Обнаженное Прошлое 1

                ДГ16  Обнаженное прошлое 1

               Затишье коварно, а тревога в голосе Гентианы не могла означать ничего хорошего. Почему-то вспоминаются слова Релемилла: «Не будьте слабы Гордыней. Ее сила – это иллюзия. Будьте сильны Богом, его сила – это реальность. Наполнитесь его силой, но используйте ее только для очищения собственной души.»
               Это так подходит к Леонотис, но я не хочу себе в этом признаваться. Выходя из «лаборатории», я крадусь через темные комнаты в ту, где из-под двери виден свет. И, чем ближе подхожу, тем больше вокруг слизи затяжного конфликта, висящей на всем.
               Слыша зловещий речитатив, я открываю дверь, и вижу, как мужчина с ущербным лицом и немигающими глазами бросается на Леонотис с ругательствами, и злобным рычанием. В нем столько ярости, что он сметает ее, и валит на пол.
               Но женщина хватает его на лету за руки, они падают вместе, она оказывается наверху, и начинает шептать что-то быстро-быстро, и его неестественно перекошенное выражение смягчается, хотя он все еще продолжает рычать.
               У меня внезапно возникает воспоминание скандалов и драк моих родителей. Если Леонотис – моя мать, то ей не удалось избежать отражения чего-то внутри себя и в этом браке.
               - Все хорошо, успокойся... – Тихо говорит Леонотис. Но, прежде чем отпустить его запястья, шепчет почти неслышное «ненавижу тебя», и только тогда медленно встает.
               Я вздрагиваю от дохнувшей в лицо тьмы. Она страшна и всеобъемлюща. Эта женщина ненавидит не только своего мужа. Она ненавидит всех существ мужского пола сразу. Возможно, у нее на это есть причины.
               Глаза мужчины стекленеют, как стылая роса, превращающаяся в лед. Он перестает сопротивляться, и остается лежать на полу, внезапно приобретя ореол покинутой, бесприютной вещи.
               - Милый, одинокий мальчик, ищущий свою маму. Я была бы рада тебе помочь, но у меня никогда не было детей. – Леонотис улыбается, и выходит из комнаты.
               - А с мужем? – Я следую за ней под впечатлением физической силы, с которой она справилась с тем, что казалось неминуемо трагическим нападением.
               - Официально он мне не муж. Иберис нашел меня на дороге восемь лет назад. Привел в чувство, спас, обогрел. Для своих целей, конечно. Не то, чтобы вы, мужчины, делали для нас, женщин, хоть что-нибудь просто так!
               Безмерность ее боли проникает в меня, наполняя до краев. Я чувствую, что злопамятность и мстительность, направляемые гордыней, набрали в ней слишком большую инерцию, поправ былую незыблемость моральных устоев.
               Две мысли приходят одновременно – первая – о том, что Леонотис не помнит, что с ней было до того, как Иберис нашел ее на дороге без сознания. И вторая – о том, что с кем-то из моих близких скоро случится что-то непоправимое.
               Деревья за домом шумят от резкого порыва ветра, и в комнату входит высокий человек с неприступным выражением лица и шрамом на щеке.
               Он опускается перед Леонотис на одно колено, и целует ее руки.
               - Гонцы отосланы, моя леди, все готово.
               Она кивает с задумчивым лицом, и кажется, что в нем сокрыта тысячелетняя тайна причины ненависти, которую она никогда не отпустит...
Мои близкие... С кем же из них что-то не так? Погодите... Симарелиус! Мне нужно бежать.
               - Извините. – Бормочу я, и, стараясь не встречаться взглядом с Леонотис, быстро выхожу.
               Она не окликает, и ничего не спрашивает. Хочется думать, потому что ей все равно. Но шестое чувство знает, что это не так. Из каждого угла этого дома за мной пристально следят серебряные слитки, считывая мое сознание, выворачивая наизнанку мое прошлое, чтобы потом передать все это пауку, сидящему посередине этой тонкой блестящей паутины.

