05-01. А было ли приземление?

Мои коллеги по работе одна за другой празднуют  свои пятидесятилетия. Пройдет всего три года, и это испытание выпадет и на мою долю. Жизнь бежит безжалостно быстро, оставляя в прошлом многое, чему уже никогда не суждено будет  повториться  вновь - счастье любви к мужчине,  радость преподавания предмета,  который знаешь и любишь,  непередаваемое ощущение  возможностей своего интеллекта.  В последнее время все перемены в моей жизни все больше приобретают оттенок ухудшения того, что было прежде,  и  этот  процесс  с каждым  годом  происходит  все  стремительнее. Совсем  недавно  я впервые увидела на своей голове седой волос, а многие мои  ровесницы уже  давно вынуждены подкрашиваться...

Откуда взялся этот несвойственный мне  пессимизм  на  изломе  «земной жизни,  пройденной до середины», говоря словами Данте?  Последний,  найдя себя «в сумрачном  лесу»  накопленных  им  жизненных  впечатлений,  затеял рискованное  путешествие  по кругам Ада,  Чистилища и Рая с целью познания сущности окружающего его мира.  Смогу ли я повторить и осилить его подвиг?  По правде говоря,  гораздо более интересной и значимой задачей кажется мне познание самой себя, своего Я, участвующего  в  комедии,  задуманной  и разыгранной самим Богом.

Что связывает в настоящее время меня – нелюдимую зрелую женщину, с теми, очень разными героинями первых четырех книг моей «Комедии жизни»?  Как прошел мой личный «полет над  пропастью», предсказанный  для всех  нас моим учителем Павлом Глобой в далеком 1989 году, и как пережила его моя страна, поменявшая за это время свой политический строй, границы, флаг и даже имя? Да и, вообще, закончился ли к началу нынешнего, 1998 года этот рискованный полет,  и сумели ли мы все приземлиться на твердую  почву или все еще летим над бездной, не зная и не видя перед собой определенной дороги? Отыскать подходящие ответы на все эти вопросы, а также  поведать моему уставшему к концу  путешествия читателю о том, как проходил этот семилетний полет в никуда, я попытаюсь в пятой книге Комедии, которая так и называется: «Полет над пропастью».

Уж не  знаю, как  там  другие, цивилизованные страны, а  наша на протяжении  всей  своей  истории  всегда меняла свое лицо в зависимости от того, кто вставал у ее руля.  Как никто другой в  мире,  мы  зависим  от каприза  «царя-батюшки»,  как  бы  он  ни  назывался в действительности - Императором, Председателем, Генсеком или Президентом. И вся политическая возня  за  равноправие  и передел полномочий всегда остается в России либо грязной сварой, либо кровавой бойней, либо просто видимостью, направляемой сверху  крепкой рукой.  Как ни красивы демократические принципы Запада,  в нашей стране они всегда вырождаются во что-то, им прямо противоположное, и еще  больше  увеличивают количество  зла  там,  где его хотят уменьшить.  Русский язык так велик и  многогранен, что  сколько  ни создавай  разных партий  и  теорий, каждая очень убедительно сможет доказать правоту своих мнений  перед случайной толпой  их  услышавших. Все  пекутся о благе Отечества, все  ищут  доброго  и  лучшего, а в итоге получается то, что получается, и оно происходит совсем не так, как планировалось. Хуже нет, когда ради идей всеобщего равенства начинают привлекать к решению государственных вопросов тех,  кто ничего в этом не понимает  и  выполняет роль толпы,  стадные симпатии которой необходимо завоевывать. В результате напрасно тратятся время и деньги,  льется кровь и решаются только  вопросы личной  власти,  покупаемой на государственные средства,  которые могли бы быть израсходованы более полезно для улучшения жизни этой толпы.

