Уже не первый, но второй

Второй курс

Но вот начался и второй курс, но в этот раз вовремя, в начале сентября. Если после позапрошлой сессии нас хвалили, то теперь поругивали за, в общем то плачевные результаты сданной сессии. Мой хороший школьный и институтский товарищ, Серёжа Трофимов перевёлся  в артиллерийское училище, в Ростове-на-Дону и мне стало как-то неуютно в нашем институте, но тут подошел Валера Неустроев, узнал, почему я грустный хожу, посмеялся и меня растормошил. Да тут ещё и Галченок мой рядом был, скучать не давал.
Вот я сейчас хотел бы снова написать о ребятах из нашей группы 49Д, а вспомнить, что ни будь интересное, не могу. Сейчас попытаюсь объяснить почему. Во-первых потому, что я жил дома, а не в общежитии, а там бы я с ребятами постоянно общался и было бы, что вам рассказать. Во-вторых, потому, что я всю жизнь свою нахожусь в автономном плаванье без друзей и даже без приятелей, ну а про своих бывших подруг я уже написал, и что ни какие они мне и не подруги. Вот так, оказывается я в институте, был фактически один. По ходу повествования я буду описывать наиболее запомнившиеся моменты своей учебы.
Все ребята учились согласно своих сил, возможностей ну и желания, конечно. А в начале второго курса наш Валера Маршелюк собрался бросить институт и уйти в армию, объясняя это необходимостями его жизни. Вполне понятный ответ, не правда ли? Мы все пытались его раз убедить, но бесполезно. Ему так было нужно. Жаль, конечно, с ним было расставаться, но он ушел и больше я его не видел.
Я уже точно и не помню, какие конкретно у нас предметы были. Но, по-моему, большинство из них были общеобразовательные, такие как высшая математика физика и органическая химия, ну и конечно английский язык, со своими «тысячами». Для меня английский был, как наказание. Вот сиди  и переводи, какую ни будь газету на английском, до умопомрачения. Конечно, я  на первом курсе подучил английский, и экзамен на четыре сдавал,  но воспринимал его  как неизбежное наказание. Учиться мне на втором курсе было легче чем на первом, за исключением изучения выш.мата, и мне он неоправданно сложным показался. Понимать я его понимал, а вот запомнить не мог.
Вот я уже говорил как то, что стал заходить в гости к своей однокласснице, Людочке Коростелёвой и не с целью, что либо обозначить конкретно, а так, что бы милым образом пообщаться с ней, причем на абсолютно на  пионерских принципах, ну т.е. платонически. Её семья меня воспринимала очень благожелательно, как потенциального жениха, и особенно старшая сестренка, и мне казалось, если бы не приличная разница в возрасте не в нашу пользу, то мы бы могли и увлечься друг другом и не на шутку. Я считал, что моя свадьба должна быть не раньше окончания института, а то и по приходу из армии, и в Людиной семье, так всё и объяснял. Конечно, Людиному отцу всё это не очень нравилось, и  такая вот теперешняя неопределённость его не устраивала, и он несколько раз пытался взять быка (т.е. меня) за рога, но без успешно. А мы с Людой таким вот образом и продолжали общаться.
В празднование нового года,  Люда Коростелева  решила собрать нашу школьную компанию, ну как это сделала Таня Петрова, в прошлый новый год и я обрадовался этой инициативе, ведь школьные друзья это ведь, наверное, на всю оставшуюся жизнь! Всё было организовано на высшем уровне, вкусно приготовлено и в приличном количестве, в спиртном тоже недостатка не ощупалось, а скорее наоборот. Мы посидели за столом, вволю наговорились, по танцевали в своё удовольствие, и так как родителей Люды не было, то все прилично поддали. Я тоже выпил прилично, а когда я такой, то мне хочется забраться, куда ни-будь и поспать.  И тут я так и поступил – по-моему, мы со Светой Чумаковой забрались в  местную кладовку и поспали до утра. Да  и не улыбайтесь! Поспали и только!
