Ангелы. часть 24

                ГРУППА  «ЮГ»

Взрыв  удвоенный, утроенный горами был такой силы, что даже видавшие виды бойцы группы «Старлея» были поражены его мощью. Огненный шквал, словно тайфун пронёсся над тем местом, где ещё совсем недавно располагалась школа боевиков под руководством Аль – Саида, сметая всё что было на его пути. Рассчитывать, что после такого адского фейерверка, там останется кто-то в живых,  было бы просто не разумно. И потому, сам руководитель этой школы, избежавший участи своих учеников, находившихся в эпицентре, был совершенно безразличен ко всему происходящему. Он был не глупым человеком, прошедшим за свою жизнь немало всяких войн, которые сам и создавал, поддерживая вместе со своими хозяевами её пламя. За что ему, по всей вероятности , довольно щедро платили. И платили наверняка очень и очень не мало. Но как не странно  - деньги его интересовали в последнюю очередь. Аль - Саид был прирождённый игрок, ставка в этой игре была – жизнь. Но он фанатично упивался этой игрой и до последнего времени, пока в эту игру не вмешались «Ангелы», ему несказанно везло. Вот это везение его и сгубило. Будучи от рождения весьма осторожным человеком, здесь, в России ему показалось, что он весьма прочно стоит на своих ногах и теперь ни что не помешает ему исполнить его заветную мечту. А так как карта русских в этой войне бита, по его мнению, он совершенно спокойно устроит здесь, в горах, школу военных специалистов, которые будут разносить пламя войны по всему миру. Войны, которая была единственным смыслом его, араба, жизни. Он был самый настоящий – «пёс войны». Будучи игроком, араб понял, что на этот раз проиграл,  проиграл вчистую, и потому смирившись, сидел и безучастно наблюдал за происходящим. Он прекрасно понимал цену проигрыша и морально был готов к этому. Совсем по иному отреагировали на происходящее «сладкая парочка» - укр.националист взрывник, и пигалица из прибалтики, снайпер. У обоих, от ужаса произошедшего, глаза едва не вылезли из орбит. Они не могли ни как поверить, что их друзей, оставшихся там, внизу, в лагере, больше не существует в этом мире. Балтийка, едва отойдя от шока, закричала, давясь своим голосом – вы не имеете права так поступать с людьми, я буду жаловаться на ваш произвол, вы мне ответите за это! Брусникин подошёл к ней вплотную и наотмашь ударил её по лицу ладонью. Но удар получился такой силы, что та, как мешок рухнула на землю, хотя этого Виталий и не хотел. Я женщина, прокричала та, давясь слезами от обиды. Виталий поднял её за шиворот и поставил на ноги и взяв за подбородок и выговаривая каждое слово сказал ей – нет, ты не женщина - ты возможно была ею, но только до тех пор, пока не взяла в руки оружие. Женщина – это та, которая рожает и воспитывает детей. А не УБИВАЕТ их, прошипел он последнее слово. А ты, сука фашистская, ни чем не лучше этой твари и он указал на араба. Ты, так же как он, пришла на чужую землю зарабатывать на крови и смерти пацанов, которые, едва оторвавшись от мамкиной сиськи, по приказу Родины вынуждены были взять в руки оружие. А ты, тварь, расстреливала их словно мишени в тире. Не разу не задумавшись о том, что у паренька, которого ты по своей прихоти только что лишила жизни, есть и отец и мать и они, узнав о гибели их ребёнка, могут сойти с ума или умереть от горя сами. Ты не дала