Маленькая желтая пуговичка

         
      – А вот и неправильно! Вы все перепутали!

      Геннадий на миг призадумался, потом вдохнул полной грудью и на одном дыхании выпалил:

              Жили-были три китайца: Як, Як-Ци-Драк и Як-Ци-Драк-Ци-Драк-Ци-Дрони.
              Жили-были три китайки: Цыпа, Цыпа-Дрипа и Цыпа-Дрипа-Лимпомпони.
              Вот они переженились: Як – на Цыпе, Як-Ци-Драк – на Цыпе-Дрипе, Як-Ци-Драк-Ци-Драк-Ци-Дрони –
                на Цыпе-Дрипе-Лимпомпони.
              И у них родились дети: у Яка с Цыпой – Шах, у Як-Ци-Драка с Цыпой-Дрипой – Шах-Шахмони,
                у Як-Ци-Драк-Ци-Драк-Ци-Дрони с Цыпой-Дрипой-Лимпомпони – Шах-Шахмони-Лимпомпони.
 
      Эта затейливая скороговорка была его своего рода счастливым талисманом: ни один спор с ней по жизни выиграл!
В третьем классе – на школьном конкурсе юных талантов – она осыпала его невиданными доселе аплодисментами
и аж на целую неделю сделала его центром школьной Вселенной. Тогда никто, даже старшеклассники, даже читая скороговорку по бумажке, так и не смогли без запинки повторить всё то, что какой-то третьеклашка вдохновенно тараторил,
не сбиваясь ни на одном слове!
 
      Еще через пару лет новоявленный Японец (а именно так прозвали его одноклассники) научился очаровывать ею незнакомых девчонок, добавив тем самым к своей популярности еще и славу местного Дон-Жуана. Словом, с тех самых пор стоило Геннадию лишь только вспомнить про трех японцев, произнести – мысленно или вслух – эту самую скороговорку, как та незримой магической силой притягивала к Геннадию всеобщее внимание, а уж удерживать его подле себя за все прожитые им годы он великолепно научился. А к своим двадцати восьми годам это и вовсе никакого особого труда ему уже
и не составляло.
 
      Да, что и говорить! Всего каких-то пару месяцев назад, на новогоднем корпоративе, именно она, эта детская скороговорка, опять-таки пришла ему на помощь. Она не только даровала блестящую победу в каком-то дурацком конкурсе,
но и осчастливила главным – самый желанным тогда для Геннадия – призом. Поцелуй Снегурочки – белокурой красавицы
из соседнего отдела, благосклонного взгляда которой  тщетно добивался весь холостой состав их рекламного агентства, – и был наградой за участие в конкурсе.

      Конечно же, скороговорка сама по себе  – без личного обаяния Геннадия – мало бы чего значила, но все же за все прожитые им годы она сумела-таки стать для Геннадия заветным талисманом, а это значит, что и приносила ему всегда успех, даже
в самых что ни на есть безнадежных начинаниях. Не верите? Тогда вот скажите: кто из вас ни разу не целовался с симпатичным сослуживцем на новогоднем празднике? А многим ли этот шутейный поцелуй приносил с собой и январские прогулки
по заснеженным улицам, и весеннюю капель, и то многое другое, от чего хотелось бы и петь, и порхать бабочкой, и строить далеко идущие планы? Вот то-то и оно: талисман – он и есть талисман! Особенно если в него верить. А Геннадий безусловно верил. И порукой тому – все та же снежная недотрога, что прямо с порога заспешила в ванную  «припудрить носик»,
а Геннадий – в комнату, зажечь к ее Появлению в Его Доме свечи, приготовленные им заранее, перед свиданием, с надеждой
в душе на сказочный вечер… А если повезет, то и желанную ночь.

      «Нет, вот скажи кому – не поверят! Уф, голова кругом идет: Она – и  у меня дома!» – Геннадий даже мотнул головой, словно желая поставить ее, свою голову, на место. Он улыбнулся своим мыслям, не спеша поджег вторую свечу. И  вот тут-то, при этих самых свечах, взяли и вылепились невесть откуда семь гномов. Вылепились и начали самым бессовестным образом перевирать его заветную скороговорку! А такого, сами понимаете, стерпеть Геннадий не смог: не раздумывая ни секунды,
взял и зачитал ее по всем правилам ораторского искусства! И теперь вот смотрел на присмиревшую ораву, соображая про себя:
что бы это все значило?
 
