Время и Стекло

Когда я лишился всего, что у меня было, мне, если честно, стало  грустно. Прямо сказать, совсем грустно.   В первый день после выселения из комнаты в общежитии я, разумеется, напился, бродил по городу и очень себя жалел.  Очень хотелось домой к родителям, и одновременно очень не хотелось, и было стыдно возвращаться к ним – трудно описать смятение.  Хорошо, что был сентябрь – город был полон гуляющего народу и,  благодаря моей болтливости, я с лёгкостью нашёл собутыльников, собутыльниц и даже гитару. Этот комплект отлично подошёл, чтобы забыться от проблем и  весело  заигрывать с малознакомыми девицами, прерываясь только на выяснение отношений с претендующими на них парнями. Время шло, алкоголь тёк, люди постепенно расходились по домам, а я остался, отвратительно пьяный и бесконечно одинокий на лавочке   в парке под старой липой.

Проснуться мне случилось, однако, в милиции. А милиция это, кто не знает, такая чёрная дыра, бесследно и неизбежно затягивающая в себя все материальные ценности, которые могут обнаружиться в карманах преступного элемента. К таковым менты отнесли  мой мобильник, бумажник и все смятые купюры, рассованные по карманам в процессе полуночного шоппинга. Вдобавок, на мою попытку вернуть хотя бы паспорт, мне заявили, что я был ограблен неизвестными и могу разве что  написать заявление, но его без документов не примут.
 В общем, вышел я из отделения как новорождённый – в крови, без копейки за душой и со жгучим желанием зареветь. Но, естественно, мне, в отличие от остальных новорожденных, никакие слёзы помочь  не могли, и надо было что-то предпринимать.

Первое, что я предпринял – просто пошёл подальше от участка.  А, поскольку больше делать было абсолютно нечего, то я продолжал идти. В таких случаях принято говорить «куда глаза глядят», но у меня получилось несколько иначе – глаза глядели на кафешки, а пришёл я обратно к общаге. Бывшие сожители не были мне рады, как ни странно, но, тем не менее, позволили влезть в нашу бывшую комнату через форточку, сходить отмыться после ментовки, и даже поделились пельменями.  Ожидать от  моих друзей денег было  наивной глупостью, - я её себе позволил и потом заставил себя не расстраиваться, когда ожидания не сбылись. Звонить от ребят родителям с просьбой «заберите меня отсюда», не говоря уж о  «заберите меня отсюда, пожалуйста!»  я не стал. Вышел обратно в осень и стал думать, где взять денег. Неоконченное высшее образование мне подсказывало, что пельмени внутри скоро кончатся, и потребуются новые,.. или что-нибудь еще, но обязательно потребуется. А деньги на улице, как известно, не валяются. Впрочем…

Я дошёл до городских фонтанов. Глупая примета швырять в них монетки оказалась на руку -  я, постеснявшись несколько минут, решительно снял свои говнодавы и полез извлекать рубли и медь со склизкого дна фонтанчика. За десять минут набралось 9,50 и человек двадцать зевак. Негусто. Я повспоминал еще несколько популярных в этом городе фонтанов и мест для швыряния денег, в итоге отправился к загсу. 

У загса стояли две примерно одинаковые толпы: одна толпа  женилась, другая норовила заработать деньги на первой. Методы грабежа были самые что ни на есть дружественные – дети читали молодожёнам проникновенные стихи (300 рублей по тарифу), бабушки шаркали валенками к молодым и старались их по тарифу же благословить, пьяницы собирали мелочь и пустые бутылки. Я не знал, к какой категории себя отнести.  Помявшись вместе с пьяницами вокруг пары свадеб, я получил бонус в виде  еще 45 рублей и ненависть  алкашей. Но бить меня они не решились – я выглядел почти как нормальный горожанин… хотя это «почти» меня лично уже начало удручать.

