гл. 44

44. Не мир не война


   За те три несчастных дня, что успело продлиться их едва начавшееся путешествие, Луис успел буквально сбиться с ног. Похоже, Гейвин  внезапно вознамерился показать парню, как же легко и хорошо жилось тому прежде и как на самом деле должен жить и работать отрядный раб. Под чутким руководством очередных дежурных паренек паковал их не малый багаж поутру, разбирал их багаж на привалах, вечером снова паковал. Седлал почти всех отрядных лошадей, расседлывал их, кормил, поил, чистил. Складывал и подавал вещи, самому командиру. Помогал готовить еду и мыть посуду и еще чего только не делал. Казалось, безжалостный капитан свалил на  него все кроме охраны отряда и ночных дежурств. Да и то наверно бы скинул и это если б доверял, хоть немного больше.
   Счастье еще, что хоть эти сопровождаемые ими заморские купцы и близко не подпускали никого ни к своим вещам, ни к своей пище, ни к своим коням, а то чуял Луис, что пришлось бы ему еще и им и еду готовить и портки стирать. Да уж, вот кто к всеобщему удивлению вообще не доставлял никаких хлопот никому в отряде сопровождения так это их иноземные подопечные. Вопреки всем опасениям командира, которые он не так уж тщательно и скрывал, охраняемые ими торгаши оказались вовсе не капризными и не занудными, а вообще никакими. Они заботились о себе полностью самостоятельно, магией там или еще как, но факт остается фактом, только сами. Их видели только когда они сходили со своей повозки справить нужду и все. Единственное условие, которое они поставили капитану, это чтоб их отряд по дороге к намеченному городу-гавани не заезжал ни в какие города или поселения. Видимо они вбили себе в голову, что там их могут узнать и пожелать ограбить. А так, если ехать по глуши, где их никто не видит и не может выследить, и они сами и их драгоценный груз будут в большей безопасности. Капитан лишь пожал плечами и не стал возражать. Он обещал королю, что сделает все, чтоб те остались довольны, а это была не самая сложная для исполнения причуда. Вот потому-то отряд и выбирал для передвижения самые глухие и малохоженые дороги не заезжая ни в один город, ни на одну заставу по пути.  А бедному Луису оставалось только мечтать о том, как он мог бы хоть немного передохнуть окажись они хоть на день, хоть на полдня, да хоть на пару часов, на каком-нибудь постоялом дворе, где он мог бы просто посидеть, а все что надо сделали бы расторопные слуги. Да при этом капитан еще и постоянно умудрялся быть недовольным своим юным рабом. Видимо ему все время  постоянно казалось, что паренек недостаточно старателен и расторопен. И тогда Гейв не стесняясь в выражениях высказывал Луису все что только думает о лентяях не желающих понять, что они тут вовсе не на увеселительной прогулке, и что свою часть работ в отряде обязан выполнить каждый, не зависимо от того какие отношения связывают его с капитаном. Как будто после того решения этого упрямого капитанища о том, что вместе они больше не спят их связывали хоть какие-то отношения, кроме обычных,  – вечно недовольный господин и сбившийся с ног в попытке угодить ему раб!  