Курс немолодого бойца

                -1-
     Симочка Офенбах последний раз крутнулась перед зеркалом, критически осматривая достояние республики. Республика, надо сказать, была так себе. В меру упитанная, долговязая, преклонных лет и непреклонных взглядов, как было принято писать в статусах социальных сетей. В реальности это выглядело, как английская леди слегка околотридцать, с двумя верхними образованиями, утомлённая сомнительно-успешной карьерой и не озабоченная бытовыми проблемами. Не то что бы их совершенно не было, но добротная  однокомнатная квартира в дореволюционном доме, презентованная дедом по случаю золотомедального окончания универа, бытом в Симочкином понимании не считалась. Как не считалась им нахальная пальма по имени Бомбей, подаренная примерно в то же время, и бывший дворовой кот Бисмарк, прозванный так за уникальную изворотливость ума, а так же потрясающий блицкриг по завоеванию Симочкиной квартиры, и в семейном кругу именуемый Бесом за несносные погромы и мародёрство на завоёванных территориях.
     -- Ну и что ты решила? – тоном испанской инквизиции в который раз вопрошала мамуля, настойчиво требуя Симочкиного внимания. – Веня замечательный мальчик, начитанный, воспитанный, из приличной семьи, без пяти минут начальник отдела в министерстве…мы столько лет дружим с его мамой….(это был убийственный аргумент, на котором Симочка исторически закатывала глаза и начинала тихонько подвывать от его неоспоримости)….Я не понимаю…
     Насколько помнила Симочка, не понимала мамуля постоянно. Вот как начала не понимать где-то в Симочкином детском садике, так и продолжала всю жизнь. Причём не понимала она искренне, трепетно, всеми фибрами своей любящей материнской души. Сначала не понимала, почему Симочке не интересно учить английский, который открывает путь в приличные институты, и заниматься бальными танцами, как все настоящие девочки. Никакие Симочкины возражения, типа «коровы не танцуют мазурку, а в педучилище меня примут и без идеального лондонского произношения», на мамулю абсолютно не действовали. Симочке оставалось только догадываться, кто и когда вложил в мамулину светлую голову идею о том, что настоящая девушка должна быть изящной миниатюрной пепельно-русой принцессой с престижным  высшим образованием, удачно вышедшей замуж за военного…ну или в крайнем случае, за врача.
Свою идею мамуля продолжала отстаивать примерно класса до седьмого Симочкиной ужасно специальной спецшколы. Когда стало окончательно понятно, что при метр восемьдесят роста и изрядных килограммах, никакой такой изящной дюймовочки из дочери не получится. Тогда в тактику были привнесены изменения, танцы сменились усиленным изучением уже двух языков и всевозможных прочих наук, которые могли в последствии очень пригодиться девочке в далёком подмосковном военном округе, куда, несомненно, её занесёт нелёгкая судьба  генеральской жены. В том, что она в конечном итоге будет генеральской тёщей, мамуля почему-то ни секунды не сомневалась. А отвечая на робкие вопросы Симочки, чем же всё таки привлекательны браки с военными, мамуля доверительно вопрошала, понизив голос: «А ты знаешь, какие у них пенсии?» Какие у них пенсии, Симочка не знала, и последнее слово каждый раз оказывалось за мамулей….
     Несколько позже мамуля совершенно не поняла по очереди, почему Симочка после восьмого класса таки ушла в педучилище; как за два месяца какой-то ужасной «картошки» можно похудеть до полной прозрачности; почему она ухитрялась учиться, где и чему только можно, и при этом работать, хотя финансово такой необходимости не было; почему замуж за будущих генералов из «приличных» училищ столицы вышли все однокурсницы Симочки, кроме неё самой….
     Эти училища были страшным сном Симочки. Выйдя из школьно-дворового детства в относительно взрослую жизнь, Симочка с ужасом обнаружила, что у мамули и бабули, оказывается, есть масса подруг, у которых либо мужья, либо сыновья, либо те и другие вместе преподавали во всех этих, в высшей степени достойных, учебных заведениях. И все как-то странно были озабочены вопросом будущего Симочкиного замужества. Теперь уже ничего не понимала Симочка. Но со свойственной ей беспечностью эту проблему она решила быстро и просто – всех тщательно подобранных по критерию родства и перспективности студентов-моряков, танкистов, связистов и лётчиков она быстро и пачками сплавляла без просмотра любимым одногрупницам, да так основательно, что на выпускном балу оказалась чуть ли не единственной незамужней учительницей с чудной перспективой распределения на ближайшую пятилетку в школу неполного типа где-то под Уренгоем.
     В очередной раз сплотившись перед лицом внешней опасности, мамуля с бабулей рискнули сообщить эту потрясающую новость деду, которого обычно боялись, как огня. Будучи человеком отсталых, с точки зрения мамули, взглядов, дед придерживался мнения, что каждый должен сам всего добиваться в жизни, и потому осчастливливать ближних благами своего высокого поста отнюдь не торопился, а неправильную внучку любил и молчаливо одобрял. Узнав новость, дед крякнул, потянулся сперва за запретными сигаретами, потом за запретным коньяком в крошечной стопочке, а потом за не менее запретной записной книжкой и старомодным телефонным аппаратом с буквами на диске….
     Вечером они долго беседовали о чём-то с Симочкой, сидя на балконе дедовой квартиры над самой Красной площадью, укутанные майским пледом из сирени, звёзд и неба цвета моря. Из всего разговора Симочка запомнила почему-то велюровые оленьи рога, испокон века висевшие на перилах балкона, и рассуждения о мечтах и сказках, которые гораздо интересней сочинять и воплощать в родном городе, а не на краю света. Не сказать, что дед убедил Симочку, но ей вдруг так отчётливо увиделось, как он стоит на перроне с букетом её любимых белых хризантем, провожая её неизвестно куда и пряча встревоженные глаза за бодрую улыбку. А потом вечером курит на балконе и хлопает по карманам в поисках нитроглицерина….а ведь уже было два инсульта и микроинфаркт….Дед был Симочкиной слабостью и утром она отнесла документы в приёмную комиссию университета. Благодаря аппарату с буквами документы взяли, хотя сроки подачи были безбожно пропущены, и к экзаменам Симочку допустили. Это был максимум, на который могли рассчитывать мамуля с бабулей.

                -2-
     Звонок в дверь прервал поток Симочкиных воспоминаний. Бес, мерзко скрипнув когтями на повороте, разноцветной молнией пронёсся в коридор и сообщил находившимся по ту сторону двери, что им сейчас откроют.
     -- Волосы поправь – прошипела мамуля вслед Симочке и сделала вид, что собирается уходить. Сима на секунду задержалась у небольшого трюмо в прихожей и открыла высокую входную дверь, оббитую, как писалось в булгаковских романах, коленкором.
     За дверью обнаружился букет розовых роз, старательно обёрнутый газетой «Комсомольская правда», и авоська с апельсинами. Поверх апельсинов из авоськи торчал рыбий хвост. Симочка сделала шаг в сторону, наступив Бесу на больной мозоль, и теперь потирала новую царапину на ноге. Тем временем букет с апельсинами торжественно просочился мимо переругивающихся Симы и кота в прихожую и оказался Веней – бессменным и преданным Симыным  воздыхателем чуть ли не с детского сада.
     -- Привет, я не помешал? – Смущённый Веня пытался одновременно вручить букет, пристроить апельсины и поправить очки. Рук явно не хватало и апельсины закономерно запрыгали по всей прихожей. Бес, погнавшийся было за мячиками, усмотрел хвост и резонно рассудив, что такой царский подарок может быть только для него, поволок добычу в укромное место, довольно заурчав где-то на кухне под ванной.
     -- Это тебе. – Веня протянул Симе чудом уцелевший букет и ещё раз поправил очки. За последний месяц это был уже пятый букет розовых роз и пятая авоська с апельсинами. Розы Сима не любила, как, впрочем, и апельсины, но обижать Веню не хотелось, и она изобразила радушие и лёгкий восторг.
     -- Венечка!!!! – Мамуля непринуждённо вынырнула из комнаты, прижимая к груди сумку, шаль и шляпку. Веня затравлено оглянулся. – Здравствуй, дорогой! Я так рада тебя видеть! Ты не поверишь, мы вот  только сейчас говорили о тебе с Симочкой. Помнишь, Симочка, я ещё сказала: Что-то Венечка давно не заходит? И тут как раз раздался звонок….Ты как чувствовал…
     То, что чувствовал Венечка, читалось без переводчика на его классическом еврейском лице до самой чуть намечающейся ранней залысины. Симочка прыснула в ладошку, давясь смехом, и поволокла Веню в комнату, спасая от необходимости объяснений с мамулей и прерывая её пулемётную очередь восторга.
     -- Ты, кажется, два часа назад торопилась в парикмахерскую – Сима невинно подала мамуле плащ и принялась пристраивать шляпку на её сложную причёску.
Тактика оказалась правильной. Мамуля всплеснула руками и так резко рванула к выходу, что даже забыла своё коронное «Я вас покидаю, не скучайте» и «Венечка, обязательно передавай маме привет». Хлопнула тяжелая дверь, звякнул семейный фаянс в буфете, дошелестел очередной кусочек штукатурки с пятиметрового сталинского потолка и в квартире воцарился покой.
     -- Ну пошли, что ли, чай пить – сказала Сима откуда-то из-за вешалки, шваброй подталкивая закатившийся апельсин к досягаемому пространству….
                -3-
     Бес сыто валялся под ванной, догрызая хвост деликатеса, и лениво наблюдал за хозяйкой и гостем. Если быть совсем честным, то хозяйкой он её, конечно, не считал, не смотря на то, что жил на её жилплощади, питался за её счёт и периодически устраивал показательные выступления с отдиранием обоев, полётами по шторам и большим шухером на огромном, как пирамида Хеопса, шкафу. Про пирамиды Бес видел у хозяйки в компьютере и сильно впечатлился. С тех пор он частенько, оставаясь один, укладывался возле шкафа, представляя себя величественным сфинксом, стерегущим тысячелетние сокровища и знания, недоступные простым смертным. В глубине души Бес был тщеславен и авантюрен и если бы не ещё большая лень, никогда не променял бы уличную свободу на участь невольника и пакетик «Вискаса».
     Бес вспомнил, как попал в квартиру. Это было нелепое стечение обстоятельств. Ну кто мог предположить, что противный Васька снюхается с лабазными котами и подлым образом нападёт на него, как раз в самый интимный момент, когда он будет, словно рысь на охоте, осторожно пробираться по узкому карнизу третьего этажа к прикормленным доброй старушкой голубям. Силы атакующих с нескольких сторон явно превосходили Беса, и от первого же удара он позорно свалился сначала на форточку, а потом и между рамами окна второго этажа. Единственное удовольствие от такого унижения было наблюдать, как беснуется вся шайка на карнизе по ту сторону стекла, и понимать, что можно абсолютно безнаказанно кривляться и дразнить их. Хотя это и было слабым утешением.
     А вечером внутренняя рама вдруг открылась и зажарившийся на солнце Бес выпал на широченный Симын подоконник, что бы остаться на нём навсегда.
     Убедившись в первый же вечер, что в квартире нет никого, кроме долговязой девицы, которая, открыв окно и поставив на пол миску с молоком, перестала обращать на него внимание, уткнувшись в какие-то бумаги, Бес резонно рассудил, что жить тут намного приятней и безопасней, чем на чердаке крошечного гаража во дворе, и к утру план по захвату был продуман до мелочей.
     Для начала он притворился смертельно раненым и больным, передвигаясь по кухне медленно и печально и приволакивая при этом задние лапы. Потом героически отказался от очередной порции молока, грустно глядя в даль разноцветными глазами. Сима пожала плечами и, закрыв в кухню дверь, ушла на работу. Есть хотелось неимоверно, но Бес терпел, понимая, что это его шанс. Ближе к обеду дверь скрипнула, и он увидел ещё одно человеческое существо, по всей вероятности маму хозяйки дома. Такой возможностью грех было не воспользоваться. Кот жалобно мяукнул и закатил глаза.
     Последующие полдня были самыми чёрными в его жизни. Сначала его купали в огромной ванне с какими-то вонючими шампунями, потом сушили огромным страшным пылесосом наоборот, потом везли в спортивной сумке к мужику в белом халате, который всё время крутил его, лез в пасть и дул в ухо. Но Бес терпел и даже старательно урчал, когда ему чесали за ушком. В итоге мужик сообщил, что кот, в общем-то, вполне здоров, хотя и нуждается в некотором наблюдении. Наградой за все мучения стала просторная перевозка, в которой Бес всю обратную дорогу хрустел кошачьими чипсами. Дома, правда, ему повязали дурацкий бантик, но за то накормили нормальной едой и даже выдали симпатичную корзинку и вполне европейские санитарные удобства.
     Вернувшаяся с работы Сима застала поистине идиллическую картину – разноцветный кот с голубым бантом довольно урчит на руках улыбающейся мамули…
     -- Ну вот и забирай его к себе…
     Беса такое положение дел абсолютно не устраивало. Он не хотел никаких «к себе». Он хотел остаться здесь. Бес аккуратно, не выпуская когтей, вывернулся из рук мамули и метнулся в коридор, волоча за собой тапочек – он иногда заглядывал в окна и видел, что собаки так встречают своих хозяев и те этому очень рады. Сима и мамуля ошалело уставились на кота. Когда второй тапок, халат, газета и кухонное полотенце были поочерёдно сложены у ног Симы, та, наконец, расхохоталась и вопрос о дальнейшем местожительстве Беса был решен – за ним остаётся кухня с условием ничего не бить, котов за окном не дразнить, баб не водить и вообще вести себя прилично. Бес признал требования законными и даже целую неделю их соблюдал, откликаясь на мерзкое имя Мурзик. Но потом душа флибустьера не выдержала и он сорвался.
     Вечером белая от бешенства Сима сгребла в охапку Беса вместе с остатками штор и выкинула прямо на мусорник. Бесу повезло, что никого в это время не было поблизости. Дождавшись темноты, он забрался на знакомый карниз и утром встретил Симу в сиянии восходящего солнца полный раскаянья. Сердце Симы дрогнуло и это была победа. С тех пор Беса периодически вышвыривали «навсегда», а он с той же периодичностью клялся, что это был последний раз.
     Бисмарком его назвал Венечка. В самый первый раз, когда подрался с ним за территорию Симы. Ну откуда Бес мог знать, что это старинный друг? И что он зашёл ненадолго? Ну, подумаешь – обувь мокрая и портфель в царапинку. А за пальто он нечаянно зацепился, когда прятался от Симы. Он тогда даже и не заметил, что Веня в этом самом пальто тоже присутствует…. В итоге, конечно, всё выяснилось, Бес долго извинялся и в очередной раз каялся, понимая, что с друзьями Симы лучше дружить. Веня принимал извинения, понимая, что с котом Симы лучше не ссориться….. Нет…вот что не говори, а два умных мужика всегда найдут общий язык и интересы….
                -4-
     Симочка Офенбах пребывала в контрах со всем миром. Утро ознаменовалось очередным скандалом с Бесом, который привёл в полную негодность неосмотрительно ставленые вечером на кухне сигареты. Объединившись с Минздравом, мамулей и Веней, кот вёл непримиримую войну с Симочкиным табакокурением путём полного физического уничтожения обнаруженного врага. Посему вместо утреннего кофе с сигаретой Симочка глотнула водички из-под крана, смела в ведро остатки табачной крошки и, пригрозив Бесу разобраться с ним вечером, потащилась на работу.
     Мамуля позвонила, как всегда, в самый подходящий момент, как раз когда Симочка пыталась влиться в дружный коллектив пассажиров маршрутки. Телефон бодро выдавал «Владимирский централ» и Симочка в очередной раз пообещала себе сегодня же сменить мелодию на мамулином звонке, ёжась под неодобрительными взглядами народа. Телефон умолк, ехать было далеко и, прижатая носом к стеклу, Симочка стала рассуждать о превратностях собственного характера. Вот так было всегда: сначала она всё делала по-своему и так, как ей нравилось, а потом почему-то в душе испытывала неловкость, если окружающим это было не по нраву. Как со звонками…ну вот нравилось Симочке знать, кто звонит, не доставая телефон. И мелодии она старалась подбирать со значением, правда, иногда понятным только ей самой…ну и что, это же её телефон, в конце концов… тогда почему её волнует, что подумали окружающие тёти и дяди…Симочка злилась сама на себя за свою непоследовательность в убеждениях. При чём так было во всём, начиная с телефона и заканчивая личной жизнью.
     Правильно уловив перестроечные настроения, слухи о распаде армии и существенном снижении военных пенсий, ей удалось благополучно избавиться от военизированного жениховства, а за тем, под шумок самой перестройки переведясь на заочный, Симочка с головой окунулась в океан трудовой жизни. Очень скоро стало понятно, что с её характером ей нужно либо открывать авторскую школу, либо срочно менять специализацию. Авторскую школу она не тянула финансово, а потому чуток поднапрягшись практически экстерном получила одновременно с красным университетским дипломом педагога вполне жизнеспособный диплом, где в графе «специальность» было указано «Психология развития, акмеология».     Мамуля сочла сей факт знаменательным, потому как в её понимании психология где-то граничила с медициной, и можно было с законной гордостью объявлять всем и каждому, что её дочь – медик. Симочка мамулю не разубеждала, лишь изредка отшучиваясь, что сбылась мечта идиота, и дочерью наконец можно немножко погордиться.
     Из школы таки пришлось уйти и перед Симочкой замаячил призрак безработицы и нищенства, потому как есть хотелось каждый день; за право самостоятельного проживания в собственной квартире нужно было регулярно платить, просить деньги на проезд у родственников Симочка давно разучилась, а выходить замуж за Веню только из-за временных неурядиц Симочка упорно не хотела. В том, что неурядицы именно временные, оптимистичная Симочка не сомневалась. Она даже выписала на листик примерный план поисков работы и сходила на парочку собеседований в частные фирмы, как грибы после дождя, повылазившие на простор перестройки. Частным фирмам нужны были секретарши с постельным режимом или бухгалтера с сомнительным будущим. Фирмы удивлённо листали Симочкины дипломы и аккуратно интересовались, что такое акмеология. После третьего подробного объяснения Симочка стала довольствоваться туманным «наука о закономерностях», что было истинной правдой.   Закономерности Симочка уважала ещё со времён физико-математического детства. И эти самые закономерности подсказывали, что современная зарплата напрямую связана с её, Симочкиными, способностями подвигаться в плане принципов. Подвигаться Симочке не хотелось. Необременительная должность курьера давала возможность покупать любимый кофе и сигареты, платить за квартиру и подыскивать приемлемую работу.
     Но тут оказалось, что круг знакомых мамули гораздо шире, чем Симочка себе могла представить. Как-то вечером, когда Симочка уже предвкушала мирный отдых в обществе очередного томика ГомЭра детективного жанра, старинный монстр с буквами на диске оглушительно зазвонил:
     -- Да. – за это самое «да» Симочка регулярно получала по мозгам от всех, включая деда, как за некорректное, невоспитанное и неприличное начало телефонного разговора. Симочка в ответ помахивала дипломом психолога, который оправдывал это «да», как оптимистичное, жизнеутверждающее приветствие, характеризующее готовность к сотрудничеству и открытость к диалогу. Дед сомневался, Симочка продолжала дакать.
     -- Простите, могу я слышать Семирамиду Викторовну? – приятный молодой баритон вернул Симочку к действительности и она чуть не брякнула «Вы ошиблись номером», совершенно забыв, что в миру именовалась именно Семирамидой Викторовной Потёмкиной, а Симочка Офенбах прочно прилипла к ней в детстве с лёгкой руки учительницы литературы за неистребимый романтический практицизм и  любовь к «Республике ШКИД».
     -- Можете не только услышать, но при желании и увидеть – Симочка запоздало попыталась придержать двусмысленную фразу, но было уже поздно.