Доходом я в принципе был доволен, сходил купил себе пакет молока и булку и уселся там же, недалеко от загса перекусить. Мои финансовые конкуренты, судя по хмурым взглядам, стали меня ненавидеть еще больше  - вероятно, я не правильно вложил заработанные средства. Зато меня перестал угнетать  голод.  Я убрал половину булки за пазуху и вернулся на  позиции. Свадьбы шли одна за одной – в этом месте казалось, что  жениться – одна из основных потребностей и радостей человека (после, разумеется, еды, секса и дефекации). Такие молодые, иногда даже красивые, и в основном счастливые люди заходили в загс в сопровождении пёстрой  толпы соболезнующих, и возвращались под вопли этой же толпы, через потоки крупы, медяков, лепестков минут через двадцать. Бабушки и дети в этот момент  словно чайки срывались с насиженных мест и бежали атаковать молодожёнов, самые сообразительные гости вставали  перед ними живым забором, а мы степенно выдвигались на точку, начиная стрелять сигареты  у гостей. Пьяницы попутно просили «одолжить червончик – на пиво не хватает». А мне совесть попрошайничать не позволяла. И праздник людям портить не хотелось, да и представления о себе еще не настолько рухнули, чтобы унижаться. Поэтому в самый ответственный момент я скромно тупил в сторонке, делая вид, что ни при  чём, но время от времени нагибался завязать шнурок и поднимал прикатившиеся мне монетки.

После торжественного отбытия  каждой свадьбы, пьяницы старались утащить оставленную на крыльце загса стеклотару на точку сбора, то есть за скамеечку.  Когда загс опустел, и все свадьбы уехали надираться водкой в неуютных кафешках, бабушки и дети растворились во дворах, как и не было, а мы пошли  приходовать  урожай бутылок. Я тоже утащил себе в уголок около десятка, причём мне досталась пара почти полных ёмкостей шампанского, но у меня не было пакета, в котором я мог отнести урожай в пункт приёма. Опять же, -  бездарно растраченный ресурс. Надо с этим что-то делать. Самый богатый ресурс пакетов и мешков – помойка. Мне пришлось подождать темноты, чтобы пьяницы покончили со свадебным шампанским и отправились в аптеку за боярышником. Только после я решился обуздать свою гордость и сбегать до помойки за мешками. И, знаете, никто меня не увидел… и вовсе я не сгорел со стыда… но пункт приёма стеклопосуды уже был закрыт и таскать с собой два баула звенящих материальных ценностей мне не хотелось.

Поэтому, я с чувством собственного достоинства, с двумя бутылками в руках и дерзким взглядом  вышел из кустов, всем видом показывая, что я там не прятал бутылки. Было как-то непонятно куда отправиться с добычей: снова в парк на лавочку идти было страшно. К друзьям пойти было можно, но я прекрасно понимал, что такого гостя, как я, можно терпеть, но лишь одну ночь. Да и друзей у меня было не так уж много, больше было собутыльников, а им  моё бывшее в свадебном употреблении пойло ни к чему.  Я дошёл  до автобусной остановки и сел чего-то ждать.  Со мной чего-то ждали мужички, которые норовили обниматься и, дыша перегаром, поговорить про уважение, пара подростков, тискавших бутылки с пивом и несколько напуганных, косящихся тётечек. На меня внимания не обращали, что способствовало спокойным раздумьям об источнике еды и тепла. Вообще, идеально было бы прямо сейчас жениться и с молодой женой… пусть даже не молодой… любой наружности отправиться домой жрать суп и смотреть телевизор. Но такой план был уж больно оптимистичен. Мозг упорно к нему возвращался, когда я видел особей женского пола, но, как только они благополучно бросали меня на своих тёплых платных автобусах, я возвращался к своей начавшей моросить и холодеть реальности. 

В конце концов, реальность предоставила мне только кривенького мужичка, хмуро облокотившегося на столб и беспощадно икающего на всю улицу. Тут маленький красный Я с рогами и хвостиком начал мне шептать с левого плеча, мол, мужичок сам виноват  и стоило бы его проучить в лицо, а за педагогический подход взять небольшую оплату, если таковая у него в карманах найдётся. Я старательно гнал эту мысль, но дядька всё болтался вокруг столба, кряхтел, икал и старался удержаться в вертикальном положении. А вот  автобус всё не ехал. Я решился и подошёл сзади…
- Эммм? – тактично начал я ограбление,
-Ииик!? – испуганно повернулся ко мне мужичок - …Бить? Не бить?  На меня смотрели залитые бесмысленные глаза, а на небритом подбородке отвратительно поблёскивала капля слюны. Я спасовал.
- Закурить есть? – спросил я мужественным голосом,
- Ииик! – мрачно ответил он и, облокотившись спиной на столб, стал рыться где-то в недрах грязного пиджака. Через пару минут оттуда была извлечена несколько помятая сигарета, слава богу, что  с фильтром.
Ну не могу я людей  грабить. Да и бить не мастак. Я взял сигарету и пошёл прочь.  Через несколько секунд сзади раздался гулкий удар о землю мертвецки пьяного тела. 