Так что, какие еще такие особые к демонам отношения? Пареньку все сильнее казалось, что все, что испытывал к нему сейчас капитан это только презрение и постоянную злость и раздражение. В итоге все эти бесконечные три дня бедняга Луис непрерывно балансировал между слезами, злостью отчаянием и обидой, а к вечеру он уставал так, что просто замертво падал на свою постель и тут же засыпал, словно убитый без единого сновидения. К середине второго дня уже даже солдаты в отряде недоумевали чего же пытается добиться командир, так явно измываясь над парнем, но спросить об этом у капитана, который к тому же и сам постоянно пребывал в на редкость мрачном и раздражительном настроении никто, конечно же, не решился. На такое мог бы еще пойти Эскан, как очень старый друг одного и искренне беспокоящийся за второго, но его тут к несчастью не было. А Луис настолько уставал, что не мог даже найти в себе ни капельки сил, как бы сильно ему этого не хотелось, чтоб вечером, когда все в отряде уже укладывались на отдых, навестить Конька пока не видел Мартин. А тут еще этот новый его конь, который так неожиданно свалился ему на голову. Капитан с самого начала строго настрого запретил даже пытаться совать его к отрядным лошадям, а заботиться только самому. Как будто об их общих конях заботился кто-то другой! Но в итоге паренек не смея лишний раз нарываться, всегда размещал красавца серебряного скакуна, хоть немного, а отдельно от остальных лошадей, и это тоже требовало лишнего времени. А еще Гейвин очень настоятельно велел, чтоб ездил парень только на этом неожиданном подарке или он  капитан уже сам сдаст коня, если тот никому не нужен, на первую же попавшуюся скотобойню. Этого Луис, конечно же, допустить никак не мог. Скакун ведь ни в чем, ни пред кем не провинился и не го вина в том, что он не Конек! Так что волей - не волей, а пришлось хоть пару раз прокатиться на жеребце, которому хоть мальчик и дал восхищенный его необычным окрасом такое красивое имя – Облако, но который, не смотря ни на что, так и не смог по настоящему затронуть сердце паренька, навсегда похоже отданное вороному красавцу с белой звездочкой на лбу. Так  что вот сегодня, немного схитрив, Луис постарался привязать своего нового скакуна на отдых как можно ближе к Коньку и под видом вполне законной заботы о новом коне, конечно же, отправился к старому другу. Он уже успел, обняв вороного красавца и уткнувшись внезапно помокревшим от неконтролируемых слез лицом в горделиво изогнутую шелковистую шею наскоро поведать другу обо всех свих горестях и о том, как же он Луис скучает по нему. Заодно мальчик успел  скормить вороному лакомке пару принесенных с собой сладких румяных яблок под завистливые взгляды незаслуженно брошенного серебряного красавца. Он уже почти собрался уходить и больше на сегодня судьбу не искушать, когда его снова некстати застигают прямо на месте преступления. К счастью это оказывается не Мартин, а капитан, вот только легче от этого Луису вовсе не было.
- Какого хрена ты тут застрял Луис? – Уже ставшим привычным за последние дни тоном начинает Гейвин.  – Я ищу тебя повсюду. У меня есть для тебя дело. – «Тоже мне удивил!» С угрюмой досадой думает паренек. Как будто теперь ты можешь искать меня для чего-то другого!» На что бы там не надеялся мальчик вначале этого путешествия, надежды эти давно успели сдохнуть, сраженные непреклонной холодностью и равнодушием неумолимого капитана. Перед его ставшими бесконечными презрительными придирками и вечным раздражением, вызванным недовольством своим нерадивым рабом. Луис уже не только перестал верить в то, что когда-нибудь хоть что-нибудь может измениться, но и почти не помнил, что когда-то было иначе.
