Нефертити и остальные. Сериал. Часть 1. 17 серия

Эхнатон вытянулся на троне и мечтательно закрыл глаза.  Его охватила слабость и дремота то ли от выпитого вина, то ли от мечтаний. Он вспомнил, как в первый раз увидел море.

Проплыв по заболоченной дельте, где уток было больше, чем муравьев в муравейнике, корабль повернул носом туда, откуда доносился ровный шум. На вопрос «что это?» - худощавый  загорелый дочерна кормчий широко улыбнулся и радостно ответил: «Это море!». Корабль еще раз развернулся, под крики чаек, огибая маленький, заросший тростником островок, и вдруг прямо в лицо Эхнатону вспыхнула синь высокого, распахнувшегося во все стороны  морского горизонта.

Море нарушало все законы Маат – великого равновесия. Оно шумело и дышало, поднимая и опуская путешественников. Оно было прекрасно и волновало кровь, так же как волновали кровь бедра танцовщиц.
Мир был так велик и огромен, что весь Египет с его порядком сразу же показался юноше тем самым кораблем, на котором он плыл, и который жался к берегу, боясь затеряться в необозримом голубом пространстве.

Тогда Амон-Пануфер, отметив беспокойство учеников, сказал, рассеивая охватившее их сомнение, что море бывает не только прекрасным. Оно бывает черным и страшным, готовым поглотить корабль, как первозданный хаос, поэтому корабль должен осторожно плыть вдоль берега, не бросаясь очертя голову в глубину морского пространства. Не в этом ли величие богов и жрецов Египта, которые создали на его земле, окруженной велики хаосом и сумятицей, как это море, порядок под названием Маат, такой же надежный, как этот берег?
Потом они пересели на финикийский корабль купца Эгиби, специально нанятого для этого путешествия, поскольку египтяне не умели выходить далеко в море.

Они плыли два дня, сопровождаемые чайками. На третий день матросы столпились у борта и всматривались вдаль, показывая друг другу на что-то пальцами. Подошел Эгиби. Небо было безоблачно, и лишь у его края виднелось небольшое белое пятно, нечто вроде клочка пены. Потом создалось впечатление, что кто-то смотрит на них из-за горизонта. «Это критский военный корабль, охраняющий морские пути», - сказал Эгиби.

Эхнатон поразился той скорости, с какой критский корабль приближался к ним. То, что казалось белым пятном, превратилось в прямоугольный парус с изображением солнечного диска посередине, а нарисованный на борту огромный широко раскрытый глаз пристально следил за ними, как будто пытаясь понять их намерения. Могучий таран из бронзы на полном ходу разваливал гребни волн.

Наконец, корабли поравнялись, и Эхнатон увидел стройных загорелых людей в белых туниках. Эгиби поднял руку в дружеском жесте и что-то закричал на непонятном языке. В ответ ему так же поднял руку стоявший на корме высокий человек в медном шлеме с красным гребнем.

Корабль критян слегка изменил курс, огибая финикийцев.

Тень, падавшая от паруса, соскользнула с палубы в море, и шлем высокого человека вспыхнул на солнце как факел. Вспыхнули нестерпимо ярким огнем висевшие вдоль борта начищенные щиты, загорелись, как звезды, острия копий в руках воинов. Потом корабль еще раз повернулся, и все погасло. Ныряя в волнах, он стал уходить вдаль, в сторону солнца, солнца фараонов, которое так любил Эхнатон. Корабль сопровождала стая дельфинов.
«Дети морского бога всегда плывут с ними», - кивнул головой вслед Эгиби.
(Подолжение следует)