Лёгкий намёк на интеллигентную усмешку даже в телефонном режиме заставил Симочку покраснеть до всей глубины декольте домашней маечки.
     -- Собственно именно за этим я вас и беспокою. – Симочка прониклась и тоже обеспокоилась. – Меня зовут Сергей.
     -- Очень приятно. – Симочка, наконец, вспомнила, что она таки воспитанная местами леди.
     -- Видите ли, дело в том, что наша фирма нуждается в надёжных сотрудниках, потому как штат у нас небольшой и крайне важно, что бы каждый человек был на своём месте, а Галочка сказала, что вы как раз подыскиваете подходящую работу… -- Симочка в очередной раз окунулась в реальность, с трудом сообразив, что Галочкой молодой человек фамильярно именует её мамулю. – И я позволил себе предложить вам…
     «Как же… ты себе позволил… так я и поверила… наверняка мамуля тебе все уши прожужжала про несчастную малютку, которая умирает от голода, непризнанная и неоцененная по достоинству. И звонишь ты исключительно что бы она, наконец, отстала, а не потому что тебе позарез нужны ответственные и креативные сотрудники». Вслух Симочка решила это не озвучивать и вежливо поинтересовалась, какая собственно должность имеется в наличии, и с саркастическим удовлетворением услышала, что на данный момент фирма просто умирает без личного секретаря-референта  гендиректора Сергея Ивановича Долинского.
«Отлично…просто замечательно…теперь это будут генеральные директора всех рангов вместо военных». Симочка готова была разругаться с мамулей всерьёз и надолго. Но в трубку сообщила, что она, конечно же, рада открывшимся возможностям, и ей вполне удобно подъехать завтра в жуткую тьму-таракань околостоличной промзоны в поисках необходимого офиса для личного знакомства и обговаривания всех нюансов сотрудничества.
«Ну мамуля…ну погоди….» Словно подслушав мысли, телефон снова огласил салон маршрутки аккордами «Централа» и Симочка, извиваясь, как червяк на крючке, таки выловила несносный аппарат со дна рюкзачка.
     -- Да.
     -- Я не отвлекаю?
     -- Отвлекаешь, говори. – Мамуля минутку помолчала, переваривая логичность, и, отбросив ложные сомнения, ринулась в монолог о вчерашнем посещении Вени. Иногда отвлекаясь на мамулин голос, Симочка выхватывала из общего текста фразы «какая неожиданность», «хорошо, что вовремя ушла», «везде успела», «забегала к Люсе поболтать»…на фразе «я так рада за вас» Симочка насторожилась. Волна пассажиров, наконец, выплеснула её на нужной остановке.
     -- А ну погоди минутку – Симочка прямиком направилась к маленькому скверу, оккупировала единственную скамейку, подкурила сигарету из новенькой пачки и, с удовольствием затянувшись, потребовала у мамули «с этого момента максимально подробно», хотя и знала, чем это чревато. Последствия не заставили себя долго ждать.
                -5-
     Понимая, что на работу она уже всё равно опоздала, Симочка тщательно вслушивалась в мамулин монолог. Если отбросить подробности посещения парикмахерской, сетования на дороговизну и ответвления по ходу повествования, которые Симочка пресекала на корню невежливыми репликами «ближе к теме», суть была такова.
     Мамуля решила скоротать вечерок с задушевной подружкой Люсей. Тётя Люся была по совместительству Венечкиной мамой. Мамы дружили детьми с детства и были очень довольны сим фактом. Тёте Люсе нравилась спокойная и абсолютно неопасная, в плане посягательств на прописку и блага, дочь подруги, мамулино же самолюбие тешило многопоколенное академическое прошлое Венечкиной семьи. Профессора, академики, ректоры и проректоры, основатели целых направлений в медицине – это вам не нувориши. Это стабильность и уважение. Как всем мамам, Галочке с Люсей было скучно по причине вырастания детей. Им хотелось внуков и обеспеченной старости. И если тёте Люсе старость прочно обеспечивал золотой запас предков и несомненные успехи сына, то мамуля могла рассчитывать только на успешное замужество дочери. Хотя с другой стороны, Галочке было выгоднее рассчитывать на внуков, чем тёте Люсе. Всё таки для дочкиных внуков штамп в ЗАГСе не обязателен. Венечка был, по мнению мамули, более чем успешным. Такие мелочи, как то, что он был на полголовы ниже Симочки, подбирался к сорокалетию, попутно лысея на всю свою курчавую рыжую еврейскую голову, питался исключительно натуральными продуктами, ежегодно лечил хронический гастрит в межведомственном санатории и носил хлопчатобумажные носки с вечной дырочкой на пятке, мамулю абсолютно не смущали. Симочку они тоже не смущали… пока Венечка был в категории друга детства. В категории же любимого супруга и отца её детей они приводили Симочку в тихое уныние, переходящее в конец света.
     Эта тема поднималась постоянно, иногда увенчиваясь осторожным Вениным «а если бы вдруг я предложил…ты бы подумала?» и категорическим Симочкиным «Веня, не порти мне нерв, мне ещё детей рожать». Как правило, этим все разговоры о сватовстве и заканчивались. Веня не сильно расстраивался, будучи умным мальчиком и понимая где-то в глубине души, что подруга права, а Симочка не чувствовала себя мерзавкой, потому как, раз открытого предложения как бы не было, значит и шуточное «нет» назвать разочаровывающим  было нельзя. И вдруг оказалось, что безопасный Вениамин таки отважился на решительный шаг. Тётя Люся даже показала по секрету мамуле старинный фамильный перстень немыслимых размеров с фантастическими камнями, якобы приготовленный для торжественного случая в подарок по случаю помолвки Венечки конечно же с Симочкой.
     Весь вечер подруги смаковали предстоящее событие, которое хоть и оставалось с открытой датой, но обещало стать грандиозным шоу с обязательным всенародным объявлением. Симочка расстроилась. Во-первых, ей совсем не хотелось что-то менять в давно устоявшихся отношениях, а официальное предложение и не менее официальный отказ….а в том, что будет именно отказ она ни секунды не сомневалась,… конечно же, всё страшно смешает и усложнит. Во-вторых, она очень не любила не оправдывать возложенных надежд. И хотя занималась этим с завидным постоянством, в душе при этом чувствовала себя последней мерзавкой и неблагодарной гадиной. А чувствовать себя гадиной Симочке не нравилось.
     Кое-как таки распрощавшись с мамулей «до вечера» и убедив её, что совершенно не обязательно пока ехать искать новое платье и думать о ремонте квартиры, Симочка задумчиво ткнула в кнопочку «отбой». Телефон тут же услужливо бибикнул о миллионе пропущенных от шефа, бухгалтерии и почему-то ЖЕКа. «Получать, так получать» -- подумала Симочка. Перезвонив шефу и выслушав всё, что думает о ней лично он, его клиенты и банк, выдающий зарплату, Симочка уяснила, что непосредственно являться пред светлые начальственные очи сию секунду совсем не обязательно, а обязательно проехать по адресам (список прилагался), собрать документацию (список прилагался), отметиться в некоторых кабинетах (список прилагался, а печать подвезёт водитель Женя, когда и куда она скажет) и со всем итогом явиться завтра с утра по месту прохождения разбора сегодняшних полётов.
     Она облегчённо вздохнула и аккуратно поинтересовалась, нельзя ли вообще экспроприировать Женю на сегодня.
     -- Нет!!! – рявкнул шеф и отключился не прощаясь.
     «Ну нет, так нет» -- подумала Симочка, прикидывая на ходу где бы пересечься с печатью, что бы не вызвать сильных подозрений в близости пребывания к родному офису.
                -6-
     Мир продолжал быть в контрах с Симочкой. Расписание поездок и очерёдность сбора документации наверняка составляла личная секретарша шефа, девочка молодая, глупая, амбициозная и красивая, как Барби – убийственное сочетание. Хотя иерархически она и подчинялась Симочке, как зам.директора по вопросам оптимизации, организации и связям с внешним миром (а фактически – координатору сложного детища гендиректора), но сама для себя считалась частной собственностью генерального, обзывалась секретарём-референтом, обижалась, когда её просили помыть чашки и подать кофе, и ухитрялась делать ошибки даже при списывании. Наверняка, составляя список для Симочки, Алиса даже не удосужилась открыть карту города и хоть немного подумать головой. В итоге то, на что можно было потратить пару часов, рисковало затянуться до самого вечера. Симочка всё же рискнула договориться с Женей, что он заберёт её из последнего пункта, который был серьёзно за городом. Это была мелкая подлость шефу за недавнюю выволочку. Сам же сказал: «когда и где Симочке удобно». Симочке было удобно за городом. Потому как возвращаться Жене нужно будет в любом случае и у ней появляется призрачный шанс успеть всё подписать.
     Женька понял Симочку с полуслова. Он уважал начальство за отсутствие дуремарства, рассудительность, организованность и житейскую смекалку. Алису же недолюбливал по причине отсутствия всего вышеперечисленного и откровенных заигрываний с генеральным.    Шефов было на самом деле три: Генеральный – хозяин, царь и бог самой идеи; Финансовый – таинственная сила, которая чудом удерживала структуру на плаву в любой кризис и Симочка – серый кардинал, сердце, печень, почки и прочая требуха, без которой любой организм работать отказывался. Женька был свято уверен, что без любого из них мир рухнет, и потому служил им верой и правдой. К тому же этой работой Женька был обязан Симочке, о чём та никогда не вспоминала, а Женька – никогда не забывал.
     Симочка удобно умостилась в очередной маршрутке и вспомнила свою первую фирму.
                -7-
     Названный Сергеем Ивановичем адрес никак не желал находиться. Симочка в третий раз старательно шла вдоль одного и того же унылого бетонного забора, на одном углу которого висела табличка с названием улицы и номером 5, а на другом – той же улицы и номером 9. Естественно, Симочке нужен был номер 7. Она уже готова была сдаться и зайти хоть куда-то, спросить про нужную организацию, но заходить было абсолютно некуда. Забор был старый, гладкий, без единой калитки, ворот или какой-либо лазейки.
    «Ну и ладно. Значит не судьба» -- Симочка свернула за угол №9, пробралась через несколько луж и с сомнением оглянулась. Позади было непроходимое болото, впереди угадывалась канава, заросшая кустарником, за которой начиналась цивилизация. Лезть обратно по лужам Симочке очень не хотелось и она убедила себя, что канава для её джинсов – меньшее из зол. Приготовившись штурмовать заросли, Симочка с удивлением заметила, что в заборе нарисовалась кованая калитка с весьма читабельной вывеской рядом и даже кнопочкой звонка. За калиткой виднелось старое двухэтажное кирпичное здание с раскрошившимся портиком, щербатыми ступеньками и модными, явно недавно повешенными жалюзи на первом этаже. Табличка вежливо провозглашала, что фирма «Трам-пам-Траст» таки находится тут, по улице и за номером 7. Никто и никогда в жизни не мог подумать, что в этом месте существует жизнь. Симочка подтянула джинсы и решительно нажала на кнопочку, не сильно, впрочем, надеясь на результат….
                -8-
     …….Симочка влюбилась и мир рухнул, потом сам воздвигся, снова рухнул и, наконец, перестав мелькать перед глазами, остановился на темноволосом стройном загорелом широкоплечем гиганте с ослепительной улыбкой и синими смеющимися глазами, легко сбежавшим по ступенькам и открывающим перед Симой калитку. Она не сразу сообразила, что он обращается именно к ней, неловко обернулась, потом одёрнула себя за производимое дурацкое впечатление и, в конце концов, рискнула поднять глаза.
      Апполон мечты любого Бельведера был ещё более неуместен в этом захолустье, чем сама Симочка…
     -- Вы, наверное, Сима? – Апполон словно не замечал производимого впечатления. А может и правду не замечал, за тридцать с небольшим лет привыкнув к нему. Именно столько на вид было обладателю голливудской улыбки, малинового пиджака с золотыми пуговицами и будущему боссу Симочки. В том, что он – её будущий босс, Симочка уже не сомневалась. Теперь она была готова работать уборщицей даже задаром, но такие жертвы от неё не потребовались.
     Сергей, как и обещал, оформил её официально на должность секретаря-референта с довольно приличным окладом и минимальными обязанностями, главная из которых состояла в своевременном открывании-закрывании офиса и поддержании связи между находящимся в забегах по городу коллективом, который действительно состоял буквально из десяти человек.
     Симочка довольно быстро сообразила, что фирма… мягко говоря занимается не совсем законными операциями, но в своей влюблённости она бы простила герою даже убийства.
     На удивление, Сергей оказался абсолютно неженат и, каковы бы ни были его первоначальные намерения, через пару месяцев Симочка была признана неотъемлемой и незаменимой частью коллектива и официальной невестой директора. Она была на седьмом небе от счастья, коллектив отнёсся к данному факту сдержанно-одобрительно, главбух Тамара, сорокалетняя молодящаяся девушка, презрительно хмыкала при редких встречах, а мамуля с бабулей всю зиму настороженно присматривались к будущему родственнику, но скорее одобряли, чем осуждали. Дед проворчал «ворьё-моё», но вежливость не отменил, с удовольствием принимал Сергея по воскресеньям в библиотеке и даже распивал с ним по случаю стопочку коньяку.
     Всё последующее произошло настолько быстро, что Симочке до сих пор иногда казалось сном. Много позже, перебирая в памяти события того мая, она часто спрашивала себя, что из них относится к причинам, а что так просто…рядом случилось.
     Началось оно с неприметного появления в конторе блеклого человечка неопределённого возраста, который отрекомендовался Алексеем Алексеевичем, которому назначено. Это был блеф чистой воды, потому что ни одно «назначено» мимо Симочки не проскакивало, а иногда вообще имелось в единственном экземпляре в её памяти. Никаких Алексеев в памяти не было. Человечек терпеливо, но настойчиво тынялся по пустой приёмной. В кабинет Симочка его не пустила, кофе не предложила и краем глаза присматривала за посетителем, набирая на компьютере очередной каталог. В обед водитель Женька привёз Сергея с Тамарой, человечек бросился им наперерез ещё в коридоре и что-то стал быстро говорить, энергично жестикулируя. Тамара как-то странно засуетилась и скрылась в недрах своего кабинета, а человечка Сергей пригласил к себе, упомянув, что такие вопросы на ходу не решаются. Человечек многозначительно посмотрел на Симочку и умолк.
      Через полчаса Сергей выглянул и поставил Симу в известность, что его ни для кого, кроме Паши – компаньона и финдиректора – нет, и снова скрылся, отказавшись от кофе и обеда. Сима с Женькой изнывали в приёмной от любопытства. И хотя потом Женька убеждал, что сразу почувствовал в человечке что-то неладное, это было детское враньё, ничего кроме любопытства ситуация не вызывала. За последующие два часа Сергей раз десять звонил куда-то по отдельному номеру, и хотя слова разобрать было невозможно, по интонации было понятно, что он то объясняет, то уговаривает, то просит кого-то…однажды даже поругался…несильно, негромко и недолго. Через два часа такси привезло Пашку, который без «здрасте» пулей пролетел через приёмную, бросив на ходу «Литр кофе, коньяк и пожрать». Пашка был хам и грубиян, но гениальнейшая голова, за которую ему заранее были отпущены все грехи бескультурщины. Симочка моментально организовала запрошенное в надежде, что, сервируя на стол, хоть что-то узнает. Надежды не оправдались. Поднос Пашка отобрал в дверях, захлопнув их перед самым Симыным носом. Женька попробовал провести разведку боем в лагере Тамары, но был с треском изгнан, как провокатор и бездельник, мешающий работать тем, кто работает.
      Каталоги на мониторе играли в тетрис и Сима здраво рассудила, что, чем переделывать завтра, лучше вообще бросить это дело. Ближе к вечеру заглянули Игорь с Олегом, вернувшиеся с донесениями на вечернюю планёрку. Ещё один поднос исчез в недрах кабинета, выпустив в приёмную оглушительные клубы табачного дыма и звучный приказ Женьке отвезти Симу домой. Игнорировать такой тон было себе дороже и Симочка нехотя отправилась восвояси, по дороге объясняя совсем желторотому Женьке, что начальству виднее, и оно само всё расскажет, если сочтёт нужным. Женька с сомнением косился на Симу, пытаясь понять, кому она врёт – ему или себе…
                -9-
     Утро принесло только одну новость – фирма ввязывается в сложные многоступенчатые операции с прибалтийскими ГСМ. Даже скудных Симочкиных познаний в мире бизнеса, политики и интересов хватило, что бы понять, что Сергей сошёл с ума. Это было не просто опасно, а смертельно опасно. Уровень покровительства их конторы до таких сделок явно не дотягивал, а новое покровительство, насколько Симочка знала, никто им не предлагал. Поддерживал Сергея только Паша, но и то, с изрядной долей сомнения, постоянно повторяя, что нужно не торопиться и всё тщательно проверить, и, как ни странно, Тамара, которая буквально расцвела на глазах, сияла, как новогодняя ёлка, и смотрела на Сергея такими глазами, что не будь Симочка безгранично простодушна и самоуверенна в своём счастье, она заподозрила бы что-то амурное. Игорь, оперируя своим юридическим и компьютерным образованием, на пальцах доказывал, что это подстава. Олег держал нейтралитет, как всегда готовый в любой момент примкнуть к большинству. Мнение Симочки и Женьки, понятное дело, никого не интересовало.
      Всю последующую неделю все немногочисленные силы были брошены на подготовку многокилограммового пакета документов. Привозились и увозились печати, пересылались факсы с мокрыми, сухими и даже не совсем печатями. На бумаге перед Симочкой проходили составы лакокрасочных изделий, обменянные на пароходы хлопка и проданные китайцам за векселя европейских банков. Бесконечные километры поручений на управление газетами, заводами и пароходами слились в один поток, который, как лава, постепенно заполнял кабинет, выползая в приёмну. Опасения Симочки только подтвердились, когда Игорь в приказном порядке запретил ей ставить подписи даже на макетах накладных, что было обычной практикой. Макеты нужны были только для внутреннего пользования, как справочный материал, и документами, по сути, не являлись. Мотивируя тем, что тут и так много народа, он вытрусил из Симочки честное слово, что она нигде не оставила автограф, собственноручно переписал несколько бумаг, где она успела расписаться, и сжёг их в пепельнице.
      Вечером Сима пила корвалдин, курила на кухне одну за другой крепкие Серёгины сигареты и уговаривала его бросить всё и не связываться ради её, Симыного, спокойствия. Сигареты Сергей отобрал, выдав пачку лёгких «Мальборо», а бросить всё отказался, мотивировав тем, что именно ради их будущего всё и делается…
      А ещё через неделю приехали микроавтобусы с импортными номерами. Вереницы коробок с известными марками европейской оргтехники постепенно наполняли кабинет. Машин было пять, коробки Сима не считала. Судя по обрывкам фраз, она поняла, что груз прибыл чуть раньше планируемого, и слегка расстроилась. Сегодня был юбилей деда и Сергей обещал, что они освободятся пораньше, что бы успеть заехать за подарком и цветами.
     -- Серёж – жалобно мяукнула Симочка в приоткрытую дверь кабинета. – Ты же обещал.
     -- Я помню, сейчас, только пересчитаем.
     Симочка с грустью оглядела груду коробок. «Пересчитать» называлось проверить содержимое на предмет отсутствия лажи, поскольку фирма в данном случае, выступала трёхдневным гарантом в сделке купли-продажи и несла в это время полную ответственность за сохранность и подлинность груза. Работы было явно не на два часа.
     -- Сим, ты давай бери Женьку и езжай за подарком и к деду, а я потом возьму такси и приеду. Ну, объяснишь ему там, что форс-мажорчик – Сергей беспечно улыбнулся, поцеловал Симу, что не часто позволял себе в офисе, и подтолкнул её к выходу, крикнув на ходу:
     -- Жень, ну где ты там? Езжайте, давайте, я хочу калитку и двери закрыть.