Проснувшись утром, я с некоторым угрызением совести наконец то вспомнил, что был я всё-таки, в гостях  у своей Людмилы и пошёл её искать. Она была уже на кухне, и я в своё оправдание только  мог сказать, что она принимала в общем, то всех гостей, и я старался ей не мешать. Люда  посмеялась над своим ухажером, т. е. надо мной, и простила моё такое вот  немножко бессовестное поведение. Мы посидели на кухне, мило побеседовали,  а гости уже начали подниматься, и мы поили их чаем, и всё было здорово.
После нового года ко мне заглянул наш любимый Бергуля, ну т.е. Вова Берг, мой одноклассник, которого из армии отпустили в отпуск, вот посмотрите. Мы с ним посидели, вспомнили наш родной 10А, наших школьных друзей.
Начался второй семестр нашего обучения. Ничего особенного в институте не происходило. За то моя школьная подружка Люда Коростелева меня просто морально убила своим поведением. Дело вот в чем. Люда попросила меня оплатить её поездку в дом отдыха, иначе она поедет туда за счет средств, своего начальника и будет с ним жить во всех смыслах(!). Сначала я подумал, что она шутит, а когда понял, что всё это серьезно, я с ней  тогда попрощался, и на всегда. Вот так и закончилось мое увлечение, и мне было очень горько тогда. Я тогда решил, что на девчонок и смотреть не буду. Вот так вот!!!
Но вот это «не буду», продолжалось не долго. Мне ещё с самого  начала занятий в институте нравилась симпатичная и обаятельная девушка из энегоснабженцев, и звали её  Наташа Степанова. Я на неё частенько поглядывал, она на меня, при встрече мы по дружески здоровались, но не более. А тут как-то мы разговорились и решили, что нам надо по больше общаться. При встрече на переменках, мы с удовольствием болтали, но поскольку у меня вообще, на всех девчонок,  ни каких серьезных планов не было, дальше дело и не шло. Наташе вот эта неопределенность, в конце концов,   надоела. И вот как-то раз, по дороге домой я Наташу  встретил,  обрадовался ей, и она пошла меня провожать и я пригласил её домой. Сначала нам было очень здорово, но потом, когда разговор коснулся серьёзных вопросов, мне пришлось Наташе рассказать, что, увы с меня толку будет мало, поскольку я  вообще собираюсь жениться только после окончания института и службе в  армии  и я попросил Нату не терять со мной времени. Говорил я, конечно, это не так, напрямую, но смысл был такой.  И как не больно мне было это делать, ведь это была милая мне Наташа, но увы. . . Вот так вот грустно закончилось моё увлечение. Прости, пожалуйста, меня Наташенька за это.
 И я подумал, всё! хватит девчонкам голову морочить. Есть у меня сестрёнка по институту – Галчёнок и есть с кем поделиться мыслями – это моя одноклассница Танечка Сотникова, которая учится в Москве, и хватит. И вообще я твердо поставил себе цели: хорошо окончить институт, год отслужить  в армии, устроиться на работу и постараться получить жильё, а уже потом жениться. И я всё это  выполнил, только вот не знал потом, а как дальше найти своё счастье. 
Как я сдавал зимнюю сессию - я не помню, значит, ничего интересного не было, а в весеннюю сессию мы сдавали общеобразовательные предметы в последний раз, и мне хотелось сдать их не ниже чем на четверку. Все экзамены я сдал на четыре, на пять, а вот на математике мне, что-то сложное попалось и больше чем на три и не «светило». А вот тут-то мне и пришлось первый раз списывать. Юра Вайнер который сидел рядом с мной поделился учебником и я стал с него списывать. Наша математическая бабушка, с удивлением на меня посмотрела, а мне только и оставалось, что руками развести, конечно, более-менее незаметно. И как мне было неудобно и стыдно списывать! Ведь бабуля всё это видела. Но куда деваться, пришлось. Правда потом она меня по материалу погоняла и убедилась, что я на четверку знаю. Больше ничего про учебу вспомнить не могу, так всё было однообразно.
