Я был за Россию ответчик

               
    Пошёл я на войну. Вторую Мировую. С германцем. Сталин мне деревянную винтовку дал. Будешь, говорит, хорошо воевать, так и настоящую дадим.…  И вот сижу я в окопе: солнышко ласковое греет, бабочки порхают, васильки-ромашки цветут. Вдруг слышу – жу-жу-жу-жу, трах-тах-тах-тах, - германские самолёты и танки на меня прут! Я из окопа выскочил, грожу им зажатой в руке винтовкой: - Вот я вам ужо!

Остановились. Задумались. Не ожидали такого отпора. Три дня совещались, а потом выбрали своего самого смелого германского солдата и отправили с белым флагом ко мне на переговоры. А я говорю ему: - Извини, Ганс-Иоганн, не знаю, как тебя звать, но у меня часы приёма в понедельник с 10 до 12.

Смотрю ему прямо в глаза и вру. Чтобы время потянуть. А германцы народ  педантичный, доверчивый. И пошёл Ганс-Иоганн восвояси с опущенным флагом…  Дело же было в пятницу. Два выходных впереди! Пошёл я тогда в соседнюю деревню на дискотеку. Танцую там кадриль со всеми красавицами, аж каблуки у ботинок дымятся! А парням местным это не понравилось, да.  - Пойдём, - говорят,  - выйдем за околицу, поговорим.

А я хоть ростом невелик,  - страсть как любил подраться. Не умел, но любил. Бывало, маменька скажет: «Шёл бы ты, Стёпушка, на скрипке поиграл или в футбол с ребятами». Да, где там, у меня только драки на уме!…. Так вот, после танцев я проводил всех девушек по домам  и пришёл за околицу. Парни стоят в темноте. В  фуфайках, в резиновых сапогах с отворотами. Самосад курят, да через зуб сплёвывают. И началась у нас махаловка – только пуговицы во все стороны полетели!

Утром очнулся я в сырой траве. Губы разбиты, глаз заплыл. Голову-то приподнял, вижу - батюшки, германцы ползут в касках,  форма мышиного цвета на них и все с автоматами! Крадутся незаметно в мою сторону. Вот же коварный народ! А мне что делать, винтовка-то в окопе осталась? А они всё ближе, ближе, и окружают меня. «Ах, вы, такие-сякие! Нарушили перемирие!» - разозлился я.  Встал   тогда во весь рост и руки  вверх поднял...  Вдруг аэроплан на небе появляется, а из двери Жуков мне кажет грозный кулак, слюной брызжет:

- Отставить! Я тебе, мать-перемать, покажу, как в плен сдаваться! Самолично расстреляю! Ни шагу назад! Победа будет за нами!

У меня, честно говоря, была одна задумка насчёт германцев. Но куда деваться – Жуков! Вернулся на свою позицию. Тут и  ясно-солнышко поднялось, припекать стало. А враги в траве -  ни гу-гу. Ближе к полудню, дай, думаю, посмотрю, как они там. Подполз. А они спят! Пообедали, шнапсу выпили, и сморило вояк. Подняли-то их рано, в четыре часа утра. Зря, думаю, меня вожатая в пионерском лагере ругала, что я в тихий час не сплю. Связал их сонных шнурками от ботинок. Потом пощекотал им травинкой в носу: - Иш, разоспались, оккупанты, на нашей русской земле!

Повёл их к своим. А тут  подходит поезд  «Киев – Воркута». Я проводнику говорю:

- Посади пленных. Доставь по назначению.

А тот, морда железнодорожная: - Четвертной! – отвечает.

- Ты что, сдурел?! Это же пленные!

- У них на лбу не написано, что пленные. А за безбилетный проезд – штраф пятьсот рублей.

Ну, что ты будешь делать?! А  мне маманька, когда на войну собирала, дала сто рублей.  Достал я деньги из кальсон, отсчитал проводнику двадцать пять ассигнаций и всех троих пленных в поезд посадили. Поехали они, благословясь.

     А Сталин в Кремле всю ночь не спит,  о Родине печётся. Трубкой дымит, усы крутит и по кабинету ходит туда-сюда. Вдруг Левитан по радио говорит: - Наступление вражеских войск остановлено у деревни Большие Пупки!

Сталин руки радостно потёр, поспал до двух часов дня, а потом сел в бронепоезд и поехал в эту деревню. Заходит он ко мне в избу.

- Благодарю за службу, Степан Трофимович! И вот тебе подарки: носки шерстяные и кисет для махорки с алой ленточкой. А вышивку «Лучшему бойцу» я сам сделал цветными нитками. И вот ещё винтовка и пять патронов!

Стою перед ним навытяжку, растрогался от такого внимания.

- Служу трудовому народу! – отвечаю взволнованным голосом.

Потом говорю моей Клавке: - Иди, Клавдея, затопляй баню. Чтобы товарищу Сталину помыться с дороги.

Она убежала воду носить, а я подмигиваю Сталину: - Самогоночки, Иосиф Виссарионович? А потом в баньку  париться с девчатами! Ох, и горячие они здесь!

- Нет, не могу. - отвечает Сталин. – Спасибо. Много у меня неотложных государственных дел.

Потом сел в свой бронепоезд и уехал обратно в Москву.

Вот такой был человек. А вы говорите.