Сихотэ-Алиньская трагедия

     Как часто они мне снятся – синие сопки Сихотэ-Алиньского хребта. Бегут с них чистые вкусные ручейки и стекаются в речку Даубихэ, что в переводе с китайского означает «Долина счастья». Высокие сочные травы растут в той долине, смачно жуют их ухоженные коровки, а живут там славные трудолюбивые люди – переселенцы  с Украины и  Волги. Это из их добрых рук пьём мы, дети военных летчиков, инженеров и штурманов, целебное молоко Приморского края. И никогда, за все мои двенадцать лет жизни в этом краю, не услышали мы от них ни одного слова ненормативной лексики. Жаркие огонёчки лилий вспыхивают среди зелёных трав  у подножия синих сопок: оранжевые, красные, жёлтые.

    И бежит среди разноцветных лилий поезд и везёт он к нам, в полк, где служат  родители, высокое начальство, заместителя командующего округом Героя Советского Союза  товарища Семечкина. И говорит товарищ Семечкин грозным голосом главному инженеру полка майору Зотову: « Приказываю сегодня ночью совершить вылет самолётов на  дальность полёта».

    -- На какую конкретно дальность? Я должен сделать расчёт горючего. Лучше первые полёты сделать днём, а не ночью, иначе погубим людей и технику.
    -- Да, кто ты такой, чтобы мне указывать! Мы, конечно, ленинградских академий не заканчивали, но и без ваших расчетов  знали на фронте, сколько горючего брать!

    И вот в вечерних сумерках взлетают три самолёта с горючим « на глазок». Майор Зотов,отстранённый от полётов, отсылает рапорт командующему округом, идёт домой и говорит жене: «Мать, суши сухари. Меня, наверное, посадят». Времена крутые, сталинские.

    Предрассветный сумрак. Как и предупреждал майор, горючее на исходе. Лётчики в темноте пытаются найти удобное место для аварийной посадки. Видно русло высохшей речки. Есть надежда, что илистое дно смягчит удар, но лето засушливое, и река полностью высохла. Гибнут самолёты, гибнут лётчики - двое совсем молодые, ещё неженатые. Гибнет лётчик Владимир Золотов,  друг майора. Последний проблеск его сознания – это дорогие лица его молодой жены Клавы и двухмесячной дочурки Анюточки.

    Раннее утро. Сказочно-красивые синие сопки Сихотэ-Алиня и разбитые самолёты, и наши лётчики, жертвы тупости и самодурства Семечкина.

    Через некоторое время командир полка бледный как полотно, с трясущимися руками просит: « Зотов, дорогой, сделай расчёт горючего. По науке!»
  И расчёт сделан,хотя и с трагическим запозданием. Полёт на конкретную дальность состоялся. Все машины вернулись. Все лётчики целы.

        Молодая вдова Клава  Золотова с дочкой на руках уезжает к матери. Сиротская пенсия – двадцать два рубля пятьдесят копеек. Сослуживцы Володи собрали ей денег на дорогу и на первое время.

Семечкин отделался строгим выговором по партийной линии.

Э П И Л О Г №1. Майор Зотов за безупречную службу был повышен в звании. Он проверял перед вылетом каждый винтик самолёта, мотор слушал, как врач - сердце. Заботился о лётчиках. В 1952 году подал документы в Академию Генштаба. Но ему, защитившему во время войны с отличием диплом ЛКВВИА( Ленинградской Краснознамённой Военно-Воздушной Инженерной Академии), отказали.

Э П И Л О Г №2. Через много лет в г. Горьком мой отец, подполковник Зотов, на встрече ветеранов увидел Семечкина. Тот, как ни в чём небывало протянул ему руку, пригласил отметить встречу. « Я тебе руки не подам и пить с тобой не буду. Ты знаешь почему  » -- твёрдо ответил Зотов. Отец умер рано, не дожив до 60 лет, этот случай с гибелью лётчиков тяжело на нём отразился.

    Конечно, совершить подвиг, за который награждают званием Героя Советского Союза, может только незаурядный смелый человек, но избежать звёздной болезни, проникнуться сознанием, что ты отвечаешь за жизни людей, за сохранность техники, может только высоконравственный человек. А жить по принципу : бабы ещё нарожают, самолетов ещё наделают, победителей не судят, наверное легче, но чрезвычайно опасно для общества в целом.