               Почему наши кровавые, гноящиеся раны нам дороже божественой любви? Почему мы цепляемся за них, а не за любовь? Почему не хотим понять, что эти раны – просто иллюзия,  что никто не наносил их нам намеренно? Нас просто пытались исправить. А что мы не знали, что требуем исправления? Так это не их вина, а наша беда.
               Темнеет. Бежать тяжело, но я не останавливаюсь, гонимый мыслью о том, что могу опоздать. Что с ним может случиться? Сердце? Инсульт? Не знаю, но нужно узнать. Лицо Леонотис, таящее необратимость случившихся с ней изменений, не выходит у меня из головы.
               Боль – это отказ принять информацию. Какую информацию она отказалась принять, что отреагировала таким количеством боли, родившей негатив по отношению к мужчинам?
               Дом моего старика, вместе с больницей и Академией – далеко за пределами города. Ветер – пронзительный и беспощадный, несет капли дождя, нереально светящиеся изнутри информацией, накопленной за миллионы лет присутствия на Земле.
               Последний рывок по раскисшей грязи дороги, и я уже хочу стучать к Симарелиусу. Но чувствую, что с ним все в порядке, и он спит. Однако видение не исчезает, и тогда я иду в дом за больницей, где живут Граоний и Кальмате.
               Ирис и Амаранта – в кладовке, где раньше жил Астангир. Я стучусь, неуверенно переминаюсь, и потом толкаю грубо сбитую из досок дверь. Порог у кладовки высокий, а рама двери – низкая. Я наклоняю голову всего на секунду, чтобы не удариться о раму, а чуткий Ирис уже вскакивает с постели, и преграждает мне путь.
               - Послушай... – Шепчу я. – Не бойся меня. Не суди по тому, каким я был. Я уже не тот, кто разрушил твой город. Я не разрушу твою жизнь во второй раз, и не причиню вреда Амаранте. Во всяком случае, намеренно. С Симарелиусом что-то не так... Мне нужно, чтобы ты на него посмотрел.
               Возникает долгая пауза, потому что барон Лио не готов мне поверить.
               И тут за нашими спинами раздается звонкий девичий голос:
               - «Любовь Безусловная превратит труху неопытности и невежества в сердце из золота». Вроде к Релемиллу ты ходишь, и прововеди слушаешь, но и ему не веришь? Тогда зачем ходишь? Доверься Домиарну, Ирис, прости его, ибо «только вера растопит тяжелые и ядовитые камни обиды на жизнь»!
               Он медлит с секунду, а я потрясен глубиной и красотой души этой с виду простой девушки. В следующий момент белоснежная, невесомая пелена, стоявшая туманом между нами, тает, и Ирис обнимает меня.
               - Мы не можем ссориться, Домиарн. Что-то понять мы сможем только вместе.
Он целует меня, и его красивые руки с длинными аристократическими пальцами ласкают мою шею, и мое лицо, и любовь – сверкающая, и невыразимо-прекрасная, струится, как хрустальные водопады с фантастической планеты Глиза из моих видений...
               - Со стариком все в порядке. Я ничего не вижу. Иди спать, Домиарн. Утром поговорим.
               Я бросаю взгляд на Амаранту, которая, закутавшись в одеяло, сидит у стены под маленьким, вырубленным в стене окном. Она обнимает ту самую куклу, а кукла ласково льнет к ней, радуясь, что больше не одинока.


Рецензии
Дорогая Дана!
Хотелось бы сразу обратить твое драгоценное внимание на разрыв гармонической последовательности в сцене, когда Домиарн почувствовал неладное с Симарелиусом. По моему мнению, происходит резкий переход от Леонотис к предчувствиям Домиарна. Тут буквально можно добавить всего лишь пару фраз, дабы полностью связать все действие главы.

И еще позволь заметить о небольшом разрыве в той части, когда Домиарн поспешно направляется к дому Симареулису, а на подходе понимает, что тот жив. Именно до этого, его мысли приобретают хаотичность. Те фразы, где он размышляет о том, какую информацию могла отвергнуть Леонотис, можно поставить после этой фразы: «Так это не их вина, а наша беда»

То есть, переставить, чтобы сохранить последовательность. Но ни на чем не настаиваю мой дорогой друг, а лишь высказываю мнение основанное на прочтении.

А теперь непосредственно о развивающемся сюжете в этой главе. Безусловно, яркий образ Леонотис раскрывается полновесно и в тоже время загадочно. Складывается ощущение, что между строк можно прочесть ее слова Домиарну о том, что она и есть его мама. Но это мимолетное ощущение и оно растворяется под действием этой прекрасной и бесподобной женщины.

Очень понравилось, как здесь ее образ практически раскрылся, но не оголился. Ее борьба с Иберисом восхищает и приводит в замирание, ибо именно в этой сцене, мы видим какой, необыкновенной духовной силой она обладает. Ибо ее физическая сила идет именно из души.