Мое неожиданное «вхождение  во  власть», пусть и на самом низком, исполнительском уровне, внесло в мою жизнь новые интересы и наблюдения, в чем-то окончательно  запутало, а в чем-то и укрепило мои взгляды на общественную жизнь и ее устройство. Политика - дело не только грязное, но и крайне поучительное. Мои эзотерические знания, от которых я, казалось бы, сейчас, в своей новой жизни, совершенно отошла, удивительно наглядно ложились на все, происходящее в нашей стране, и многое для меня объясняли. Приобретаемый социальный опыт работы в районных администрациях города, а с ним и опыт трудного общения  с  «гражданами»,  оказался  не  только болезненным, но и нужным. В этом «вхождении» я осталась еще более одинокой и  для  всех  чужой,  чем  раньше,  еще основательнее я поселилась в своем внутреннем мире, став неуклюжей,  косноязычной и странной для большинства людей  мира  внешнего.  С одной  стороны, эта  моя  расстроившаяся  и негармоничная,  внешняя оболочка меня продолжает угнетать, но с другой, - я все больше не хочу тратить времени на ее «починку»: слишком многое и более значимое для меня мне хочется успеть  сделать, слишком  жаль  времени  на болтовню и игры, в которые так любят играть все «взрослые».

Седьмой год нашим  государством  руководит  Президент  Борис  Ельцин, некогда  выступивший по отношению к реформатору Горбачеву еще более смелым реформатором.  Седьмой год  мы строим  капитализм, называемый у нас «рыночными отношениями», и так же, как всегда на протяжении нашей истории, не знаем, что готовит нам будущий  день, и  как повернется  наша  жизнь дальше. Только теперь эти не планируемые повороты жизни происходят гораздо быстрее, резче и непредсказуемее.  Совершенно не  случайно  на  пороге наступившей дветысячелетней Эпохи  Водолея,  нашей  страной  управляет Президент - Водолей.  Борис Николаевич, похоже,  излишне много пьет и уже впадает  в комплекс Царя  Вседержителя, но при этом  постоянно радует общество непредсказуемыми  решениями, самыми последними (но  не  самыми «крутыми») из которых были 1000-кратная деноминация всех российских денег с одновременным обращением  и  старых,  и  новых  денежных  купюр,   или неожиданная  для абсолютного  большинства людей смена всего Правительства вместе с надежным соратником Президента - премьером Черномырдиным: чуть ли не накануне 60-летнего Юбилея последнего! Весь мир, затаив дыхание, следит за происходящим в нашей стране - отнюдь не с восхищением или с завистью, а с  безмерным удивлением и страхом:  что еще такого выкинут эти «россияне», гораздые на выдумку? Эти  выдумки  постороннему взгляду  очень   часто напоминают  глупость или, говоря нашим языком,  дурь,  а потом на поверку оказываются гениальным ходом русского ума, недоступного пониманию трезвой Европы.

Прямо из «развитого» социализма,  миновав запланированный Хрущевым на 80-й год двадцатого века коммунизм, наша страна перемахнула в капитализм, на ходу сменив  условия  игры. Россияне, всю  свою  сознательную  жизнь воспитывавшиеся в   надежде  на  государство, которое  было  призвано обеспечивать им старость и давать скудное,  но бесплатное жилье в утешение за их безрассудную плодовитость,  за семь лет этого «перелета» не успели осознать и привыкнуть к мысли,  что теперь им придется жить так, как давно уже живет весь мир - на свои заработанные деньги. В Европе никто и никогда сперва не заводит семью и нескольких детей, а потом уже думает о том, куда их  поселить  и  на  что  выкормить.  Там  кажется  диким  выплескивание на государственных служащих своих личных бытовых проблем и  неурядиц,  многие из  которых  человек сотворил сам в уповании на будущую социальную помощь. Правда, в этой же,  «несообразительной» Европе, граждане, желающие и умеющие работать,  действительно работают и за свой труд получают столько, что могут приобрести для себя необходимое.

