Изумрудные огурцы свекровки Таси

               ИЗУМРУДНЫЕ ОГУРЦЫ СВЕКРОВКИ ТАСИ,,,
    Садить огурцы- это для меня не просто процесс, это- действо. Просеивая землю сквозь пальцы, я готовлю место для посева семечек. Тёплая, увлажнённая земля  будто бы ждёт, когда я бережно разложу на ней огуречные семечки и так же осторожно присыплю их землицей и пробрызгаю водой, черпая пригоршнями из ведра. Спустя несколько дней,пробьются наружу глянцевые, сочные,овальной формы листики, напоминающие сомкнутые ладошки. Потом ладошки раскроются навстречу солнцу, и потянется стебелёк вверх. Пройдёт ещё какое-то время.   и овальные листья  обмахрятся по краям, примут звездчатую  форму. Я  подсыплю под стебельки земли, чтоб  они укрепились, буду поливать их тёплой водой из ковшика, боясь брызнуть  на зелёные листья, как учила меня свекровь.
  У моей свекрови огурцы всегда урождались на удивление соседям, даже в самые неурожайные годы их было изобилие.
   Помню,как подвела она меня к огороженной высокими досками гряде и сказала:» Смотри, девка, как огурцы рОстят». И я смотрела и запоминала.
   Выросла я в городе, хоть и в небольшом, провинциальном,но всё-таки в городе, поэтому о садово-огородной деятельности имела весьма скромное представление, а. если сказать честно.,то вообще его не имела.
  Судьба сложилась так,что, поженившись, мы с мужем, как и многие молодожёны нашего времени, первое время жили с родителями. Не миновала и нас чаша сия.. У них был частный дом в пригороде.  Непривычный уклад жизни в деревянном доме без удобств отразился на моём мироощущении и миропознании и запомнился навсегда.  Самой значимой фигурой  в тот период жизни для меня  была  моя свекровь. Звали её Тася. Девятнадцатилетняя, я не понимала семидесятилетнюю женщину, она иногда даже казалась мне загадочной.
Авторитет её в семье был непререкаем. Она умела  абсолютно всё делать по  хозяйству. В доме всегда был идеальный порядок. Удивительным мне до сих пор кажется то,как она умела стирать скатерти. Без всяких «Тайдов» и «Мифов» они были у неё всегда белоснежными. Щи у неё были вкуснющими,  оладьи, испечённые в русской печи,необыкновенно пышными, .Она как-то  по-особенному топила баню, наполняя её  ароматом каких-то запаренных трав. У неё была  астма, больная печень, ревматизм, поэтому она всегда заваривала в нескольких чайничках травы. «Я ,девка, за свою жизнь стог травы выпила»,- шутила она.
  Её прозрачно-серый взгляд просвечивал  меня насквозь, как рентген. Она без объяснения понимала моё настроение. Я тогда не хотела её воспринимать как-то серьёзно. Мне было странно, что она не умела читать и писать, то есть была неграмотной. Я не хотела, но не могла не воспринимать. Потому что, как оказалось, она была по-настоящему мудрой женщиной.
   Её северная спокойная женская красота была словно со старой иконы списана. Она умела так смотреть и говорить,что её слушали все: и пожилые соседки, и их мужья, и их дети, и их внуки, как, впрочем, и её собственные дети, внуки и муж.
    Я считала её суровой,а иногда и злой. Было и такое, что повергала она меня в слёзы. Неумеху невыдержанную. Но я не могу вспомнить ни одного случая, когда бы она отказала мне к какой-либо просьбе.
   Я мечтала о том, чтоб побыстрее уехать из дома свекрови, жить с мужем отдельно от родителей, жить по –своему. Это и случилось, но позже- три года мы всё-таки жили вместе, деля радости и горести.
    С той поры прошло много лет, много чего в жизни произошло- и важного, и незапомнившегося. Но каждую весну вспоминаю я свою свекровку. То есть я не забываю о ней, но весной, с наступлением садово-огородного сезона, воспоминания делаются более живыми и яркими. 
     Подливая воду в лунки, оберегая ладошки листьев от капель, я вспоминаю её незатейливый урок о том, как важно правильно поливать огурцы.
  Она знала этот мир не по книгам, она хорошо понимала природу, её законы. «Девка, зонтик возьми, дожж будет к обеду»,- говаривала она, вскользь глянув на небо, когда я собиралась на работу. «Вишь, небо засинелось. Так и есть- дожж будет».. Я не очень верила, но зонтик всё же брала на всякий случай, а к обеду дождь таки  собирался. Иначе и быть не могло, думаю я сегодня с улыбкой.
