Обнаженное Прошлое 2

                ДГ16  Обнаженное прошлое 2
                Глаза вокруг-осколки льдин.
                Ты на краю, но не один
                И под пронзающим дождем
                Я позабочусь обо всем
               - «Ты прав, отец, конечно, отец, как велишь, так и сделаю!» - Вот что он хочет услышать! Он не принял меня не потому, что я пошел своим путем, а потому, что я с ним не соглашаюсь. Никакие мои достижения не будут иметь для него значения, пока я с ним не согласен. И, с другой стороны, я могу быть последним неудачником в лохмотьях, но, если бы я подлизывался «Да, отец, воля твоя!» - он принял бы меня любым, и гордился бы мной. Это Гордыня. Она принимает много разных форм. Презрение родителя к ребенку идет именно от нее!
               Симарелиус ходит по спальне туда-сюда, одеваясь, не слушая меня, и думает о своем. А я стою в дверях, и жалуюсь на Мевилда. А не надо бы мутить воду. Он и так его ненавидит. Утреннее солнце пробивается сквозь занавески, и вчерашние предчувствия кажутся мне глупыми и странными.
               - Судя по твоему описанию, эта женщина очень похожа на мою прекрасную Леозарит! Мне бы ее увидеть. Но это невозможно, мой мальчик. Леозарит была убита! - Старик пытается натянуть камзол, и застревает в рукаве, смешно кряхтя.
               - Нет, господин Симарелиус, вы всегда считали, что Мевилд ее убил, но я знал, что мать жива. И моя версия вписывается в то, что она сказала. Она убежала из дома, потеряла сознание на дороге, тут проезжал этот Иберис, подобрал ее, увез в Оронтейн. Все сходится.
               - Ничего не сходится, Домиарн. Она сказала, что это случилось восемь лет назад. Леозарит исчезла, когда тебе было десять. Сейчас тебе двадцать. Твоя теория не объясняет пробел в два года. А также, ты говоришь, что перед исчезновением она потеряла зрение и память. И вдруг вчера перед тобой появилась здоровая, цветущая, зрячая женщина, победившая в схватке Ириса Лио, в роду которого всех юношей воспитывали как рыцарей, сильных, и прекрасно владеющих мечом?! Это не она, говорю тебе. Эх, взглянуть бы на нее хоть одним глазком...
               Раздается стук в дверь, и я иду открывать.
               - Я подумал, что не стоит сбрасывать со счетов то, что ты вчера сказал, и мы пришли проведать твоего старика. – Ирис примирительно улыбается, а Амаранта подходит ко мне, и целует в щеку.
               Я киваю, и вдруг вижу позади него то, что вселяет в меня исступленный, ранее неизведанный ужас. Схватив Амаранту, я затаскиваю ее в дом с огромной силой. Она кричит, и падает на пол.
               Мою голову наполняет голос серебра. Пикирующие толстые иглы несутся к нам с губительной скоростью, и втыкаются в спину Ириса, штук двадцать одновременно. Он падает практически без звука.
               - Леозарит! Моя Леозарит! – Симарелиус появляется в дверях, глядя на группу людей перед домом. – Не верю своим глазам! Значит это правда!!! – Он выходит, и делает шаг, чтобы спуститься с крыльца.
               Я слышу серебро прежде, чем оно успевает подлететь к старому губернатору, и заслоняю его собой.
               Но это ничего не меняет. Острые, крепкие иглы прокалывают меня везде одновременно, глубоко впиваясь в артерии, протыкая аорту. Мне возможно остаться в сознании при любом ранении, не затрагивающем «лунную грязь» в артериях. При попадании этого состава в мой организм паразит запрограммирован на отключение сознания хозяина для восстановления сосудов. Как будто она знала, куда целиться.
               Упав, я все-таки борюсь с собой, наблюдая, как она подходит ближе, и за ней человек двадцать крепких мужчин.
               Женщина, которую я знал, как Леонотис, поднимает руки, три десятка острых игл вылезают из подобия колчана за ее спиной, и летят в Симарелиуса.
               Он даже не успевает вскрикнуть.
               Из последних сил разгоняя туман в голове, я обнимаю тело моего любимого, настоящего отца, и не могу поверить, что его убила моя мать.
               Леозарит подходит, и смотрит на меня серьезно и сосредоточенно, как бы размышляя, почему я еще не умер.
               - Он же губернатор провинции... – Выдавливаю я со стоном. - Знаете, что теперь будет? Вам не удастся захватить власть, если это – ваша цель. Король пришлет сюда войска, и ваш смешной переворот будет подавлен.
               - Очень хорошо. Пусть присылает. Чем больше, тем лучше. Гонец в Тюстридж с известием о смерти губернатора был послан еще вчера. – Ее голос – низкий и спокойный, а на губах появляется улыбка.
