Летопись оцифрованного одиночества...

Тайский бокс?
 -О! Да!

 В 33 года. Возраст кому бальзаковский, кому – Христов… Разумеется, прошу прощения у Декамерона. Никаких притязаний. Чистый лист и перо. Что ж тут непонятного. Иначе не избавиться. Лист бумаги в ожидании, перо – жаждет.

          Да будет совершено. Набираю номер:
          -Алло.
          -Да, - тихий отчужденный голос.
 -Друг, мне кажется, что Вы сегодня не прочь напиться и…
 Знаю: дерзко.
 -Да,  не прочь, - долгожданный искрящийся золотым дождем смех.
 -Друг, я хочу попробовать сделать это в вашем обществе…
 Или  более удачен  такой вариант:
 -Друг, у вас в палисаднике яблони еще не сгнили?

 В ответ чарующий во все времена смех. Он, искрясь цветами радуги, заливает мое затхлое жилище светом.
 -…, это Вы?
 -Нет – нет. На нее это право же никак не похоже, - лепечу под соусом  собственного счастливого смеха.

 П о г о в о р и   с о   м н о й   –   м о л ю   т е б я.
 П о г о в о р и    с о   м н о й   –   я   н е    п р о ч ь,    с о в с е м    н е    п р о ч ь.

 -У вас проблемы? – море сочувствия нежданной волной накрывает  горечь  бытия.
 В лазури искренности элементарно задохнуться.
 -Да. Много проблем. Мне сегодня показалось, что у моих проблем одна неразрешимая проблема – это я.
 В ответ тотально понимающий смех. Я невольно протираюсь щечкой о   драгоценный  мех смеха. Продлись мгновение, ты прекрасно. Чеширский кот, похоже, похрапывает, пока улыбаюсь я.
 -И вы впали в депрессию?
 -Мне показалось…, - не тороплюсь.
 Врожденная деликатность Друга не позволит закончить.
 -… .
 -Друг, - мой голос насыщен до отказа.
 -… .
 Волна нежности мгновенно окутывает  мою замученную отчаянность.
 -Кстати, я как раз хотел кое-что Вам дать почитать.
 Как светло в комнатушке! Будто солнце взошло в самом темном углу.
 -Вы забрали их? Без потерь?
 -Да, - знакомый, отзывающийся болью во всех фибрах души, смех. – Обошлось.
 -Мне не терпится ознакомиться с ним. Это именно те, что Вы тогда, давно, говорили.
 Слово «давно» прозвучало как будто вечность назад.
 -Да. Других нет.
 Затяжное молчание. Вижу, как поглаживает изящной рукой аристократа едва пробившуюся щетину на красивом лице.
 -То было гениальное творение, – мне искренне жаль его, и слезы  обжигают веки.
 -Да. …, надо их продать.
 -Нет! Друг, Вы никогда так не поступите с ними. Не сможете.
 -…, когда Вам будет удобно зайти?
 Решайся. Завяжи быстрей в узел свою трусость. Как хочешь, но сделай это. Не трави душу ожиданием, томительным вечным обманом самой себя.
 -Сегодня. Скоро буду.
 -Машину…
 -Не стоит.

 Я вихрюсь. Лечу на краешек земли, в ту коричневую комнату с высоким потолком. Не помню, как, но у дверей застываю – страшно. Знаю, он у дверей ждет. Смелость – не грех. Никто ничего не потеряет, потому что есть что терять – объединяет невозможность объединиться.
 Стук в дверь. Вежливое:
 -Заходите…

 Встречает у дверей, одна рука на дверной ручке, а в другой – стакан с бесцветной жидкостью.

 Встречает с грустной, затаенной нежностью ко всем живым существам во Вселенной. Слов не  нужно.

 -Проходите. Я рад Вас видеть.
 Без слов.
 -Как дела?

 В комнате уютно. Тепло…бр… прохладно.

 -Да так, неважно.
 Улыбка согревает теплотой, а в глазах – растерянность.

 -Что-нибудь не так?
 -Устал.
 Умолк, наткнувшись на всепонимающий взгляд.

 -Супруг что делает?
 -Ничего.
 Легкая кривизна улыбки, знакомо появившись, исчезло на лице.
 -Ваша супруга как?
 Ощущение, что случайно погасили верхний свет.

 Вопросы п р  о т о к о л  ь н ы е.
 Смеюсь я, смеется и он.
 С освещением все в порядке.
 -…, чем занимаетесь?
 -Я?! Просто неловко. У меня такая серая жизнь.