- Прости капитан, - поспешно бормочет он, надеясь, что его покорность и послушание хоть немного смягчат раздражение воина и прекратят дальнейшие расспросы, отвечать на которые желанием мальчик вовсе не горел. – Я только устроил тут Облако. Я же, как ты и велел, слежу за ним только сам. Я уже заканчивал тут и как раз собирался идти искать тебя, чтоб узнать какие распоряжения будут у тебя для меня на сегодня. – Бодро произнося все это, Луис пытается незаметно отступить хотя бы на пару шагов от стойла Конька в сторону своего нового скакуна, но не позволивший сбить себя с толку этой показной покорностью капитан заметил этот не хитрый маневр
- Устраивал тут, значит, своего Облако, да? – Недоверчиво усмехается мужчина. – Устраивал где? Прямо на спине у своего любимого Конька? Ты решил таким необычным образом их познакомить, чтоб не скучали, пока отдыхают? Или нет, это твой новый конь, возмущенный пренебрежением так тебя пнул, что ты отлетел прямиком к коню прежнему? – Луис чуть поморщился от досады, вот ведь каким ехидным может быть этот такой серьезный с виду мужчина. Впрочем, кто сказал, что сейчас он шутит? Когда капитан зол все его шутки вполне могли закончиться для неосторожного, что их вызвал на свет, очень и очень плохо. Это паренек уже успел выучить. Он почувствовал, как заалели у него щеки, то ли от предчувствия надвигающейся беды, то ли все-таки от стыда, вызванного тем, что его новый хозяин вновь поймал его на лжи.  Врать капитану было ужасно неприятно, а в последнее время к тому же еще и совершенно не получалось, но как можно прямо сейчас признаваться в правде? При теперешнем расположении духа мужчины это точно не привело бы ни к чему хорошему. Капитан и так в последнее время постоянно зол на него и за дело и без дела. А уж за очередное непослушание  вполне мог обеспечить наказанием не только маленького упрямца, не желавшего признавать, что Конек больше не его, но и обоих коней за компанию. Да еще и таким наказанием, что мало бы ни одному из них не показалось! Вон, застывшее покрытое шрамами лицо вновь успело превратиться в бледную маску гнева, а синие глаза потихоньку наполняются уже привычным и пугающим неукротимым пламенем. Ну чем же несчастный мальчишка-раб так прогневил богов, что хозяева ему постоянно достаются один бешенее другого? Куда интересно подевались все добрые и ласковые господа, которые по достоинству ценили бы расторопного и трудолюбивого раба, а не пинали б его постоянно в хвост и в гриву, пугая гневными окриками и яростными взглядами? Похоже, такие остались только в балладах да в представлениях, что давали на ярмарках бродячие лицедеи. Только там принцы и короли то и дело без памяти влюблялись в своих прекрасных рабов или рабынь, и героически преодолевая все препятствия и трудности, в конце пьесы неизменно вели их под венец, обжигая по дороге страстными взглядами. А тут же … Луис тяжело и протяжно вздохнул и решился на еще одну попытку убедить сурового хозяина, что тот не прав или хотя бы не совсем прав.
- Да нет же капитан. Все, конечно же, не так. Я и в правду устраивал Облако, когда Конек вдруг начал почему-то шуметь. Вот я и подошел к нему глянуть все ли в порядке. Вот и все. Это правда, клянусь. – Тут вороной предатель, словно назло громко и смачно хрустнул остатками принесенных ему яблок.
- Значит это правда Луис, да? – Внезапно все раздражение полностью исчезло из вкрадчивого и напряженного голоса  капитана, оставшись только в уже отчетливо запылавших гневом синих глазищах. Вот теперь паренек испугался уже по-настоящему. Очень испугался.
- Капитан прости, запинаясь, поскорее бормочет, он,  вжимая голову в плечи.  – Прости, пожалуйста.  Я не хотел. Я не должен был, я знаю. Только, пожалуйста, не сердись. Прости, я обещаю… - Что бы он там ни хотел и что именно он больше не будет, сказать он уже не успевает. Вновь наполнившийся злостью голос мужчины внезапно загремел так, что испуганный мальчик подпрыгнул едва не на локоть.
- Сколько еще раз мне просить тебя не сметь мне врать Луис?! Сколько еще раз повторять что вранье, любое вранье и твое в особенности это то, что я больше всего ненавижу в жизни?! Зачем я, демоны раздери вообще стараюсь, вожусь с тобой, если тебе не нужно ничего из того что я пытаюсь для тебя сделать? Если ты никак не желаешь меняться, а хочешь по-прежнему  врать и изворачиваться?!
- Капитан прости, прости  - поспешно повторяет уже едва не плача несчастный паренек, весь дрожа от страха и от раскаяния. Он-то просто хотел повидаться со старым другом. Разве он хотел сделать что-то плохое? А получилось все снова как у него и всегда! В очередной раз умудрился довести до белого каления своего вспыльчивого капитана, и теперь тот уверен, что Луис ни в грош не ставит, ни все что хозяин для него сделал, и делает ни его самого. Паренек был готов провалиться сквозь землю. Он же вовсе не хотел снова расстраивать командира. Ну почему все, что бы он не делал, или не пытался делать, у него получается только через жопу? Может прав был покойник Деймон – зад это его единственное место, через которое он способен думать и действовать? – Пожалуйста, капитан – он вскидывает на мужчину испуганные умоляющие глаза – Прости меня. Прости, я больше никогда… Обещаю… - но, видимо вконец потерявший терпение капитан, был неумолим.
