Эпистолярия восемнадцатая. Белое лицо водопада

17.08.12г.       Водопад Стремя.
    Водопад - слово летящее сверху вниз, с шумом и гулом непередаваемыми.
    Подъем к водопаду это отдельная история.  Звериная тропа вдоль горного ручья то возникает, то прячется, как живая. За ней надо уследить, иначе карабкаться тебе по берегам диким и крутым, замощённым такими огромными булыжниками, что вольно или невольно начинаешь понимать, что это работа вот этого мирно журчащего, прозрачно бегущего, пасторально-живописного ручейка. И волосы на голове начинают пошевеливаться от уважительного ужаса, когда представишь, что здесь творится весной во время таяния снегов.  Этот ручей становится потоком,  который несёт не просто гальку и песок, это ручеи;ще который разминается перебрасывая с берега на берег камешки размером в два человеческие роста. И совершенно отчётливо понимаешь, что ты просто коротенькая соломинка в руках этого гиганта  притаившегося,  с доброй улыбкой под белыми усами, наблюдающего за тобой прищуренными кошачьими глазами…
  А тропа поднимается всё выше, в какой-то неуловимый момент тёплый воздух долины меняется на горный, пахнущий совершенно иначе – он более прохладный, более голубой, пахнущий острее зеленью и одновре;менно талой водой.  Карабкаясь по камням с осторожностью кошки и змеи,  я думаю о том, что благодарен  этому телу,  вмещающему глаза и уши, которые видят и слышат так много нового.  Ручей звучит по другому, он уже не просто шумит, вода трётся о камни  русла более звонко, словно она поменяла свою плотность и стала твёрже.  В  звучании появляются металлические нотки, словно внутри этих разветвляющихся, скручивающихся и растекающихся струй появляются тонкие струны, которые звучат слаженно  и эта хаотическая гармония становится всё более торжественной и возвышенной.  При этом мышцы рук и ног испытывают удовольствие от этого сложного по рисунку, похожего на ритуальный танец движения вверх по тропе. Утомление наступает время от времени, но остановившись на некоторое время,  что бы посмотреть на  оранжево-красные камни,  разбросанные по берегам с какой-то прихотливой осмысленностью.   Срывая сладкую дикую малину, которая как гимн жизни прорастает в расселинах меж камней, усталость быстро проходит.  Дыхание восстанавливается и возникает интересное ощущение -  будто кто-то подталкивает тебя в спину, торопя подниматься всё выше.
    Рокот-шопот-бульканье-звон воды становится громче и уже трудно говорить, а звук воды входит в межклеточное пространство тела и оно начинает звучать дополнением к увертюре несущегося всё быстрее потока. И то, что ты становишься одновре;менно и человеком поднимающимся вверх и водой устремлённой вниз -  так удивительно, что забываешь практически обо всём человеческом, грустном и печальном. Ты становишься огромнее с каждым шагом, вмещая в себя всё,  что видишь и слышишь.
   Облака становятся всё ближе. Подъём,  когда пробираешься по крутым, каменистым берегам не очень заметен. И только оглянувшись назад на короткой остановке,  замечаешь, что гора напротив становится ниже, а русло ручья,  по которому мы поднимаемся зелёно-красновато-серой лестницей круто, как циклопический каскад падает вниз. В этот момент наступает состояние «раскидывания рук».  Нравится или нет, хочется или нет, но человек – любой, рациональный, трезво-мыслящий понимает – как высоко он находится. Это осознание высоты своего положения в пространстве и даёт телу человека сигнал раскинуть руки и почувствовать себя птицей. И совсем не обязательно ринуться вниз и свернуть голову о камни. Просто поднимаешь глаза и вбираешь в глаза совершенно близкую синеву, облака, дождинки которые рождаются прямо на твоих глазах. Если подняться выше по курумнику, можно запросто побродить по облакам, по колено, по грудь, нырнуть в них с головой. И заклекотать по-птичьи. Не боясь насмешливости идущих рядом. Потому что они испытывают то же самое чувство «раскидывания рук».
    И вот за небольшим поворотом под басо;вое  звучание,  глазами натыкаешься на белую  стену воды вылетающей из тесной расселины,  похожей на стремя. Свисая с отвесного,  высокого уступа вода, словно гигантское страусинное перо, распадаясь на множество закрученных струй и прядей,  падает вниз по первобытным камням. К музыке добавляется барабаны и флейты. Оглаженные потоками камни непередаваемо-прекрасны в своей пластичной застылости. Здесь заканчиваются человеческие слова и возникают первобытные звуки победного клича, который возникает во всем организме, беззвучно исходя из  тебя в окружающую тебя красоту дикого волшебства кристально-чистой воды.
     Как много чувствуешь враз, как много слышишь сразу, как много видишь одновременно!  Ты уже не человек, ты водопад – вырывающийся из теснины на свободу и поющий о ней. Ты свободен ото всех человеческих долгов, обязанностей и обязательств. Твоё тело – гибкое и прекрасное не подвержено старению и смерти. Ты падаешь и не разбиваешься и это даже не больно, когда скользя по огромным камням, завиваясь вокруг них и снова обрушиваясь куда-то,  ты - то разливаешься на множество мельчайших ручейков, то собираешься в единый плотный поток,  и бьёшься всею силой в каменную преграду, украшая себя пенным, радужным гребнем волны. Ты звучишь, то мурлыкая, как сытый кот, то трубишь в Иерихонские трубы; то барабанишь, как тысячи шаманов на последнем камлании, то поешь как флейта о любви…
      Взрываясь, из-нутри тебя, вырывается на свободу сама Свобода и обрушиваются, обваливаются не раня и не убивая -  небеса, которые отражаются в каждой твоей капле.
   Белое лицо водопада смотрит прямо в меня. Мокрые, отвесные скалы защищающие это лицо оттеняют его бледность и отстраннённость даже от тайги на берегах. Лицо водопада смотрит вслед удаляющимся, трём крохотным  человеческим фигуркам. Они тихо пришли; посидели на камнях; умылись, попили талой, пахнущей льдом, снегом и временем воды и ушли вниз; по ускользающей от взгляда, звериной тропе. Унося с собою только испытанные чувства , пару глотков вечности и  музыку свободной воды…
   Белое лицо водопада провожает взглядом людей и продолжает творить бесконечность прекрасного… Ни для кого… Ни для чего…Времени для него не существует. Смерти для него нет. Он смотрит в лицо своей свободы, провожая взглядом нас, смертных, уходящих из одной вечности в другую…