     Женька торопливо затушил сигарету, подал Симе плащ и спустился к машине. Сима всё никак не могла попасть в рукава и Сергей, наконец, отобрал у неё плащ, придержал, помогая надеть, и крепко обнял, делая вид, что застёгивает пуговицы. Мимо них проскочила Тамара, на ходу натягивая жакетку:
     -- Ой, и меня захватите….. Ну хоть до метро – правильно оценила она скривившуюся Женькину физиономию. – А то я буду час ползти по нашей грязи, а мне ещё дочку с танцев забирать.
     -- Ну, всё, хорош прощаться – Серёга вытолкал Симу и захлопнул калитку. – Деду привет. Скоро буду.
     Он обернулся ещё раз на ходу и, улыбнувшись, помахал рукой…..
     -- Том, а ты чего не осталась-то – Женька язвительно посматривал на главбухшу в зеркало заднего вида. Все в конторе знали, что Тамара считала своей прямой обязанностью бухгалтера присутствовать при «пересчёте» в надежде заполучить что-то из диковинок в качестве сувенира.
     -- Да у малой сегодня концерт отчётный, обещала встретить. А тут только зацепись. – Тамара вполне натурально вздохнула и Женька отстал.
     Машина повернула, мелькнул свет в окнах конторы, и Сима переключилась на мысли о предстоящей покупке подарка….
                -10-
     Сергей не появился ни через два, ни через четыре часа. Он вообще не появился. И не позвонил. И трубку никто не снял, когда Сима, потеряв терпение, сама рискнула позвонить сначала в контору, потом Сергею домой, потом, отбросив стеснительность, по всем известным ей номерам. Примерно к полуночи стало понятно, что юбилей безнадёжно испорчен. Никакого такого веселья не получалось, гости разбрелись, Сима нервничала, дед задумчиво крутил ножку праздничного фужера, мамуля с бабулей перешептывались на кухне, не решаясь спросить, что происходит. Сима отказалась оставаться ночевать и засобиралась домой. На всякий случай она набрала Женьку и страшно обрадовалась, что тот не спит, не пьян, не с дамой. Ехать на такси не хотелось и она извиняющимся тоном стала лепетать что-то про не мог бы он…она была бы признательна…ради спокойствия родственников…Женька мог и без признательности через минут двадцать уже грузил в багажник бесконечные кулёчки и баночки, которые с разных сторон совали ему мамуля с бабулей, заклиная всё поделить пополам, а то всего много и дети, то есть Сима с Женькой, пусть разберут и обязательно всё поедят.
     -- Ты когда отвезёшь, позвони мне, будь добр – дед протянул Женьке листок с номером телефона. – А то я её знаю: хорошо-хорошо, а как приедет, так и забудет сразу. А мне что-то маетно. На погоду видать.
     -- Конечно-конечно – Женька ещё подумал, что дед и правда выглядит неважнецки, надо бы завтра Сергею аккуратно намекнуть, что так не поступают с людьми.
     -- Ну, с богом, – машина сыто заурчала и тихим хищником скрылась в ночном городе.
     -- В офис? – Женька слишком хорошо знал Симочку.
     -- Да. – Она устало откинулась на сидушку и прикрыла глаза. Что она хочет там увидеть? Что четверо наверняка пьяных в хлам мужиков в тесном почти родном коллективе празднуют успех? Она и сама не знала, но ехать домой и ждать утра она точно не могла….
     ….Зарево и вой сирен были видны и слышны ещё кварталов за пять от конторы. Машина рванула, как ошпаренная. Сима сцепила зубы и крепко зажмурилась. Женька чудом вписался с последний поворот и остановился в сантиметре от чьего-то бампера. Следом в переулок влетел милицейский газик и пожарник моментально перегородил въезд. Здание горело полностью, как один большой костёр. Огонь равномерно гудел, как в хорошо отлаженной топке, облизывая стены и растущие по соседству деревья. Горел видимо давно…Всё это Симочка отмечала чисто машинально, впав в ступор ещё на повороте, когда стало понятно, что горит таки контора. К машине подошёл один из милиционеров и Женька стал ему что-то сбивчиво объяснять. Милиционер кивнул и отошёл к своим.
     -- Сим…Сима…Может они ушли раньше? А? Ну в сауну закатились…или в кабак какой с шарами? – Женька и сам мало верил в то, что говорил. Но нужно было что-то сказать, и он понёс всякую околесицу про то, что бывают чудеса….
     -- Бывают… -- Симочка вышла из ступора и смотрела на огонь лихорадочно блестящими сухими глазами – Бывают, но не со мной. Мои чудеса закончились. Жень, дай сигареты. Я знаю, ты всегда для Серёги возишь…возил…дай их и пойди деду откуда-то позвони, он ведь давал тебе номер? Вот пойди и позвони. А я не смогу. Я тут посижу пока…
     Женька не стал уточнять, откуда в их захолустье можно ночью позвонить, послушно потопал к сержанту, о чём-то с ним переговорил и шустро порысил в сторону перекрёстка. Сержант немного потоптался и направился к Симе. Та как раз успела неуклюже выползти из машины и теперь крутила в руках зажигалку, как-то моментально позабыв, что нужно с ней сделать, что бы получился огонь для покурить. Сержант отобрал зажигалку и чиркнул, поднося огонь к сигарете. Сима машинально отшатнулась. Сержант забрал пачку из непослушных пальцев, достал новую сигарету, подкурил и подал ей. Сима также машинально кивнула и глубоко затянулась, закашлявшись дымом.
     -- Ваш водитель сказал, что это ваш офис…был – сержант с сожалением смотрел на догорающее здание. – А кто-то оставался в помещении? Ну, сторож там или охранник, может быть… -- он осёкся, краем глаза заметив, как краска покидает лицо Симы. – Значит, был, соболезную.
     -- Был…-- эхом отозвалась Сима. – И офис… был, и люди…были…
     -- Люди? Там, значит, не один человек был?
     -- В семь часов вечера, когда мы с Женей и Тамарой уезжали, в здании оставалось четыре человека. Генеральный и финансовый директора и два сотрудника. У меня нет повода предполагать, что они покинули здание. Видите, калитка так и закрыта изнутри. – Сима чувствовала себя роботом, лишенным чувств. Сигарета догорела и обожгла пальцы, она нервно потянулась за следующей. Подошёл Женька, нашедший телефон, отзвонившийся деду и сообщивший, что тот уже едет. Сима хотела было отругать его за то, что не отговорил, но только безжизненно махнула рукой. Сознание отказывалось воспроизводить любые действия.
     Минут через пятнадцать появился дед, а следом ещё кто-то, при виде кого милицейская братия подтянулась и стала изображать рвение. Из чего Сима заключила, что дед успел мобилизовать кого-то из своих многочисленных начальственных друзей. Теперь у Симы постоянно что-то спрашивали, она что-то отвечала, что-то отвечал Женька и совсем немного – дед. Потом огонь таки потушили, калитку выломали и несколько человек скрылось внутри обгорелого помещения.
     У Симочки першило горло то ли от гари, то ли от безумного количества сигарет. Показалась фигура и жестами потребовала носилки…четверо…Симочка почувствовала, как боль затапливает сознание, медленно мигрируя от висков к позвоночнику.
     На последних носилках отблеск догорающего дерева выхватил слегка закопченную золотую пуговицу…. Это было последнее, что отметил мозг Симочки, перед тем, как провалиться в чёрный колодец бессознания….
                -11-
     Симочка безучастно пялилась в больничную стенку, пока Веня собирал вещи, проверял выписки, советовался с врачами и командовал Женьке, что и куда складывать в машине и что принести из неё в палату. За окном моросил нудный осенний дождик, делая асфальт, покрытый ковром из кленовых листьев, похожим на диковинный линолеум. Симочка видела такой линолеум зимой на выставке. Они тогда ещё загорелись желанием постелить его в офисе…Она закрыла глаза, что бы не помнить. Последнее время она только и делала, что училась не помнить.
     -- Сима, пора – она послушно натянула куртку, не позволив Вене помочь одеться. С некоторых пор она никому не позволяла подавать себе одежду. Нужно просто не помнить и тогда будет не больно. Так сказал дед, когда навещал её последний раз. Это было ещё летом. А потом деда тоже не стало. Симочка даже порадовалась, что дед умер тихо и мирно во сне, ничего не почувствовав. Не выдержало измученное сердце. Не помнить. Срочно не помнить. Симочка ощущала себя бездушным монстром.
     -- Отвези меня к ним… -- Сима обращалась то ли к Вене, то ли к Женьке, то ли просто в пространство.
     -- Сим, давай не сегодня. – Веня поправил шарф, норовящий сползти с Симыного плеча. – Жень, заедешь завтра к обеду за нами.
     -- Какой разговор, конечно заеду.
     -- Ну, вот и договорились. Завтра.
     -- Так куда едем, Вениамин Аркадьевич? – Веня растерянно посмотрел на Симочку. С одной стороны у него были чёткие указания везти её к мамуле с бабулей. С другой стороны Симочка и слышать не хотела об этом. Как потомственный нейрохирург Веня понимал, что нервничать ей сейчас нельзя, и предпочёл разбираться с родственниками, а не сидеть в реанимации. – На Красную площадь.
     Симочка заплакала впервые за всё время. Беззвучно, навзрыд, с закрытыми глазами. Из-под ресниц катились крупные, как град, слёзы, смывая запах гари, который преследовал её всё это время.
     Дома она, как тень, бродила по идеально вылизанной квартире, знакомясь с новыми обоями, новой мебелью, новыми вещами, новой собой. Мамуля с Веней что-то говорили летом, что старушка сверху таки залила квартиру, и потому пришлось всё поменять, а многое просто выбросить. Симочка им не верила, но и не спорила. Надо так надо. Ей теперь точно ничего не надо….Хотя нет. Надо. Огромную чашку крепкого кофе и пачку сигарет…И как-то аккуратно избавиться от Вени, который ходит по пятам и осторожно внимательно наблюдает. Симочку угнетало внимание. Все только и делали, что были внимательны и предупредительны, как будто ей можно сделать больнее, чем есть. Или как будто ей хуже, чем…Нет, дальше помнить нельзя…
     -- Веня, ты бы ехал, а? Я сама как-нибудь тут – никуда ехать Веня, разумеется, не хотел. Но чутьё врача подсказывало, что настало время позволить Симочке осознать происшедшее и научиться жить с прошлым.
     -- Ты уверена?
     Сима не была уверена, но утвердительно кивнула. Входная дверь тоже была новая, оббитая весёленьким дерматином, который никак не походил на старый уютный дедов коленкор. «Сменю, -- подумала Сима, закрывая за Веней дверь. – Завтра же вызову мастеров и сменю. Пусть хоть у соседей украдут, но дверь должна быть как прежде». Свистнул чайник и Сима побрела на кухню. Никакого кофе в приготовленных к её приезду запасах, разумеется, не обнаружилось. Мамуля добралась до всех уголков квартиры. То, что строители не смогли отломать, старательно оштукатурили и покрасили. В углу кухни, в старинном дедовом буфете, за маленькой дверкой в стене был тайник. «Интересно, нашли или нет?» -- без особого волнения Симочка залезла в буфет, примурованный к стенке, отцарапала толстый слой красоты и сильно прижала ладошку к стенке. Кирпич с трудом поехал в глубь и в сторону, открывая нишу в прошлое. Симочка достала большую жестяную коробку, задёрнула шторы и включила свет. Этот тайник сделал Серёжка незадолго до…до мая….прошлое нужно было как-то назвать и Симочка решила, что такое название ничуть не хуже остальных. Раз уж время поделилось на «до» и «поле» мая, нужно научиться с этим жить.
     Тогда, до мая, Серёжка со смехом показал ей тайник и пошутил, что теперь в доме не хватает только привидения, и будет настоящий старинный замок. В тайник торжественно спрятали коробку с НЗ: немного кофе, две пачки сигарет, не боящиеся влаги спички, тоненькую пачку иностранных денег, копии документов и две фотографии – общую с какого-то корпоратива и «семейную», как, смеясь, обозвал её Серёжка. Фотография была сделана Пашкой на восьмимартовских шашлыках в парке, когда все изрядно замёрзли, и Серёжка укутывал Симочку в свою огромную тёплую куртку, обняв за плечи и пытаясь застегнуть её вместе с Симой. Им было смешно и счастливо.
     Она опять расплакалась, перевернула фотографии, заварила кофе и, решительно выбросив пачку лёгких «Мальборо», потянулась к Серёжкиным кубинским «Ligeros». «Смерть под парусом» привозили из последнего оплота коммунизма друзья и сигареты своей крепостью полностью оправдывали название. «Помирать, так с музыкой. Запевайте, братцы» -- откуда-то всплыла фраза. Симочка затянулась, открыла настежь окно и слёзы смешались с осенним мокрым воздухом. «Правильно, пусть теперь все думают, что это от крепкого табака, а не от памяти»….
     На удивление, Симочка не упала замертво, как пророчили в один голос лечащий врач и Веня, стращая её последствия перенесённого микроинсульта, слабыми сосудами и сложными латинскими названиями её диагнозов. Даже наоборот, от кофе и сигареты в голове слегка прояснилось. Симочка собралась положить прошлое обратно в коробку и спрятать, но что-то на дне мешало ровному укладыванию. Она перевернула коробку и от туда выкатилось кольцо и выпал сложенный вчетверо листок бумаги. Зажав кольцо в ладони, Сима развернула листок…
Мелкие, похожие на арабскую вязь, каллиграфические буквы Серёгиного почерка поплыли перед глазами, смешиваясь со слезами. Только после второй сигареты, умывшись и успокоившись, Сима смогла прочитать. Записка была классическим завещанием, хоть и написанным от руки, но составленным по всем правилам. Всё движимое и недвижимое…в случае моей смерти…моей невесте, Потёмкиной Семирамиде Викторовне, год рождения…находясь в здравом уме и трезвой памяти…Симочка посмотрела на дату. День рождения деда. Ещё одна сигарета…..ещё один кофе….ещё одна осень….К листку была приколота маленькая фотография и записка:
     «Симка-сёмка, если что-то случится, то во-первых: знай, что я тебя любил, люблю и буду любить. во-вторых: не нужно никаких актов самопожертвования – имей смелость стать счастливой. я подожду. в-третьих: обязательно найди Никольского Дмитрия Александровича, владельца компании «Веста», и передай ему эту фотографию и бумаги. Он поможет. Цём. До встречи.»
     Симочка покрутила в руках чёрно-белую карточку, на которой были изображены мужчина и женщина в старомодных свадебных нарядах. Мужчина кого-то смутно напоминал Симочке. Кого-то, увиденного мельком и явно не в детстве, да и женщина вызывала какие-то знакомые образы. Но сколько Симочка не вглядывалась в лица, память молчала. Качество было так себе, да и давность снимка была порядка пятнадцати-двадцати лет. На обороте почерком Сергея были написаны в столбик по три какие-то буквы и цифры. Симочка надела на безымянный палец серебряный ободок с пляшущими человечками, зажатый до этого в ладони, и вытянула вперёд руку, любуясь полученным результатом. Очередная сигарета окончательно убедила Симочку, что теперь ей есть ради чего жить….
                -12-
     Удивительная штука – память. Иногда месяцами пытаешься вспомнить события получасового эпизода из жизни, а иногда за какие-то полчаса перед глазами проносятся несколько месяцев жизни. Маршрутка таки прикатила к пункту назначения, вернув Симочку в реальность. Память памятью, а работу никто не отменял. Она сверила записи с написанным от руки списком возле охраны и потянулась за телефоном. Безмозглая Алиса, естественно, проигнорировала такие мелочи, как указание контактных лиц в списке посещаемых фирм, и Симочка решительно вознамерилась высказать ей лично свой восторг по этому поводу.
     -- Ну и где тебя носит? – недовольно начала она, когда после третьей попытки трубку всё таки сняли.
     -- Ну не, я могу, конечно, отчитаться, если это спасёт мать русской демократии. -- Симочка подавилась приготовленными язвительными фразами, услышав голос шефа в Алисином телефоне. Если бы он не был стационарным на открытой стойке рецепшена, она бы подумала бог знает что, а так оставалось только предположить, что Алиса была скоропостижно уволена за профнепригодность, и шеф временно сам выполнял обязанности собственного секретаря. – Бум молчать или вопросы задавать? А то у меня дел по горло. Кстати, ты не в курсе, где папка с доверенностями на транспорт?
     -- В правом нижнем ящике среднего шкафа – Симочка отмерла. – А что?
     -- Да ничего. Просто Женька свою уронил в чай…или чай уронил на неё…не важно…важно, что если я её не найду, то за тобой никто не приедет….ага, кажется нашёл – в трубке зашелестело. – Слушай, Офенбах, а как ты умудряешься всё всегда знать и помнить? – шеф весело закнопал ксероксом.
     -- Без понятия, наверное врождённый талант…К слову о талантах…Вы Алису убили или только уволили?
     -- Мимо…всего лишь отправил в киоск за сигаретами…как думаешь, может она потеряется по дороге?
     -- А давно отправили?....Кстати, сигареты есть в шкафчике над холодильником слева…две пачки…-- хлопнула дверца.
     -- Точно…..есть….да уж больше часа, как ушла… Ты чего хотела-то?
     -- Хотела имя или хотя бы инициалы контактного лица в «Дриме».
     -- Ты что, только до них добралась???
     Симочка отчётливо представила, как шеф смотрит на электронное табло над дверью, производит несложные подсчёты и понимает, что с подписанием бумаг сегодня они дружно пролетели. Снова зашелестели страницы:
     -- Пиши – Звягинцева Ирина Витальевна, замзав….вот чёрт…короче, чей-то там зам.
     -- Я запомню – Симочка улыбнулась, радуясь восстановленному взаимопониманию. Хотя она и была ничего себе психолог и нервы отрастила железные взамен перегоревших когда-то, малейшее разногласие с любимым шефом надолго выбивало её из колеи и мешало работать. – Так я пошла? Или ещё что-то найти?....Кстати, давайте поспорим, что Алиса явится через час с новым маникюром и кошмарной историей, в которую она попала ну совершенно случайно…. а то у меня «Ligeros» заканчиваются, а на Кубу меня никто не посылает….
     -- Ладно, не умничай, будет тебе твоя отрава, как только ты её куришь…и кстати, заберёшь бумаги – сиди и жди Женьку, он уже поехал. А то ты так ещё три дня провозишься – Симочка понимала, что за ворчанием шефа на сей раз скрывается исключительно забота. И не только о судьбе печатей, но и о её, Симочкином, состоянии. Она ещё раз улыбнулась, буркнула «добро» разъединившейся связи и послала воздушный поцелуй шефу.
     -- Мне в «Дрим» к Ирине Витальевне. Из «Весты»  – доложила  Симочка охраннику и прижалась в стенке, пропуская молодёжь, пыхтящую под грузом допотопного сейфа.
     Сейф скрылся в недрах лифта, выпустившего моложавую брюнетку в строгом офисном костюме. Она презрительно осмотрела Симочку, начиная с кепки и заканчивая кедами. Весь её вид недовольно говорил, что «Веста» могла бы прислать кого-то посерьёзней, чем курьер, за столь важными документами, тем более, что на некоторых так и не стояла подпись их представителя, а это означает, что ей придётся самой ехать в эту самую «Весту» и забирать уже свой экземпляр.
     -- Идёмте – будь голос на пару градусов холоднее, им можно было бы охлаждать коктейли в стриптиз-баре.