- Сколько раз ты уже  обещал Луис? – Ничуть не сбавляя тона, продолжает он, - Сколько раз уже давал слово не лгать, не перечить, не нарушать приказов? Ты хоть сам понимаешь, что бы могло быть загляни сейчас сюда не я а Мартин? Если б это не я, а он застал тебя, когда ты миловался с этим вашим семиклятым конем?
- Но я же только хотел…
- Мне плевать, что именно ты там хотел! Парень ненавидит тебя, и ты это прекрасно знаешь и сам же даешь ему повод в очередной раз на тебя наброситься. Сколько еще раз мне придется разнимать вас? Чего скажи на милость ты пытаешься добиться? Чтоб он тебя ударил? Покалечил? Или еще похуже?
- Вовсе нет! Я просто очень соскучился по Коньку вот и подошел поздороваться. Просто поздороваться капитан, ничего больше! Я бы никогда не посмел взять его без спроса, а просить у Мартина, конечно же, тоже бы не рискнул.  Я вовсе не хотел ничего плохого, только погладил да яблоком угостил…
- Демоны! Да почему же никто в этом отряде не желает меня слушать?! – перебивает его мужчина, в раздражении закатывая глаза к небу. – Луис, я думал, мы с тобой договорились. Этот конь теперь не твой, а Мартина, а ты больше не имеешь к нему никакого отношения. И раз уж Мартин как хозяин строго настрого запретил тебе приближаться к своему коню, то ты просто обязан прислушаться к его словам. Луис, ты же ****ь обещал мне не провоцировать парня! Я не собираюсь, мать вашу терпеть ваши постоянные стычки, но и выгонять из отряда хорошего солдата только потому, что ты не можешь или не желаешь держать данное слово я тоже не намерен! Ты ***** понял меня Луис?
 - Понял – покорно кивает Луис, изо всех сил стараясь не допустить в голос предательской дрожи, с головой выдавшей бы капитану, как сильно он сейчас напуган. Кому в отряде нужен трус-солдат, дрожащий от каждого громкого крика. Пусть даже этот солдат и всего лишь обычный раб. К счастью, похоже, ему это удалось, и Гейвин ничего не заметил.
- Ладно, - немного успокаивается он. – Если хотя бы в этот раз, наконец, понял, это хорошо. Потому что я больше не хочу возвращаться к этому разговору. Никогда. Запомни хорошенько и заруби себе на носу. Еще раз, еще хотя бы один только еще раз ты посмеешь подойти к чужому коню, и не важно, Мартин тебя там застанет или я сам, или еще кто-нибудь еще и ты получишь плетей. И Луис, имей в виду, я вовсе не шучу. Еще хоть раз ты подойдешь слишком близко к этой скотине, - капитан мотает изуродованным лицом в сторону притихшего и опустившего голову Конька, словно верный друг понял, под какую грозу подвел друга своим несвоевременным дожевыванием принесенных мальчиком яблок. -  В общем, еще раз я узнаю, что ты в очередной раз не сдержал своего слова, и я лично привяжу тебя к первому же дереву  и выпорю хлыстом так, что ты целую седмицу, сможешь спать только на животе! Все понял?
- Да, - едва слышно шепчет Луис. Теперь уже он не может, да и не пытается скрыть охватившей все тело сильнейшей дрожи. Единственное, что ему удается это каким-то чудом не дать заполнившим глаза слезам прорваться наружу и скатиться по побледневшим щекам.  Зажмурившись, он вновь словно наяву слышит леденящий кровь звук, с которым хлыст вспарывает туго натянутую на спине кожу. Снова, словно все повторяется прямо сейчас, чувствует ослепляющую боль, заставляющую терять сознание, и вновь слышит собственный надрывающий горло крик «Хозяин не надо!» Деймон, пожалуйста, хватит! Я больше не выдержу, прошу! Не надо больше господин, пощади!»