 Пара глотков и зеленый бархат взгляда обволакивает «расслабься». Смех привычно заостряет тонкие черты красивого лица.
 -…, Вы помните?
 -Да. Все, и я ни причем.
 -Но.
 -Да, других мне не оставила судьба.
 -Прости. Я налью вам. Только скажите, что хотите пить?
 Право не стоит так смотреть друг на друга. Вы такой, какой есть, и я так  не затейливо сотворена.
 -Сидите. Не стоит беспокоиться.
 -… .

 В отсутствии купюр платишь тем, что под рукой.

 Наталкиваюсь на изящно протянутый бокал с шампанским:
 -Прошу. Я искренне рад встрече. За Вас.
 -Благодарю, - пригубленное вино заметно начинает свое стремительное движение в моем стерильном организме. Глаза выдают невольную растерянность…
 Друг смеется. Смеюсь и я. Все так очевидно, как в двух в хрустальных бокалах. Два человека на высоте третьего этажа.
 -… , пейте. Я так и думал, что вас сразу разберет.

 Что за привычка… ладно.
 Тучку заметил и стер легкой улыбкой.
 Человек редкой изящности, беспощадной жесткости в принципах и беспредельной дерзости…
 Минутную тишину взрывает телефонный звонок. Подошел, выключил, и несколько по-домашнему присел на ручку кресла.

 -Друг, У Вас как со временем?
 В ответ  открытый взгляд красивейших в мире мужских глаз.
 -Уйма.
 -На Калинина…
 Удивление, секунды задумчивости и улыбка смущения:
 -Да. Правда.
 Невольное восклицание:
 -И это …

 Делаю несколько судорожный глоток, бокал изумительно красив с этой жидкостью в себе. Гармония.
 -… , Вы любите шампанское?
 Интересно, у меня вроде не было выбора.
 -Хотите что-нибудь предложить?
 Вопрос на вопрос. Привычка.
 Смеется.
 -Идемте, - протянута приглашающе рука.
 -Друг, не надо. Думаю, бокала будет достаточно.
 -А как же…
 -Думаете, поможет?
 Заливаюсь счастливейшим смехом:
 -Интересно.
 -Я уже.

 С этим земным существом мое существо может просидеть вечность. Без слов.
 Ты не смотришь и видишь, украдкой брошенные взгляды открытых всем и всему в мире глаз – этого достаточно. Ощущение бестелесности, эмферности. Ликуй «Спейс»!

 -… , возвращайтесь, - покрасневший кончик носа, признак все еще не проходящего смущения. – Как идут Ваши дела?
 -Чудесно, у меня все «о кэй».
 Эти глаза умеют вопрошать!
 -Сожалеете.
 Ответа не будет. Сенсоры иногда отказываются воспринимать звуки в некоторой последовательности их озвучивания.

 «У Вас все прекрасно – неужели же я осмелюсь претендовать на нечто большее? Для себя? Мой пилотаж – ум, изящество красоты, бессловесный юмор, брызжущий смехом… Моя скромность готова покинуть меня! Сатисфакции!»
 -Друг, я редко о чем сожалею.
 Бархат взгляда ласковым дуновением по сердцу. Невыносимая боль…
 -Понимаю.

 Как не понимать, когда очевидно, что пыль прожитых лет намертво цементирует тело, потери, страсти ветерком и нудной изморосью морщинок прошлись по столь много обещающему лицу, но оказавшимся практически бесплодным. Чаяния, мечты не добавили извилин там, где жаждали этого.
 Нет… Нет…
 Почему никто не смеется.
 -Друг, простите.
 -… , неизбежность неотвратима, и наоборот. Будете выбирать?
 -Думаю, нет.
 -Я в свое время…
 -Смаковали это нечто? Друг, я знаю все…и даже больше вы хотите сказать.
 -Да. Как, впрочем, и Вы обо мне… и не только.
 Смех возможно еще на втором этаже, и возможно кто-то из нас успеет вернуть его…Я не могу, не хочу, …?
 -Мы совсем не пьем, - произнесено дьявольски красивой улыбкой.
 Союз?! «Мы»?!

 Скучно. Подавляю желание выскользнуться через открытую форточку прочь. Не от него. Отсюда. Но как быть с телом – здесь грифы не летают: оне «признают только накрахмаленное, кипельно белое белье»… А брать с собой… груз прожитых лет уже мне непосильная ноша. Меня здесь нет. Какие-то сквозняки в комнате с высоким потолком на высоте третьего этажа. Два тела. И не брутто и не нетто.