     Симочка слишком долго играла в эти игры и получала от них искреннее удовольствие. Сейчас они поднимутся на этаж, её забудут у обшарпанной стойки приёма посетителей…или просто в коридоре…царственно выплывут с документами в тщательно заклеенном пакете и предложат расписаться в журнале получения, прислонив его к стенке или коленке, обгрызаной шариковой ручкой, примотанной к журналу грязным шнурком…
     На этот раз был просто коридор. Ирина Витальевна, не оборачиваясь, бросила Симочке «ожидайте здесь» и скрылась за кожаной дверью приятного персикового цвета. Стоимость ремонта любого офиса Симочка определяла быстро и безошибочно с точностью до трёх знаков после запятой. Этот ремонт стоил в своё время серьёзных денег. Но в последние годы дела фирмы явно не блистали сверхдоходами и всё потихоньку приходило в негодность. Бизнес-леди выплыла из кабинета почему-то пятой точкой вперёд и уже в коридоре повернулась к Симочке. Пакет был надёжно замотан в несколько слоёв ватмана и для верности подписан и обмотан скотчем, как должник в багажнике бэхи. Симочка удовлетворённо ухмыльнулась. Всё как всегда. Ну хоть бы кто-то порадовал отклонениями. Леди готова была обменять драгоценный пакет на Симочкину подпись в обтрёпанном журнале.
     -- Вы хорошо это запаковали? – осведомилась Симочка тоном незабвенного Миши из «Бриллиантовой руки».
     -- Не беспокойтесь, не выпадет – стандартно подхватила реплику леди.
     -- А теперь распакуйте – Симочка демонстративно полезла в недра рюкзачка, оставляя без внимания недоумение и возмущение Ирины Витальевны. – Вы же не думаете, что я буду подписывать запакованные документы? – Симочка сделала нажим на слове «запакованные» и помахала в воздухе отловленным стареньким «Паркером».
     -- Ну что вы так на меня уставились, любезная? Я, конечно, могу расписаться и приложив бумаги к стеночке, но расписаться через скотч и ватман будет проблематично…кстати, я забыла представиться: Семирамида Викторовна Потёмкина…. – Симочка наслаждалась.
     Услышав имя, которое Ирина Витальевна сама недавно набирала, и указанное, как лицо, уполномоченное подписывать сверхсекретные бумаги, дама утратила дар речи, попятилась обратно к кожаной двери, умудрилась открыть её спиной и жестами пригласила Симочку пройти в святая святых. Симочка прошла… Дальше было не интересно. Цирк закончился дрянным кофе, фальшивыми извинениями, обоюдным руганием секретарш обеих фирм за невозможность организовать встречу сторон на должном уровне и клятвенными заверениями в долгом и плодотворном сотрудничестве. Избавил Симочку от всего этого звонок Женьки, бодро отрапортовавшего о прибытии. Симочка откланялась и отчалила….
     …..Ирина Витальевна смотрела в окно, как Симочка упаковывается в машину.
     -- Костя, ты знаешь, кто это? – обернулась она к обрюзгшему мужчине средних лет с нездоровым видом лица и в слегка помятом костюме.
                -13-
     -- Ну что, опять вспоминала? – Женька мельком глянул на начальство и порулил в город. Как всякий водитель, проработавший верой и правдой, Женька считался почти членом семьи и имел некие привилегии, которыми не злоупотреблял. На «ты» начальство именовал только с глазу на глаз, с расспросами лез не часто и чутко улавливал те редкие моменты, когда Симочка могла разговаривать о событиях, когда-то прочно соединивших их.
     -- Вспоминала…Уже не больно.
     -- Да я не про боль. Я про смысл. Зачем вспоминала-то? – Женька был ярым противником переливания из пустого в порожнее. С тем же рвением, с которым он когда-то бросился выяснять, что же произошло той майской ночью и почему, он теперь пресекал все попытки Симочки вернуться в прошлое. Исключительно потому, что всё было выяснено. Правда, ровно настолько, насколько это вообще оказалось возможным.
     Фирму «Веста» и её бессменного хозяина и руководителя Никольского Д.А. Женька нашёл на следующий же день после того, как Симочка показала ему обнаруженную фотографию и листок. Дмитрий Александрович оказался армейским другом Сергея, ситуацию понял с полуслова, Симу с Женькой законопатил на юга, выдав ключи от частного дома, больше напоминавшего тюрьму, чем фазенду честного бизнесмена.
     К новому году осада была снята, Сима с Женькой благополучно вернулись в столицу, что бы выслушать вердикт: «Это был несчастный случай». При чём по лицу Дмитрия Александровича абсолютно невозможно было определить, то ли он и вправду так считает, то ли просто хочет успокоить Симу.
     Правда, определение «Несчастный случай» относилось исключительно к самому пожару. Всё остальное было тщательно спланировано и подстроено. Никаких останков сгоревшей техники в здании обнаружено не было, но зато было обнаружено, что во всех коробках должны были находиться американские денежные знаки. Женька прикинул -- даже если там были бумажки по доллару, их хватило бы на безбедную жизнь маленькому частному острову в тёплом океане. Но останков купюр так же не обнаружили. Из всего этого можно было сделать только один вывод: Серёгу крупно подставили, деньги смели, а «несчастный случай» похоронил все надежды найти хоть какие-то концы. Цифры на фотографии оказались кодом к банковской ячейке, где хранились копии всех документов по последней сделке. Но кроме подтверждения самого факта подставы они, увы, ни на что не годились. Кто же были люди, изображенные на снимке, установить так и не удалось.
     Симочка расстроено вертела в руках карточку, которая по-прежнему казалась ей знакомой.
     -- Я, конечно, понимаю, что вы, Симочка, с одной стороны ещё недостаточно оправились от трагедии, а с другой – имеете возможность вообще не утруждать себя работой…. – Дмитрий Александрович старательно подыскивал слова. – Но я бы хотел предложить вам…исключительно с целью развеяться, так сказать, не зацикливаться….Знаете ли, коллектив у нас дружный и доброжелательный….Присмотритесь, пообщаетесь, вдруг понравится? А не понравиться, так всё не в доме сидеть…
     Слова казались отдельными от говорящего и, будто взятые из старой киноленты напрокат, совершенно не вязались с молодым и бравым мужчиной, который их произносил.
Симочка разглядывала универсальную обстановку универсального офиса, раздумывая над неуклюжим, но таки разумным и благородным, с её точки зрения, предложением.
     -- Одно условие.
     -- Любое.
     -- Можно найти какую-то должность для Евгения? Обстоятельства…
     -- Какой разговор, – перебил её Никольский, -- естественно, с завтрашнего дня он может выбрать себе любой участок…так же как и вы, Сима…….
     Вечером Женька, как положено, получил от Вени по полной программе за то, что не уберёг, не усмотрел, допустил и позволил…Хотя оба прекрасно понимали, что перечить Симочке, когда она приняла решение, было равносильно атаке с зубочисткой против танка……
     ……За те несколько лет, на которые они оба застряли в «Весте», Симочка превратилась в одиозного зама «который гоняет кровь по венам этого организма» и без которого «всё рухнет одномоментно», что было хоть и не истиной в последней инстанции, но недалеко от неё. Женька же так и остался беззаботным водителем всех шефов, женатым на работе. И если Женька принял версию о невозможности найти и наказать, то Симочка, внешне приняв, внутренне всегда надеялась… «а вдруг»…
                -14-
     -- Слыш, Офенбах?
     -- Да, Дмитрий Александрович, -- Симочка оторвалась от очередной бумажки и сдвинула очки на затылок.
     -- Сим, ну сколько раз тебя просить? – Никольский скривился. – Мне и так хватает официоза. Можно хотя бы иногда чувствовать себя просто человеком, а не Гудвином, великим и ужасным? Вот что будет, если я тебя стану называть Семирамидой Викторовной?
Симочка задумчиво погрызла карандаш и глубокомысленно выдала:
     -- Нельзя.
     -- Что значит «нельзя»? И почему нельзя?
     -- Потому что я – Симочка Офенбах. Я не умею быть Семирамидой Викторовной.
     Никольский не нашёлся, что возразить. Это был их извечный спор в давних вечерних офисных посиделках, как именовал их Женька. Посиделки заключались в том, что начальство разбирало полёты разной сложности в узком кругу, а он смотрел телек в приёмной и иногда изображал секретаршу по варке кофе и нарезке колбасы на батон. Допускать, что бы любимое начальство раскатывало ночью на незнакомых такси, Женька не соглашался под страхом расстрела. Никольский требовал отмены официоза, Симочка отказывала, как Вене в замужестве, Женька веселился…
     -- Дмитрий Александрович, а вы не помните, куда делась Тамара?
     Никольский не сразу сообразил, о чём его спрашивают:
     -- Тамара, Тамара….кладовщица с пятого филиала что ли?
     -- Да нет, какая кладовщица, -- Симочка никак не могла вернуться в реальность – ну помните? Тамара…главбух «Траста»…я как-то тогда и не поняла, куда она в конечном итоге делась.
     -- Аааа, ты про эту Тамару. – Никольский не любил возвращаться к теме. – Она тогда, кажется, здорово испугалась, продала квартиру и подалась куда-то к родственникам… То ли в Запорожье, то ли в Луганск…Я точно не помню…А ты чего вспомнила-то?
     -- Да так, что-то нахлынуло….Ладно – Симочка резко сменила тему, прогоняя остатки воспоминаний. – Так что там у нас было в вопросах на сегодня?
                -16-

     Дома Бес развлекал мамулю, которая затеялась с диетическим ужином. Мамуля резала капусту, а Бес пел песню, что без мяса жить нельзя. Он не знает, как всем остальным, но ему так уж точно. Уставшая Симочка привалилась спиной к косяку кухонной двери и возмущённо забубнила что-то про «нормальный тихий и сытный ужин». Сытный ужин состоял из капустных котлет под сметанным соусом, рисового пудинга и зелёного чая. С мамулиными новостями на десерт, потому как приехала она, как оказалось, с ночёвкой.
     Бес грыз выданную сердобольной Симочкой куриную лапку и внимательно прислушивался к новостям. На выходные мамуля с бабулей…ну и, разумеется Симочка…были торжественно приглашены в очень приличный маленький ресторанчик. Конечно, Венечка ещё будет приглашать её, Симочку, лично, но мамуля сочла своим долгом предупредить, что бы, так сказать, дочь могла встретить приглашение во всеоружии…
     -- Мамуляяяяя….ну какое оружие? Кто тебе сказал, что это вообще будет что-то знаменательное? – Симочке очень не хотелось начинать на ночь глядя, но выбора не было. – Наверняка Веня собирается презентовать новую книгу. Или статью. Или приглашение его отдела в полном составе на симпозиум в Месопотамии…
     -- Сима, какая Месопотамия? Ты что, не понимаешь? – мамуля задохнулась от возмущения – Я же тебе рассказывала про тётю Люсю, про перстень, про планы…
     -- Мамуль, ну рассказывала…ну и что?  Кто сказал, что Веня хочет именно сделать официальное предложение? Кто сказал, что именно мне?
     Мамуля подавилась чаем и закашлялась:
     -- Как не тебе? А кому??????
     -- Так, мамуль, всё. Допивай чай и пошли спать. Мне завтра вставать рано. – Сима попыталась увернуться от опрометчиво выпущенного джина, но было поздно.
     -- Нет, ты определённо что-то знаешь, -- мамуля явно не собиралась допивать и прекращать.
     -- Да не знаю я ничего. Просто если бы Веня собрался звать меня официально, я бы об этом точно знала. Да и не думаешь же ты всерьёз, что кто-то будет надеяться жениться на мне целых пятнадцать лет… ну глупо всё это. А перстень вы с тётей Люсей вообще за уши притянули. Вот и получилась каша… -- Симочке не хотелось думать ни про Веню, ни про тётю Люсю, ни про платье, которого у неё отродясь не водилось…Ей хотелось горячую ванную и спать. Вкусно и уютно спать до самого утра, пока проклятый будильник наперегонки с Бесом не станут над ней привычно издеваться. Спааать….
                -17-
     -- Вень, чё там такое на воскресенье намечено? – вот что-что, а изнывать от любопытства и держать марку Симочка не любила.
     Веня как-то подозрительно помялся и выдал:
     -- Приглашаю.
     -- Это я поняла, -- засмеялась Симочка, -- куда приглашаешь-то? И в честь чего?
     Веня ещё больше замялся:
     -- Тебя… то есть вас… с мамой и бабушкой, разумеется… вечером на небольшой семейный праздник по поводу… ну в общем, там все всё и узнают – закончил Веня гораздо бодрее, чем начал. -- Я такси за вами пришлю, так что не беспокойся насчёт адреса и прочего там.
     Симочка так и не поняла, как такси связано с беспокойством и прочим там, но уточнять не стало. Не хочет говорить и не надо. Осталось пару дней, всё само собой узнается. И вправду, ведь не замуж же он её звать собрался при всём честном. А остальное не страшно.
                -18-
     -- Я тебя ещё раз спрашиваю, ты как узнавал? – Ирина Витальевна фурией носилась по кабинету, а несчастный помятый Костя старался слиться с огромным кожаным директорским креслом. Кресло крутилось от тайфунов, рождённых Ириной, а в голове постоянно звенело от её крика.
     -- Как ты узнавал???!!!
     -- Да нормально я узнавал. Пришёл. Спросил. Мне сказали, что соболезнуют, но спасти не удалось. Я тебе сказал….Я не понял, чего ты орёшь-то? – Константин Ильич не любил, да и не умел оправдываться.
     -- Ты что, не понял, что это она? Ты глаза-то разуй, разуй. – Ирина ткнула ему под нос снимки, распечатанные на принтере. Качество было так себе, но оно и понятно – снимали на телефон и с очень невыгодного ракурса, но Симочка получилась вполне узнаваемо и даже симпатично.
     -- А ты, когда печатала документы, куда смотрела? – попытался огрызнуться Константин Ильич. – Ты что, забыла, как её зовут?
     -- При чём тут «забыла?» -- Ирина выдохлась и обессилено опустилась на угол журнального столика, беспомощно сложив ладони и зажав их коленями. – Я и не знала никогда. Симочка и Симочка. Иногда «Офенбах» называли. Я вообще всегда думала, что это её фамилия. Мне в голову не могло прийти…Через столько лет…Кость, и что теперь делать, а?
Она как-то враз постарела, подурнела, под глазами залегли глубокие тени. Стало понятно, что ей намного больше лет, чем было принято считать окружающими, и она не только слегка за тридцать, но хорошо под пятьдесят.
     Константин Ильич с жалостью посмотрел на неё. Всю жизнь жена только и мечтала, что о несметном богатстве. А его всё не было и не было. Не было так хронически, что они даже развелись однажды, когда ей показалось, что до вожделенных золотых гор рукой подать. Но горы как-то быстро растаяли, как мираж в пустыне, оставив в душе у жены горечь разочарования и всепоглощающую ненависть к тем, кто лишил её, как ей казалось,  законного счастья.
     -- Делать-то теперь что? – Ирина ещё раз переспросила, мало надеясь на ответ. – Она ведь не просто так сюда заявилась в этом камуфляже драном….с её-то деньжищами… как она догадалась?
     -- Да погоди ты паниковать. Может ты придумала всё о её догадках. Нормальная девица, нормально пришла, ну разыграла тебя, так может это хобби у неё такое – разыгрывать. А ты сразу напридумывала чёрти чего. – Константин Ильич, как всегда, пережив цунами жены, обретал способность мыслить относительно здраво и посему чувствовать себя защитником и светом разума в тёмном царстве паники. – Думать надо… и наблюдать… и не дёргаться. Ир, ты ведь сама знаешь, без контракта с «Вестой» мы можем завтра же смело закрываться и идти в переход просить милостыню. Не пошли впрок миллиончики-то, не приросло к ним ничего…..
     Константин Ильич немного помолчал, ожидая реакции жены, и не дождавшись, позвонил своему помощнику, что бы тот собрал как можно более полную информацию на сотрудников «Весты», мотивируя это опасениями за долю контракта. Вечное недовольство, перестраховки, подозрительность и неуживчивость в данном случае сыграли на руку Константину с Ириной, обезопасив от лишних вопросов и подозрений в глазах подчинённых. Собирать информацию было для них привычным процессом….
                -18-

     -- Я так и знала. Мало того, что ты не могла, как человек, подготовиться заранее, так ты ещё и собралась идти в этих ужасных штанах! Ты же девушка! – Голос мамули звенел и вибрировал где-то на стыке с ультразвуком и Бес отчаянно пытался спрятаться от него под подушку. Симочка искренне недоумевала, что так возмущает мамулю.
     Брючный костюм жемчужно-серого цвета из натурального шелка, за который были отвалены совершенно немыслимые деньги, изумительно подходил к вишнёво-рыжеватому художественному беспорядку на Симыной голове. А главное, он позволял одеть лодочки на ровной подошве и ограничиться румянами и блеском для губ в косметике. Кто, как ни мамуля, знал, как это, в конечном счёте, для Симы важно.
     -- Да не одену я платье и шпильки, мам. Всё, дебаты окончены. – Сима решительно захлопнула дверцу пирамиды Хеопса, вытащив предварительно из недр постельного белья Беса. – Мы так вообще сейчас никуда не поедем.
     Это был запрещённый приём и мамуля обиженно поджала губы. Бабуля предпочитала в перебранку «девочек» не встревать и с видом вдовствующей английской королевы сидела на кухне в обществе чая и маленького телевизора с новостями….
     Ресторан был действительно уютным, приглашенных совсем мало, а запахи обещали вполне съедобный ужин. Не хватало только виновника сборища, но тётя Люся, смущаясь, объяснила, что Венечка слегка задерживается и вполне можно начинать без него.
     В разгар традиционного горячего появился Венечка. Сима в это время как раз смотрела на тётю Люсю. Как в замедленном кино та сначала застыла с занесённым над кроликом ножом, потом медленно отложила его в сторону, вытерла зачем-то рот салфеткой, привстала, опустилась на место, да так и замерла с открытым для приветствия ртом. Сима обернулась к входящим….
     …Друг детства сиял целиком от начищенных до блеска штиблет до порозовевшей от удовольствия макушки. Рядом с ним мелко семенило бестелесое существо метрового роста, в облаке рыжих волос, веснушек, похожих на халат одеяний и лёгких ландышевых духов. Существо было минимум вдвое младше Вени и, как на глаз определила Сима, минимум на седьмом месяце интересного положения. Вообще всего в ней было минимум, кроме счастья, которое буквально осязаемо затапливало зал с гостями, выплёскиваясь из вполне натурально зелёных глаз существа. Тётя Люся звучно икнула.
     -- Дорогие гости, а вот и мы, -- неестественная тишина отнюдь не смутила обычно стеснительно Веню, из чего Симочка сделала вывод, что друг уже изрядно принял для храбрости. Стараясь не смотреть на тётю Люсю, Веня прошёл в центр зала и танцевальным па вывел спутницу чуть вперёд себя. – Прошу любить и жаловать. Это Нора, моя невеста и в скором будущем – мать моего, надеюсь, наследника.
     Существо стало цвета мака и постаралось спрятаться за Веню.
     -- Друзья, я специально собрал вас всех здесь, в этом уютном месте, что бы в присутствии вас, моих самых близких родственников и друзей, сделать официальное предложение Норе, принять которое она, я надеюсь, не откажется. – Веня, как герой рыцарского фильма упал на одно колено и картинно протянул Норе коробочку с фамильным перстнем. – Нора, я официально прошу твоей руки….
     «Нда…в недальновидности и глупости Веню никогда нельзя было обвинить» -- Сима с любопытством наблюдала за разыгрывающейся постановкой (а в том, что это была именно постановка, она, зная друга, ни секунды не сомневалась). Задумай он такой финт в домашней обстановке или, не дай бог, начни советоваться с родными, крику стояло бы до Уральского хребта. Ни одна Нора не выдержала бы….А тут, в присутствии стольких гостей, вольно или невольно все недовольные должны будут держать марку и хотя бы делать вид, что рады. Сима краем глаза наблюдала за тётей Люсей. Второй бокал вина справился, наконец, с нервной икотой и глаза приняли свой обычный размер. Разве что в них застыло какое-то чувство изумления смешанное с непониманием.