Если подальше  отойти от центра города к спальным районам, там возникает вероятность натолкнуться на школу или детский садик… а в детских садиках помимо основного визжащего гогочущего и плаксивого корпуса обычно есть маленькая такая домушка, где бабки- сторожихи хранят мётлы, лопаты, куда лазают курить младшие школьники, и где можно переночевать новоявленному бомжу. Но у всякой домушки есть недостатки – если она кирпичная, то она обычно  заперта и неприступна, а если она деревянная, то в ней зверски холодно.  Моя сараечка, впрочем, была вполне уютной. Через пролом  в крыше падал свет фонаря, и я смог соорудить себе подобие гостиной, сделав гнездо  из кучи берёзовых мётел, приспособил под пепельницу ржавую консервную банку и по-барски развалился с сигаретой в одной руке и  оставшейся бутылкой Советского – в другой. Надо сказать, очень такое положение  располагает к размышлениям.

Оказывается, мы все зажрались. Человеку, который когда-то беспечно бегал за мамонтами и не расстраивался, если ему приходилось помирать молодым, теперь  стал очень требовательным к собственному быту. Прямо на данный момент мне очень не хватало чистой воды, зуброй пасты и щётки,  ванны с пеной, горячего ужина, махрового халата, шерстяных носков, телевизора и, чёрт возьми, хотя бы газеты и тёплого сортира.  Большинство этих потребностей легко решались при наличии наличности. Вот этим мне и предстояло заняться в ближайший же день.  А пока -  лучше постараться выспаться. Хоть и не понятно, зачем..

Выспаться мне не дали. Детки, которых родители сдают в садик в практически спящем состоянии, быстро приводят себя в крайне бодрое расположение духа, и, вырвавшись после завтрака на улицу, начинают истошно орать.  С этим невозможно смириться спящему человеку.  Я позавтракал последним глотком шампанского, поприседал, чтобы разогнать кровь, и  полез наружу. Необдуманно. Когда моя мрачная зловещая фигура появилась на крыше хоз-блока, ор момантально затих, а через мгновение возобновился с новой силой, полный восторженного ужаса. Видимо, ничего страшнее меня детям в садике еще не показывали, и они  самозабвенно верещали, стоя и показывая на меня ручонками, а толстая тётечка бегала меж ними и успокаивала. Я ретировался.

Мой пакет со стеклом был на месте, это радовало меня ближайшие два километра. Потом одна ручка пакета разорвалась, и дальше мне пришлось тащить свой звенящий и воняющий дрожжами груз  почти как младенца.

Вот раньше, помнится, пункты приёма стеклопосуды, были вполне приличными заведениями, куда я ещё мальчишкой бегал сдавать молочные бутылки - спускался в подвал и за несколько минут в окружении бабушек, других школьников и пары сознательных социалистических пьяниц получал такие приятные карманные деньги. Наверное, можно вывести закономерность, показывающую уровень деградации общества и его связь с  переработкой вторсырья. Но мне сейчас не до пустяков, - и так всем понятно, что, когда мы пережили перестройки, дефолты и массовое пьянство, то пионеры не собирают больше макулатуру и металл за идею из-за отсутствия и пионеров и идеи… бабушки больше не носят  молочные бутылки в приём, ввиду отсутствия таких бутылок. Теперь всё, что сдаётся в утиль, делается исключительно на коммерческой основе армией утренних похмельных орков. Вот они то и тащат ради опохмела бутылки, ворованные металлы (от железных крышек люков до фамильного золота жены) и даже собственную ядовитую кровь. Казалось бы, при таком неисчерпаемом ресурсе переработка вторсырья должна у нас в стране процветать, но она ассимилируется и в итоге свою добычу я отдал сизой и опухшей мадам, сидящей на пустом ящике за гастрономом в окружении звенящих мешков. К моему удивлению, она быстро и правильно меня рассчитала, выдав наличность в размере 37 рублей и тут же потеряла ко мне интерес.  К моему удивлению, пивные бутылки оцениваются в нашем городе дороже. А вот самое дорогое по соотношению цена/вес – алюминиевые банки!  Я поспешил за лёгким обогащением.

