Как тебе жена изменяла Николай Отступник

«И как все славно бы не начиналось, любовью кончить можешь в худших смыслах. Однажды встретишь ты женатую, откликнется поцелуем, да в омут затянет, высушит, выжмет тебя до капельки. В бою неравном ты брошен и разбит будешь.» Николай Отступник

Довелось мне влюбиться в барышню. Молод был, влюбчивый. И она хороша, да ответила. Вот и закрутило нас в любви веретено. Целовалися ходили, обнимались, да любили друг друга. Покоя не давало мне ее положение и взгляды. Муженька своего боялося, да все броситься от него не могла, а мне как порядочному только и оставалось, что уходить когда нужно, появляться, как сердце прикажет. Встречами тайными душу греть, да в постели запахи ловить перед сном одиноким.
Хотелось мне ее полностью. Безработный я и мог себе позволять в любые времена с нею встречаться. То с работы провожать, то ночами караулить. Встречи словно кинематографа вырезки. Волшебство в воздухе царило. Казалось, что не закончится никогда любовь эта, но в тумане крылось и зловещее. Все силы такая любовь отнимала, думать ни о чем не мог, ни о ком. Изводился мыслями, плетью лупился, боль душевную гнал прочь, а она улыбнется и простить готов все муки. Доля мужская, сам себя под дых.

 
И началась история моя. Днями козни стоил, планы размышлял, как бы добиться той, что на два берега, как бы мосты разрушить. Старался больше в жизни ее появляться, ведь и самому хотелося. Гуляли мы маршрутами безлюдными, во все дворы заходили, всю ссань разнюхали колодцев. Смотрели в глаза бешеными, так и готовы были разорвать друг друга от страсти, голова кругом ехала. Бывает, взгляну ей в глаза и в грусть бросит, а та успокаивать. Не мужское это дело — любить до боли. Так и бродили часами в счастье и горечи, а после тихо умирали по квартирам своим, по крайней мере, я. Сорвешься, позвонишь ей, а тебе сухо в трубке: «Завтра перезвоню, я дома сейчас…», и гудки словно смех его. Того, кто дома, кто с ней рядом.
Каждое утро просыпался и ждал звонка. Много светился, стало пугать ее такое отношение. Трудно быть сумасшедшим и пытаться с разумом совладать. Так и хотелось сотворить что-нибудь, но на деле лежал мертвецом и думал о том, как он ее каждую ночь трахает. От этого и бился в ненависти, забивался в углы, да в метро людям скалился. Больше всего себя ненавидел. Сам с собой говорить начал, вслух убеждать, что ошибки делаю. Никто меня никогда не слушает, этот случай был не исключением.
Дождался ночи футбольной, когда муженек ее нажрется, как дрянь и отправился улочками неприметными, через канал, да на ту сторону. Руки трясутся, в голове разряды дергают. Дышу, как раком больной, кровью харкаю. Сигаретными пальцами желтыми заусенцы до крови деру. Была не была, вот и двор их, ее, оних.
Да не так же кончить мне. Не укрыться же после. Узнается все. Голова кругом, трусостью, ненавистью тянет. Шаги считаю в ужасе себя чудовища. Да за что? За что же? За любовь не играную? За ее душу черную, да себя погубить? И как Бога прикрытие, у подъезда их семь собак лежит. А боюся до жути этого. И как дьявола чуя, бросились они на трясущегося, да бежать мне бежать, на забор запрыгивать. Ушел, знак свыше был. Не сейчас их судьбу губить, пусть резвятся. Я вернусь еще, а пока в нору свою, под подушками боль растить, таить.
Не выдержал и рассказал я мужу еюшеню, про дела окаянные, Богом судимые. Не поверил. Может и поверил, да испугался, здоровый я ведь. Да и трубой меня по голове можно было…Ни в этом суть. Оборвалась ниточка, ненавидят меня он, она. Ненавистью единые, возлюбили друга пуще прежнего, да меня только скормили деяниям грешным.
Поймал ее, суку потом, поймал. Обругал ее, суку потом, обругал. Пробудил в ней любовь, да прощение. Бабья сущь ведь така, разругаться и сплакаться. Обещать не стала, что вновь будет прежднею, а я глупый на крюк, да из-под воды.

 
Стал Николай осторожнее и молча расталися. Навсегда. Но молчание то оно, не вечное. Бьется в боли дрянь, да в ужасе бовница. И мужу ею женка то про***** навечная. И сидят они в хате пылью тешатся, той любви, что была до меня. Страдать теперь им от чувств таких, пока жив я, пока слово живо. Пока кровь к мозгу глупому капает, пока сердце от вида меня в пятки прыгает. Вот и делают себя люди ничтожеством. Лицом в грязь, душой в Ад, да не я не мы. Им страдать до конца, мое время кончено. Только стрелки часов кровью капают.
И запомни, мой юный друг, начисто. Повязался со шлюхою, жди беды. И пускай тебе дарится бовь любовь, твоя боль ей — пальца во влагалище. Все что знаешь забудь — это истина и беги от такой далеко. Всех гони. Ведь твоя жизнь им стоит не дорого и кончать из-за баб, только в них. Чтоб другой, отстрадался и выбрался. Чтоб достал из нее свою голову. Притягателен внутренний мир женщины, только чистый, свободный и любящий. Не поддельный и искренний, без вранья. Без насилия сердца и головы. Всех других лесом шли, пусть волкам дают. Убивать их грешно и неправильно.