   Осенью, когда ждёшь- не дождёшься снега, когда до чёртиков надоедает хлябь и грязь под ногами, радуешься наконец-то  выпавшему снегу.   А свекровка, поглядев на белый  утренний снег, скажет только, что этот снег стает, потому что упал на тёплую землю. И сколько бы его ни нападало, он обязательно таял..
   Она никогда не ошибалась в приметах. «Смотри, синька прилетела- это к холодам».(Синьками она называла синиц, и мне это казалось немного смешным)  Приходилось менять демисезонное пальто  на зимнее- весна откладывалась минимум на неделю.
  «Вон скворчики прилетели. просужие, -радостно показывала она  в апреле на  вернувшихся  из тёплых краёв птиц, чёрных, как уголь, наполнявших сад  свистом, щёлканьем, треском веточек, стуком клювов. Она гоняла кота, который принимался бессовестно караулить птиц, заставила деда прибить скворечник к высоченному шесту, чтобы кот  не мог добраться до птенцов. Кот грустно часами просиживал у шеста, лениво наблюдая за  деловитой суетой скворцов.
   В  саду у свекрови удивительно хорошо всё росло и плодоносило: и редиска была крупная, и яблок бывало много, и прочей огородины, и цветов. Излишки она носила продавать . Вечерами на площади перед магазином  вырастал импровизированный мини-рынок, куда хозяйки из частного сектора  несли на продажу разную снедь со своих огородов.
  Эта вечерняя или дневная торговля была для неё чем-то вроде развлечения или праздника. Сборы на этот микро-рыночек  напоминали какой-то ритуал.  Свекровка Тася , можно сказать, наряжалась перед походом туда. Она надевала  яркое платье, обязательно какие-нибудь стекляшки-бусы, туфли её на низком квадратном каблуке  блестели от крема, на голову она повязывала нарядный платок с блёстками. Она выглядела в таком наряде совершенно не по-городскому. Вид её всегда приводил меня в изумление. Среди других торговок она выглядела как яркая заморская птичка в куче серых воробьёв.
   Всё, что она приносила в своих вёдрах или корзинах, раскупалось очень быстро и легко- будь то отмытые пучки ярко-рубиновой редиски  или сочного свежего зелёного лука, или краснобокие блестящие яблоки или оранжевые, в крапинку тигровые лилии, которые в  саду у неё росли, как сорняк, но в ведре  выглядели  по-королевски. Охапку таких цветов раскупали у неё за полчаса. Стоило ей разложить перед собой  принесённые овощи, фрукты или цветы, как  тут же набегали хозяйки с авоськами и всё разбирали. Другие тётки- торговки с весёлой завистью смотрели на то, как она , спешно укладывая  пустые корзиночки, платочки, пакетики., в слегка сбившемся  платке, довольная, торопливо собиралась домой.  Дома дед обязательно спрашивал её, нарочито громко и с улыбкой:,»Ну, что, выторговала?». Она, хитро улыбаясь и медля с ответом,  с гордой улыбкой отвечала:»Выторговала», и они  принимались считать выручку, планируя при этом, на что потратятся эти деньги..А потом  все шли обедать или ужинать- дед к этому времени разогревал в печи  какое-нибудь блюдо-кашу или щи.
  Дед, к слову сказать, тоже иногда ходил что-нибудь продавать. В основном, тогда, когда  Тася болела  или нянчилась с внуками. То же самое, что и она, он продавал  долго и нередко  приносил назад, давая ей повод подтрунивать над ним. На обратном пути он иногда  заходил в кафе при магазине и выпивал там сто грамм водочки.  Домой  приходил  слегка пьяный..Тасю невозможно было обмануть…Она начинала его отчитывать, а он, обидевшись как-то по-детски ,уходил в сад и начинал там что-то копать или ремонтировать, чтобы не слышать, как она выговаривает ему за все грехи сразу, за все, которые накопились за годы совместной жизни..Об этом я тоже вспоминаю с улыбкой  Она ругала его больше для порядку, чем за дело.
  Огурцы- стебельки в какой-то момент выпускали вьюнки-спиральки, и тогда их надо было прицеплять к верёвке и подвязывать к перекладине сверху. Свекровь завивала их  на лыко, которое дед предварительно замачивал в бочке с водой,  , стоявшей в конце огорода у бани…Потом она всё лето ухаживала  за подвязанными огуречными плетями, как за малыми детьми- поливала, подкладывала  в землю навоз, полола,снова подвязывала новые плети. И огурцы росли, как в сказке- зелёные, пупырчатые, с серебристыми капельками росы на  зелёных боках.. Утром выйдешь в огород- заглянешь в гущу зелёных плетей и видишь под их сводом  изумрудные  висящие огурчики.