   Сильные руки, крепко схватившие его за плечи и встряхнувшие так, что он с трудом устоял на ватных ногах, приводят его в чувство. Прямо перед собой немного прояснившимся взором он видит нахмуренное лицо наклонившегося к нему капитана.
- Луис, что с тобой? Ты в порядке? – голос мужчины звучит очень напряженно. Видимо обеспокоенный его реакцией капитан все же старается сдерживать свой гнев, чтоб еще больше не напугать своего непутевого раба. Эта мысль, а еще отчетливо проступившее на обезображенном лице беспокойство, внезапно помогают Луису быстро взять себя в руки и успокоиться. «Гейв не Деймон!» Снова повторяет он себе. Кошмар давно закончился и больше никогда не повторится! Как бы ни был зол на него капитан бездумно жестоким на манер его прежнего хозяина Гейви никогда не будет!
- Со мной все в порядке – уже почти нормальным голосом успокаивает Луис своего встревоженного командира, осторожно высвобождаясь из  цепкой хватки сильных рук. – Со мной все в полном порядке капитан. Не волнуйся.
- Ну, раз все в порядке, все еще немного неуверенно, но уже куда как более спокойно произносит мужчина, видимо доверившись в кои-то веки словам бывшего разбойника, - Если ты уверен, что с тобой действительно все в порядке,  то давай-ка займись наконец делом. – В голосе воина даже вновь слышится легкое недовольство. Луис, растерянно моргнув, озадаченно уставляется в по-прежнему нахмуренное лицо мужчины. Что, это и все? Внезапный приступ неожиданной душевности окончен? Может, следовало хлопнуться в обморок, чтоб получить, хоть немного больше сочувствия и заботы от своего жестокосердного хозяина? Додумать эту мысль он не успевает.
- Если с  тобой действительно все в порядке то давай, берись, в конце концов, за работу и хватит, наконец, стоять тут и маяться дурью!
 - Но капитан, я же вовсе не…
- Все Луис, хватит! – снова, хотя и не так громко как прежде рявкает вконец раздраженный мужчина. – Меня совершенно не интересуют ни твои оправдания, ни твои очередные сказки! Похоже, у тебя действительно снова появилось слишком много свободного времени, и ты видимо решил, что можешь использовать его как тебе вздумается? Забыл, кто ты и какие у тебя есть обязанности?
- Нет, командир, я … - снова пытается что-то сказать сбитый с толку таким напором мальчик, но ему снова не удается сказать больше полутора слов.
- Запомни раз и навсегда, я не желаю видеть тебя праздношатающимся по отряду, ни на привале, ни во время пути, ни вообще никогда, ты понял?
- Да хозяин – паренек уже чуть не плакал, но захваченный праведным гневом командир этого, похоже, даже не заметил.
- Если тебе вдруг, когда-нибудь снова окажется нечего делать, и ты не сумеешь в очередной раз сам придумать, чем ты можешь помочь, то найди меня. Тут же, ты понял? И я с радостью подскажу, чем тебе заняться. Король велел, чтоб ты искупал преступления службой. И он не имел в виду, что служба эта станет для тебя сплошным отдыхом. Ты хорошо меня понял?
- Да хозяин. Я все понял. Я все понял, можешь быть уверен господин.– Низко опуская голову, тихо шепчет паренек.
- Отлично! Отправляйся в мою палатку, туда уже перенесли мои вещи. Разбери их и выложи на солнце, пусть как следует просушатся. Они могли отсыреть после последней переправы. Осмотри доспехи и оружие, все ли в порядке. Если нужно, почисть и приведи в порядок. И про свои доспехи тоже не забудь. И Облако это свое устрой как положено, а то вертишься подле чужого коня, а собственный опять забыт! Дождешься, что я продам его в первом же городе! – Луис только понуро кивал на каждое новое распоряжение, давая понять, что тот час же все сделает.