Вообще дорогая Дана, я решил пуститься на некий эксперимент, прочитав несколько раз эту главу и как читатель, которому неизвестны пока еще герои и как человек, который что-то пишет.

И теперь суммировав полученное впечатление могу сказать, что образы Леонотис и Домиарна не вызывают никаких сомнений в своей достоверности. Даже Ирис и Амаранта появившиеся в конце главы всего лишь на короткое время, привлекают внимание тем, что здесь явно обозначена их связь с Домиарном. Особенно это относится к Ирису.

Но его образ: сомневающегося, немного запутавшегося в недавних событиях человека, раскрывает именно Домиарн, когда приходит к нему и открыто поясняет что он уже не тот. Он обновлен и стремится идти по освященному пути, а не уничтожать все на нем, как делал он раньше.

Именно Домиарн завоевывает все читательские козыри в этой сцене и, несомненно, хрустальный ключ к пониманию, что он идет, а не стоит, подчеркивает Амаранта, укоряя Ириса в том, что он из-за своей гордыни пытается поставить стену непонимания между ними и Домиарном.

Очень понравилось, как закончилась эта глава. Образ нежной Амаранты, обнимающей куклу, являет собой квинтэссенцию ее характера и явной незащищенности. Здесь тоже на пару мгновений пролетает стрела тревоги, намекающая, что с этой девушкой в дальнейшем может случиться что-то непоправимое и драматическое.

Но конечно! И, несомненно, все лавры в этой главе я отдаю горячей и темпераментной Леонотис! Ах, бесподобный образ женщины, которая создала себя сама! Ее ненависть направленная на мужчин воспринимается с потаенным уважением, ибо возникает мысль, что на самом деле она не ненавидит. Она своим поведением дает возможность пройти испытания. А тот, кто не сможет их пройти, сломается не из-за ее ненависти, а из-за того, что сам себя ненавидит.
Хочу заметить, что ее сюжетная линия подогревает читательский интерес. Она сейчас является солью последних глав.
Благодарю тебя от всей души, мой духовный наставник за возможность прочтения и возможность поделиться впечатлением от прочитанного.
С душевной любовью и глубочайшим почтением,

Константин Каронцев   04.04.2013 20:23     Заявить о нарушении
Костя, спасибо огромное! Я падаю от усталости, 12 ночи. Но не хочу, чтобы ты думал, что я пренебрегаю твоим комментарием, и не хочу отвечать абы как. Отвечу завтра, хорошо?

С любовью,

Дана Давыдович   05.04.2013 10:12   Заявить о нарушении
Дорогая Дана!
Не волнуйся! Поверь, что я всегда с уважением и пониманием отношусь к твоей занятости.
С душевной любовью и глубочайшим почтением,

Константин Каронцев   05.04.2013 12:27   Заявить о нарушении
Костя,

Как приятно и радостно снова видеть тебя здесь, на моей страничке!
Спасибо. Все, что ты сказал - именно этого я и боюсь иногда. Мысль уносится, и тебе самому разрыва не видно. Что называется, один пишем, два в уме, а что там в уме - этого никому не видно!

Вот что я вставила в оригинале:
"А меня не отпускает тревога. Мои близкие... С кем же из них что-то не так? Погодите... Симарелиус! Мне нужно бежать." - Как ты думаешь?

Над вторым буду думать. Спасибо за эксперимент. Мне важно, чтобы мы все подходили к анализу глав с умом, потому что средний читатель не будет ничего анализировать. Он просто не будет читать. И никому не посоветует читать, если у самого не пошло. Вот как бывает.

Твоего внимания всегда недостаточно, мой друг, и я всегда жду тебя с большим нетерпением, и также пристально вглядываюсь в тебя, как и ты в меня.

Все сказано умело, и при этом чутко, дорогой Костя. Твои незабвенные слова я буду хранить в сердце!

С любовью,

Дана Давыдович   05.04.2013 22:35   Заявить о нарушении
Дорогая Дана!
Да, это изменение гармонично связывает действие после размышлений Домиарна «которую она никогда не отпустит». Очень точно расставлены акценты, мне понравилось!

А средний читатель превалирует над философствующим, ну и пусть! Тебе удастся завоевать коммерческий рынок! Ты двигаешься в правильном направлении, мой драгоценный друг.

Неустанно буду делиться с тобой своими впечатлениями, одаривать вниманием и поддерживать во всем, что ты делаешь.
С душевной любовью и глубочайшим почтением,

Константин Каронцев   05.04.2013 23:02   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.