     -- Мамочка, позволь представить тебе лично мою будущую супругу и будущую мать твоих внуков. Ты же хотела внуков?
     Нора была само смирение и невинность, если можно так сказать о девушке в её положении. Тётя Люся в очередной раз икнула и проблеяла, что ей, конечно же, очень, просто безумно приятно, но это всё так неожиданно и несколько сумбурно, но она надеется, что всё образуется и проясниться….
     -- Маамаа, что ты несёшь? – сквозь зубы прошипел Веня, наклонившись к самому уху в жемчужной серёжке. – немедленно улыбнись и поцелуй дочь.
     Тётя Люся вздрогнула и словно под гипнозом обняла девушку и поцеловала.
     -- Ну что ж, видимо так должно было случиться, что бы мы, самые родные тебе люди, узнали обо всём самыми последними. Надеюсь, сын, ты знаешь, что делаешь? Ну а я вас благословляю. Живите счастливо – тётя Люся подняла тост за здоровье жениха и невесты и вечер плавно покатился по намеченному сценарию.
     Симочка вышла покурить и зашлась весёлым хохотом. Давно она так не смеялась. Она вспомнила лица тёти Люси и собственной мамули….. Да….А Веня-то каков. Столько времени и ни одного звука. Прям партизан, да и только. Симочка позвонила Женьке и попросила отвезти её домой. Наскоро поздравив обручившихся, перекинувшись парой слов с мамулей, которая собиралась после всего ехать утешать «бедную Люсеньку» и не прощаясь с гостями, Сима покинула праздник жизни.
                -19-
     Веня уныло ковырялся в каком-то сложном десерте. Традиционные розовые розы стояли в традиционной вазе. Бес традиционно урчал деликатесным хвостом, а Симочка чистила апельсин.
     -- Вень, давай не будем уподобляться нашим мамулям и танцевать танцы, а?
Вопрос был явно риторическим, но Веня предпочёл кивнуть на всякий случай. Даже сейчас, спустя сутки после выпитого, у него, как у любого малопьющего человека, зверски болела голова. Похмеляться он не умел, а потому страдал молча и стойко.
     Сима полезла в буфет и достала полбутылки белой «Тамянки», единственного вина, которое ей иногда нравилось. Веня послушно выпил налитое и слегка ожил.
     -- Ну, мы же с тобой взрослые люди, -- Веня опять послушно кивнул, продолжив изыскания в десерте. – Да оставь ты его в покое, что ты там хочешь найти, истоки мирозданья? – Сима решительно отобрала тарелку с раскопками и придвинула к Вене бутылку.
     -- Ты мне замуж предлагал? Предлагал, – она не стала дожидаться очередного кивка. – Я не пошла? Не пошла. Ну и всё. Ты нормальный взрослый человек, который хочет нормальных взрослых отношений…и, между прочим, детей. Ну а из меня какая мать?
     -- Отличная из тебя мать. Что ты на себя вечно наговариваешь…-- Веня перебил, но умолк посреди тирады, поняв, что он, в общем-то, не о том говорит. – Ну, я как-то так себя чувствую…ну непонятно…подло, что ли…Сим, я не знаю. Вот тебя слушаю – ты права. Себя слушаю – я мерзавец. Маму слушаю…
     -- Да брось ты слушать всех подряд. Никакой ты не мерзавец. Я тебе ничего не обещала, ты мне ничего не должен…
     -- Нет, должен. Я деду твоему обещал.
     -- Что ты ему обещал? Ты что, обещал ему на мне жениться? – Сима доела апельсин и принялась за следующий.
     -- Нет. Я обещал тебя не бросать и позаботиться о тебе.
     -- Ну и…? В чём проблема? Я не понимаю. Уж кого-кого, а тебя нельзя обвинить в незаботе и невнимании. Ты забыл, кому я вообще жизнью обязана? Значит так, -- она вымыла липкие пальцы, вытерла руки и налила себе немного вина, -- давай с тобой договоримся раз и навсегда: ты счастливый молодожен и в скором времени молодой папаша, я – твоя подруга детства, о которой ты по мере надобности заботишься….без фанатизма…я ведь подруга?
     Веня в очередной раз кивнул и благодарно посмотрел на Симу. А всё таки жаль, что она так и не согласилась стать его женой. Второй такой ему не найти. Хотя Нора изумительное существо, но…. Веня решительно прогнал сомнения.
     -- Ты мой самый-самый лучший и близкий друг. От того, что я женюсь… и вообще… ничего не меняется. Ты в любой момент можешь на меня рассчитывать…. и… Сим, я так люблю тебя…
     Сима улыбнулась одними глазами:
     -- Давай лучше выпьем за вас.
     -- Лучше за нас, Сим. Дружба иногда значит больше всего.
                -20-
     Симочка Офенбах разговаривала с зеркалом. Бес смотрел одним глазом в монитор, а вторым – на хозяйку, которая занималась чем-то абсолютно недоступным его пониманию. В мониторе плавали рыбки. Бес с удовольствием бы поиграл с ними, но хозяйка реально беспокоила: ну кому охота жить с сумашедшей? А то, что только сумашедшие часами разговаривают сами с собой, Бес то же видел в компьютере. Вообще он был чрезвычайно образованный кот, потому как обожал смотреть всё подряд вместе с Симой, а у ж Сима смотрела море всего интересно-познавательного.
     Иногда по вечерам, как сегодня, Симочка начинала вертеться перед большим зеркалом, примерять разные шмотки, закалывать и распускать волосы, при этом приговаривая:
     -- Ну и дура же ты, Симочка. Даром, что умная. Тебе даже никто не нужен, что бы что-то испортить, ты сама всё, что нужно, поломаешь. Ну вот чем плох был Венечка? У? Молчишь? Конечно, ты будешь молчать. Сказать-то нечего. А ты вспомни, как расстроилась мамуля. Как будто это её замуж не позвали.
     Симочка вспомнила мамулино обиженное выражение лица и расхохоталась на всю комнату. Бес вопросительно мяукнул.
     -- Да ладно тебе. Хоть ты не начинай. Твоя рыба и так от тебя никуда не денется. Это ж не тебе замуж пора…
     Это самое «пора замуж» с некоторых пор преследовало Симочку, как наваждение. Вот до сих пор жила она себе, жила нормально и вдруг оказалось, что это не нормально, а как попало. То ли возраст подошёл переходный, то ли ещё какая-то хрень приключилась, но…. Да что там «но»…Симочка честно посмотрела в зеркало и честно призналась, что из возраста молодых девушек она давно вылетела, из возраста средних, похоже, тоже, а поход Венечки в мужья окончательно выбил её из колеи.
     Не то, что бы Симочка всерьёз рассчитывала на брак с ним. Такое ей даже в голову не приходило, но до сих пор их было как бы двое нормальных, неженато-замужних. А там, где два – это уже прецедент. Резко оставшись в меньшинстве, Симочка загрустила и стала думать, как поправить нарушенный баланс.
     Идею, как всегда, подкинул Бес, прогулявшись по клавиатуре включенного компа. На экране блымнуло «Сайт знакомств». Симочка не переставала удивляться, каким даром обладает этот пушистый мерзавец, ухитряясь постоянно запускать что-либо в компьютере. То фильм, то музыку, а теперь вот. «Судьба», -- подумала Симочка и, оторвавшись от зеркального маньячества, пошла разведывать новые для себя просторы.
                -21-
     Нельзя сказать, что Симочка была совсем уж чайником. То, что ей было нужно и интересно, она находила с закрытыми глазами. Просто такая вещь, как соцсеть или сайт знакомств, лежала где-то далеко за кругом её интересов. Новинка здорово заинтересовала любопытную Симочку. И полночи она просидела за тщательным составлением своего светлого образа в анкетном варианте. Хуже было с фотографиями, но Симочка напряглась, нашла парочку, на которых она сама себе нравилась, сообщила всем желающим узнать, что тараканов у неё много, но, несмотря на кучность поселения, они все воспитанные, учтивые, накормленные, домашние и практически ручные. Она хотела было добавить ещё пару фраз о собственной уникальности, но воздержалась исключительно по причине лени, и, особо ни на что не рассчитывая, отправилась спать.
     Наутро забывшая о вечернем чудачестве Симочка была неприятно удивлена количеством писем в электронной почте. Она собрала утренние мозги в кучку и вспомнила, что от большого ума сама же вчера указала свою рабочую почту при регистрации на сайте знакомств. «Ну, точно, дура» -- Симочка в сотый раз хвалила себя за дальновидность и избыток ума, стирая очередное послание очередного озабоченного юнца в острой стадии спермотоксикоза. Первый блин, то есть анкета, отправилась в мусорное ведро.
     Единственное, что точно уяснила для себя Симочка, это что ноги её не будет ни В Контакте, ни на Одноклассниках. На эти супер-сайты общения у Симочки обнаружилась стойкая аллергия. Меньше всего она хотела видеть многочисленных «друзей детства» и делиться с ними «новостями» собственной жизни, так же как и выслушивать их новости.
     Теперь Симочка очень хорошо понимала шефа, который впадал в бешенство, заставая Алису беспрестанно трещащей в каких-то бесконечных общалках.
     Симочка попробовала сосредоточиться на документах, но что-то, сказанное Алисой с утра, не давало ей думать…. Вспомнила.
     -- Алиса, -- Сима ткнула кнопку селектора, -- что ты там утром говорила про якобы мою одноклассницу, которая почему-то у тебя интересовалась мной?
     -- Тада, говорила. Представляете, зашла ко мне на Одноклассники какая-то тётка….ой, Серафима Викторовна…простите…
     -- Ладно, не отвлекайся, потом будешь извиняться. Зашла…и что?
     -- И ничего. Мы с ней про то, про сё поговорили, про салоны, косметику, шеллак обсудили, про работу поговорили….
     Вот чего Симочка никогда не смогла бы понять, как можно о такой ерунде разговаривать с совершенно незнакомым человеком, с которым только что пересёкся в сети…часами ….уму не постижимо.
     -- Ну и…? Алиса, ближе к теме.
     -- Так я и говорю, стали мы шеллак обсуждать, а в почте ж неудобно, ну я в скайп и позвала, а у меня там имя Веста.
     «О боги, почему Алиса такая тупая?» -- Симочка готова была отказаться от затеи узнать что-то путное…
     -- И тут она мне говорит: «ой, у тебя такое имя прикольное, а у меня одноклассница в фирме с таким названием работает». Ну я-то не дура, не сказала, что это и есть название фирмы, и спрашиваю: «а кто, может я на сайте встречала». Тут она вас и называет. Ну, я ей сказала, что вроде слышала, но точно не помню, хотя имя редкое…
     -- Алис, а вспомни, она меня по имени назвала или Офенбах?
     -- Ой, а я не запомнила…хотя…точно…Симочка Офенбах. Я тогда ещё подумала, что это точно одноклассница, у вас же прозвище со школы…
     Ни одна одноклассница Симочки в принципе не могла обсуждать с Алисой даже погоду, не говоря уже про всё остальное, и Сима задумалась.
     -- А я что, что-то не то сказала? – Алиса забеспокоилась. На Симочку ей было, конечно, глубоко наплевать, но из-за неё можно было нарваться на гнев шефа, а это в планы Алисы не входило.
     -- Да нет, ничего. А сбрось-ка мне адресок этой «одноклассницы».
     «Надо будет попросить бандерлогов из компьютерного, пусть пробьют, кому это я на старости лет понадобилась таким странным образом» -- подумала Симочка и вплотную занялась бумагами.
                -22-
     Теперь по вечерам у Симочки была игрушка. Бес был очень недоволен переменами и уже подумывал, не нажаловаться ли на хозяйку кому-нибудь из взрослых. Взрослыми он считал всех, кто бывал в их квартирке. Раньше каждый вечер его ожидала новая порция интересного, увлекательного и познавательного, теперь же Симочка, на ходу глотая ужин, насыпала ему в миску корм и пропадала в «знакомствах». При чём Бес был абсолютно уверен, что никаких таких планов у неё не было, просто ей было интересно всё новое и непонятное. Он решил немного погодить ябедничать.
     Памятуя прокол с первой анкетой, Симочка создала новый адрес и теперь покоряла просторы тырнета исключительно с него. Она подошла к вопросу со всей строгостью и ответственностью научного работника, для начала задавшись вопросом: «Что делать, если твой товар не покупают?»
     Самый простой ответ был: «Пойти и посмотреть, как выглядит товар, пользующийся спросом.» Симочка посмотрела и призадумалась. А тут ещё и письмо пришло с дивной подписью «Жорик». Да не абы шо, а такая критика в полный манекеньщицкий рост... и так и сяк... но вежливо, без оскорблений. Симочка решила сдуру было обидеться, но передумала. Стала выпытывать у Жорика, что именно не так. Ну а тому видать скучно было -- стал рассказывать. Да вдумчиво так, понятно. Шо таких стре*коз тут лугов не хватит пасти, а товар так не подают, раз уж бог послал, что подать. Фотки обозвал кунсткамерой, а резюме -- мёртворожденным шедевром. В советах особо указал товар одеть в мини, накрасить и вывезти на природу. Только никаких костров в кадре -- мы не шашлыки рекламируем.
     -- Слушай, а тебя не смущает, что это уже буду не я? Обман и надувательство покупателя, как любая реклама. Курица «гриль» -- жесткая, вредная, вызывающая изжогу у несчастного неподготовленного потребителя, купившегося на золотистую корочку жидкого натрия, ароматизаторы и правильную подсветку витрины. Нас, как Паниковского, побьют за нарушение конвенции...  – Симочка была наивна, как первоклассница и правильна до противности.
     Но Жорик был неумолим:
     -- Всё будет ок. Мы не обманываем никого, мы приукрашиваем немного. И не более. Тем более, что мужики падки на внешнюю оболочку, а потом уже не так важно...
     Симочка взвесила все «за» и «против» и решила, что терять ей нечего, потому как даже репутацией, как таковой, она обременена не была, и принялась экспериментировать. Для начала с фотками.
                -23-
     Очень скоро Симочка поняла, что одна она не справится. Во-первых: фотографировать саму себя было проблематично, а во-вторых: ей нужно было с кем-то всё это обсуждать. Обсуждать с Бесом было скучно. Он изначально не одобрял этой затеи и отказывался комментировать происходящее по политическим мотивам. Раньше Симочка с удовольствием обсудила бы новое приключение с Веней, но по нынешним временам Вениамин плотно готовился к роли отца, от чего явственно трусил и сам нуждался если не в утешении, то уж точно не в разговорах про сайты знакомств.
     -- Ау, шеф, ты меня слышишь? – Женька, оказывается, уже минут десять держал дверцу раскрытой, помахивая новеньким фотоаппаратом. – Ты не уснула часом? Ты вообще чем по ночам занимаешься, небось в «знакомствах» висишь?
     Симочка с недоумением глянула на него.
     -- Неужели угадал? – Женька жизнерадостно заржал, -- Ну ты даёшь. А фотик зачем? Фотки красивые снимать?
     Симе почему-то стало неудобно.
     -- Да ну тебя, скажешь тоже. Никольский просил поснимать объекты, а как я на мыльницу панораму ему выдам. Вот и пришлось приличный покупать. Всё равно давно собиралась. Может и попрактикуюсь в художественной фотографии.  – Она отобрала технику и швырнула фотоаппарат в сумку. – Сам небось целыми ночами с девчонками трепишься, гляди – одни глаза остались.
     -- Так а что ещё делать молодому, красивому, умному и свободному. Ты ж за меня не пойдёшь, а где я ещё с такой работой могу с девчонкой познакомиться?
     Сима задумалась. А ведь и правда, где сейчас вообще можно с кем-то познакомиться? Клубы, дискотеки, тусовки, пати и прочие сборища отпугивали сомнительностью контингента и шумом. Парки не внушали доверия….Даже в транспорте они с Женькой практически не бывали, так как с машиной туда не пускали, а без машины они бывали только в офисе.
     -- Давай колись уже, Сим. Как успехи-то?
     -- Да никак, Жень. Я вот посмотрела и поняла, что даже фотографий у меня и то нет нормальных. Я вообще последние годы не снималась. Только для представительства.
     Женька присвистнул и принял решение:
     -- На эти выходные едем на природу, будем из начальства человека делать. С меня фотки, с тебя – держать меня в курсе. Ок?
     -- Ладно, уговорил.
     В субботу Симочка в обрезанном до полного неприличия платьице крутилась, как блоха на гребешке, стараясь угодить прихотливому вкусу фотографа. Краше, однако, не стало. Симочка никак не могла взять в толк, почему в зеркале она себе нравится, а в фотоаппарате – нет. Она злилась на Женьку, на себя и на весь мир, но в итоге навыбирала таки с десяток фотографий и вечером отправила их в свободное плаванье по сети.
     Странно, но количественно-качественный состав писем резко изменился. Вот что значит мужчину послушаться. Конечно же вышло всё абы-как. Хотели свести знакомство поближе -- 100%. Предлагали сделать это на Симочкиной территории -- 80% (остальные тактично отмалчивались). Малочисленный процент готов был на природу, но не далеко и ненадолго. Один, правда, в сауну пригласил. За свой счёт -- пошутил, видать. Извращенцев, предлагавших деньги за свидание, Симочка отмела сходу, как несоответствующих контексту. Задачей было светлое и чистое чувство.
  «Теперь ты понял, Амадей, как измельчал мужчина за последние пятьсот лет?» -- эта фраза навсегда поселилась в Симочкиной голове. Она по наивности даже пару-тройку раз в реал сходила. Своими глазами посмотреть, что оно такое и с чем его едят.
     Реал Симочку конкретно разочаровал. Ну представьте себе -- весна, тепло, вечернее небо гипнотизирует синевой и романтическими мирами, воздух наполнен оживанием, расцветанием и прочими приятностями... И хоть бы одна зараза додумалась хоть ветку берёзы по дороге сломать или одуванчиков на клумбе дёрнуть. Экономные все такие. Первое место занял сыроед с двадцатилетним стажем, который весь вечер рассказывал о вреде пищи. Наверное, что бы Симочка не только в кафе не захотела, но и вообще по жизни на еду не рассчитывала. Второе место поделили: зелёный чай с круасаном  и бутерброд, принесённый с собой в вощёной бумажке времён Симочкиной бабушки и трепетно запрятанной в карманчик (Симочке сразу представилось, что её постирают, высушат и используют повторно).
Сквозь бурный поток неподдельного интереса к глубокому Симочкиному внутреннему миру явственно слышалось: кем работаешь, сколько зарабатываешь, кто на иждивении и когда приезжать пить чай и знакомиться с новой роднёй. Примерно на этапе родни Симочка не выдерживала и включала план "бе", приготовленный заранее. У неё звонил телефон (будильник), она страшно расстраивалась и была вынуждена срочно бежать спасать, реанимировать, урегулировать и творить прочее миротворчество. Ни один не рискнул предложить проводить или, не дай бог, оплатить такси.
      Так что, хотя эксперимент и принёс несомненные результаты, душевные искания прочно топтались на месте.
      Женька от души веселился, слушая Симочкины разглагольствования про «Амадея», отругал её за несанкционированные походы на всякие сомнительные встречи и взял обещание впредь без его «прикрытия» на подобные вечерние вылазки не вылезать. Симочка согласилась с обоснованностью претензий и клятвенно пообещала.
                -24-
     -- Сим, а ты чего ищешь-то, -- Женька в который раз задавал вопрос, на который у Симы не было ответа. – Ну жениха, или просто повстречаться…Я вот убей не пойму – тебя чего туда понесло?