В загсе меня встретили неприветливо. Чтобы сгладить эффект, я съел пачку творога за углом, и появился в нашем  пёстром сообществе уже с бутылкой минералки. Это соответствовало образу.  Мы побродили по  окресностям, выбрали себе  наиболее выигрышные плацдармы для атаки и тылы для складирования стекла, и свадьбы начались. Я был пошустрее, помоложе и похитрее. То есть я нашёл стоящую за углом старую метлу  и смог применить данное орудие производства для добывания денег, быстро сметая их в свою сторону после прохождения процессии. Мне б еще  жилетку оранжевую – вообще бы, оказалось, полезное дело делаю, но и так получалось не плохо. К вечеру мне напомнили, что за всякую находку приходится платить. Ну, то, что какая-то скотина умыкнула один из моих пакетов со стеклом, меня не сильно расстроило. Но вот образовавшаяся разница в доходах окончательно  разожгла гнев ущемлённых масс и, неожиданно,  сизый и злой самец пьяниц молча двинул мне по голове бутылкой. Повезло, что он был пьян, а я – еще нет. Ну и метла помогла, конечно.  Я покинул поле битвы гордо, с тремя пакетами бутылок, опять же одной полной и с полными карманами меди. После сдачи бутылок у меня в карманах насчитывалось около трёхста рублей (!!!) -  я был богат и собирался устроить себе пиршество. Оставалось только решить вопрос с ночлегом: садик мне разонравился.

Как организовать шикарный быт на пустом месте на триста рублей:  1. Находим  маленькое отдельно стоящее кирпичное здание без окон.
2. Убеждаемся, что это не  трансформаторная будка (визуально)
3. Убеждаемся, что это не сортир (обонятельно)
3. Вскрываем замок подручными средствами и убеждаемся что это теплоузел (в сентябре он, правда не работает, но это избавляет нас от визиёров). 
4. Инспектируем свалки промтоварных магазинов на предмет картона и клеёнки. Строим из найденного кровать. В идеале на пол поставить две  деревянных паллеты, тогда клеёнка на пол не нужна.
5. Покупаем продукты! Спички -  50коп. Вода питьевая – 27,50; Портвейн – 2*78,00, Зельц «домашний» - 47,84; Хлеб – 12,50;  Ява классик – 2*24руб.
6. Покупая продукты, выносим из магазина с лёгким стыдом пластиковые стакан,нож и ложку, вынутые из набора. Тарелка не понадобится, так как картона достаточно. Если совесть не вопит еще, можно умыкнуть пару рабочих перчаток – бесценная вещь для жителей свалок.

Ну, мне вообще повезло. Паллет я нашёл аж  четыре, а моя хижина смотрела дверью в сторону реки, да, вдобавок, возвращаясь с провизией, я нашёл в урне журнал, хоть и женской тематики. Поэтому, буквально через три часа, весь в занозах, пыли и с блаженной улыбкой, я сидел на своём диване со спинкой (картон, облокоченный о стену) и смотрел на костёр, иногда отвлекаясь то на журнал, то на портвейн, и с наслаждением жевал зельц. И, знаете, с утра я умылся…

А вы в курсе, что в воскресенье люди перестают жениться? Я не женился еще – я не знал. Загс так вообще закрыт, а все брачующиеся уже давно забрачевались и в этот день откисают по домам, вспоминая обстоятельства самой дорогой пьянки в своей жизни. Впрочем, загс меня уже не интересовал. Во-первых, здесь мне было уже не безопасно, да и хороший пример заразителен – я отчётливо мог себе представить кучу алкашей с мётлами, дружно подметающих крыльцо от медяков.  Но, что самое важное, начитавшись в дамском журнале статей о разложении нынешних подростков, я хотел проверить школьные территории – по моим прикидкам, все углы за школами, куда детки бегают на переменах, должны быть изрядно перегружены пустыми банками из-под коктейлей, энергетиков и иных синтетических ядов. Вдобавок, сегодня у меня не вставало вопроса о жизни и смерти – пол бутылки портвейна, кусок зельца и пол буханки хлеба были аккуратно спрятаны за трубами в моей хижине. Я отправился на поиски школ.