себе труда подумать, что у того же пацана, может быть девушка, которую он любил и которая до безумия любит его. Как она перенесёт известие о смерти любимого ей человека. А ты хотя бы пыталась предположить, что у того же пацана, которого ты с улыбкой на губах умертвила, может быть уже своя семья. И теперь тот ребёнок, которого ты оставила сиротой, ни когда в жизни не увидит своего отца. Ты представляешь, тварь, сколько судеб ты разрушила?! Скольких людей на этой грешной земле ты лишила раз и навсегда счастья? Нет, ты, сука, думала лишь о том, сколько серебряников тебе отвалит заокеанский дядя, который, кстати, ровно столько же отвалил бы любому другому и за твою паршивую жизнь. Но та лишь со злобой и ненавистью смотрела на говорящего. Готовая в любую минуту, в другой ситуации, порвать на части говорившего, да и любого, находящегося в данную минуту здесь. Нет, ты не женщина, устало проговорил Виталий, да что там женщина, ты даже не человек, если не можешь или не хочешь понимать простые общечеловеческие постулаты и десять заповедей писаны тоже не для таких.  Ты, взяв в руки оружие и направив его на людей, которые не сделали ни чего плохого лично тебе – лишила себя высокого звания не только женщины, но и человека. Ну, с этой всё ясно, она и веры то другой, заговорил снова Виталий. Но ты, он обращался теперь к украинцу, ты, такой же православный, как и мы. Родина вскормившая и воспитавшая нас – тебя, его, его и его, Виталий тыкал пальцем в своих друзей, была у нас с тобой одна. Да! Порой она была несправедлива, порой жестока, а порой и груба. Но она наша общая Родина, которая в понятии православного человека всегда ассоциировалась с понятием – Мать! И как же ты -  иудушка, решился поднять свою поганую руку не только на брата своего родного – русского, такого же, как и ты православного, так же вскормленного этой Матерью, одной и той же грудью, но и на саму МАТЬ. Наши с тобой отцы плечом к плечу встали против фашистов на защиту этой самой Матери – Родины. А сколько украинцев сложили головы свои на тех полях сражений. Не слишком ли у тебя «брат» короткая память? И Виталий, подойдя вплотную, заглянул тому прямо в глаза. Но к великому сожалению, увидел в них ту же пустоту, какая была в глазах и араба и этой сучки - снайпера. Зря ты Виталий пытаешься отыскать в этих душах хотя бы малую крупицу человеческую, проговорил Гурам. Те, кто встал под знамёна национализма и ненависти, больше уже не человек – они такие же покойники, как и мы, но сдаётся мне, что мы всё же живее их и на много, коли умеем отделять чёрное от белого, видим где добро, а где зло. Ты хотя бы себя назвал, обратился  Гурам  к «самостийнику», а то помрёшь, а мы знать не знаем за кого свечку ставить. На себя поставь, «чурка черно…ая», зло выкрикнул тот, вы ещё от моих братьев - украинцев хлебнёте своей кровушки, москали поганые! Закрой ему пасть Гурам, проговорил со злостью Закир, или я сейчас из него холодец сделаю. С удовольствием, проговорил Гурам и так приложил хохлу, что тот от боли упал на землю и стал кататься по ней. У, сука, с ненавистью голосил тот, постепенно приходя в себя. Ладно, повеселились и будет, вздыхая, подвёл итог командир. Как следует «упакуйте» их и давайте будем большой совет держать. И он повернулся, зашагав в сторону, где ребята разбили себе временный лагерь.               