  Огурцы, когда их назревало много,  собирали в большой таз и несли на веранду, которая летом превращалась в кухню. Там свекровь их солила на зиму. Я стояла  на подхвате, наблюдала, как и что она делает. Руки у неё были тёмные, натруженные- пальцы негибкими. Она перемывала огурцы в воде, которую специально для  засолки привозили с родника в большой  фляге. Протирая руками шершавые бока огурцов, оплёскивая их водой, она приговаривала:» Мотри, девка, вот так, вот так…Запоминай…». Она перебирала, перемывала огурцы, укладывала их в банки. Вернее, укладывала я, так как  её руки были крупные, не могли они  проскользнуть в узкое горло банки.. Она засыпала туда приправы, травки, перец горошком, чеснок. . Я смотрела, не отрывая глаз. Мне казалось, что она слишком много всего  туда кладёт. Наконец, она  заливала  банки рассолом, прикрывала горлышко  свежим хреновым листом, заправляя   его края  внутрь  банки, а потом закрывала банку крышкой. Банки выстраивали на полу веранды, укутывали старым дедовым овчинным полушубком, и так они стояли до утра.  На следующий день их относили в погреб в саду.
 Сейчас я живу в благоустроенной квартире, у меня есть сад-огород за городом и погреб.  Но хранить там зимние запасы очень неудобно, поэтому во все заготовки я добавляю уксус и мариную, чтоб можно было держать всё дома в кладовке. Вкус у этих моих огурцов неплохой, но это совсем не те огурцы, которые готовила моя свекровь.
  Была она  одновременно  обычная и необычная. Странное дело,  но даже плачущий младенец умолкал, когда она брала его  на руки. Как это ей удавалось- унять его плач- один Бог знает. Слышу, будто наяву, её пение .( У неё, кстати, не было ни слуха , ни голоса в привычном понимании этих слов).» Нашёл со-о-он  да дре-ма-а-а,  по пове-е-ети-и-и брела-а-а. Слова были непонятными, а само пение напоминало жужжание комара, тонкое, протяжное. Ребёнок утихал , засыпал под это «пение».
 Ловила себя  иногда на том, как пела  про себя теми же непонятными словами её мотив- не мотив, песню-не песню… и сама тонула во сне.» Нашёл со-о-он да дрема_а_а, по пове-е-ети  брела-а-а…»- …
  Иногда она рассказывала о своей нелёгкой жизни. 30 лет на ферме..Это уже после войны…А в сорок первом  году , перед самым началом войны, жили они с мужем и двумя дочками в Архангельском- на заработки они туда отправились .  Когда  фронт подступил, повёз  Митя их обратно  в деревню, Обоз попал под бомбёжку Натерпелись они тогда, едва не погибли.. А как вернулись в деревню., сразу почти пришли повестки всем деревенским мужикам. Ушли  они на фронт в первые же месяцы войны .Ушёл и её Митя. Всю войну его ждала, а пришёл он только в  сорок девятом, с ранением.  Уж и ждать перестала, а он вернулся..Многие вдовами остались, а ей повезло.  Ещё четверых детишек ему родила после войны.
   Рассказывала она про всё это  либо когда мы сидели у кроватки внука её, моего сына, когда тот  уже спал , либо вечерами , когда засиживались на кухне за вечерним чаем..Но было  это нечасто..
  Дед, словно чувствовал свою вину за годы долгого её ожидания..Любил он уходить куда-нибудь- на рыбалку или  магазин, или в лес за грибами. Возвращаясь, в первую очередь спрашивал: « А Таська где?», -если не видел её у порога встречающей. Было странно слышать, как он называет её  таким именем. Она, неприступная, строгая, была  для него всю жизнь Таськой.  Без своей Таськи он как-то сразу хирел, мрачнел, становился молчаливым и скучным.(Это я заприметила, когда  она уезжала к дочерям в гости или лежала в больнице- и такое случалось).Дед молча ждал её возвращения.
Он любил огурцы, которые она солила. Зимой, расчистив снег вокруг ямы в саду ,он добывал оттуда  банки, и на столе появлялись ядрёные хрустящие  желтовато-зелёные огурчики с пряным вкусом,, с запахом и ощущением лета.
   Давно нет на свете свекровки   Таси…А дед ушёл в мир иной ещё раньше. Она пережила его на шесть лет…..А я , когда сажу весной огурцы, когда ухаживаю за ними, когда готовлю на зиму, словно переживаю  в своих воспоминаниях ту пору своей жизни, и многое из рассказов свекрови понимается сейчас  по-другому., правильно и по-взрослому…
   Когда я смотрю на изумрудные огурцы в  густых листьях плетей, на душе у меня делается светло , радостно и покойно , будто продолжает она со мной разговор  о вечной старой и новой жизни…