До свидания, Алиса. Запись 5

В этот раз Ася прибежала ко мне в первый же день приезда. Мы, обнявшись,  молча, поплакали. Я не спрашивала, почему подруга забыла обо мне, не звонила, не писала. Она сама стала рассказывать, комкая мокрый от слез мой носовой платок.
- Знаешь, у нас с Олегом всё хорошо…просто супер. У нас, действительно, всё хорошо...мы просто…немного…разные. Наверное, я привыкну со временем…я думаю. И мама так говорит. Извини, Лиля, не писала тебе и…не звонила…было много дел на новом месте. Нам квартиру дали и…так много дел.
И голос и слова её звучали так неубедительно, что казалось, она и сама себе не верит.
Но я всё равно понимающе кивнула. В конце концов,  она не обязана передо мной отчитываться. Она замужняя женщина, у неё на первом месте теперь семья. Воодушевлённая моей поддержкой, Ася тут же сменила тему и улыбнулась:
- А как ты? Как твой парень? У вас всё хорошо?
Я опять, молча, кивнула.
- Значит, всё хорошо? Да? Да?
Она так настойчиво смотрела мне в глаза, что я не выдержала:
- Нет у меня никакого парня. Просто знакомый и всё. Мы даже не друзья. Просто знакомый.
- Правда? Правда?
- Правда.
- Я так и знала, - пробормотала она.
Неожиданно Асины губы задрожали,  и она закрыла лицо руками.
- Лиличка, Лиличка, если бы ты знала…если бы ты знала.
- Асенька, не плачь, - я обняла её за плечи.
- Нет, ты ничего не знаешь, не понимаешь! – всхлипывала Ася. – Я боялась!
- Боялась?
- Я боялась: не звонила, не писала, не пришла. Боялась, что не выдержу, брошу всё и примчусь к тебе. А что бы я тогда сказала маме? Я не могу без тебя, Лиличка…я не могу. Мне надо, чтоб ты была рядом. Если не совсем рядом, то хотя бы где-то поблизости, а не за сотни километров. Понимаешь? Олег хороший…хороший, но…нам совсем не о чем даже поговорить друг с другом. За ужином он смотрит телевизор и молчит. Если пытаюсь ему рассказать о своих делах, только кивает и то невпопад! Мне кажется, ему совсем неинтересно, что со мной происходит. Мама говорит, что я маюсь от безделья - отсюда все мои проблемы. Два месяца назад вот устроилась на работу в отдел кадров. Но…никуда мои проблемы не делись. Знаешь, я его расспрашиваю всё время про его работу, про службу. Он только рукой машет: отстань, тебе это неинтересно будет, дай телик спокойно посмотреть. Я же не могу так. Мне хочется рассказать ему всё. Какой день был солнечный или, что каштаны уже падать начали или вот снег первый. А ещё музыку новую услышала и всё хочу ему рассказать. А кому ещё? Он ведь рядом! Но он…ему скучно это. Говорит: глупости всё, дай поспать. И ещё, - глаза её расширились от ужаса, - мне кажется…я к нему совсем ничего уже не чувствую. Понимаешь? Совсем! Разве так можно жить? Я его совсем…ни капельки…нисколечко не люблю...мне кажется. Разве так можно? Разве так должно быть в семье? Раньше мне казалось, что люблю. А теперь…нет. Мама говорит, что я должна быть терпеливой, потому что останусь одна, как она. Я терплю, стараюсь терпеть, но у меня ничего не получается! Мы чужие с Олегом, совсем чужие! И я всё время скучаю по тебе, думаю о тебе…но вот даже твой голос услышать боялась…боялась сорваться. Я несчастна, Лиличка. Я очень-очень…я несчастна. Я не знаю, зачем послушалась маму и тебя!