Этих кормить будем? Спросил Гурам, раздавая ребятам пайки. Ещё чего, проговорил Лёшка Громов. Ты на их рожи сальные посмотри, о них только свиней забивать. А ты чего Олег возишься с камерой, спросил того «старлей»? Как чего, ответил тот, теперь я кинодокументы буду готовить, получше любых слов будет. А ты что и весь этот разговор записал, спросил Гурам. И не только разговор, но и взрыв, и наш подъём сюда и пленников. Это ты очень правильно сделал, откликнулся командир, записи эти нам  пригодятся. Как ни как, а самый настоящий документ, молодец Олежка, с улыбкой добавил он. А ну-ка, принеси телик и записи араба. Аккумуляторы заряжены, судя по их состоянию, по максимуму. Посмотрим на его художество. Лучше бы они не делали этого. С первых кадров полилась кровь огромной безбрежной рекой. Был полностью записан бой с колонной федеральных войск от самой подготовки к этому бою, до его окончания. Тот самый хохол, что теперь лежит связанный по рукам и ногам, как на уроке учит ставить противотанковые и противопехотные мины и фугасы, а араб рассказывает боевикам, как нужно вести бой из-за засады. Объясняет всё досконально, подробнейшим образом, как должны взрываться фугасы, когда нужно гранатомётом ударить по головной машине, вслед за этим расстрелять машину идущую последней. И что колонна оказывается в таком случае в огненном мешке и тут только не жалей патронов. Бой и в самом деле оказался скоротечным, буквально через двадцать, тридцать минут колонна из пяти машин пылала словно факел, а мечущихся в панике солдат расстреливали действительно, как в тире. А вот и довольное лицо «нашей» снайперши. Она весело смеясь показывает в объектив большой палец и перезаряжая свою винтовку опять делает выстрел, после которого солдатик на экране взмахнув руками, падает на землю. А снайперша снова смеясь в объектив камеры, показывает число пятнадцать – три раза махнув раскрытой пятернёй. Но что последовало дальше, от увиденного у ребят куски пищи застряли в горле. Орава боевиков, смеясь и что-то рассказывая друг другу, видимо делясь какими-то эпизодами боя, выходила из-за укрытий и в полный рост словно это и не бой был, а так – массовые гулянья, где-нибудь в парке, подходила к горевшей, расстрелянной колонне. Вот и первые трупы. Камера крупным планом показывает лица убитых. Совсем ещё дети. Но это ни чуть не стесняет боевиков – они веселы, как никогда! Ну, как же, это ведь их победа. Очередная победа! Вот и первые раненные. Тех, кто не может идти сам, боевики просто пристреливают выстрелами в голову. А вот и другие пленные. Это контуженные, оглушенные или просто легко раненные русские парни. Боевики поднимают их с земли пинками и ударами прикладов, заставляя идти в указанном ими направлении.  И вот, весёлая компания, отойдя на приличное расстояние от места боя, располагается на отдых. Разжигаются большие костры, кипятится вода для чая и кофе, варится в котлах мясо и довольные бандиты, начинают молиться. После чего в объективе показывается лицо араба, который подробно расписывает ход этой бойни, показывая на камеру отличившихся. И тут на экране появляется знакомый хохол, который нещадно лупит русского парня, у которого пулевые ранения в обе руки. Лицо этого парня приближается на экране и столько боли в этом лице, столько страдания, что даже у бревна и то бы потекли слёзы. Опять показалось лицо араба, который начинает комментировать происходящее, как назидание тем, кто попробует поднять ствол в их сторону. Потом объектив опять показывает наших ребят построенных в одну шеренгу, фиксируя на несколько мгновений лицо каждого. Но что происходит в следующую минуту, просто не укладывается в понятие – здравый ум. Не у каждого нормального человека хватило бы моральных сил наблюдать такое.  