В целом, я оказался прав – даже в воскресенье, когда деток в школу бухать не выгоняют, банки мирно лежали в местах перекуров, скрытые травой. Я их находил, специально приспособленной для этого палкой с привязанным заточенным электродом, ожесточённо растаптывал и складывал в мешок.  Я был так увлечён и воодушевлён возможностью лёгкого заработка, что судьба решила мне подыграть и – бинго!- рыская вокруг очередной школы я наткнулся на изрядно испачканную, но вполне пригодную оранжевую жилетку. Вот он, символ правильного направления в жизни. Из текущей выручки я выделил 11 рублей на мыло, мне оно, впрочем, тоже было нужно. Оставшиеся деньги я потратил на еду и отправился скорее в убежище.

Пока я нежно стирал жилетку в реке недалеко от своей хижины, меня преследовали радужные видения будущего. Ведь если ты достаточно чист и на тебе оранжевая жилетка, пред тобой открываются просо безграничные перспективы. Вот кому взбредёт в голову спросить у Человека в Оранжевой Жилетке, например, куда он с рынка несёт ящик с подпорченными овощами… или где он взял лопату, с которой теперь идёт, весело насвистывая, в неизвестном направлении… или что он делает в теплоузле? Ну и, разумеется, оранжевая жилетка – это суперзащита от бомжей, алкоголиков и прочего социального шлака, пропуск на рынки, свалки, склады, железнодорожные узлы, любые слабо охраняемые территории.

На следующее утро из будки на окраине города вышел неприметный работник коммунальных служб. В потёртых джинсах, заправленных в берцы, лёгком свитере и ярко оранжевой жилетке с мистической надписью «Альфа групп» на спине. Мне нравилось, как на меня смотрят люди, я шёл свободно и гордо, навестил детский садик, пока детки спали, взял одну старую метлу и отправился добывать пропитание.  К загсу соваться не стал, зато школы и педагогический институт меня встречали с робостью: школьники бросали недопитые банки с ядами и спешили приступить к учёбе, а студенты, увидя меня, сурово шествующего к ним с метлой, отставляли батареи пустых бутылок за скамейки. Я для порядку делал несколько уверенных взмахов метлой, поднимая пыль и бычки с асфальтовых дорожек, хмуро матерясь, забирал добычу и удалялся.   Удалялся я, разумеется,  в пункт приёма вторсырья.

С такими успехами мне вскоре понадобилась тележка. Можно было попробовать умыкнуть строителную тачку, но, сами понимаете, дворники с такими не ходят. Поэтому я добрался до городской свалки и применил своё неоконченное инженерное образование к созданию транспортного средства из полутора детских колясок, детского велосипеда и куска старой бельевой верёвки.  Получилось, на мой взгляд, шикарно.   

За несколько дней у меня сформировался довольно приличный маршрут. Добытые деньги позволяли нормально питаться, и я даже сходил в общественную баню, а потом постригся. Бриться не стал – это повредило бы имиджу. Постепенно я обживался, но меня начали заботить новые проблемы. Ну, во-первых, надо было навестить родителей – они и так уже почти месяц не получали от меня вестей. Но признаваться и оставаться в Угличе я не собирался – что-нибудь придумаю здесь. Это было проблемой номер два – надо было как-то  возвращаться к учёбе.  Ну и в-третьих меня угнетало одиночество. Беседы с бабушками во дворах его не могли скрасить. Один вечер я пол часа подряд ронял вилку на пол, но это ни к чему не привело. Правда, на следующий день, пока я отсутствовал, кто-то забрался в мою будку и насрал на кровать, но не могу утверждать, что это была принцесса. Доступные мне самки либо плохо пахли, либо много пили, либо превосходили меня по возрасту в сроках, несовместимых с привлекательностью. В общем, я грустил и мечтал о бомж-принцессе лет двадцати, чётко осознавая, что мечты вряд ли исполнятся. В отчаянии я даже подумывал вручить себя в какие-нибудь добрые руки случайной доброй женщине. Они ведь порой подбирают на улице кошек, собак и пьяных мужиков, так почему бы не меня? Но гордость и честность, как назло, объединились перед лицом возможного прозябания под подолом и всякий раз меня останавливали, когда я ловил добрый сочувственный женский взгляд.