 -Друг, ум замучил меня.
 -Те же проблемы.
 -Идти дальше?
 -?!
 -Я забыла что есть шаг, давно плетусь. Очередное «открытые» вовсе не открыло мне  второе дыхание.
 -Se li vu.
 Мне смешно. Улыбается и Друг. Уже лучше. Я не ведомая, веди ты. Слышишь.
 -Я, кажется, набрал. Давайте налью еще Вам… Не чувствуете?
 -Мне как-то не приходилось быть пьяною.
 -Верю. Вы странная.
 -?
 -В вас сочетаются несочетаемости.
 -Вот вы о чем. Знаю. Разве был выбор?
 -Вас невозможно на что-либо «зацепить». Вы незацепимы.
 -Иллюзия.
 -Возможно, брак все объясняет. Но этот аргумент не для меня.
 -Друг, я хочу танцевать. Ничего, что я забыла о своем женском начале?
 Чарующий смех и галантное «прошу Вас» - и ты  леди.
 -Хотите поужинать?
 -М…м.
 -А!
 -Моя проблема.
 -… , Вы не пьяны, не можете опьянеть. Ваш ум тотален в Вас.
 -М…М.
 -Впрочем, мне это знакомо.
 -Друг…
 -С Вами приятно танцевать.
 -Вы безукоризненный партнер.

 Мы смеемся, и смех легко наполняет озоновые дыры в комнате с высоким потолком и   хрусталем поблескивает вокруг. Я никуда не смотрю – невозможно. Нет сил лишить его возможности смотреть на себя. Иначе этот смех заморозит душу, хрусталь – он ведь не теплокровный, он никакой…

 Похоже, я придаю некоторым вещам значение… прости.
 В его погрустневшем взгляде проноситься целая летопись зацифрованного  Одиночества, Боли. Все так, как было и ничуть не иначе.

 Все мои молекулы негласно сочувствуют, чувствую… но я не только человек –  могут не понять…Короткий миг единенья стремительно канет в Лету.

 -…, любите уноситься?
 -Есть такой недостаток – признаюсь.
 -В этом что-то есть. Иначе жизнь затянет, и не заметишь…
 -Знакомо. Присутствовать отсутствуя.
 -Бравирование по лезвию.
 -Вы правы. Но я не одна, к счастью. Моя половина до сих пор уверенно выступает гарантом моего кредита – мне вообще повезло… везение на краю безумия. Чем и объясняется мой доступ к Знаниям… Проблема только в том, что невозможно не осознать, что все имеет предел – мой кредит может любой момент оказаться исчерпанным…и тогда никто из человеческого рода не поможет, не спасет то, что я буду представлять в  момент истины. Знаю, тогда мне несдобровать по-настоящему. Даже любящее сердце будет бессильным. Поэтому сердце щемит за него, любящего, не  за себя. Обреченность ведь исключает жалости к себе.
 -По принципу: за все надо отвечать.
 -И платить. Но я ни за что не отвечу – нечем будет платить. Моя  непростительная безответственность в растранжиривании кредитных благ влечет за собой суровое наказание… и, тем не менее, мне не остановиться. Динамично упорствую в глупости… Он так говорит, и я начинаю в это верить.
 -Я потрясен. …, не думаю, что Он не поборется за Вас.
 -Простите за откровенность, может, не стоило вот так обрушивать на вашу неискушенную душу… Нет, я не отвечу, попытается ответит Он, если на то будет сверху воля, в чем я  сомневаюсь. Он искренне верил, что даже поверила я, но очевидность ни чем не прикроешь. И борьба за душу шла не шуточная – понимаю с течением времени…. согласитесь то, что предначертано сверху не перепишешь никакими усилиями извне. Верилось, что Любовь облагородить. Не случилось…. Друг, я боюсь.
 -….., я могу чем-то помочь?
 - Нет, нет – я не к тому…Простите, я опять веду  себя непростительно… но я действительно боюсь и этот страх выше понимания человеческого, он такой животный, тотально парализующий…. Мне страшно страшно….Знаешь, ты пьян – я расскажу тебе  - меня буквально сковывает паралич: сердце осталось мягким, теплым…  а все остальное сковало ледяными тисками – я пыталась руками что-то ощутить свое, ничего теплого, человеческого   не улавливалось – все было  странно не моим, где-то такие же ощущения помню, были после наркоза – испугалась собственной руки, когда она как мне показалось невольно появилась перед глазами…я была поражена, может быть также как и младенец, когда видит первый раз свою руку, понимаешь, о чем я? Ощущения шокирующие…
 -…., может быть нужна помощь специалиста, я имею в виду…
 - Друг, он категоричен. Признаться вначале ему удалось убедить, что все свыше, нет слов – взаимоотношения с Богом, - дело щекотливое, тонкое – я смирилась, надеясь смирением возможно  пережить испытания сверху… Но вскоре  его поведение, мне не хочется об этом говорить, подтвердило  мое естественное сомнение относительно помощи специалиста – да  я очень нуждаюсь в нем, очень….но без гарантий того, что этот спаситель не заведет меня  еще в дебри – я не смогу довериться никому. Я боюсь навредить себе… Помните как вы как-то сказали «у вас есть сын» …
 -…, давай я подыщу кого-нибудь, я сам,  кажется бессилен
 -Нет. Нет. Я не хочу, знаю – могу вам довериться. Все не то, все не так – неопределенность мучительна… Давайте лучше забудем этот разговор…
 -….
 -У вас такой трезвый взгляд, -  смеюсь, невольно осознавая нечто.
 Ведь невозможно говорить, когда глаза в глаза.
 И пару мгновений – проходит растерянность, еще секунды может быть одной… нет, нет – наши умы тотальны в нас. Однозначно.
  Прости,  шепчу это не тебе, ни себе и никому…знаешь с того дня, может быть мига первого, постоянно шепчу «астовпируллагь» - я боюсь,   искренне не хочу того, что со мной происходит…
 -….
 -Друг, но я не против – неправда ли  странно…ах, да сочетание несочетаемости -  вы говорили.