               Мать или не мать, но я не могу оставить этого просто так. Я действительно любил моего старика.
               - Помогите мне... – Я протягиваю к ней руку, и она берет ее быстрее и охотнее, чем надо бы.
               Сил нет, и я уже ничего не соображаю, но концентрирую энергию, и всаживаю в нее последние три точки невозвращения. Это должно убить ее сразу, и, возможно, спасет Амаранту.
               Леозарит вздрагивает, меняется в лице, и, сжимая мою руку еще сильнее, возвращает мне мою же энергию со сладкой примесью чего-то желанного и знакомого.
               Только его очень много. Это желанное и знакомое мгновенно останавливает мое сердце, и, кажется, испепеляет все мое существо.

               Я просыпаюсь в лесу. Земля подо мной – холодная и мокрая. Серое небо – то ли утро, а то ли вечер. Надо мной висит Иммаюл. Само по себе – знак нехороший. Он появляется только в крайних случаях.
               Рядом сидит Ирис. Его лицо – еще более серое, чем небо.
               - Граоний попытался провести экстренную операцию... Но не смог его спасти. Эти иглы поразили все жизненно важные органы, включая сердце. Кальмате сказал, что Симарелиус умер мгновенно, но Граоний просто не хотел его отпускать. Плакал, и вытаскивал иглы. Плакал, вытаскивал. А потом заперся в операционной один с телом. Мы думали, что он сойдет с ума. Им всем теперь конец. Академии конец.
               - Где Леозарит? – Язык плохо слушается меня, но и молчать невозможно.
               - Она ушла. Просто ушла со своим отрядом. Прости, я оттащил тебя в лес, чтобы, в случае если она вернется... Она выжгла тебя насквозь. У тебя даже глаза провалились. – Барон Лио трет лицо руками, и садится рядом со мной.
               «Иммаюл, мне нужно объяснение случившегося. Как Леозарит может быть настолько сильнее меня?» - Я начинаю дрожать, и Ирис закутывает меня в свой плащ.
               «Она более Леот, нежели Ари...»
               «Что это значит?»
               «Это значит, что твоя мать – сиан на тридцать четыре процента. А ты, к примеру, всего на ноль целая, ноль одна десятая того же самого окаянного процента. Плюс человеческие страсти, и тяга сиана к власти над всем живым. Демоническая смесь.»
               - Ирис, ты это слышал? – Шепчу я ошеломленно. – Как это возможно?
               Мой супруг кивает с отсутствующим видом.
               - Генетический всплеск. Все то, что сианы пока безуспешно пытаются добиться по лабораториям, родилось у полукровки и безграмотной деревенской девушки. И застряло здесь. Знаешь, зачем ей провоцировать ввод войск в Оронтейн? Команда 430, Домиарн. Она развернет войска, и направит их на столицу. Этой стране конец. Этой планете конец. – Барон Лио встает, и уходит, шурша прошлогодними листьями.
               Я остаюсь один среди леса, затихшего от страшных выводов Ириса. Агрессия Леозарит отразила старую ненависть Симарелиуса, его отказ отпускать раны и боль прошлого. Отказ, в котором он не признавался даже себе. «Нет, я всех простил», говорил он. А я знал, что не простил. И он знал. Кого он пытался обмануть?
               Он не был тем добрым, безобидным стариком, которым хотел казаться, тратящим все деньги на образование детей и развитие науки. Вернее, с одной стороны он делал именно это, а с другой во тьме одиноких ночей кормил с руки ненависть к случившемуся полвека назад.
               Бездушный анализ ситуации делает безысходность непоправимого еще более невыносимой. Есть ли здесь хоть какая-то положительная сторона? Есть. В то время как миллионы других, отравленных иллюзией божественной нелюбви людей предпочитают дожить до дряхлой старости, и умереть от естественных причин, мой биологический отец нашел в себе силы искупить хоть часть въевшейся в душу ненависти вот таким способом.
               Во мне зарождается уважение к нему, и чувство редкого, целебного спокойствия. События сложились так, как он хотел. Он умер так, как пожелал, от руки женщины, которую любил всю жизнь.
               Все, чего он когда-либо хотел после ее таинственного исчезновения – это взглянуть в ее глаза один, последний раз, и увидеть в этих глазах бескрайние межзвездные дали, чистые и чарующие, и, вместе с любовью, испить неисчерпаемое страдание, которое Леозарит унаследовала от Ари. Он ни разу не спросил о цене за это желание. Потому что цена не имела никакого значения. 
               Внезапно я чувствую любимый запах ландышевых духов. Это знак. В ней все еще осталось что-то человеческое. Мы спасем и Академию, и страну. Нужно только найти ключи к ее ненависти. Нужно только развеять ее иллюзию о том, что Бог «посылал» ей «плохих» мужчин, потому что не любил.