Через пару недель я насобирал денег и съездил к родителям, у которых провёл чудесные выходные и обречённо вернулся в  свою будку. Будка была мне не рада -  кровать и паллеты сожгли, метла и тележка куда-то делись. В этот вечер я купил водки и хмуро её пил, закусывая солениями, привезёнными от мамы. Вслушивался в далёкий звук железнодорожного вокзала и дрожал. Костёр разводить не хотелось. Холодало. Шёл октябрь.  Скоро должны включить отопление.

Я не уверен, пьют ли на улицах пиво в других странах, тем более, в холода, но в нашей стране это норма. И это позволяет таким как я находить себе еду и выпивку. Хотя, обходя по маршруту  школы и дворы, я заметил, что  количество свободно лежащих в кустах товарно-материальных ценностей день ото дня сокращается. Молодёжь переселяется в подъезды, где  будет плеваться, курить и раздражать жильцов до самого апреля. Загс тоже стоял теперь мрачным влажно-бурым зданием. Я бродил по городу (любимая жилетка поверх постиранной мамой куртки) и наслаждался своей депрессией: пинал листья, а, когда они звенели, извлекал содержимое в пластиковый пакет.  Когда порвалась первая ручка, я  схватил поклажу в охапку и отправился сдавать её  в пункт. Там тоже не было аншлага, только мужичок стоял в сторонке, подрагивал и вздыхал.  Я  пересчитал мелочь и от нечего делать решил поболтать с «коллегой»: - Что, любезный, не сезон у нас?
- Не сезон, - согласился мужичок, посмотрел на меня и доверчиво добавил – Вася.
- Да ладно, Вася, на бутылку тебе хватит наверное, а там и жизнь наладится…. А! Вовка!
- Да мне не на бутылку, я проезжий тут. Надо в Любимский район ехать, а с поезда меня тут выгрузили добрые люди. Без кошелька… В милицию… Вот теперь на автобус надо денег собрать.
- А много не хватает?
- Да считай, двадцати  рублей почти.
- А автобус во сколько?
- Ну, минут через десять последний уходит, так  что придётся на вокзале до утра посидеть.
 Как-то просто он это сказал. Искренне.  Без  жалобы в голосе. Молодец, мужик. Мне нестерпимо захотелось помочь хорошему человеку. Я даже был готов отдать свои скромные сбережения, но, пока формулировал речь, посмотрел на соседний дом, и меня осенило.
- Кажется, я знаю, как добыть тебе денег…. Пошли, помогу. – Я повернулся и бодро пошагал к новостройке. Мужичок поплёлся за мной.

Мы преисполнились чувством глубокой благодарности к жильцам, которые, меняя батареи на модные, выбрасывают старые с балконов. С другой стороны, мы чуть не сдохли тащить  по грязи этот металлолом в пункт приёмки. Но оно того стоило! За пару часов мы извлекли оттуда около четырёхсот рублей, а это не мало. Мы еще несколько минут задыхались на прохладном воздухе в свете фонаря, вытирали с лиц рукавами пот и улыблись.

Разумеется, я поехал провожать Васю на Вокзал, разумеется мы купили ему билет и, обладая вполне приличной суммой,  отправились в магазин.

