Сатана? IV

 Предыдущая глава http://www.proza.ru/2013/04/05/206_______________________               
 
                ***
 Влад вскрикнул,  открыл глаза и с шумом
 вдохнул воздух.  Его дрожащие руки ощупали
 горло.   
   
 «Фу, всё нормально!  Привидится же
 такое».
   
 Осмотревшись,  он увидел печенега в
 полном вооружении,  сидящего на табурете
 возле стола.  Тот хищно щерился и
 поглаживал рукоять сабли на поясе.  Страх
 сковал Влада,  ему с ужасной силой
 приспичило сходить «до ветру».
   
 —  А, зяблало?  —  печенег резко
 придвинулся к Владу. —  Сего сисяс сказесь?
   
 Влад отпрянул от жуткого кочевника,
 непонятно как оказавшегося в квартире,  и
 малость напустил в штаны.
   
 —  Ти-фу,  какая пакосная человесиска!
 Ванюська.  Итяк усю изьбю плопах,  дык
 нассыкль есё!  —  Печенег,  сделав
 брезгливую гримасу,  отодвинулся.  —
 Пловаливай к вода,  лей сябе много на
 зёпу,  и  —  пола в дологу…  Сто за лябота!
 Плокулёл и плистав в однём лисе.  Досьтявка
 всякой мелзости тозе на мене.  Не,  нядо
 ласшилять статы.
   
 Влад пришёл в себя и,  пылая от стыда,
 поплелся в ванну.
   
 —  О..!  Он,  оказывается,  краснеть не
 разучился!

 Парень услышал вслед себе уже не картавую
 с ехидством сказанную фразу:  —  Из той
 деревеньки только несколько девиц в живых
 и остались,  потому как в полон попали.
 Ты перед ними покрасней за погибших по
 твоей вине.
   
               ***

 Влад стоял под душем,  нервно растирая
 себя обмылком хозяйственного мыла.
 Волновала его сейчас не судьба погибшей
 деревни,  а своя.  Заберёт чёрто-печенег в
 свой офис,  сто процентов заберёт.  Мысль
 работала в одном направлении:  как
 отвертеться?
   
 Он нашёл в корзине с грязным бельем
 более-менее подходящие для носки штаны.
 Натянул их,  и обреченно поплёлся в
 комнату.
   
 —  Ну, алкаш-пакостник,  подумал,  как
 теперь выкручиваться будешь? 

 На табурете сидел уже не печенег,  а
 прокурор в звании генерала неведомой
 армии,  оправляющий синий мундир
 оригинальной формы.

 —  Появилась какая-нибудь подлая мыслишка?

 Влад посмотрел на погоны с четырьмя
 вышитыми звездами и подумал:  «Красуется,
 сволочь!»
 
 —  Почему мне такая честь оказана?
 Помельче шестерок не нашлось?
   
 —  Хамишь,  парниша,  и в мыслях и
 наяву,  —  прорычал прокурор,  на глазах
 трансформируясь в омоновца,
 постукивающего резиновым
 «демократизатором» по ладони.

 Влад вжал голову в плечи.

 —  Хорошо,  покуражься напоследок.  В
 отделении на тебя посмотрю.
   
 Омоновец вернулся к облику прокурора.

 —  Вас  —  зловредышей,  столько развелось
 за последний век,  что на всех работников
 не хватает. 

 В руке прокурора появилась зажжённая
 папироса «Казбек».

 Он смачно задымил,  вытянув сразу
 половину.

 —  Честно говоря,  я сам не прочь
 размяться.  Стариной тряхнуть.  Ладно,
 нечего словоблудием заниматься:  в этом
 предмете ты против меня  —  ноль.  Пора
 в путь-дорогу  —  дорогу дальнюю,
 дальнюю,  дальнюю…
   
 —  Подожди,  —  взмолился Влад.

 —  Хватит,  ты и так здесь подзадержался.

 Прокурор бросил папиросу.  Она исчезла,
 не долетев до пола.

 —  Если на то пошло,  играть надо честно.
   
 —  И в чём ты видишь подвох?
   
 —  Условия,  в которые меня поставили:
 оказался за плугом; в похмельном состоянии;
 медовуху подсунули. Разве можно исправиться
 за один день?
   