И всё же мне надо рассказать, как проходил наш учебный день. Зайдя в институт и оставив пальто в раздевалке, я приходил до начала занятий в деканат, брал журнал нашей группы 49Д, узнавал последние новости, получал ценные указания от деканата и отправлялся на занятия в аудиторию. Если это была лекция, то лектор на первом занятии, обычно проводил перекличку, что бы познакомиться со студентами, а некоторые иногда, это делали для поднятия посещаемости, делали и контрольную перекличку. А  вообще посещаемость на лекциях отмечал  я. На практических занятиях или лабораторной работе журнал обычно находился у преподавателя и по нему и проводился опрос студентов. На лабораторных работах, обычно создавались группы по несколько человек, и делали эту самую работу, вернее делал, кто ни будь один, а остальные у него  переписывали результаты. На первых двух курсах была и физкультура и работали всевозможные секции. После занятий сдавал журнал в деканат. Вот вроде бы и всё, но мне приходилось делать. Но надо было знать кто, где и почему, а иногда и в общежитие в   гости идти, что бы узнать, в чем дело, а иногда и помочь или «хвост начистить», что бы, ни повадно было. Но все, в общем-то, понимали, что надо учиться как следует, надо получать стипендию и старались, по мере сил, возможностей ну и желания, конечно. На пятом курсе, что бы оценить студенческую среду, я попробовал пожить в общежитии, но мне это не понравилось, и я вернулся домой.
Мы проучились ещё один семестр и сессию сдали неплохо, а  летом нам предстояло потрудиться, и большинство  студентов поехало в стройотряды, но не за романтикой, а с целью подзаработать. Туда отправляли на автобусах, а наших ребят, даже и на катере. Ребята поехали уже во  второй раз, и уже имели опыт строителей, а идейно ими руководил наш комсорг, Юра Кондратенко. Меня же, поскольку от энцефалита  прививку мне ставить нельзя, отправили работать в институте.
Прейдя отрабатывать летнюю практику в институт, я отправился в  хоз.часть где мне сказали, что я и ещё двое ребят, будут красить крышу на институте. Я, с полчаса, дожидался тех ребят, а когда они пришли, в одном из них узнал Сашу Соломина, сына одного из маминых, ранишных, сотрудников по самолетостроительному заводу «Полёт». Саша мне сообщил, что их двоих, как гимнастов-разрядников, направили на эту верхолазную работу. Здорово! Подумал я и меня, «сердечника», тоже туда направили, чтобы быстрей помер, но промолчал, ни сказав, ни чего ребятам.
Лезть  наверх приходилось по пожарной лестнице, со стороны внутреннего двора здания. Здание института очень высокое и лезть было страшно. Я где-то слышал, что при этом нельзя смотреть вниз, и я и не смотрел. Ну и потом я был с ребятами, и не хотел выглядеть трусом. В общем, я залез на крышу, отошел от края и стал дожидаться ребят, а вот и они появились. Мы посидели, покурили и тут, до нас дошло, что мы ведь и кистей и валиков  с собой не взяли и кому-то придется спускаться за ними. Но и никто  не захотел,  и оказалось, все боялись на крышу лезть, так же как и я. Решили кинуть жребий, и как на зло, выпало спускаться именно мне. Я вздохнул и полез спускаться. Вниз я опять не смотрел, и убеждал себя, что мне это доступно и привычно, и пока я этим занимался я и, правда слез вниз и даже обрадовался этому.
Здание нашего института в начале прошлого века строили пленные чехи, попавшие сюда в первую мировую войну. Когда-то эта крыша на институте была вечной, т.е. была покрыта листами меди, которые не надо было и  красить. Потом, в период  НЭПа пошла компания по сдаче цветных металлов, в том числе и меди, медь сняли и крышу перекрыли железом, и началась ежегодная покраска крыши, вот так и мы так сюда  попали.
  Так мы с ребятами и красили крышу целых три недели. Под конец совсем осмелели и начали на крыше в футбол играть. Я принес свой фотик и второй гимнаст, по кличке сэр Петров, специально для истории, сделал стойку на руках на лестницы из уголков, на самой верхотуре института. Всё было ничего, но тут я чуть не свалился вниз с крыши института. Мы красили крышу с верху вниз, что бы не скатится вниз по покрашенной поверхности крыши, а тут я заболтавшись, встал на покрашенную часть и поехал вниз, и если бы на той крыше не было упора в конце,  то  свалился бы.