Всех пленных со связанными сзади руками, пинками посадили на колени, а Аль – Саид подойдя к одному из наших ребят, огромным тесаком чуть ли не в один приём отрезал тому голову. Тело парня ещё билось в конвульсиях, а араб держащий за волосы его голову, поднял её вверх показывая в объектив, со словами – так будет с каждым «неверным» во всём мире. Подходившие к ребятам боевики доставали свои тесаки и так же, как их учитель, отрезали ребятам головы, словно это были и не люди совсем, а бараны какие. После чего собрали головы убитых, положили их в ряд и прыгая и улюлюкая(похоже на ритуальный танец), носились кругами вокруг этих голов. Останови, гневно выкрикнул «Старлей». Хватит!  Записи мы отправим генералу, а этих подонков будем судить сами, от имени этих ребят и он показал на экран. Отправлять к генералу их нельзя. Пользы от этого, не будет ни какой, а вот вреда может быть вагон и маленькая тележка. Там, на верху, наверняка судить их общепринятым уголовным законодательством не станут,  иначе весь мир взвоет о русской несправедливости. Гаагский суд так поставит вопрос, что страна наша ещё и виновной окажется. Так что этот вариант исключён. По арабу – как и говорил генерал, от него тут же откажутся все, и мы благополучно проиграем любое международное дело. Кто согласен со мной? У кого есть другие предложения? Командир, ты прекрасно знаешь наши ответы, я только хочу дополнить сказанное тобой. Отныне все наши действия мы будем фиксировать на плёнку, благо араб оказался запасливым мужиком. А записи отсылать генералу. Но на всяки случай, Виталий», делай-ка ты копии, как араб. Понял командир, ответил тот. Нужно во что бы то ни стало, что бы международная общественность увидела изнанку этой «освободительной борьбы» чеченского народа с «оккупантами», добавил «старлей». Правильно говоришь командир, поддержали его остальные. Мне вот что не даёт покоя в этом бою, задумчиво произнёс Закир. Ты не обратил, командир, внимание на то, что очень уж всё там было точно разыграно, как по нотам. И весь этот бой напоминает мне театральную постановку, где заранее известны все роли, начало и конец, да и вся пьеса в целом. Такое впечатление, что бандиты были заранее проинформированы о колонне, её численности и времени прохода именно по этой самой дороге.  Это очень правильное замечание, сказал Гурам. Похоже, кто-то сливает бандитам не только оружие, но ещё и информацию. Как бы там не было, мы просто обязаны решить и эту задачу, ответил командир. А давайте – ка спросим об этом самого араба, предложил Олег Старостин.  Ты предложил, тебе и карты в руки, ответил командир, а мы поспрашиваем его телохранителя, ведь такого вопроса мы ему не задавали ещё. И действительно – не задавали, проговорил Закир. С телохранителем я поговорю сам, а арабом займитесь ты Олег и Закир. Остальные будьте на чеку, мы его совершенно не знаем. И я очень бы не хотел каких-нибудь сюрпризов с его стороны. Не смеши, командир, какие сюрпризы, он уже покойник и прекрасно понимает это. К «старлею» привели охранника, которого он велел развязать. Тот и так был напуган происходящим, а тут совсем обомлел, не зная что и подумать от такого жеста. В душе он очень надеялся остаться живым. Но обстановка диктовала ему совершенно обратное, но он продолжал верить. Вот что, начал «старлей». На повестке дня один вопрос и от ответа на него будет зависеть - останешься ты жить или же умрёшь, как собака, с оторванной головой. Того затрясло от страха, и он трясущимся голосом спросил, что интересует начальника. А вопрос тут такой – кто боевикам сливает информацию о передвижении федеральных войск? Ответишь правильно – будешь жить, нет - умрёшь. Моему слову ты можешь верить, как своему Аллаху, хотя я, пожалуй, правдивее его буду. А ты точно оставишь меня в живых, недоверчиво переспросил пленник. Два раза я повторять не буду – или говори, или мы тебя «шлёпнем» вместе с этими падлами. Есть при командире полка один капитан, доверенное лицо командира, заговорил тот, так я сам лично, несколько раз носил ему деньги, по поручению араба. А полковник, командир полка, как думаешь – в курсе дел капитана, спросил «старлей». А как ты думаешь, ухмыльнулся пленный, где такую информацию может достать какой-то капитанишка. Ясное дело, это не без ведома его командира. Ну что же, твою информацию мы проверим и если она верна, я самолично отпущу тебя. Но