 - Не нужно продавать капитан, - Наконец решается он вновь подать голос, заступаясь за незаслуженно обиженного коня. – Я же ездил на нем. Он вовсе не совсем уж не нужен мне, просто он не друг, а как ты когда-то и сказал всего лишь конь. Но как конь он все, же нужен мне. Не надо продавать! – Пытается он защитить хотя бы коня, если уж себя защитить в очередной раз не получается, но капитан пресекает все его робкие возражения насмешливо – злой улыбкой.
- Да уж, ездил! Сколько мы уже в пути, а Луис? Три дня? А проездил ты на нем сколько? Всего один раз. Да и то неполный день, так что вижу я прекрасно, как он тебе нужен. В общем, подумай над тем, что я тебе сказал. Ладно, все иди – сжаливается, наконец, капитан. – И это захвати – протягивает он мальчику снятые с коня седельные сумки. – Их тоже перебери.
- Да господин. Все будет сделано, как вы приказали господин. – Вновь вскидывая голову и принимая тяжелые сумки, с вызовом бросает в лицо хозяину юный раб. И тут же с мрачным удовлетворением замечает, как на лице опомнившегося немного капитана мелькает запоздалое раскаяние и едва ли не боль от режущего слух непривычного «Господин», которое наконец-то доходит до его сознания. Луис тут же стушевался, вспомнив какой плохой идеей всегда оказывалось пытаться показывать зубы Деймону, а поведение Гейви в последние дни как никогда прежде напоминало ему его прежнего хозяина. Не дожидаясь новой вспышки недовольства, он сам тут же спешит поправиться. – Я все сделаю, как ты велел командир. Не сомневайся.  - И резко развернувшись и едва не потеряв равновесие, занесенный тяжелой поклажей, резво потрусил к палатке капитана исполнять очередные поручения.
    Окончательно перевести дух Гейвин сумел  только когда нагруженный тяжелыми сумками Луис, наконец-то скрылся из виду. В какой-то момент капитан даже в серьез испугался, что сегодняшний его разнос был чересчур уж суровым и паренек снова упадет в обморок, как тогда на королевской площади в столице. Что к демонам из его слов могло так сильно напугать мальчишку? Ведь ничего же особенного вроде он не сказал! Ничего такого, что уже бы не звучало в их с Луисом ссорах прежде.  Капитан пребывал в полной растерянности. Миг, когда с застывшего лица паренька разом схлынули все краски,  пропустить было трудно.  В одно мгновение ставшие двумя черными провалами на смертельно побледневшем лице глаза до краев наполнились слезами и уставились на Гейвина так, словно не только вдруг перестали узнавать, но даже и не видели.  Руки потянулись к вороту одежды, как будто тот внезапно принялся душить судорожно сглатывавшее горло. Даже такие всегда манящие, обычно пухлые губы побледнели и сдулись, словно из них разом вытянули всю кровь. И еще эта ужасающая дрожь! Не на шутку перепуганному мужчине даже не сразу удалось растормошить парня. К счастью этот странный приступ закончился так же скоро и внезапно, как и начался. А уж тогда-то… Вернувшийся на едва тронутые нежным пушком щечки румянец, вновь заблестевшие полуночные глаза и теплое дыхание, сорвавшееся со снова ставших сладко-медовыми губок, коснувшееся кожи чересчур близко наклонившегося к перепугавшему его мальчишке капитану, тут же сыграли с Гейвом дурную шутку. Снова ощутив на лице теплое дыхание мальчика, он почти невольно попал под чары этого ходячего соблазна и внезапно почувствовал, как недавнее беспокойство сменяется сильнейшим возбуждением. До дрожи в пальцах захотелось стиснуть эти худенькие плечи, прижать к себе как можно сильнее. Всем своим существом ощутить, почувствовать это такое желанное стройное сильное и гибкое тело. Побыстрее выцеловать из этих ясных глаз заполнившие их слезы и вернуть полуночному взгляду привычный веселый дерзкий задор.  А после впиться во вновь ставшие манящими губы, чтобы уже в который раз ощутить их почти забытую пьянящую сладость. В паху отчетливо заныло знакомой тяжестью, ощутимо напоминая, что он уже давно сам же и страдает от своего идиотского решения, придерживаться которого, до сих пор, продолжает уже только из чисто упрямства. Но как бы там ни было, а сдавать позиции прямо сейчас и здесь было не время и не место. Несгибаемому капитану понадобилась вся его стальная выдержка, чтоб отослать этот маленький ходячий соблазн подальше от себя, прежде чем станет слишком поздно или прежде чем чересчур уж проницательный мальчишка догадается, как на мужчину действует его близость.