     Сима и сама не могла сказать, зачем её понесло на эти сайты. Она так долго варилась в собственном соку своего небольшого мирка, что в какой-то момент он стал ей просто узок и захотелось чего-то нового, необычного… может даже невероятного приключения… С приключениями возникли определённые трудности. То ли Сима не годилась для сайтов, то ли сайты были мелковаты для неё, но пока результатом всех усилий был их с Женькой совместный гомеричеческий хохот, когда они на кухне обсуждали очередного претендента на любовь до гроба. Желательно, Симыного.
     …В один из таких вечеров Симочка порешила... нет, не претендентов, хотя они и заслуживали... тактику менять. Логично рассудив, что если нужна пара для души, то душу и стоит рекламировать. Блог завела с мыслями собственноумными. По анкетам пробежалась в поисках неординарности мышления и проблесков разума. Письма разослала соответственно моменту. Кому в рифме, кому прозой, кому с провокацией. Такая переписка завязалась -- думала с работы её уволят. Шеф стал косо поглядывать. Ну ещё бы -- безотказный агрегат по координированию и динамике его бизнеса на глазах линял в неизвестном направлении, оставляя весьма ощутимую брешь в умах и душах коллектива. Никольский даже пытался аккуратно выяснить у Женьки, уж не завёлся ли кто у «нашей Офенбах»? Но Женька своих не сдал, отшутившись, что Симочка, дескать, слегка заразилась тырнетом и это скоро пройдёт. Никольский покачал головой, но отстал.
     Весело стало, но без динамики. Тем более, что те, которые интересные, умные, самодостаточные и вообще стремительно приближающиеся к идеалу, давно и прочно женаты без желания кардинальных изменений в статусе. Единственное, чего в жизни не хватает -- разнообразия эмоций, которые с успехом находятся в тырнете, за неимением времени в реале. Но хотя бы всё честно. Симочка разжилась парочкой чудных вирт-друзей. Чему и рада была несказанно, потому как у самой в реале со временем наблюдался дефицит.
     Поднабравшись опыта, Симочка долго присматривалась  и причитывалась к зовущим в реал, так и сяк проверяя наличие в человеке человека, и таки собралась повторить опыт. Итоги длительной переписки, аудиосвязь и несколько симпатичных фото претендовали на результат. Фарт, как всегда, был на её стороне. Первое же «свидание» получилось коллективным и закончилось детальным знакомством со структурой МЛМ.
     В привокзальном кафе толстый дяденька из Мухосранска, с внешностью председателя колхоза «Светлый путь в никуда», бодро и доступно оперировал азами квантовой физики, походу рисуя на салфеточке схемы устройства мироздания и подкрепляя всё это теорией сохранения всего, от энергии до денег. Симочке было настолько весело, что она быстренько прикинулась дурочкой, образовывавшейся в ПТУ№25, и решила досмотреть цирк до конца. Мужчина мечты, который составлял ей пару, явно был в бизнесе загонщиком. Удачливым, но не всегда дальновидным. Иначе перед тем, как тащить новую дурёху на разводилово, узнал бы, что кроме врождённой доброты, доверчивости и восторженности, в багаже у Симочки были: физмат и родной дядя в институте Патона. Фамилия родного дяди весомо иллюстрировала всю глубину научной мысли, положенной в основу лохотрона. Так весело ей не было уже давно. Апупеозом события стали красочные фотографии с экзотического баснословно дорого острова, куда смогли себе позволить поехать участники проекта благодаря потрясающим заработкам в системе по спасению мира. Задворки за загорелыми торсами и яркими парео подозрительно напоминали одно дивное местечко закрытого типа в Болгарии, где Симочке доводилось бывать по приглашению хозяев, прочно осевших в друзьях со времён товарно-челночной молодости. Суть же добывания денег заключалась в распространении чудо-магнито-ядерно-квантовых пластинок, которые нужно прикладывать к разным местам и будет человеку счастие. На специальных ковриках подороже необходимо было сидеть, а совсем уж маленькие вкладывать под крышку мобилки для защиты от вредных излучений. Симочка очень надеялась, что хорошо справилась с ролью дурочки. Дяденька убрался восвояси весьма довольный собой, а загонщик потом ещё долго названивал, интересуясь, когда же она начнёт покупать и распространять чудо-продукт, что позволит ему наконец-то построить вожделенный домик в деревне.
      Надо отдать должное, загонщик был весьма галантен, искренен и щедр. Отвозил Симочку домой на большой чёрной машине, водил в приличные кафе-ресторации и вообще проявлял максимум искреннего внимания. Получив же от ворот поворот, не обиделся, потраченных денег требовать взад не стал, а стал вникать в причины отказа. Нашёл их разумными, с собственными ошибкам в ведении бизнеса согласился, и сходу предложил Симе впредь быть консультантом. Получив повторный отказ, жизнерадостно остался в вечных приятелях, которые не сильно обременяют, но и далеко не отбегают. Такой вполне может стать хорошим мужем при умной предприимчивой жене. Но бизнес данного конкретного экземпляра как раз и заключался в его свободе.
     Женька кавалера не одобрил, назвав его слащавым типчиком, и ещё раз поинтересовался, не мужа ли ищет себе Симочка.
     -- А ты никак в женихи лыжи навострил? – Симочка довольно ехидно посмотрела на Женьку, и тот сник.
     -- Вот ещё. Не с нашим рылом, -- как всегда отшутился он и быстренько сменил тему. – Сим, а ты что за адрес давала бандерлогам?
     -- Адрес? Какой адрес? – Сима никак не могла сообразить, что от неё хотят.
     -- Ну электронный адрес на прошлой неделе? Ты пробить просила? Забыла что ли?
Сима вспомнила, что это был адрес, который сбросила ей Алиса:
     -- Точно. Забыла. А ты откуда знаешь? Ну не фирма – цыганский табор.
     -- Так они забегали сервак проверять и инфу оставили. Тебя как раз не было, передать просили, а я с твоими рассказками забыл совсем. А что там за адрес такой таинственный?
     -- Да не таинственный он вовсе. Просто кто-то что-то нашей Алисе наплёл и пытался выяснить про меня что-то. А потом пропал внезапно. Вот мне и стало любопытно. А что бандерлоги откопали?
     -- Да ничего они не откопали. Адрес левый, в сеть выходили из крупного компьютерного клуба. Они по доброте душевной подскочили туда, знакомых встретили, те вроде машину определили и вроде вспомнили, что мужик какой-то сидел. Но это не точно. Ты ж понимаешь, там народу уйма…
     Сима понимала…что ничего не понимала. Зачем кому-то знакомиться с Алисой, что бы выяснить что-то про неё, Симу? Кому она нужна?
     -- Сим, завязывала бы ты с этими компьютерными забавами, а? И мне б спокойней было. Ну есть ведь у тебя друзья-знакомые, вот и общайся. А замуж надо, так мы и по своим найдём…
     -- Ай, Жень, иди ты со своими глупостями. Скажешь тоже…замуж… -- Сима отмахнулась, -- А с тырнетом и правда, нужно прекращать. Скучно и времени много уходит….
     Вечером Бес был в восторге. Всё вернулось на круги своя: размеренный ужин из домашней еды, разговор и в довершение отличная старая комедия – чего ещё может пожелать добропорядочный кот….
                -25-
     Стремительно приближался сезон отпусков и  Симочка загрустила. Дальновидно и заблаговременно начатый поиск приключения проваливался на глазах. От галантного продавца воздуха остались воспоминания, пара умопомрачительных сандаликов, купленных по случаю, и целых два платья, купленных специально. Джинсовый плащик, принесённый в жертву ножницам и фото-сессии, настоящим платьем не считался.
     Здраво рассудив, что советы, полученные в тырнете, можно с успехом использовать в реале, Симочка нацепила платье с сандаликами, накрасила физиономию посимпатичней и отправилась работать работу.
      Утро началось с того, что «без пальто и шляпки» охранник решительно отказывался её узнавать. Впервые за все годы пришлось доставать пропуск. Удивлённый до потери речи Миша ещё долго смотрел вслед и странно кивал головой, что-то бормоча.
      Переделав всю срочную работу, Симочка взялась за ревизию своего окружения. Списков получилось два. Женатые и относительно неженатые. Женатых Симочка Офенбах отмела со всей суровостью комсомольского воспитания.
      В наличии остались: Главбух – мужчина во всех отношениях положительный, в том смысле, что положить и не кантовать, обременённый лысиной и скверным характером. Парочка гениальных в собственной гениальности компьютерных бандерлогов, с которыми было весело пить кофе с сигареткой и болтать на подростково-философские темы. Женька, который был составляющей Симочкиного мира, и в конкурсах не участвовал. Ударная команда офисного планктона, половую принадлежность которых, несмотря на костюмы, галстуки, а иногда и бородки с усами, Симочка определить затруднялась. Удалённые серверы филиалов, хоть и находящиеся в её подчинении, но задвинутые в конец списка по причине удалённости и непроверенности данных. Ну и любимый шеф, которого Симочка из осторожности занесла в оба списка, ибо был он давно и прочно женат, что никак не отражалось на его свободном образе жизни. Не густо.
      Первыми, как обычно, заявились бандерлоги. Свистнув в унисон на Симочкин прикид, они весело осведомились, навсегда ли изгнаны джинсы и революционная кепка. После третьей сигареты и клятвенных заверений, что она всё та же, просто новая версия интерфейса, бандерлоги убрались по своим гениальным делам. В рядах прибывающего планктона произошло лёгкое брожение, но обсуждать начальство в его присутствии было не комильфо, и до обеда наступило относительное затишье.
     «Дриньк»... мелодично дринькнул скайп и высветил «Саньёк».
     Сколько себя помнила Симочка, Саньёк был где-то рядом. Не настолько близко, как Веня, но дружили они всерьёз и надолго. Жил он по принципу: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Успел трижды жениться, был отличным отцом пятерым своими и трём приёмным детишкам и без конца решал чьи-то проблемы. Такие люди отовсюду возвращаются загоревшими и с магнитиками. С весёлой бесшабашностью он менял любовниц, машины, имидж... однажды даже работу сменил. На заре их институтского знакомства у них с Симочкой случился короткий красивый ни к чему не обязывающий роман. Близкое дружественное окружение было уверено, что роман так и не окончился, а Симочка с Саньком с удовольствием поддерживали игру, дабы не разочаровывать зрителя. На самом деле это было чем-то вроди смеси друга-брата-кума-провокатора и автономной совести. Ссорились они по три раза на неделю, а в пятницу мирились…. Вернее, мирился только Саньёк, потому как нужно было ехать на рыбалку.
     А на рыбалку ездить он предпочитал с Симочкой. Во-первых, что бы позлить текущих жену и любовницу. Потому как жёны и любовницы приходили и уходили, а она оставалась. Выбор был богатый: либо Саньёк с Симочкой, либо на выход без истерик. Истерики быстро прекращались, но держать в тонусе дамсов Саньёк любил. Во-вторых, с Симочкой Офенбах можно было два дня молча ловить рыбу. А тишину Саньёк уважал. За пять дней работы и общения с огромной семьёй он к пятнице почти терял голос и травить байки или глупо щебетать был просто не в состоянии. В-третьих, он таки бросил пить. Вообще. Подбирать компанию не пьющих рыбаков было технически сложно. Смотреть, как пьют другие, морально грустно. Гордиться самим собой Саньёк не умел в принципе. Вот так и получилось, что рыбалки были их законным временем общения….учитывая неравномерный и бурный ритм жизни Санька и перерывы в их общении.
     «Я заеду после пяти».... Ни тебе здрасти, ни как дела... Он заедет и всё... Симочка вдвойне возмутилась, потому как даже ответить было в некуда. Средства связи молчали, как отключённые. Ничего не оставалось, как ждать конца рабочего дня. Шеф так и не появился, подчинённые на глаза старались не попадаться... во избежание... Мысли в голове были, как у буратино -- коротенькие-коротенькие, пустяковые-пустяковые.
     Саньёк с разгону проскочил мимо Симочки, потом вернулся и дружелюбно поинтересовался, кто у нас умер.
     -- Я замуж хочу, -- грустно и неуверенно сказала Симочка.
     -- Лучше бы кто-то умер, -- мрачно констатировал Саньёк. -- Садись, несчастье, поехали.
     Вечерний разговор неторопливо плескался на песчаном берегу. Говорила, в основном, Сима. О том, что она не понимает, какого хрена этим мужикам надо. Вернее, понимает и их у неё есть, но отдавать первому встречному как-то не хоцца, а достойных как-то и не попадаецца. О том, что нынче приличной девушке и глазом зацепиться не за что, не то что душой. О том, что ей хочется эмоций, интриги (не путать с интрижкой), накала страстей и динамики.  О том, что поиск невесты или жениха очень похож на рыбалку. Рыбы плавают между десятком одинаковых червяков и, если голодные -- покусывают, а если нет -- ехидно улИбаюцца. А тут на тебе --такая чудненькая мормышечка ручной работы. Да с пёрышком фазанчика на загривочке. Лачок на цивье поблёскивает и вся, как живая на солнышке играет. И, прикиньте, плавает себе вдоль бережка... туда-сюда, туда-сюда....Да они от любопытства только слопают. Им ваши полудохлые статичные червяки и мальки в семейных трусах на фоне китайского евроремонта и статусом "мужчина адекватный ищет адекватную и добрую" до икотки надоели.
     Рыбалка, как и знакомство -- это поэма. Она должна дышать сказкой, рассветами, туманами, ожиданиями и предвкушениями. А иначе идите и купите себе мороженого минтая и съешьте его с соседкой в бигудях и фланелевом халате, пока её муж дрыхнет в соседней комнате.
     Саньёк молча слушал Симочку и качал головой. Впервые за много лет подруга завела такие странные разговоры и он пытался определить, с чего бы это. То ли период заморозки чувств прошёл, то ли весенний авитаминоз сказывается на функциях мозга. В его понимании хотеть всерьёз замуж Симочка не могла по определению. Тем более страдать от этого. Значит, всё дело было в скуке.
     -- Слыш, Оффенбах, а давай мы тебя за твоего Никольского выдадим? --- Саньёк ловко увернулся от летящей пластиковой бутылки, перехватил её и поставил на песок. – Ну а чего? Брак там на ладан дышит, мне ваша Алиска говорила, с тебя он который год глаз не сводит. Мужик он, что надо. Сразу всех зайцев убьём…
     -- Не знаю, как зайцев, а тебя я сейчас точно убью, -- Симочка зло и обиженно засопела и оглянулась в поисках чем бы ещё запустить в Санька. – Тебе хорошо, у тебя вон сколько детей. И у Веньки скоро малыш будет. Вы все при деле, одна я кота воспитываю.
Саньёк вспомнил Беса и порадовался Симочкиной наивности: она воспитывает, как бы не так…Но что-то в её словах всё же было. И он пообещал себе подумать на досуге что.
                -26-
     Уррраааа!!!!! Симочка ликовала. Отпуск был не только подписан, но и получен. Целых три недели. Ей уже рисовались морские пейзажи в затрапезном Южном, горные горизонты Пятигорска, разноцветный крымский серпантин....Реальность больно стукнула по затылку путёвкой в Миргород. Обиднее всего, что путёвка была нашару приколота шефом к заявлению об отпуске. Вдвойне обидно, потому как сам Никольский улетал в странно-экзотический тур. Один. Симочка сама занималась билетами, агенствами, согласованиями и точно это знала.
     -- Ну и пусть... ну и ладно... ну и отлично... ещё посмотрим, кто лучше загорит... моя нигде не пропадала... -- шипела она, собирая оружие покорения мужского воображения.
     Миргород встретил, как полагается, розами, минералкой и кефиром. И дискотекой. Оооооо. Это было достойно пера Гоголя. Сорочинская ярмарка нервно курила приму. Буйство красок и косметики. Почетный караул вдоль стен. Веселье уходящего поезда, смешанное с радостью отъезда тёщи. Воздух просто искрился флюидами курортных соблазнов тех, кому за....
     За...чем? Так кто за чем приехал, тот то и получал. Симочка приехала за загаром. Это она точно и бесповоротно решила ещё дома. Когда собирала чемодан и злилась на весь мир, начиная от Никольского и заканчивая Бесом. «Хватит, -- голосовое сопровождение споров по силе эмоций можно было сравнить с лучшими монологами классической трагедии, -- хватит с меня знакомств, экспериментов, поисков неизвестно чего, и каких-то зыбких желаний светлого будущего. Нужно таки смотреть правде в глаза – твоя участь – работа и кот. Максимум, это весёлое, ни к чему не обязывающее отпускное приключение. Без души, без любовных глупостей, без последствий. Так что всё это можно оставлять дома. Только солнце, только воздух, только речка….Так, это, кажется, уже говорили до меня….»
     Всё остальное она могла и придумать, а вот бронзу на тельце хотелось настоящую. Лёжа под отечественным производителем ультрафиолета, она лениво рассматривала отдыхающих. На удивление возрастная категория и общий вид радовал глаз. Симочка ожидала худшего. Несмотря на сезон, городской пляж нельзя было назвать переполненным. Симочка подумала, что во времена её детства пляж считался бы почти пустынным. По воде неторопливо фланировали несколько катамаранов и лодка спасателя. Симочка дала себе слово, что прямо с завтрашнего утра начнёт лодочные прогулки. Прохладные туманные рассветы на середине реки выплыли из юности и Симочка улыбнулась своим мыслям и предвкушениям. Вот что-что, а умение радоваться мелким прелестям жизни было в ней неистребимо. Грациозно потягивая пригоревшее тельце, Симочка прошлась к воде.
     Плыть в Хороле было абсолютно некуда по причине миниатюрности реки. Сима нырнула-вынырнула, умостилась на мелководье и, подперев подбородок ладошками, принялась изучать загорающих.
     Когда-то, во времена студенчества, Симочка очень любила развлекаться подобным способом именно в Миргороде. Может и не только в нём, но в других санаториях она попросту не бывала, а санаторный мир был просто идеальным местом для подобных развлечений, которые состояли в угадывании людей. Некоторое время люди рассматривались, изучались, о них составлялось мнение, которое потом проверялось, не отходя от кассы. Ошибалась в те времена Симочка редко. Ей вдруг остро захотелось проверить собственные возможности. Тем более, что нужно было чем-то заниматься целых три недели.
     Тщательно изучив ассортимент, Симочка сделала свой выбор. На роль пробных жертв были отобраны: высокий синюшный рыхловатый блондин неопределённого возраста, респектабельный мужчинка с затравленным взглядом и спортивный молодой человек ближе к сорока пяти, с в\о без в\п.
     Блондин очень напоминал Симочке ненавидимый ею офисный планктон. Чем ниже был ранг планктона, тем сильнее он стремился придать себе вид респектабельности и значимости. Костюмы от Версаче с Молдаванки, парфюм от Живанши из источника №7, бизнес-ланчи и коуч-тренинги, галстуки пять раз в неделю, боулинг по пятницам, бассейн по субботам, родительский день по воскресеньям и листок кресс-салата между двумя прозрачными кусочками отрубей с обезжиренным йогуртом ежедневно на завтрак, и, как финальный аккорд – жидкость для убийства всех видов бактерий и походная гелиевая мочалка для блеска штиблетов, как обязательный набор джентльмена в псевдокожанном портфеле… Симочка фыркнула, представив блондина снующим по коридорам финорганизации с усердием старшего приказчика купцов Калашниковых.
     Отложив в сторону первый портрет, она снова окунулась и принялась за следующую картинку. Респектабельный мужчина предстал перед ней в образе находящегося на грани развода руководителя среднего бизнеса. Почему именно так, Симочка не стала сама себе объяснять. Иногда образы всплывали сами по себе и, если покопаться, имели очень даже логичное обоснование, полученное на основе обработки увиденного подсознанием. Копаться Симочке было лень, и она поверила внутреннему компьютеру на слово. Фирма должна была заниматься чем-то стабильно-монотонным. Например, перепродажей стройматериалов. Даже, скорее, постоянной поставкой этих самых материалов на государственные объекты с солидными откатами, разумеется. Отсюда застывшая затравленность. С одной стороны работа, с вечными страхами, с другой жена не первой свежести и непоследней истеричности…наверняка, с вечно гостящей тёщей. Наличие любовницы было почти обязательным. Затравленный мужчина страдал гастритами, перманентной жадностью и склонностью к меланхолии.