Россияне, перелетев над бездной, отделяющей капитализм от социализма, как всегда,  оказались в дураках.  Они  ничего  не  успели  поднакопить  в прошлом,  а теперь их вынуждали жить «на свое», постеснявшись сказать им в открытую, что надеяться, действительно, не на что. Всю лавину людской боли, претензий, несбыточных ожиданий и возмущения простых людей правящая верхушка свалила на низовой аппарат исполнительной власти, который, к тому же,  отдала на растерзание прессы, постоянно обвиняющей чиновников во всех смертных грехах, и, одновременно, держала этих чиновников в постоянном страхе  увольнения в условиях возрастающей  безработицы.  Этот аппарат, вынуждаемый разговаривать с обиженными гражданами на языке давно  уже  не существующего  общества  и  не  действующих  законов, ничего  по существу изменить уже не мог,  но только стойко принимал плевки в лицо  со  стороны почти такого же, как и он сам, нищего народа.

В период социальных революций, как правило, выживают не самые умные, а самые наглые и предприимчивые. Именно такие - те, кто в свое время плохо учился в школе и потому не имел профессиональной  подготовки и  традиций, которых  им  было бы жаль терять, быстро обогатились за счет спекуляции и обмана. Все, что им требовалось от жизни, они теперь  могли  купить, и потому  быстро  освоились  в  новой жизни. Эти люди не приобрели привычки читать книги (кроме юридических  справочников, помогающих  им  находить обходные  пути в своем бизнесе) и размышлять о высоких материях,  часто не были способны связно излагать  свои  мысли и, тем более,  грамотно  их записывать. Они не были  и отягощены муками  совести  и возвышенными идеалами,  ради которых могли бы поступиться своими удовольствиями. Новая идеология  этого  и не требовала от них. В почете теперь оказалась только предприимчивость. Подражая прагматизму Запада, наша страна очень  быстро его переплюнула, сразу, чисто по-водолеевски,  перескочив из заоблачного идеализма в глухой цинизм.

В 1998 году большинство  моих  ровесников и товарищей «по цеху» - тысячи хорошо образованных, начитанных и квалифицированных итээровцев из ранее многочисленных в Ленинграде закрытых учреждений («почтовых ящиков»), оказались не у дел: без работы, без специальности, без перспективы обрести их вновь, учитывая предпенсионный возраст и сложившиеся привычки.  Кто-то пошел торговать, превратив себя в подсобную силу  и  средство обогащения более молодых и удачливых «новых русских», кто-то так и не смог преодолеть барьера отвращения и неприятия для себя такого образа жизни и скатился  в самые  низы  общества. Я  каким-то чудом и на неопределенное время сумела удержаться на поверхности,  избежав обеих пугающих меня перспектив, и даже приобрела новый,  необходимый для меня жизненный опыт, но так и не ощутила себя своей и нужной в новой жизни.

Эта новая  жизнь во многом остается мне чуждой.  Ее основой и главным способом выживания в последнее время стала реклама. Рекламируется все - от женских  подкладок до религиозных убеждений. Куда бы вы ни пошли, вы обязательно попадаете в объятия многочисленных рекламных агентов, менеджеров, дистрибютеров и продавцов, стремящихся всучить вам свой товар,услуги и даже убеждения. Только прорекламировав (читай - навязав) себя, сейчас можно завоевать потребителя, а значит и заработать на жизнь. Идя по улице, ты всюду видишь яркие и часто неграмотные рекламные объявления  на любую  тему,  в том числе,  и о пользе водки, сигарет или презервативов.  Рекламами пестрят газеты и множество  бесплатных  изданий, которые, -  хотите  вы того или нет, - регулярно запихивают в ваш почтовый ящик или суют вам в руки  по  дороге. Рекламными объявлениями  исчерчены стекла вагонов метро, в котором я ежедневно вынуждена проводить около двух часов, добираясь  до места работы и обратно.  Поднимаясь вверх  по эскалатору, я  снова по громкой  связи слушаю крайне циничные для очень многих в наши дни предложения совершить круиз в Турцию или на  Багамы. Это особенно невыносимо потому, что микрофон дежурного по эскалатору я не имею возможности отключить или хотя бы отлучиться от него куда-нибудь на время, как  это  приходится делать каждые пятнадцать минут дома, при просмотре любой телевизионной передачи.