Я слушала её сбивчивый рассказ пополам со слезами и вздохами и думала: а ведь это я виновата, в том, что она страдает. Это я, я сама уговорила её выйти за Олега. Я думала, что для неё так будет лучше. И теперь ей плохо, она мучается, а я как бы и ни причём. А всё из-за меня! И мне так стало жаль мою бедную Асю, мою несчастную девочку, что все мои обиды на неё улетучились, как дым. Я ещё крепче обняла её и притянула  заплаканное лицо к своей груди. Она сначала как-то очень уж поспешно отстранилась от меня. А потом вдруг схватила моё лицо обеими руками и стала жадно целовать меня в губы. Я почти забыла вкус Асиных поцелуев, вкус её губ. Или я приказала себе его забыть…
Знаешь, Алиса, у меня ведь никого не было, кроме Аси. Ну…как тебе объяснить… Я даже ни с кем не целовалась кроме неё. Она была уже полгода замужем, а я…оставалась…девушкой. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Но то, что я почувствовала, когда Ася начала меня целовать было странное чувство. Нет, это была не та щемящая нежность, которую я испытывала раньше к подруге. Это было что-то другое, что-то очень сильное, очень мощное. Как стихийное бедствие, как землетрясение. И я не могла этому противостоять. Не могла с этим бороться. И самое главное, я не знала, какими последствиями оно грозит нам обоим. Но тогда сознание моё зацепилось только за одну мысль: я сейчас не могу думать ни о каких последствиях! Я была так увлечена этим странным чувством, как вихрем, как ураганом, как смерчем. Это странное, неизвестное мне ещё чувство, которое, наверное, называется страсть, завладело всем моим существом, и я, не помня себя, стала отвечать на Асины поцелуи. Я почувствовала, что мне нужно было, мне необходимо было, как воздух касаться губами её губ, лица, шеи…  Ася сама сняла кофту и стащила футболку. И я стала гладить и целовать её всю…без одежды.
Я не знаю, как тебе объяснить, что происходило в этот момент между нами. Но это было что-то такое, что превратило нашу с Асей трогательную почти детскую влюблённость в любовь двух взрослых людей. Я совсем была неискушённая в таких вопросах и не знала, что мне делать. Ася тоже сначала казалась немного растерянной. Но словно сама природа подсказала нам, как нужно действовать. Наверное, со стороны это было похоже на какой-то ритуальный танец. Две обнажённые женщины касались друг друга сначала робко и нежно, потом всё быстрее и требовательнее и вздрагивали от каждого, даже самого лёгкого прикосновения. Наши руки стали орудием наших влюблённых сердец. Наши губы шептали ласковые слова. Мы обе дрожали от возбуждения, и наши сердца неистово колотились о рёбра, как пойманные в сети голуби. И мы стонали от обрушившихся на нас чувств. И мы вскрикивали тонко и протяжно, как чайки над морем. И замирали. И переставали дышать. И снова дышали,  жадно хватая пересохшими ртами воздух. Я никогда и не подозревала, что стонать можно не только от невыносимой боли, но и от невыносимого счастья….

Наверное, я слишком увлеклась. Двенадцатилетней девочке не надо знать подробностей взрослой любви, но как бы я тогда смогла объяснить тебе, Алиса, что в нашей любви не было пошлости, не было грязи, а только большая страсть и тонкая щемящая трогательная нежность друг к другу.
После, мы лежали на измятой постели, раскинувшись, как морские звёзды выброшенные штормом на берег. Я молчала, а Ася говорила без умолку.
- Знаешь,  Лиличка, я так хочу ребёнка. Девочку. Раньше не очень хотела, а теперь очень-очень. Чтобы девочка была похожа на тебя, такая же маленькая, трогательная, и чтобы глаза у неё были твои и…всё твоё. Я бы могла её любить, как тебя и мне не было бы так невыносимо одиноко. Понимаешь?
- Да, - выдавила я из себя, - хотя в этот момент совсем ничего не понимала.
Ася хочет ребёнка, тогда, причём же тут я?
А она с жаром продолжала рассказывать о своих мечтах:
- У нас двухкомнатная квартира. Одну комнату можно сделать детской. Я бы сделала розовую с белым. Как ты думаешь…это не будет слишком банально? Или может лучше жёлтую, солнечную?
- Может, - отозвалась я.
- Ой, что я несу! – рассмеялась она. - Там видно будет, конечно. Потом решу. Главное, чтобы девочка у меня родилась.
Она помолчала минуту, сказала задумчиво:
- Хотя, если мальчик, то тоже хорошо.
Я не выдержала:
- А мальчик на кого должен быть похож?
- Мальчик? – переспросила Ася, - а всё равно, - она беззаботно махнула рукой.
- Ясно.