 —  Эка загнул!
   
 На столе появился запотевший графинчик с
 водкой и вееробразно выложенное на блюдце
 сало с приложением из маринованных
 огурчиков.  Посланник потустороннего мира
 налил спиртное в стограммовую хрустальную
 на высокой ножке рюмку,  громко хекнул,
 опрокинул ее в себя,  и  туда же отправил
 лоснящиеся ломтики,  аппетитно причмокивая
 и хрустя корнишончиком.
   
 Влад,  глядя на это,  как на священный
 обряд,  невольно сглотнул,  издав горловой
 звук.
   
 —  Налить?  —  с невинным видом спросил
 гость.
   
 Судорожно кивнув,  но тут же опомнившись,
 парень подал интенсивный отрицательный
 знак головой.
   
 —  Не понял.  —  Прокурор взялся за
 графинчик.  —  Будешь?
   
 Влад еще активнее закрутил головой.
   
 —  Ты случаем не из болгар?
   
 —  Вы так думаете?  —  Парень решил не
 проявлять реакцию на избитую фразу:  «да»
 и «нет» имеют в жестах для одних один,
 для других другой смысл.

 —  Впрочем,  можешь не отвечать на мой
 вопрос,  и так всё ясно.  —  Прокурор
 растворился,  и на его месте появился
 благовидный мужчина в белых халате и
 шапочке,  с фонендоскопом на шее и
 стетоскопом в кармане. 

 —  Диагноз на лицо  —  непробивной алкаш
 с косоглазием в сторону спиртных напитков.

 Влад,  действительно,  ничего не мог с
 собой поделать, чтобы постоянно не стрелять
 глазами на графинчик.
 
 —  К чему я всё это?  Ах да!  Условия,
 видишь ли,  тебе не понравились!  Давай
 разбираться,  хоть ты этого и не стоишь:
 с похмелья за плуг беднягу поставили — кто
 ж виноват,  что ты изволил основательно
 накушаться накануне?!  Весна да лето в
 стародавние времена  —  страдная пора.
 Народ к зиме готовится,  прокорм добывает.
 Осенью свадьбы гуляют.  А у тебя каждый
 день  —  праздник.  —  И гори всё синим
 пламенем!  Медовушку,  говоришь,
 подсунули,  так ты её сам для себя заранее
 припрятал.  Тебе дозор люд доверил,  а ты
 напился до свинотного состояния и профукал
 свою жизнь беспутную и многих других
 хорошие жизни.  Жалели тебя земляки.
 А посадили бы тебя в колодки,  да лучше
 бы камень на шею  —  и в омут!
 Глядишь,  и отбились бы от врага.
   
 Прожил ты в то время уже четверть века.
 Детство ведь,  то  —  своё,  знал сам:  как
 у родителей хмельное привыкал
 подворовывать.  Одно тебе лишь и
 напомнили  —  финальный денёк.  И
 показали  —  к чему привело твоё
 малодушие.
   
 Влад сильно нервничал.  Испорченное
 алкоголем сознание,  ограниченное в
 ответственности,  не принимало чужих бед,
 за которые он должен нести непомерный груз
 вины.  Его беспокоила только собственная
 судьба.  В рассвете сил,  как ему думалось
 о себе,  покинуть мир,  в котором столько
 удовольствий,  друзей…
   
 —  Друзей?!  —  прервал грубый голос его
 мысли.  —  Это те,  которые вместе с тобой
 заливают внутрь всё,  что горит?  Или ты
 называешь удовольствием возможность
 блевать на пол?  Какие ещё у тебя могут
 быть прелести жизни?  Синяк,  он и в
 Африке  —  синяк.

 —  Девушки бывают.  —  Влад потупился
 взглядом.

 Врач-нарколог громко захохотал,  плавно
 переливаясь в форму соблазнительной
 брюнетки,  короткое платье которой
 открывало крепкие стройные ноги с лёгким
 загаром и подчеркивало упругую, высокую
 грудь.
   
 Глаза Влада теперь косили на две стороны  —
 на всё ещё приятно запотевший графинчик и
 на аппетитно выглядящую брюнетку.  Но
 если в первом предмете своего внимания он
 был уверен  —  кайф точно будет получен,
 то второй объект внушал серьёзные
 сомнения. 