      Тут, наверное, надо оговориться и сказать о том, что наркоманом Геннадий никогда не был, травку не курил
и горячительными напитками не баловался, так что приход самых настоящих гномов списать на веселящие глюки
не получалось. Ну,  до сих самых пор оставался в душе неизлечимым  фантазером и романтиком, но с ГНОМАМИ-то разговаривал впервые! А те и рады – в таинственном мерцании свечей стоят посреди стола, как реальные пацаны, и при этих самых свечах на него же и смотрят. Улыбаются. И ведь вот что примечательно: сам Геннадий даже ничуть не против их сказочного появления, только бы вот понять – откуда они взялись? Такое разве бывает?

      – Геночка, а где у тебя?.. – донеслось откуда-то издалека милое щебетанье. Но что именно вдруг потребовалось его гостье, Геннадий так и не расслышал, так как другой, более значимый для Геннадия вопрос вновь овладел всем его вниманием.

      – Гена, а ты своей знакомой нас как представишь? – на полном серьезе поинтересовался старшенький.

      – Не-е-е, Гена, не надо этого делать – она же ничегошеньки не поймет! – возразил другой, в зелененьком камзольчике.
И с явным сожалением в голосе пояснил: – Она же круглая дура, хотя и оч-ч-чень красивая.

      – Геночка!  Ты что, меня совсем не слышишь? –  заворковала где-то рядом шикарная блондинка. – Я тебе говорю, говорю,
а в итоге, как полная дура, сама с собой разговариваю? О! Свечи, легкий ужин!.. Гламурненько.

      Обжигающая волна прокатилась по комнате, остановилась рядом с Геннадием, который  продолжал истуканом стоять
у стола, не сводя глаз с гномов. Те молчали, появление дамы их не смущало. Блондинка же тем временам, оценив по ходу накрытый к ужину стол, остановилась рядом с Геннадием, водрузила свои красивые ухоженные руки на его плечи, от чего  сияющие алым блеском губы оказались вдруг сооблазнительно рядом. О, как давно он об этом мечтал! Как упорно к этому шел!!! Как долго добивался повтора этой волнительной минуты!!!

      – И что, Гена? Ты, кажется, еще и предложение какое-то собирался сделать?

      – Ага, он еще и о детках грезил: о голубоглазой дочурке и бледнолицем индейце, от которого спасет только канадская граница, если добежать успеет, – сдал его  с потрохами самый маленький  гном, в желтом бархатном костюмчике.

      – А стоит ли?  –  Гном в синем озвучил вслух крамольную мысль, и Геннадий, точно пойманный с поличным, растерялся, как мальчишка, и упустил момент для красивого, классически выверенного поцелуя. Да уж, гламурненько  явно не получалось.

      – Геночка, да ты на скатерти скоро дыру протрешь. Ну что? Поедим?

      Слова блондинки с делом не расходятся. Не дожидаясь особого приглашения, она покинула незадачливого кавалера, развернулась к столу и бросила себе в тарелку ложку салата, над созданием которого по всем правилам кулинарного искусства Геннадий кропал всю предыдущую ночь. Что же, надо признать: роскошная женщина была явно хозяином положения, безраздельно владела ситуацией и чувствовала себя… как у себя дома!

      Очарование волшебного вечера угасало.

      Гномы же, в отличие от Геннадия, засуетились, точно призыв женщины был обращен к ним, а не к Геннадию.  Всем миром они дружно взялись поднимать бутылку вина, чтобы наполнить пустые бокалы, как того и предполагал задуманный поздний ужин. Задача оказалась им не по силам, и тогда гномы переключились на салатник: слаженно начали  подталкивать его
к тарелке Геннадия, а потом оставили и эту затею, горохом рассыпались по конфетам, зашуршали фантиками, того и гляди прям в руки тебе сладость подбросят! Впрочем, гномы, занятые делом, со своими вопросиками от него отстали. Ну, как говорится, и на том спасибо.