     Симпатичней всех в этой троице выглядел пан-спорсмен. Здоровый цвет лица, здоровый сон, здоровый кусок настоящего мяса и здоровый секс с девочками по взаимности в сауне на даче у такого же друга-спортсмена. Зимой Куршавель, весной Египет, летом Миргород, осенью Крым. Проверенная годами троица-четвёрка друзей, шашлыки по выходным и минимум нервов на работе. Симочка прислушалась к себе, пытаясь определить сферу трудовых будней. Сфера определялась плохо. Симочка проставила в графе «работа» «предположительно, хозяин мелкого автосервиса». Разумеется, никакой жены в данный текущий момент.
     Для начала было совсем не плохо. Три ориентировочных картинки дожидались проверки. Симочка выползла, наконец, из воды и плюхнулась на покрывало, тщетно пытаясь мокрыми руками подкурить сигарету.
     Чирканье зажигалки повергло в ужас блондина, застало врасплох мужчинку и позволило отличиться спортсмену. Из собственных юношеских санаторных опытов девочка точно знала, что самое главное, это породить дух соперничества. То, что нам мешало, то нам и поможет. Смертная скука и полная вседозволенность в таких местах превращала в азартнейший тотализатор даже щёлканье семечек на лавочке, не то, что возможность знакомства.
     Спортсмен отвоевал ещё одно очко, познакомившись и заручившись обещанием девочки всенепременно пройтись с ним между ужином и кефиром с целью осмотра чудесного местного стадиона. Блондин усиленно подыскивал предлог для разговора. А вот мужчинка готов был сдаться и выбыть без боя. Пришлось девочке спасать положение. Разговор о скрытых возможностях местных минеральных вод слегка воодушевил респектабельность и дал повод блондину сверкнуть неожиданной эрудицией.
     Утро прошло в тёплой, дружеской обстановке и, в общем, Симочке понравилось. Всё шло по плану.
                -27-
     Завтрак Сима безбожно проспала и поэтому в обед состоялось знакомство с узким миром соседей по общепиту. Оказалось, что блондин и спортсмен – её соседи по столику. Четвёртым едоком был чёрт. Или бес. Симочка сразу затруднилась определить. Высокий, гибкий, как лиана, черноволосый с бездонными глазами, похожими на чёрные маргаритки... «Чур меня, чур. Вот это влипла» -- первое, что пришло девочке на остатки ума. На бесе была неоновая табличка «ШУЛЕР. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ». «Только солнце, только воздух…» -- Симочка тщательно размазывала овощное суфле по тарелке, представляя, что это рагу по-ирландски, а она – отшельник Шаолиня.
     За соседним столиком, к огромнейшему Симыному удивлению, обнаружилось знакомое лицо. Лицо принадлежало недавно виденной замзав мадам Звягинцевой и излучало оптимизм напополам с радушием. Откатав обязательную программу случайной встречи на курорте людей, знакомых в прежней, докурортной, жизни, Симочка стала обладателем бесценных знаний о том, что Ирина Витальевна а) ну просто чудом попала в это чудесное место; б) приехала сюда с дочуркой, изумительным блондинистым существом с пустыми голубыми глазками-пуговками; в) безумно счастлива встретить здесь её, Симочку, в добром здравии. По какой причине Ирина Витальевна до этого сомневалась в её здравии, Симочка уточнять не стала. Довершала художественную композицию стола пара молодоженов, синхронно хрустевшая сырой морковкой. Остальное общество было вне зоны досягаемости пищевого общения.
     Мужчины при виде беса слегка приуныли и вяло ковырялись в тарелках. Потихоньку беседа всё же завязалась. Столы было решено сдвинуть и все перезнакомились. Блондин оказался Антоном -- специалистом какого-тотамбанка по каким-тотамвопросам. Спорсмен Игорь приехал с севера в надежде подлечить подорванное трудовыми буднями здоровье. Мамаша Ирина Владимировна напустила таинственности в вопросе трудоустройства, на что дочь-студентка Олечка глупо хихикнула и смешно насупилась. Митя и Маша действительно оказались молодоженами, увлекались сыроедением и утверждали, что спорт спасёт мир. Беса звали Ромой, а по поводу своей работы он так долго и туманно рассказывал, что никто ничего не понял.
     -- Никаких романов -- решительно мотивировала себя Симочка, маршируя после обеда в свою комнату. -- Ты приехала загорать и развлекаться. Ты ведь не хочешь через двадцать дней остаться бледной и несчастной?
     Возле корпуса обнаружился Антон с шахматной доской. Исключительно в целях отвлечения от глупых мыслей было принято решение сыграть пару партий. Играла Симочка вполне прилично, так что Антон вполне оправданно грустно вздыхал. Сверкая коленками, прискакала Олечка. Если Симочке было не слишком весело, то это чудное маленькое существо и вовсе умирало от тоски. За полчаса Сима с Антоном узнали, что учится она в престижном вузе, после которого у неё будет престижная работа, на которую она сможет и не ходить вовсе, потому как выйдет замуж за престижного молодого человека, познакомиться с котором можно в престижном месте. По мнению Симы, санаторий в Миргороде был чем угодно, только не престижным местом, но Олечка думала иначе.
     Дополнить обед Сима решила чаем и бутербродом у себя в комнате. В дверь аккуратно постучали. На пороге стоял бес.
     -- Извините, у вас не будет чайника или кипятильника, а то мой остался дома? -- глаза смотрели вполне искренне и чуть-чуть виновато.
     «Ты своими глазами можешь воду кипятить» -- подумала Сима, а вслух вежливо выдала требуемое. Бес неловко мялся у входа. «Уйдёшь ты сегодня или нет?» -- она аккуратно подвинула беса и повернула ключ.
     «Нет. Это невозможно. Я не хочу никаких бесов. Может, я и не знаю, чего хочу, но этого мне точно не нужно. Ну, за что? Почему я? Есть Олечка. Есть, в конце концов, Ирина Владимировна... Есть четыре санатория приехавших за романом».  В Симыном прошлом место беса было давно и прочно занято. Двух бесов не бывает, как нельзя вернуть прошлое, как нельзя дважды войти, можно только один раз выйти. Шальные глаза, мир в которых отражался, как луна в реке, дробясь на осколки, которые впивались в душу и оттаивали в ней полянки. Волны спокойствия, которые, как сирены своим пением, обволакивали теплом и заботой, оставляя все проблемы навсегда где-то далеко. Голос, который завораживал, не давая возможности сосредоточиться на смысле сказанного….Сима потрясла головой, прогоняя наваждение. «Только солнце, только воздух…»
                -28-
     Симочка философски разглядывала журнальный столик, на котором дымилась огромная чашка кофе и лежала внушительная горка бутербродов с копчёной колбасой. Суть философии заключалась в том, что бы решить, что важнее – фигура или маленькие прелести жизни. Прелести были хоть и маленькие, но в изрядном количестве, а фигура с каждым годом требовала заботы и внимания. Конец философствованиям положил телефонный звонок.
     -- Поздравь меня, -- на том конце провода сиял и искрился всеми цветами радуги Веня, -- Мальчик, Алик!!!
     Назвать сына Альбертом Вениаминовичем мог додуматься только Веня женатый на Норе. Симочка улыбнулась.
     -- Поздравляю. А в честь кого назвали?
     -- В честь Нориного отца, конечно, -- от Вени просто исходили волны счастья и Симочка даже слегка позавидовала ему. – А ты где? Может, приедешь?
     -- Не, Вень, не приедешь, у меня отпуск.
     -- У тебя что??? – Веня недоумённо осмысливал услышанное.
     -- Отпуск, Вень. Это такое время, когда человек отдыхает от работы в специально оборудованном для отдыха месте строго определённое время – Симочка развеселилась, представив Венино выражение лица.
     -- Нет, что такое отпуск, я в курсе. Просто ты и он – вещи не совместимые. Только не говори, что ты купила путёвку в санаторий.
     -- Не поверишь…Только это не я купила, а Никольский…Так что теперь законные три недели я буду в Миргороде загорать, читать детективы и есть несанкционированные бутерброды с колбасой.
     Симочка опять улыбнулась, глядя на ожидающую её тарелку.
     -- Вень, я так рада за вас, -- Симочка сменила тон на серьёзный и соответствующий моменту.
     -- Правда?
     -- Правда. Вы с Норой – чудная пара, а теперь у тебя есть наследник. И всё у вас будет хорошо.
     -- Сим, я хотел тебя попросить быть крёстной Алика. Ты согласишься?
     -- Соглашусь. Я очень вас люблю…
     -- И мы тебя очень любим. Даже Алик….
     …Сима задумчиво вертела в руках умолкший телефон и соображала, что её так расстроило. Неужели счастье друга детства могло вызвать такие чувства. Это было нелогично. И, тем не менее, это было так. Она с грустью констатировала, что, наверное, наступила одинокая старость, когда чужие дети вызывают не умиление, а грусть….
     …Кофе остывал, бутерброды черствели, а Сима всё курила на балконе, глядя невидящим взглядом в прошлое и вспоминая. Почему-то ярче всего вспоминался давний разговор с Сергеем, когда они бродили по старому заснеженному парку и, глядя на молодых мамаш, почти всерьёз обсуждали достоинства и недостатки современных колясок, которые упорно буксовали в снегу. Сергей всё переживал, как Сима сможет таскать такую тяжесть со второго этажа, и клятвенно обещал ей привезти всё самое лучшее, надёжное и лёгкое из Германии. Почему-то тогда именно Германия считалась самой приличной страной и привезённое от туда -- самым лучшим.
     Сима пыталась сообразить, откуда взялся туман, и поняла, что это слёзы. Никогда раньше она не позволяла себе вспоминать о любви и детях. Счастье ей вполне заменила работа и люди, которые её окружали, а дети…Конечно, они существовали в мире, и Симочка их очень любила, но это были какие-то отстранённые дети. Венин сын не мог быть отстранённым. Он был вполне реальным, и Симочка впервые ощутила, что чего-то уже никогда не будет. Не будет безграничной любви, не будет распашонок на балконе и коляски в коридоре. Не будет оглушительного вопля «Мам!!!! Достань мяч» со двора. «Прости, Серёж, я не могу быть счастливой без тебя» -- иногда Симочка пыталась разговаривать с прошлым, которое молчало.
     «Можешь -- слёзы высохли так же внезапно, как и появились. – …ради меня, ради нас…ты сможешь и будешь…я точно знаю…поверь, отсюда виднее…»
     Громкие разговор внизу привёл Симу в чувство. «Я задремала и мне всё это приснилось». В голоса и прочую чушь Симочка не верила всей своей атеистической душой. Она осторожно выглянула с балкона.
     На скамейке за кустами два голоса о чём-то спорили. Мужской доказывал что-то, а женский  опровергал, иногда срываясь в истерические нотки. В женском Симочка без труда опознала Ирину Витальевну, мужской же был смутно знаком, но не идентифицирован. Она напрягла слух
     -- ….ты понимаешь, что говоришь? – мужчина был возмущён и раздосадован. – ты ещё скажи, что проще утопить её в реке.
     -- Не передёргивай. Не проще. Проще, что бы её вообще никогда не было. Но другого случая у нас не будет.
     -- Ты вообще зачем меня сюда выдернула? Ты собиралась только разузнать. Вот и разузнавай.
     -- Ты не понимаешь…
     -- Да, я не понимаю, -- перебил мужской голос, -- и никогда не пойму. Я никогда тебя не понимал. Ир, чего тебе не хватает? Ты хотела денег – они есть. Есть Ольга. В конце концов, займись будущим дочери…
     -- Именно им я и занимаюсь, к твоему сведению.
     -- Ты себе льстишь. Ты никак не можешь простить, что девчонка увела у тебя такого кавалера…
     -- Замолчи, что ты вообще можешь знать о чувствах – женский голос опять сорвался в истерические нотки.
     На соседнем балконе кашлянули, голоса смолкли и перешли на шепот. Симочка высунулась за перегородку и встретилась носом с плечом Романа.
     -- Вышли подышать свежим воздухом? – светский тон Романа подразумевал, что всё, происходящее, само собой разумеется.
     Симочка молниеносно спряталась обратно.
     -- И очень правильно делаете – продолжил Роман со своего балкона, сделав вид, что не заметил манёвра. – Такого воздуха нигде нет. А вы знаете, что в Миргород ещё полтора века назад приезжали даже с Кавказа исключительно подышать…пропитаться, так сказать духом украинским…
     «Идиот – мысли Симочки были весьма невежливы. – при такой внешности быть таким придурком…жаль…вот так и пропадает генофонд».
     -- Простите, но меня ждёт кофе. – Сима довольно невежливо прервала разглагольствования про то, как «тиха украинская ночь».
     -- А пригласите меня в компанию. Я знаю много анекдотов. – беспардонность Романа начинала раздражать.
     «Точно, идиот. Что ж мне так везёт-то на них» -- Симочка удручённо покачала головой, как бы констатируя самой себе факт собственной невезучести.
     -- Да нет, спасибо. Я уж как-нибудь обойдусь без сомнительных развлечений.
     -- Почему сомнительных? Я знаю даже вполне приличные. Или можно поговорить на какую-то тему. Вот, к примеру, вы помидоры любите?
     Симочкина вежливость кончилась вместе с терпением и, буркнув «нет», она отправилась пить бесповоротно остывший кофе с хрустящими бутербродами…
                -29-
     -- Ну рассказывай, -- Никольский был само внимание.
     -- Докладываю. Приехал. Устроился. Осмотрелся. Познакомился, если это можно так назвать – бодро отрапортовал голос в телефоне.
     -- Что значит «можно так назвать»? Ты что, знакомиться разучился?
     -- Да не разучился я ничего, – прогудел обиженно собеседник. – Но, по-моему, она решила, что я лох и тюфяк….. Дим, а ты на кой меня сюда послал? Только честно. А то я так ничего толком и не понял. Поедь туда, не знаю куда. Посмотри то, не знаю что. И в случае чего маякни и подстрахуй. В случае чего?
     -- Да я и сам не знаю, в случае чего. Только не нравится мне всё это.
     -- Ну и ехал бы сам. Я вообще не догоняю. Если она тебе так дорога, чего ты просто не скажешь ей об этом? В конце концов, женись на ней и стереги на законных основаниях.
     -- Вот только не нужно этого сарказма.
     -- Да я и не думал даже. Откуда она вообще взялась на нашу голову? – голос раздражённо бурчал.
     -- Помнишь историю с Серёгой Долинским?
     -- Помню, конечно, – на том конце тихонько присвистнули. – Так это получается…
     -- Получается, получается. Теперь понимаешь, что получается?
     -- Не понимаю, но теперь хоть что-то складывается. Так она с того времени так у тебя и работает?
     -- Так и работает. Только не вздумай проболтаться, конспиратор.
     -- Не учи учёного, – голос сменил тон. – И ты думаешь, что…
     -- Да ничего я не думаю…пока…Не о чем пока думать. Просто стали происходить непонятные события, и я не хотел бы, что бы она пострадала. И давай…без этих своих намёков…Ладно, бди, я завтра позвоню….
                -30-
     -- Симочка, вот вы где! – Антон выглядел почти трогательно в оранжевых шортах и лимонной футболке с логотипом какого-то туроператора на фоне пальмы. – А я вас ищу.
     «Ещё один. Да что ж им всем нужно-то от меня?» -- Сима только что избавилась от назойливости пана спортсмена и предвкушала спокойное созерцание реки в предзакатном состоянии.
     -- Тогда считайте, что нашли.
     Антон явно не знал, что говорить дальше.
     -- А я вот тут собирался прогуляться и подумал: А не пригласить ли мне Симочку, пока меня никто не опередил?
     Сима оценивающе глянула на него и хмыкнула. Прогуливаться ей совсем не хотелось. Хотелось растянуться на покрывале, закрыть глаза и мечтать, слушая воду. Но судьба, в лице Антона, явно была против.
     -- А как вы вообще меня нашли?
     -- Так мне Роман с Ольгой подсказали. Они играли в теннис и видели, как вы шли к реке.
     Симочка почувствовала неприятный укол. Значит, бес пригласил жизнерадостную Оленьку поиграть в теннис. Ну конечно, а чего ещё можно было ожидать от беса, который приехал искать приключений. Она решительно поднялась, протянула покрывало Антону и молча пошла к корпусу. Тот вытряхнул его, педантично сложил и побрёл следом.
     Перед корпусом намечался всеобщий вечерний променад, не предвещавший ничего, кроме назойливых бесед, и Симочка, отобрав у Антона покрывало, отправилась через боковой выход к себе в комнату.
     «Всё, наотдыхалась. Сейчас позвоню Саньку, пусть приезжает и забирает меня из этой богадельни. Поеду на Десну с палаткой. Буду ловить рыбу и, как Робинзон, варить уху. И сколько захочу валяться на песке, смотреть в небо, слушать воду и мечтать» -- Симочка больно стукнулась об преграду.
     -- Сима, вы себя не бережете. А если бы тут была стена? – сказала преграда голосом Романа.
     -- Одной Симой стало бы меньше, -- желание позвонить Саньку усилилось.
     -- А хотите фокус покажу? У вас есть карты?
     Сима пристально уставилась в глаза бесу, пытаясь угадать: он точно идиот или придуривается. Роман смутился и сник.
     Прогарцевав, как маршальская лошадь на плацу, Сима демонстративно хлопнула дверью. Бес усмехнулся и беззаботно отправился по своим делам…
     Сима раздумывала, глядя на телефон. С одной стороны, ей очень хотелось уехать отсюда, а с другой – это выглядело бы, как сдаться и сбежать. Она вспомнила, что приехала отдохнуть, загореть и развлечься. А что получается? Она только злится и расстраивается. Так дело не пойдёт. К тому же Никольский обязательно поинтересуется, как прошёл отпуск, а уесть его Симе пока не перехотелось. Она крикнула Антону, переминавшемуся под балконом, что уже идёт, накинула ветровку и, не найдя ключи, спустилась всё через тот же боковой выход. Дверь в конце коридора тихонько приоткрылась и внимательный взгляд проводил Симочку….
                -31-
     -- А, чёрт, -- Антон убил юбилейного десятитысячного комара, который восторженно слетелся на его лимоно-оранжевое одеяние, -- это просто наказание какое-то, а не прогулка.
     Симочка, злорадно посмеиваясь, бодро вышагивала по тропинке берёзовой рощи.
     -- Сима, а почему они вас не кусают?
     -- Я несъедобная. И гемоглобин у меня низкий.
     -- А вы думаете, они умеют определять? 
     Симу веселило, что Антон принимал за чистую монету весь бред, который она несла последние минут сорок. Впереди мелькнули белокурые волосы Оленьки и спортивный костюм Романа. Послышался обрывок анекдота и заливистый девичий смех. Сима притормозила и подхватила Антона под руку.
     -- Антон, это так интересно….
     -- Что интересно? – не понял тот.
     -- Ну, вот то, что вы мне только что рассказывали. Я даже подумать не могла, что это так увлекательно.
     Ничего увлекательного Антон не умел рассказывать в принципе, но спорить не стал. Пара торжественно прошествовала мимо Романа и Ольги, вежливо раскланявшись.
     -- Оль, а ты, правда, считаешь, что самое главное – это удачно выйти замуж? – Роман краем глаза следил за удаляющейся парой и удовлетворённо хмыкнул, увидев, как получил по рукам непонятно от чего осмелевший Антон.
     -- Ну, да, -- изумлённо ответила Ольга. – Ну а как же. Мужчина должен любить меня, заботиться обо мне и о маме. Так мама говорит.
     -- Ну, если мама говорит…тогда да. Маму нужно слушаться. Ты бы в таком случае присмотрелась к Антону.