 Влад переводил взгляд с вожделенного
 натюрморта на заманчивую внешность
 девушки и обратно, и заметил,  что картина
 на столе поменялась. На место уже
 привычного глазу графинчика встала бутылка
 дешёвой водяры,  какую он с дружками
 обычно брал в магазине напротив.
 Знакомый  —  знакомый до спазма в горле,
 запах «левака» плыл в ноздри из вполовину
 наполненного граненого стакана,  а вместо
 квасцов и солений чернели несколько ломтей
 хлеба  —  но и эта картина вызвала реакцию
 обильного слюноотделения.
 
 —  Владушка,  сколько можно ждать!?

 Тембр голоса брюнетки,  в точности
 совпадающий с имеющимся у девушек от
 «секса по телефону»,  напрочь выбил из
 головы и чёрта,  и печенега,  и прокурора.

 —  Давай выпьем по одной.  И приласкай
 меня,  наконец!
   
 Его выпить упрашивать никогда не надо было
 —  только команду дай! 

 Первая пошла сложно,  но и к этому Владу
 не привыкать  —  вдавливал в себя мученик
 и очиститель для стекол,  не
 поморщившись.

 Паленка и на этот раз побултыхалась в
 желудке,  просясь обратно,  но успокоилась
 —  улеглась.  На «старые дрожжи».
 Настроение поднялось.

 —  Милая,  мне приятно тебя видеть,  —
 (Влад успел налить вторую порцию), —  но
 хотелось бы узнать имя прелестной
 незнакомки. (Пьяненько запрокинул в себя
 еще стакан,  зажевал корочкой). 

 Он чувствовал себя этаким мачо,  несмотря
 на то,  что сидел на задрипанном диване,
 укрытым мятой,  грязной простыней,  в
 жеваных брюках,  из-под которых торчали
 трусы и майка со следами вчерашней
 закуски.
   
 —  Мы же с тобой вчера познакомились
 возле магазина.  —  Девушка соблазнительно
 улыбнулась,  испуская завлекающие флюиды.
 —  Забыл,  красавчик?
   
 Влад выпятил тощую грудь,  оттопырил с
 понтом мизинец,  взял бутыль и налил по-
 третьей.  Даме не предлагал  —  у неё
 стакан был полон,  хоть она и каждый раз
 отпивала из него маленький глоточек,  но
 водки не убывало.  И хорошо,  думал Влад,
 ему больше достанется.   
   
 —  Владушка,  ну сколько ждать, истомилась
 я по тебе.

 От слов девушки у Влада шевельнулось
 в низу,  потеплело.  Стакан надо было
 вернуть на стол,  да,  но не выпит он  —
 примета плохая.  Опростав граненую
 посудину,  парень закурил.
   
 —  Айн момент,  дорогуша!
   
 Сделав напоследок пару крупных затяжек,
 Влад попытался встать,  —  гравитация же
 вернула его на место.  Когда же он сполз
 кое-как самостоятельно с дивана,  то упал в
 начале на свои колени, потом, качнувшись
 вперёд,   завалился головой прямиком
 в аккурат на соблазнительные коленки
 красавицы.  Поелозил недолго губами по ее
 бедрам и в такой позе бедолага заснул.
   
 Вспышка в мозгу моментально отрезвила,  а
 неведомая сила отбросила «ловеласа» на
 диван.   
   
 Перед ним опять сидел прокурор.
   
 —  Каким ты был чмошником  —  таким и
 остался!  —  Прокурор устало вздохнул.  —
 Все платье девушке слюнями изгваздал.
   
 —  Это…  это…  —  провокация!!!  —  Влад
 хотел изобразить возмущение.
   
 —  Правда?!  А я называю это проверкой на
 вшивость.  Перед тобой девушка сидела  —
  конфетка,  импотент гребаный.  Но у тебя
 же первым делом  —  самолёты,  ну а
 девушки потом.  Гнилой ты фрукт!  Короче,
 подтирай сопли и за мной.
   
 —  Не хочу!  —  в ужасе закричал Влад.
   
 —  Кто тебя спрашивает,  ошибка природы?
   