      А вечер, тем не менее, безнадежно погибал.

      Настроение почему-то испортилось, разговор не клеился, свечи и вовсе казались уже глупой затеей. Ну, не мог же он
в конце концов напрямую спросить: «Отчего же это ты, дорогая моя, ничегошеньки не видишь? Тут пред тобой – под самым носом! – целое представление разыгрывают, а ты – хоть бы хны! Лишь ножкой под столом, точно кошка, ластишься».

      Вскоре, утратив всякий интерес к происходящему, девушка засобиралась домой. Заказанное такси и вовсе ждать
не пришлось – оно будто у подъезда дожидалось вызова. В довершение всех глупостей этого вечера, как раз перед самым уходом девушки, Геннадий вдруг счел нужным отправить вместе с ней и недопитую бутылку вина, и ворох конфет. Он охотно бы и салат переправил бы в ее сумочку, да гномы дружно отстояли кулинарный шедевр и сделать это Геннадию не позволили.

      Надо ли говорить о том, что наутро вчерашний день обернулся для Геннадия кошмарным сном, напрочь лишенным всякого смысла. Он бы и стал  так относиться ко всему произошедшему накануне, если бы не одна маленькая деталь – шесть цветных пуговичек в ряд и одна маленькая чуть сбоку в самом центре стола! Цвета желтого, точь-в-точь цвета бархатного камзольчика самого мелкого гнома! Наличие пуговичек на столе красноречивее всего доказывало, что весь этот бред, как говорится, имел место быть. И мало того, Геннадий принимал в нем самое активное участие! А кроме прочего, какое-то шестое чувство подсказывало, что вся история на этом еще не закончилась.
 
      На работу Геннадий  в тот день опоздал, остаток рабочего дня безвылазно провел в своем кабинете, а к вечеру, когда возник вопрос о мало интересной командировке, не задумываясь изъявил горячее желание отбыть  туда незамедлительно: ну не хотел он никаких встреч со своей ночной гостьей! Особенно было стыдно за навяленную ей бутылку недопитого вина.

      «Неделя спасительного мучения, а там, глядишь, все и забудется», – резонно решил про себя Геннадий и с легким сердцем отправился в дальний путь.

      Семь дней на удивление пролетели незаметно, принесли с собой массу ярких впечатлений, новых знакомств, интересных встреч. Весь отснятый материал был достоин страниц глянцевого журнала, один снимок был лучше другого, хоть персональную выставку  устраивай. В общем, делать ему было больше нечего, оставалось лишь собраться да удалиться восвояси, оставив шумную тусовку, коей отмечалось завершение всей работы. Геннадию  ничего не мешало уйти через парадный вход, однако он по привычке свернул в сторону служебных помещений. Непривычно пустые коридоры, наглухо закрытые двери кабинетов, гулкая тишина, изредка нарушаемая отдаленными раскатами музыки да тихими вздохами вперемежку. Служебный вход оказался запертым на замок, а на месте вахтера, подпирая кулачком подбородок, откровенно скучала  курносая девчонка.

      – Геннадий Игоревич? Вы опять заплутали в наших катакомбах?

      – Оленька?! Простите, не узнал вас сразу. Но что вы тут делаете? Одна. В тиши. Почему не при параде? Почему
не на празднике жизни?

      – Я? – Оленька горестно вздохнула и неожиданно улыбнулась: – Я переживаю катастрофу вселенского масштаба. Сами знаете – нам предписано быть на вечере в строго определенном платье, а я… Ой! То есть у меня в самый последний момент… В общем – жили-были три японца…

      – Что?! Что-что вы сказали?

      – А, пустяки. Дело житейское. Вот она, виновница моего заточения! –  И Оленька разжала кулачок. На ее ладошке лежала маленькая желтая пуговичка.

      В пыльном углу тихо посмеивались шесть веселых гномов, но что было потом – история об этом умалчивает…