Наш куратор Роговолод Яковлевич, поблагодарил меня за то, как я провел свою трудовую практику в таком качестве. В качестве поощрения он предложил мне, за символическую плату, съездить в августе в спортивный студенческий лагерь. Там говорит, порыбачим, рыбку повялим, и на танцы сходишь, и даже пригласил  мою маму тоже там отдохнуть, вместе со мной. Я обрадовался и маму пригласил, а она с радостью согласилась. Она взяла часть отпуска, и мы поехали.
День мы провели хорошо, я даже позагорал, а потом прилично похолодало и мы стали, по выражению Медлина, ночью похожи на весенних зайцев, которые всегда мерзнут. Но через день снова потеплело и я вдоволь на рыбачился. Для копчения рыбки мы с Медлиным соорудили на берегу коптильню и там, великолепно коптилась рыбка.  День у меня состоял из трёх частей: ловля рыбы, копчение её, и вечером собиралось очень интересное общество, что бы пообщаться, поесть копченую рыбку и «потравить баланду», ну т. е. рассказать, что ни будь весёлое и занимательное. И как они рассказывали! Все смеялись так, что живот потом  болел. Поскольку все расходились очень поздно то, и ни на какие танцы я и не ходил.
Хотя нет! В предпоследний день у нас коптильню сломали,  и  вечером я отправился на танцы. А там все были, со своими парами и приглашать на танго было уже, вроде и не кого. Я потанцевал немного, что-то по быстрее, и уже вроде и собрался уходить, как объявили дамское танго. И вдруг меня приглашает очень симпатичная девушка. Я аж повеселел! Мы разговорились, она будущий педагог по русскому языку и оказывается, меня уже давно в лагере заприметила, но не знала, как ко мне подойти. Вечер мы до самого конца дотанцевали вместе, и с большим удовольствием, а потом пошли гулять по берегу, и получился у нас, в ту ночь праздник для двоих. Светик, так прекрасно звали мою милую знакомою, сказала, что она тоже кончила второй курс и в группе у неё одни девчонки, а ей очень хочется, что бы у неё был милый друг, и вот она меня  и встретила, а я её, и я ответил, что тоже мечтаю о милой подружке. Это я вам в крадце рассказал, а на самом деле мы с ней прогуляли всю ночь, и она мне всё это время рассказывала, что-то светлое и что-то теплое, для души, и мы были счастливы в ту ночь. Вот ведь, как здорово бывает! И я чувствовал, как мой Светик, излучает то прекрасное, человеческое тепло, без которого невозможно счастье.
На следующий день Светик сама нашла меня утром. Мы прошлись по лесу, и Света пригласила меня к себе в гости. Прежде чем зайти к ней в домик, я постоял рядом и по курил, ведь не будешь же курить у девчонок в домике. Потом Света сказала, что всё готово и пригласила меня зайти. Я зашёл и немного удивился. На накрытом столе стояла начатая бутылка вина, и я несколько удивленно посмотрел на Свету, а та, сказала, что хотела посидеть со мной на мою дорожку. Мы сели, выпили, поговорили и снова выпили, и мне невольно вспомнились, наши с Серёгой, «пьяные» каникулы, после которых у нас на спиртное уже по моему аллергия. Нет я не хочу сказать, что мы такие с ним, правильные и примерные стали, но Светику зачем ей всё это? . . Мы с ней посидели, закончили бутылку и я открыл окно и закурил. Она подошла сзади, немножко обняла меня и сказала, что я её «обижаю», а до меня  не сразу и дошло сказанное. Вот и всё. Всё светлое и романтичное сразу и улетучилось. Я прикинулся дурачком, сказал, что не в коем случае, себе такого не позволю, попрощался с ней и ушёл домой, сказав, что мне пора собираться, а потом шёл, и мне было очень грустно, что моя волшебная сказка, вот так вот закончилась. Многие мне наверно скажут, что я тогда поступил по дурацки. Возможно. Но мне хотелось, что-то очень светлого и солнечного, а не такого. Так вот.
Приехав, домой, я вовсю занялся садом, и время до занятий быстро пролетело.