с одним условием – ещё раз поймаю в горах с оружием, отдам в руки Закира. Надеюсь, я понятно выразился? Правда начальник, чистая правда начальник, не вру или пусть Аллах меня покарает самой страшной карой. Самая страшная кара тебе будет тогда, если я отпустив, встречу тебя ещё раз, проговорил «старлей» вставая. Уведи его к тем, приказал он стоящему рядом во время допроса, Лёшке. А ты что командир, на самом деле его отпустишь, проговорил  тот, выполнив приказ командира. А я разве давал повод усомниться когда-нибудь в своём слове? Вопросом на вопрос ответил «старлей». А он того стоит, снова спросил Лёшка? Он и дерьма не стоит, но вот информация, которой мы теперь располагаем просто бесценна. Благодаря ей, мы сохраним сотни, если не тысячи жизней. Пусть гуляет до поры до времени. Мы отсюда теперь долго не уйдём. Слишком много работы здесь образовалось, которую кроме нас, ни кто не сделает. А как же генерал  посмотрит на это? Снова спросил у командира Алексей. Я думаю, он нас поймет.  Ну ладно, пойдём, посмотрим, как дела у ребят с арабом, проговорил «старлей» и они вдвоём направились в сторону, где находились в это время их товарищи. Молчит, как рыба, командир, проговорил Олег, видя приближающегося командира.  Пусть молчит себе, хотя перед смертью мог бы и облегчить свою чёрную душу, а в прочем, кончай валандаться с ним, слишком много дел у нас, что бы церемониться с этими сволочами и «старлей» кивнул головой в сторону пленников. Те, почувствовав какие-то перемены по отношению к ним и по всей вероятности не в лучшую для них сторону, стали испуганно крутить головами, высматривая по выражению лиц ребят, ответ на свои догадки. Что крутите своими башками, зло проговорил Закир, сев на корточки перед пленными. Вот посмотрели кино с вашим участием, там вы выглядели значительно лучше. При этих словах оба пленника втянули головы в плечи и потупили глаза. Они не ожидали, что в руках этих людей окажутся неопровержимые доказательства их, так называемой – «трудовой деятельности» и теперь рассчитывать им было просто не на что.                Тем временем остальные ребята  встали вокруг них и смотрели на командира. Хватило бы и одного его взгляда, что бы они бросились и зубами загрызли этих «нелюдей». Нет мужики, проговорил «старлей», поняв их намерения. Мы будем судить их по всем правилам военного времени, и запишем этот суд на кассету, которую вышлем по адресам и организациям этих самых подонков. Те, кто послал их сюда, должны увидеть, что  произойдёт с теми, кто отважится после нашего «кино», ступить на эту землю с оружием. По закону военного времени, я как командир отряда, имею полное право быть судьёй и назначить меру наказания этих бандитов за ту беспрецедентную жестокость, которую проявили подсудимые по отношению к своим  пленным.  И конечно же, боевые действия, носящие уголовный характер в чужой стране. А судить мы будем их как бандитов и мародёров. Перечислять по отдельности их преступные деяния, считаю не пустой тратой времени, а по сему ставлю вопрос прямо – кто против казни этих выродков? Нет ни кого? Я так и думал. Мы казним их, как самых настоящих бандитов, а точнее – повесим, вон на том дереве и он кивнул головой на ближайшее. Жаль, что нет осины, которая, как нельзя лучше  подошла бы этим тварям. Виталий ты снимаешь. А как же командир, всё как положено. Хорошо, только и ответил «старлей». Закир с Гурамом отмотали достаточное количество верёвки для троих из своего альпинистского снаряжения и на том дереве, на которое указал командир, соорудили три петли. Прибалтийская сучка от страха забилась в истерике, «самостийник» просто не мог идти, и к дереву его буквально волоком, дотащили ребята. И только один араб словно и не чувствовал, что это его конец. Спокойно и даже равнодушно сам дошёл до указанного места и не слова не говоря встал на ящик и просунув голову в петлю откинул ногами его. Да, фанатизм штука серьёзная, только и проговорил Закир, глядя на этот демарш. Командир ещё раз объявил приговор, приговорённые оба плакали, но эти слёзы вызывали лишь отчаянную ненависть у ребят и не дождавшись, пока договорит командир, Гурам вышиб у них из под ног ящики и те дрыгнувшись несколько раз, затихли. Навсегда.  «Ангелы» стояли и смотрели на повешенных.  Каждый из них думал о чём-то о своём. Но то, что все вместе они думали о возмездии таким вот подлецам и дальнейшей борьбе, не вызывало ни какого сомнения. Что дальше, командир, прозвучал голос Алексея и все повернулись в его сторону. Нам, прежде всего, нужен этот ублюдок, комполка со своим прихвостнем. Они многое должны нам поведать. То, что оба негодяи, я не сомневаюсь ни секунды. Но вот кто их сообщник и «крыша» там, «на верху», мы должны узнать. Узнать любой ценой. Забирайте этого с нами, и он показал на последнего пленного, и работаем. А с этими что, спросил Закир указав головой на повешенных.  Пусть висят, может, кто увидит и задумается, что у палки всегда было два конца. Пока ребята спускались с гор в сторону дислокации наших войск, посоветовались и решили, что всем крутиться возле воинской части не имеет смысла, да и не безопасно это. По два человека – одна пара днём другая ночью, они будут следить за перемещением интересующих их лиц. И как только конкретно обозначатся места постоянного пребывания фигурантов, собравшись вместе, ребята решат – как они будут брать их. Задача не из лёгких, как ни как - командир высшего звена, но главное тут элемент неожиданности. Уж кто-кто, а такое высокое начальство наверняка уверено, что находится в полной безопасности – тут он сам командир, а для противоположной стороны бесценный помощник, курочка несущая золотые яйца. Ну что, за дело. А выжидать «Ангелы» умели, как ни одна разведка мира. И первый, и второй день не было ни чего примечательного. «Интересующее их лицо» выезжал редко, постоянно находился в военном городке. И только на четвёртый день он выехал в город, останавливался в кафешке, где попотчевал себя любимого шашлыком из только что зарезанного барана. Но вот, что он говорил своему помощнику, который сопровождал его повсюду, было очень интересно. А говорил он буквально следующее:«в Грозном немного задержимся, нужно слегка отдохнуть. В часть возвратимся не раньше чем через неделю». Что ж, это вполне устраивало и ребят. Это был замечательный шанс поближе познакомиться с этими Христопродавцами. Но вот когда они поедут Закир и без того близко подобравшийся к ним в этой забегаловке, так и не услышал. Но это не беда, ждать они умели. Дорога была одна и она была под федералами, так что опасаться чего-либо те не будут. И был на этой дороге, словно на заказ, один поворотик хитрый, который полностью заслонял визуальный обзор. Если кто и  будет следить за этой поездкой из части, то только до этого поворота, дальше ни чего не видно. Выступ горы заслонял всё. И ребята решили именно здесь брать комдива. В самом крайнем случае был припасён гранатомёт. Но это на самый край. Был разработан план на случай, если будет сопровождение машины с солдатами или бронетранспортёром, но всё оказалось куда как проще. Через два дня после разговора в кафе, рано утром вдалеке показался армейский «козлик», в котором всегда ездил комдив и открытая бортовая машина, в кабине которой, как показал бинокль, находилось три человека. Они наши, сказал «старлей». Ты Гурам отсекаешь с Олегом бортовую, мы берём «УАЗ»ик. Солдат отрубать на время и по возможности вежливее, добавил он.
 Через несколько минут «УАЗ» вписался в поворот, а бортовой «ЗИЛ» чуть отстал и потому его отсечка была молниеносной. Машина встала, солдаты были без сознания, но живы, а около «УАЗ»а стоял командир с остальными ребятами и дожидал Олега с Гурамом. Что-то вы долго, лишь проговорил он и кое-как уместившись в «козле», они рванули что есть сил на свою временную базу. Те кого они взяли в плен были связаны, на их головы до самой шеи были натянуты шапки. Пленники были в полном «отрубе» и в сознание придут ещё не скоро. Но ребята не очень-то и торопились. Главное им удалось без шума и ненужных потерь взять в плен двоих подлецов, дело было сделано и торопиться не было ни какого смысла.