В мою рабочую  комнату  в администрации,  презрев всякие запреты, в любой, часто самый неподходящий момент, может ввалиться очередной торговый агент  с  сумкой и  с ослепительной, американской  улыбкой  начать меня уговаривать посмотреть его товары и что-то приобрести. Очень часто он - из «наших»:  бывший инженер, ставший безработным и вынужденный как-то кормить свою семью, но мне от этого не легче.  Он отнимает мое время и покушается на мою свободу, он меня раздражает и доводит до исступления, точно так же, как это делают десятки громкоголосых зазывал в  электричках, рекламирующих свои товары. Дорога на дачу, во время которой я обычно всегда,  экономя время, что-нибудь читала,  теперь все больше становится для меня  суровым испытанием  и источником   раздражения. Еще  немного, и  я  перестану удивляться, когда дотошные «дистрибютеры» начнут ходить по домам и в один прекрасный день позвонят к нам в квартиру, чтобы пригласить  на «презентацию», а то и прямо у порога разложат образцы своих замечательных товаров.  Реклама - средство  мощное, в  условиях рынка без нее едва ли добьешься успеха.  Она защищает интересы предпринимателя, но только кто же защитит  права  рядового потребителя - его свободу от посягательств на его личное время, его желание побыть в тишине и сделать самостоятельный выбор? Не знаю, как на других, но на меня наглое зазывание распространителей товаров и их заинтересованное рекламирование чего-либо действует с точностью до наоборот: при  первом же  вопле продавца «Па-ажалуста-а, девушка! Что жела-аете?!!» - я тут же отскакиваю от ее прилавка, который с удовольствием  бы осмотрела при менее навязчивом к себе внимании. Впрочем, возможно, это только мои странности.

Сейчас, когда по заверениям нашего правительства мы находимся уже на другом краю пропасти,  я все чаще  сожалею, что  этот  рискованный полет подошел  к концу,  приземлив нас в каком-то незнакомом и весьма далеком от совершенства мире. Лучше бы этого приземления еще не было, чтобы осталась надежда,  что  все  мы  когда-нибудь  окажемся в другой, более разумной и стабильной жизни,  пусть и не похожей на прежнюю. По прошествии лет многое из  прошлого,  в  котором  прошла  моя  молодость,  кажется  мне  милым  и правильным, но это - заблуждение.  Многое из той  жизни  заслужило  того, чтобы навсегда уйти в небытие и не повторяться. Но все повторяется, хотя и в ином обличье.  Вся наша  жизнь - всегда полет над бездной, впереди которого - неизвестность,  а  позади - неотвратимость конца.  Социальная жизнь никогда не будет и  не  может  быть  идеальной, а зло никогда не исчезнет из нашего мира, потому что,  только  сопротивляясь ему, мы становимся другими - приобретаем возможность узнавания себя и своего места в этом странном мире.

Мой личный полет над пропастью был и продолжает оставаться  для  меня очень  болезненным. Все эти семь лет я постоянно чувствовала отсутствие прочной почвы под ногами и свою неспособность полностью вписаться в какой-либо круг людей.  Сами люди вокруг меня постоянно менялись - гораздо чаще, чем этого мне хотелось,  а я, попав в  водоворот событий, по мере сил старалась каким-либо образом объяснить происходящее,  придав  какое-то подобие порядка и разумности тому,  что происходило со мной и вокруг меня. Боюсь, что я не слишком преуспела в этой работе. И, чтобы пояснить это, я снова приглашаю читателя вернуться в 1991 год,  с которого и начался мой перелет над бездной.