понимая, а люди стоят вокруг, о своем думают. Подняли головы, посмотрели друг другу в глаза и все без слов поняли – быть амазонкам дома! Чужое гнездо защитила – и свое защитит.

     Выпрямилась женщина-воин – как будто груз тяжелый на плечи приняла, подняла гордо голову, в степь широкую  посмотрела, ветру вольному лицо подставила, а он, жаркий, пряный от трав степных все целует ее и целует, как будто прощается. Подняла женщина руки, вольные волосы в крепкий узел завязала, ни слова не сказала, стала спускаться к Реке.
     Прошло много времени. Десятки сотен раз степь серебрилась ковылем да расцветала алыми маками. Но степные воины спокойны в своих ратных походах – знают они, что дома все в порядке: и за домом и за детьми приглядывают их жены, а  случись беда – снова в воинов они оборотятся и не будет ворогу пощады от женщин, в крови которых течет кровь амазонок.