 —  Давайте проверим последний раз,  —
 взмолился алкаш.  —  Только с условием,
 чтобы я не забыл нашей встречи.  Сами
 говорили,  Бог троицу любит.
   
 —  У него хватает наглости условия ставить,
 —  прокурор ухмыльнулся. —  Дамоклов меч
 хочешь над собой подвесить. Без цепи,
 значит,  не можешь?
   
 —  Пообвыкну первое время.  На ноги
 встану.  Потом не понадобится.  —  Влад
 умоляюще смотрел на собеседника.  —  Я
 исправлюсь,  честное слово.
   
 —  Да кто поверит алкашу?  Сам-то себе
 веришь?
   
 —  Я ведь в этой жизни пока ничего не
 совершил.
   
 —  Ну да,  подождать надо,  когда ты
 невинную душу загубишь.
   
 —  Пожалуйста!
   
 Влад встал на колени,  сложил ладони и
 пустил слезу.
   
 —  Унижаться,  позориться  —  твоё амплуа
 по жизни,  —  брезгливо скривил губы
 прокурор.  —  Все синяки принимают такое
 положение,  как должное.  Получают пинок,
 зуботычину,  как благословение.  Вам от
 жизни ничего не надо и вы ей не нужны.
 Самое поганое,  знаешь что?
 
 Влад помотал головой.  Он и сейчас плохо
 слушал,  вернее совсем не слушал,  но
 готов был согласиться или отрицать всё что
 угодно,  только в «печку не ставьте».
   
 —  То, что по вашей вине,  прямо или
 косвенно,  случаются ужасно несправедливые
 вещи,  и вы  —  алкаши,  являетесь
 детонатором несчастья.  С другой стороны,
 у тебя всё было и все еще есть для
 полноценной жизни:  родительское бабло,
 блат  —  реализуйся!  Многие с нуля
 начинают,  вершин добиваются без подпорок
 со стороны.  Ты  —  потребитель,  эгоист,
 все вокруг тебя должно вертеться.
   
 Из всего нравоучения Влад понял одно  —
 перестанет пить  —  от него отстанут.
   
 —  Брошу, ей богу  —  брошу!
   
 —  Ты хоть сам себя слышишь?  Что ты
 несёшь?  «Ей»  —  женского рода,  «бог»
 —  мужского.  И что ты «Ей-ему» бросишь?
 Прям собакам кость!  Одолжение делаешь?
   
 Влада от издевательского тона охватили
 злость и отчаяние.  И он решился на
 неожиданный для себя шаг:  схватил со
 стола вилку и приставил к груди.
   
 —  Зарежусь!  —  заорал Влад.
   
 —  Тогда уж «проткнусь»  —  точнее
 получается.
   
 На табурете вместо прокурора нарисовался
 более натуральный в отличии от первого
 черт:  с длинной кроваво-красной шерстью
 и бордовой мордой.  В руках он держал
 трезубец со вспыхивающими огоньками
 на кончиках.  При каждом слове изо рта
 чёрта вылетали завиточки дыма.  По комнате
 расходился запах серы.
   
 —  Чего застыл!  Тыкай,  давай!  —  Чёрт
 направил на Влада трезубец. —  Два удара
 —  восемь дырок.  Если получится,  в чём я
 сомневаюсь,  то самоубийцам самое место у
 меня в гостях.  А хочешь,  возьми мой  —
 оно верней будет.
   
 Влад бросил вилку на пол и уронил голову
 на руки.  Сдался.
   
 —  Сим утверждаю вердикт.  —  За столом
 сидел теперь седовласый мужчина в судейской
 мантии.  —  Суд усмотрел некую решимость
 в действиях подсудимого.  Возможно это
 предпосылки к положительным действиям.
 Потому суд постановил дать последнюю
 возможность для подсудимого доказать,  что
 он достоин жить на планете Земля.  Но
 сначала  —  небольшой подарочек,  так
 сказать,  узелок на память.  Что б ты, как
 вспомнил,  —  так вздрагивал целый день.
 
 
 Удар деревянного молотка прозвучал громом
 в ушах Влада.  Он зажмурился.  А когда
 открыл глаза…

 ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/04/05/168