5. Бабушка

 Это была совсем не девочка, а бабушка. Маленькая и худенькая. У бабушки было очень строгое лицо, она стояла напротив нас и на ней было много всего синего. Руки в синих узелках вен, сложенные на животе  поверх синего фартука, шоколадного цвета кофта в мелкий васильковый цветочек, смотрела  она на нас пронзительно - голубыми глазами,  поджимая тонкие сиреневые губы.  Её седые волосы были забраны в худенькую косичку, перехваченную синей верёвочкой...
- Не пустит,- почему-то подумалось мне.
- Ну, здравствуй, доченька, - сказала бабушка опасным голосом мамы, когда я напроказничаю.
- Здравствуй!- опустив глаза,  ответила моя мама.
И они начали разговаривать, а я рассматривала этот строгий дом,  где со мной точно не будут сюсюкать и жалеть меня, как тётя Зина.
Мы так и стояли возле двери, в махонькой кухоньке, шириной в два моих гигантских шага. Прямо по центру был вход в комнату, справа в углу прижался  холодильничек. Рядом стол, над которым висел шкафчик со стеклянными дверками, слева от двери в углу таился рукомойник, вода из которого текла, если нажимать снизу на поршенёк с утолщением, струйка громко ударяла в жестяную раковину, затем в отверстие в центре стекала в помойное ведро.
          
 Главной в кухне была печь, чисто выбеленная, обитая по полу фартучком из металла, холодным и  гулким. На картинках в книгах я видела печи, у них был большой рот, куда засовывали дрова. И сейчас меня занимал вопрос: «Как топят такую печку-малышку?» Боком я шагнула к печи и разглядела, что сверху на ней были кругляшки из металла, а сбоку дверца. Все знают для чего двери, и я приоткрыла её, маленькую чугунную за металлическую круглую ручку, внутри было бездонно темно.
- А сюда дровишки складывают? - громко спросила я.
Разговор, бывший довольно напряжённым, прекратился. Мама с бабушкой смотрели на меня удивлённо, вытаращив одинаково голубые глаза и молчали. Я поняла, что они не расслышали моего вопроса и повторила:
- Сюда дровишки складывают?
- Сюда, - ответила бабушка, а мама заторопилась нас знакомить:
- Сонечка, это бабушка Ольга Михайловна. Она посидит с тобой, пока я за вещами съезжу.
- Есть хочешь?- спросила строгая бабушка, когда мама вышла. 
- Хочу,- сказала я и вздохнула.
- А вздыхаешь то чего?
- Так на печке же ничего нет,- ответила я и добавила: - Несчастная я девочка.
- Чего-чего? - бабушка расхохоталась. - Иди руки мой, покормлю.
Я с опаской приблизилась в рукомойнику, но бабушка уже резала хлеб и только дала мне инструкцию:
- Скамеечка в углу у печки и локти выше задирай, чтоб не смочить рукава.
Когда я слезла со скамеечки, руки мои были чистыми, рукава безнадёжно мокрыми, а в животе громко урчало.
- Что встала? В комнату проходи, за стол садись.
И я шагнула в комнату. Здесь было очень светло.  Свет попадал внутрь сквозь два больших окна с выстрочными занавесочками. Я залезла на высокий стул, придвинутый к круглому столу  в центре комнаты, и, пока бабушка наливала в тарелку суп,  рассматривала всё вокруг. Сбоку стоял одежный шкаф, напротив меня - диванчик, над которым висел ковёр. Я очень любила разглядывать орнаменты. Ковёр был красно-коричневый, с ромбическим рисунком черного и жёлтого цветов, на вершинках ромбов были ветвистые  чёрные загибулины, похожие на рога оленей, украшенные круглыми красными ягодками. За спинкой моего стула возвышалась огромная кровать. Дальше рассмотреть я не успела, бабушка дала мне ложку. Суп был вкусным, хлеб свежим, и я наелась так, что было тяжело дышать. Я попыхтела недолго, сидя на стуле и положив руки на живот, через минутку глаза мои начали смыкаться и бабушка сказала:
- Устала с дороги, пойди полежи.
Маленькая вышитая подушечка, что была на диванчике, удобно устроилась под моей щекой, и мысли понеслись вскачь.