Так уж устроена русская душа, что собутыльники – близкие друзья, готовые делиться сокровенным до той степени, что можем в итоге и за нож схватиться. Но Вася, будучи человеком добродушным, оказался очень  хорошим собеседником. Мы мастерски освоили искусство наливания и употребления портвейна в секунды, когда охранник зала ожидания отворачивался, а когда он, насупившись, нас разглядывал, мы невинно жевали беляши, не прерывая беседу. А беседа вилась от женщин к политике и от машин к астрономии, да так плавно, что пауз не было и вовсе. Он рассказал, как его тёща допекает, а я – как я последние два месяца в будке живу. Вася кивал, хмурился и с этим выражением лица уснул. Я ещё немного почитал расписание пригородных автобусов и тоже задремал.

Я проснулся от того, что Вася, улыбаясь пихал меня в плечо. Всё тело за ночь затекло и замёрзли ноги, поэтому я охотно открыл глаза: - Вась, ты что, уезжаешь уже? Сколько времени?
- Вов, времени еще мало. Я тут, слушай, что подумал. Тебе, наверное, не надо в будке жить.
- Тоже мне, капитан Очевидность…
- Да я не про то… Ты это… поехали со мной.
- Куда?! Зачем?!
- Так в Кощейково. У нас там домов заброшенных пол деревни! Кто – в город подался, да и повымерли старички. Заселим тебя. А молодых то  у нас не хватает – мы тебя на работу устроим, а там, может, и документы выправим новые!
- Эммм… сложно принимать такие решения спохмелья. Кощейково.. хорошо, не Простоквашино..
- Тебе, брат что, есть что терять? В по поводу решения, я решил тебе немного помочь – Вася порылся в кармане и что-то переложил мне в ладонь – я тебе билет купил. Пошли чаю выпьем, да поехали, до автобуса меньше часа осталось!

Узкая дорога шла лесами, я сидел у окна и смотрел на пестроту деревьев под пронзительной синевой осеннего неба. Мне было уютно и тепло, а Вася расхваливал мне свою деревню, которой предстояло стать и моей.  В Любимее нам предстояло пересесть на местный автобус, который провезёт нас еще пару десятков километров до пункта назначения. Мы сели на вокзальную скамейку и закурили. Я щурился на солнце и слушал Васю, который к этому времени добрался до истории строительства неким Кузьмой Матвеичем кирпичного дома, первого и единственного в Кощейково. Мне это было не очень интересно, но радостное возбуждённое Васино настроение передавалось. К нам подошёл щенок и робко вильнул хвостом. Я понял его намёк и достал из кармана вчерашний недоеденный беляш. Щен был благодарен, но не ушёл, и, расправившись с беляшом, уверенней замахал хвостом, радостно глядя мне прямо в глаза. По соседству Вася неожиданно прервался на середине предложения – Вов, а ведь это твой Шарик!
- Шариком будешь? – я потрепал щенка за ухо.  Он, кажется, не возражал быть шариком, а ошейника я не нащупал. – Ну что ж, тогда решено. Только, Шарик, нам с тобой первое время трудно придётся, у тебя хозяин, к сожалению, бомж пока.
Вася рядом добродушно смеялся -  Вот! А там и Матроскина себе заведёшь!
- Не, Вась, на Матроскиных у меня аллергия. Шариком обойдусь. А его кстати в автобус то пустят?
- Да в этом автобусе даже коз возят! Вот, помню, тем  летом Зоя Михаловна овец решила завести… - Вася вернулся в повествовательный режим. Я снова закурил, а Шарик занимался своими щенячьими делами наподалёку, кажется, жрал жука.

***
Сегодня исполнился ровно год с того дня. Он тоже солнечный, чему Шарик очень радуется. Деревенские не понимают, почему собака не сидит на цепи, и как можно пускать его в избу, но относятся к нему с  уважением. Толковый пёс. Добродушный. Говорят, в хозяина. Сегодня ко мне в гости придёт Вася с женой – он тоже помнит, что это не простой для меня день. Кстати, Вася работает у нас же на овощебазе, мы видимся каждый день, а иногда он помогает мне чинить мой ТЗК, когда тот капризничает. Тесто уже поднялось, скоро придёт Вика помогать мне с начинкой, угостим Кулаковых пирогами.  Вика славная девушка… А через неделю  приедет мама – ей Вика обязательно понравится. О! Шарик за окном завизжал от счастья и крутится юлой перед калиткой. Увидел её, наверное. Мне пора.