 Бог ты мой, мои уста никогда не умолкнут! И так стыдно глазам глядеть, просто не на что им в мире целом посмотреть. Нет такого предмета! Астовпируллагь, помоги мне – я не знаю чем и как… Не осуждай, наверное,  все что происходит с ведома, прости…
 Боже! Прости, прости…Христов возраст, и болезнь  св. Франциска  никак не проходит…друг, люди видят во мне хроника! Неужели что-то отразилось в моих зеркалах души? Прости: удар ниже пояса. И наша трезвость объяснима, не так ли.

 -…, все пройдет,- прошептал негаданно.- Время …оно ведь еще есть у нас.  Главное не останавливаться…

 -Друг,  сложно не останавливаться, когда невольно беспокоишь людей. Непреходящая болезнь – это  не то, чем можно привлечь, а когда диагноз хронический - отпугивает всевозможных прелестей жизни: Удачу, Фортуну…

 Задумчивость Друга многообещает…и Надежда вот она мнится навстречу! И Вера вроде где-то имеет место быть, боже вся честная компания! Показалось…
 -…, пробьемся.
 Мне не на что опереться – Уверенность покинула. В глазах смятение. Похоже, сия дамочка ушла без церемоний, ушла вся из  этой комнат на высоте третьего этажа.  Я не танцую – он тоже: два человека, бесполые, оберемененные заботой о деньгах. Какой пассаж, однако. Не узнаю никого. Пора, пора и честь знать…знаете ли виски и шампанское все такое иллюзорное… и мнится то  жизнь длиннее всего такого. Ваша супруга, мой супруг…

 -Друг, у Вас  все получится. Вне сомнения.
 -…!

 Молчание длится бесконечно, впрочем, воздух вокруг стал звуконепроницаем: он знает об этом; мой взгляд отдыхает на дверной ручке. Всегда есть выход, выход из любого положения. Возможно, он уже очень далек от меня, отсутствующий взгляд…рядом  с нею, с единственной реализовавшейся своей иллюзией: со своей шерше ля фам. Сама из таких. Шершу, не хочу, но реальность именно такова… да какая ж из меня ля фам. Я ж это как ее…экибана – да, да засохшее дерево, иначе как! запах духов вызывает у меня головню боль - любой аромат , вот такая вот экибана. Но кому–то комфортно со мной, я часто в этом убеждаюсь:  диву даюсь – ей Богу.

 Прощаться не могу, только по-английски. Отрываю руки от предмета постоянных снов моих (со спины) и продвигаюсь к началу встречи – к двери:
 -Увидимся.

 Произношу  холодно: не случилось ничего! ничего не продвинулось ни на сантиметр; ничего не изменилось в моей жизни, судьбе. Часы бесследно, канули в лету ничего не родив!

 Возможно, на голую скалу нет смысла ронять семечко. Нет! Его  величество Ум не позволит генно-модифицированнй продукт. Друг, как же больно уходит, чуть ли не выскальзываясь в дверную щель, чтоб не  прощаться. Пить?! Не дано ни тебе, ни мне! Факт.

 Ведь говорят, что есть мудрые, а есть еще и совершенно мудрые.