    К тому же, положа руку на сердце, бравый капитан Гейвин и сам бы, пожалуй, не смог бы с точностью сказать, какая такая нужда заставляла его вот уже который день подряд гонять своего нового солдата, а по совместительству раба почти до полного изнеможения. Для какой цели он постоянно находил для него все новые и новые большие и маленькие поручения. Не давая  даже времени, чтоб хотя бы просто присесть  и перевести дух больше, чем на каких-нибудь, пару мгновений. Ведь ясно же что никакого отношения к обещанному приучению к дисциплине эти явные издевательства командира над парнишкой отношения не имели. Просто сам вид Луиса, в последние несколько дней, вызывал в капитане странное, неосознанное раздражение и немедленное желание услать его как можно дальше, пока капитан не успел выплеснуть на парня эту непонятную самому себе злость. И странное дело, Гейвин еще мог бы понять, если бы эту злость вызывало воспоминание о подсмотренной в борделе сцене, когда этот маленький потаскун так самозабвенно целовался со степным князем, но дело было даже не в ней. Точнее в ней, но не только. Сейчас капитану куда больше не давала покоя одна из фраз, вскользь брошенных Луисом тем же недобрым утром. «С мужчинами то я дело прежде имел, а вот с женщинами…» Имел он прежде дело с мужчинами! Со сколькими же интересно мужчинами ты успел свести близкое знакомство малыш, что так небрежно говоришь об этом? Насколько  же богат твой опыт, что он позволил тебе так легко оказаться в постели того, с кем ты знаком не более пары часов? Помнится и с капитаном тогда в их такую памятную первую встречу Луис тоже не стал затягивать церемонии, прежде чем затащить того в спальню. И тогда мальчишка тоже был пьян, как и в эту проклятую ночь в борделе. Интересно, а если б парню не нужно было на утро спешить обратно в отряд, а князю возвращаться обратно в свои дикие степи, продолжилось бы их знакомство? И сейчас наверно мальчишка бы уверял в своей горячей любви уже красавчика князя? Скрипнув в очередной раз зубами капитан, был вынужден со злостью признать, молодой черноволосый мужчина, которого он успел тогда разглядеть лишь мельком, был более чем привлекателен, и уж точно был куда более подходящим объектом для признаний молоденького красивого мальчика, чем он сам. И даже то, что Луис тогда недвусмысленно отказал степняку успокоения больше не приносило. Может мальчишка как раз и планировал побег, таща в постель это дикарское княжеское величие, да в последний миг просто испугался, что гнев капитана и короля достанет его и в степи? Ведь капитану-то он тоже в свое время помнится, не решился довериться, не смотря на то, что по своим же собственным словам хотел этого. Или даже Луис вовсе не так уж и боялся отправиться в степь с диким влюбленным, а просто Гейвин попался им тогда поутру так не вовремя, и не наткнись парень на командира, сидел бы сейчас где-нибудь в шелковом шатре, под боком у пылкого поклонника, а не мотался бы, сбиваясь с ног, выполняя очередное поручение своего требовательного капитана? Наверняка уже б и забыть успел к этому времени, что такое работа. При его-то Луиса умении вертеть теми, кого он соблазнял… «С мужчинами-то я дело прежде имел…». Как ни гнал от себя капитан эту злополучную фразу, накрепко засевшая в голове, она время от времени снова и снова упрямо всплывала  в памяти. И, повторяясь с различными интонациями, то насмешливой, то издевательской, то самодовольной, но всегда одним и тем же ясным звонким юношеским голосом, вызывала новую волну раздражения, заставляя находить парню очередное поручение или дело, половина из которых, если честно, вовсе не были его обязанностями и ни как солдата и даже ни как раба. Парни уже даже начали незаметно переглядываться, когда капитан в очередной раз отрывал кого-то из них от их собственных дел, заставляя Луиса выполнять их. Но уж лучше так, чем у этого маленького бандита будет слишком много свободного времени, которое он сможет употребить, демоны знает, на что. Не то, чтоб капитан в серьез думал, что парень был настолько глуп, чтоб связаться с кем-то в отряде под самым носом Гейвина. Да и в ребятах своих он был уверен. Все они прекрасно знали, а кто не знал те догадывались, что отношения у мальчика и капитана  не совсем такие, как обычно у солдата и его командира, и встрять сюда никто бы не решился, если не из уважения к командиру так хотя бы и из страха. Да и не только в этом было дело. Шустрый паренек опять успел доказать что способен найти себе неприятности там где их никто не ожидает, вот как сейчас с этим семиклятым Коньком. Не приведи боги, застал бы его там снова Мартин! Нет уж, чем меньше у парня свободного времени для праздного шатания, тем лучше! Или нет? Гейвин снова вспомнил, как вздрогнул и сжался мальчик от его окрика. Как тут же поникли худенькие плечи, и угасло нежное сияние в полуночном взоре, светившееся там пока паренек смотрел на своего ненаглядного Конька. Каким раздраженным взглядом наградил мальчик, прежде чем убежать, своего капитана. А его такое покоренное «Да господин» …Нет, демоны раздери! Надо было заканчивать это. Парень уже не в первый раз вздрагивает от страха под окриками капитана. Так, чего доброго, Луис скоро окончательно перестанет видеть разницу между Гейвином и своим прошлым господином. Да и капитан признаться и сам начинал терять эту самую разницу. Он ведь сейчас тоже мучил паренька ни за что, только из-за своего дурного настроения и ничем не обоснованных подозрений. Пожалуй, хватит! На него на Гейвина это совершенно не похоже. Да и видеть страх, а порой и злость в огромных глазах цвета полуночи, в которых прежде светились лишь обожание и желание, хмурую гримасу, сменившую всегдашнюю чуть лукавую веселую улыбку на красивом личике,  слышать «Да господин, слушаюсь господин» или «Как прикажешь капитан», в самом лучшем случае, ему порядком надоело. Кто бы знал, что он будет так невыносимо скучать по такому раздражавшему когда-то «Гейви»! С парнем нужно мириться. И, пожалуй, в этот раз делать это нужно именно капитану, коль уж скоро эта последняя сора приключилась благодаря целиком и полностью его глупости и упрямству. Решительным шагом Гейвин направился к своей палатке, и уже было хотел, отогнув полог войти, когда неожиданно приглушенно звучавшие голоса заставили его остановиться на самом пороге. Голоса раздавались именно из его палатки, и если в одном из них он безо всякого труда узнал Луиса, то вот его собеседник, к удивлению капитана, прекрасно знавшего каждого солдата своего отряда, был Гейвину совершенно не знаком. Сердце мгновенно захлестнула тревога. Что происходит? В лагере чужак? Если он посмеет хоть что-нибудь сделать мальчику, то горько пожалеет, что сам не удавился, прежде чем залезть туда, куда не следовало. Главное убедиться, что паренек в безопасности, а уже потом можно будет и решить как поступить с незваным гостем. Да и вообще выяснить кто он такой и что ему на хрен тут нужно. Стараясь двигаться бесшумно, капитан тенью скользнул прочь от входа вдоль стенки из натянутой прочной ткани.