     -- Да ну, -- девушка презрительно скривилась, -- он такой нудный и совсем не перспективный…Не то, что ты – она озорно зыркнула на Романа и кокетливо откинула волосы.
     -- Ну да, ну да…я перспективный…я такой перспективный, что от моей перспективы тараканы с голоду мрут… -- он задумчиво смотрел вслед Симе – Что ты сказала?
     -- Я сказала, что ты перспективный мужчина. Так мама говорит – Оленька капризно надула губки. – Ты меня совсем не слушаешь? А ещё мама говорит, что слишком умных женщин перспективные мужчины боятся.
     Роман чуть не брякнул, что в таком случае Оленьку не станет бояться даже таджикский дворник, но вовремя притормозил и отделался универсальной фразой о том, что мама всегда права….
                -32-
     Наплевав на фигуру, Симочка доела батон и колбасу, запила всё двумя чашками кофе и легла спать. Ей снилось, что она плывёт на лодке по лесному озеру, почти полностью заросшему кувшинками и дикими лилиями. Вода в озере была чёрная и прозрачная. Симочка наклонилась и зачерпнула горсть воды. В ладошке блеснули две маленькие рыбки – голубая и розовая. Вильнули хвостами и метнулись между пальцев обратно. Почему-то Симочке показалось очень важным поймать их. Она наклонилась ниже, пытаясь ладонями выловить рыбок. Лодка качнулась и перевернулась. Нагретая солнцем вода накрыла Симочку, и она с головой ушла в озеро.
     Симочка со стороны видела, как медленно погружается на дно, а перед глазами плавали те самые рыбки, за которыми она погналась. Они как-то странно метались вверх и вниз, и Сима подумала, что они зовут её за собой. Она с детства очень хорошо плавала, но сейчас плыть никуда не хотелось. Она улыбнулась рыбкам грустной улыбкой и попыталась помахать им рукой. Что-то мешало ей сделать это. Симочка увидела, что руки и ноги прочно спутаны стеблями кувшинок. Она попыталась их разорвать, но у неё ничего не вышло. Стебли тянулись со дна, как сотни тонких змей, обвивая всё тело, сковывая движения и подбираясь к горлу. Она закричала, и прозрачная вода озера затопила лёгкие. Последнее, что увидела Симочка, были рыбки, которые пытались перекусить стебли, стягивающие её горло….
     …..Щёки жгло, как после крапивы, лёгкие раздирала невыносимая боль, в ушах звенело, а перед глазами плавали разноцветные то ли круги, то ли рыбки. Симочка судорожно вздохнула и закашлялась до слёз. Горло саднило и пекло. Расплывчатое светлое пятно перед глазами постепенно обретало чёткость и, в конце концов, оказалось лицом Романа. Сима задышала аккуратно и неглубоко. Она лежала на полу в коридоре, в луже воды. Рядом на коленях стоял Роман, комкая в руках полотенце и тревожно глядя ей в лицо. Сима попыталась сесть.
     -- Что случилось? – собственный голос показался Симе предсмертным хрипом.
     -- Помолчи. Всё потом. – Роман аккуратно помог ей подняться и дойти до кресла. – Вещи в шкафу?
     Сима кивнула. Роман открыл шкаф, придирчиво осмотрел аккуратный ряд джинсов, стопку водолазок, сиротливый итальянский сарафан и остановился на огромном махровом халате, который шантажом заставила взять с собой бабуля. Вытащив халат, Роман стащил со слабо сопротивляющейся Симы мокрую пижаму и укутал её с головой, накинув сверху для верности ещё и плед. Симын нос, торчащий из этого сугроба, выражал всю гамму негодования по поводу подобной бесцеремонности.
     -- Сиди и грейся. Только не вставай. Я сейчас, – и Роман скрылся в направлении двери.
     Вернулся он довольно быстро, неся с собой чашки, какую-то траву в майонезной баночке и лимон. Сима молча наблюдала из сугроба. Сознание постепенно возвращалось к ней вместе с памятью, и её начинала колотить крупная дрожь. В дверь деликатно постучали и голосом Антона поинтересовались, всё ли в порядке. Роман клацнул чайником и вышел в коридор. Послышались приглушённые голоса. Сима даже не стала напрягаться, пытаясь вообразить, какую сказку рассказывает Роман Антону, и что завтра о ней будут судачить обитатели корпуса. Озноб усиливался и Симочка была почти благодарна вернувшемуся Роману, когда тот сунул ей горячую чашку. Она обхватила её ледяными пальцами и потянула носом:
     -- Что это?
     -- Пей и не разговаривай….Пей, не бойся. – Роман по-своему истолковал её нерешительность, приняв за страх. – Не отравишься. Мята, малина, чебрец, душица и ещё какая-то хрень. Мне товарищ присылает с Азова. Он там егерем в заповеднике. Сами растят, сами сушат. Лучше любого чая. Как лекарство.
     Сима аккуратно, что бы не обжечься, отпила. Приятная сладковатая горечь обволокла горло и теплым потоком потекла мимо лёгких в желудок. Дышать стало легче. После второй чашки её перестало трясти и стало почти жарко. Она попыталась сбросить плед, но Роман укутал её обратно.
     -- Так надо. Грейся. -- Он налил в другую чашку несколько глотков едко пахнущей прозрачной жидкости. – Теперь это.
     Сима послушно выпила. Ощущение было такое, как будто она выпила расплавленную ртуть. Сима задохнулась и решила, что умерла. Из зажмуренных глаз текли слёзы.
     -- Дыши…и лимончик грызи.
     Сима была готова убить своего мучителя, который, к тому же ещё и улыбался, глядя, как розовеют мертвенно-бледные щёки жертвы и возвращаются эмоции.
     -- Уже лучше, -- констатировал мучитель и заварил очередную порцию травы.
     -- Кому лучше? – голос Симы звучал почти нормально. – Ты можешь сказать, что произошло?
     -- Это я у тебя хотел спросить, что произошло? – Роман серьёзно посмотрел на Симу. – Ты вообще хоть что-то помнишь?
     -- Помню. – Сима наморщилась, вспоминая вечер. – Я пришла с прогулки, сделала бутерброды и кофе, поела….потом сделала ещё кофе, покурила…хотела почитать, но уснула…всё…потом помню только тебя…вас…
     -- Нас… -- передразнил Роман. – Давай для простоты остановимся на «тебя», раз уж так получилось.
     Симочка, вспомнив, в каком виде была найдена и закутана в халат, поняла, что «вас» и вправду выглядит глупо.
     -- А как ты тут оказался? – вот что Сима помнила точно, так это то, что дверь она вечером закрывала. Что-то такое мелькнуло в памяти про вечер, но поймать воспоминание Сима так и не успела.
     -- Как, как…Через балкон, разумеется. – Роман вкратце рассказал, как маясь бессонницей, духотой и комарами, вышел покурить и услышал странные звуки и шум воды из Симыный комнаты. На его вопросы никто не отвечал, а когда он вышел в коридор, постучал и поинтересовался, всё ли нормально, то ему показалось, что Сима кричит. Дверь выбивать он не захотел, вернулся, влез через балкон и обнаружил Симу, принимающую ванну в пижаме и почему-то лицом вниз…без признаков жизни. Счёл своим долгом вернуть Симу обществу из простого любопытства поинтересоваться, что произошло.
     -- Рыбки, -- сказала Сима многозначительно.
     -- Что «рыбки»? – обернулся Роман.
     -- Рыбки хотели, что бы я плыла вверх.
     Роман всерьёз засомневался в Симыной адекватности.
     -- Какие рыбки? Сима, ты можешь объяснить нормально? Где и какие рыбки хотели, что бы ты плыла? В ванной?
     -- Нет, в озере.
     Роман демонстративно закатил глаза.
     -- Я плыла на лодке, потом лодка перевернулась и я утонула в озере. А две рыбки…маленькие такие…красивые…они хотели меня спасти...а кувшинки хотели, что бы я утонула….ну я закричала….и утонула…ведь в воде кричать нельзя. – Сима была похожа на пятилетнего ребёнка, старательного рассказывающего родителям, как интересно было в садике на утреннике.
     -- Рома, а как я оказалась в ванной, да ещё и в пижаме? – Сима вдруг ожила и глаза её округлились.
     -- Вот и я хотел бы знать, с чего это ты решила принять душ посреди ночи, да ещё и в пижаме. – Роман внимательно рассматривал банки с кофе и с сахаром. Он зачем-то понюхал содержимое, ковырнул пальцем сахар и даже зачем-то лизнул. Сима с любопытством следила за его действиями. – Ты одна ужинала? – без перехода спросил он.
     -- Одна….А ты на что намекаешь? – от негодования у Симы даже в голове прояснилось. – Ты что думаешь, что я устроила пьяную оргию в обществе трёх мулатов, а потом спьяну чуть не утонула в собственном душе?
     Сима закашлялась от напряжения и заплакала от обиды и несправедливости. Роману стало неудобно. Ничего такого он не думал, а думал, что наверняка в сахаре обнаружится сильнодействующий наркотик со снотворным и галлюциногенным действием, и ему очень хотелось бы узнать, кто и как организовал его попадание туда. Пугать Симу раньше времени ему точно не хотелось.
     Спирт и горячий чай начали действовать. Глаза слипались и Сима, поискав подушку, так и задремала, зарывшись в свой сугроб из пледа и халата. Роман прислушался к довольно ровному и мерному дыханию, легко перенёс Симу на кровать и заботливо укрыл. До утра она точно проспит спокойно, а там видно будет. Что будет видно утром, он так и не решил, и, покурив, устроился в глубоком кресле, размышляя над происходящим…
                -33-
     -- Ольга Звягинцева, 22 года года, студентка. Её мать, Ирина Витальевна, 51 год,…-- голос монотонно перечислял имена, фамилии, возраст и прочие подробности.
     -- Как ты сказал? – Никольский впервые за всё время разговора проявил признаки жизни.
     -- Ольга Звягинцева.
     -- Да нет, дальше кто?
     -- Мамаша ихняя, Ирина Витальевна…Очень эффектная женщина с потрясающими педагогическими способностями. А что, знакомые всё лица?
     -- Да не так что бы знакомые…Вспомнил. Сима как-то ездила забирать контракт с одной фирмой. Наши подрядчики, из крупных, ну и там эта Звягинцева…которая старшая… фигурировала…я ещё Симе искал ей данные. – Никольский помолчал. – Это, конечно, может быть простым совпадением…Кстати, ты не узнавал, кто и как очутился в санатории?
     -- Узнавал, Дим. На первый взгляд всё совершенно естественно и не вызывает подозрений. Которые с мамашей, приехали по горящей. Они экономные. Спортсмену путёвку тренер подогнал. Давно уже. Ещё зимой…
     -- Ладно, не перечисляй. Раз ты говоришь, что всё чисто, значит так и есть. А что там с этим ночным шухером?
     -- Да непонятно как-то. То ли Сима упала в ванной, то ли наглоталась чего…слухи разные по народу бродят. Нужно проверять.
     -- А ты где был? Я вообще о чём тебя просил? Ты помнишь?
     -- Да помню я, помню. Быть рядом и бдеть…Ну чуток недобдел. Но ведь всё обошлось?
     -- Обошлось…А если бы не обошлось? Так, мне всё равно, как ты это устроишь, но что бы ни один волос…Считай, что это приказ.
     -- Есть, сэр – голос дурашаливо козырнул и отключился.
                -34-
     Симочка Офенбах жалела, что родилась. Голова раскалывалась, горло горело, всё тело ломило, как при гриппе, а в левый висок какой-то злобный гномик из гестапо закручивал раскалённый тонкий шуруп. Если бы он только сказал, что ему нужно, Симочка с радостью выдала бы все явки и пароли вместе с золотом партии и короной Российской Империи. Но гномик, видимо, был садист по призванию, и короны его не интересовали. Она застонала и повернулась на бок. Взгляд моментально расфокусировался. Комната поплыла вправо и вниз, как график прироста населения. Гномик стукнул по шурупу молотком. Симочка закрыла глаза и поклялась самолично приговорить гномика к ста годам расстрела без суда и следствия, если выживет.
     -- Утро доброе.
     -- Кому доброе, а кому последнее.
     -- Ты смотри, живая и дерзит – Роман улыбался одними глазами, протягивая Симе чашку. – Пей, болезная.
     Сима обиделась, но выпила. Мятная прохладная жидкость моментально успокоила горло и отобрала у гномика орудие пыток. Теперь он просто пинался ногами и шипел.
     -- Так лучше?
     -- Лучше. А ты откуда знаешь про все эти пойла?
     -- Да было дело. – уклончиво пробурчал Роман. – Как голова?
     -- Болит.
     -- Ясное дело, что болит. Я спрашиваю, как соображает?
     -- Да никак, походу. – Сима попыталась сесть и комната снова поехала. – Ой, ёй….
     -- Куда ты с такой скоростью?... – Роман ухватил чуть не свалившуюся с кровати Симу. – Ты что так резко.
     -- Ром, это надолго? – Сима жалобно вспомнила про свои сосуды и испугалась.
     -- Я надеюсь, что нет. Ну если сильно страшно, давай я врача позову, пусть он посмотрит…
     -- Не хочу врача. А можно ещё вот того, последнего…мятного…А врача не нужно, что я ему скажу? И потом он сразу Вене позвонит, а Вене нельзя, у него сын родился…
Роман ничего не понял, но спорить не стал, протянул чашку и выразительно посмотрел на часы.
     -- Сим ты в состоянии прожить до обеда без приключений?
     Сима утвердительно кивнула вместе с чашкой.
     -- Только я тебя прошу – никуда не выходи и по возможности никого не зови в гости. Хорошо? Мне нужно по делам, а потом мы поговорим. А тебе лучше сейчас поспать. И не выдумай курить.
     Сима с чашкой ещё раз кивнули.
     Дверь захлопнулась, оставив только тёрпкий невесомый запах мужского парфюма, который показался Симе знакомым откуда-то издалека, из прошлого. Она допила снадобье, уютно устроилась, закутавшись в плед, и стала думать.
     Для начала она представила. Как прощается возле двери с Антоном, заходит в комнату, закрывает дверь и поворачивает ключ. Ключ она увидела абсолютно точно. Значит, дверь была таки закрыта. Переодевается…Нет, сначала она настригла колбасы с хлебом, заварила кофе, положила сахар…много…захотелось сладкого и крепкого…а уж потом переоделась. Так, что дальше? Дальше выходила на балкон, понаблюдала за догуливающими моцион. Кто же там был-то? Ага, спортсмен Игорь прогуливал какую-то пышную брюнетку в велюровом костюме, Ирина Витальевна в сопровождении нескольких дам пост-бальзаковского возраста обсуждала новости популярного сериала…так, кто ж ещё был…кто-то ведь был…ладно, потом. Вернулась в комнату, включила телевизор, съела всю колбасу, выпила весь кофе, заварила ещё, снова с сахаром….вышла на балкон, подкурила сигарету…В дверь постучали…Точно, кто-то пришёл и она пошла открыть, оставив кофе с сигаретой на перилах. Она открыла, вспомнила, что сигарета имеет свойство падать на головы прохожим, вернулась на балкон, крикнув «входите», и машинально глянула на гуляющих. Большинство было на своих местах. К обществу добавились только Роман с Ольгой, сидевшие прямо напротив балкона и о чём-то оживлённо болтавшие. На плечах у Ольги покоилась олимпийка Романа вместе с рукой хозяина. Симочка машинально докурила с вредностью рассуждая, что идиотам как раз только с такими малолетними дурочками и общаться. Потом решила про себя, что никакой он не бес, а жалкая подделка, и только тогда вспомнила, что в комнате её ожидает посетитель. Но комната оказалось пустой. Она пожала плечами и вернулась на балкон…. Кого же всё таки на улице не было?
     Как бы там ни было, но теперь стало понятно, что расстроенная открытием, что бес вовсе не бес, Симочка таки забыла закрыть дверь в комнату на ключ. Одним вопросом стало меньше. Но тогда получалось, что кто-то таки хотел её убить. Эта мысль не могла не радовать. Врагов у Симочки сроду не водилось. Впрочем, как и друзей, за исключением пары человек. Симочка поёжилась. Как кто-то попал в комнату понятно. Также он и ушёл, пока Роман лез через балкон. Кстати, нужно будет спросить у него, была ли дверь открыта, когда он выходил за чаем…
     За дверью раздались шаги, тихое шушуканье и аккуратный стук. Сима догребла до двери, путаясь в пледе, и повернула ключ. На пороге обнаружился Антон, из-за плеча которого блестели любопытством округлённые глазки Ольги.
     -- Симочка, ради бога, извините за вторжение, но я..мы..просто сочли своим долгом…вокруг, знаете ли, ходят слухи…
     Сима махнула рукой, приглашая любопытствующих войти, и, повернувшись, потащила себя и плед обратно к кровати.
     -- Входите, раз пришли.
     -- Оль, там на столике чашки, чайник, кофе…ты хозяйничай, а то с меня сейчас хозяйка никакая. – Сима с удовольствием устроилась полулёжа на кровати. – Так что там со слухами?
     Антон замялся, подбирая слова, но Олечка его опередила. С юношеской непосредственностью она мгновенно вывернула на голову Симе все сплетни, домыслы и версии происшедшего с ней, начиная от тайного любовника и неудачной попытки суицида,  и заканчивая скрытым алкоголизмом, от которого Симу решили лечить инкогнито, опасаясь за имидж супруга-политика. Антон только моргал, дёргая Оленьку за рукав и бормоча «глупости всё это» и «Симочка, да не слушайте вы её».
     -- Почему глупости? Мама говорит, что дыма без огня не бывает. – Оленька захлопала длинными ресницами и Артём смутился ещё больше. – А сахар где?
     Симочка оглядела комнату. Баночка с сахаром не обнаружилась.
     -- Не знаю. Вчера была. Может он рассыпался и Роман просто выбросил его… -- Симочка вспомнила просьбу Романа никого не приглашать в гости, – придётся вам пить без сахара. Нет, спасибо, но мне чай пока.
     Симочка взглядом показала на свою чашку в ответ на вопрос, заваривать ли ей кофе.
     -- Тоша, сходи, пожалуйста, к маме и попроси у неё сахар и печенье.
     Антон молча послушно поднялся, а Симочка вопросительно приподняла бровь. Антон в ответ пожал плечами и молча вышел. В коридоре он заглянул в мусорный пакет и что-то вытащил оттуда, бережно завернув в носовой платок и спрятав в карман.
     «Однако…вот тебе и дурочка малолетняя…Тоша…» -- Симочка хмыкнула. Олечка моментально присела возле Симы и доверительно защебетала.
     -- Симочка, вы только не злитесь на меня, я подумала, раз Антон вам не нужен…он ведь вам не нужен, правда? Вы ведь любите другого…давно и безответно и даже вчера хотели отравиться от любви….а он теперь узнает и поймёт, как сильно вы его любите, приедет и увезёт вас с собой…тогда зачем вам Антон или Рома…вот я и подумала…Ромочка конечно очень перспективный…и такой красивый, мужественный и весёлый…но мама считает, что он недостаточно надёжный…ну вы понимаете… -- Симочка ничего не понимала, но слушала с интересом не перебивая…хотя перебить Оленьку было бы проблематично, -- а Тоша, он тоже перспективный…и гораздо надёжней, хоть и не такой красивый…но ведь красота не главное, правда?
      Оленька выключилась так же резко, как и включилась. Огромные прозрачно-голубые глаза невинно смотрели из-под натурально блондинистой чёлки и Сима искренне рассмеялась. Вот оно в чём дело. Ай да мама, ай да молодца. Симе стало искренне жаль наивную Оленьку. Ведь пропадёт девчонка. Такие как раз и пропадают. Нарвётся на кого-то бессовестного и пропадёт. А мать хороша, такие мысли девочке в голову вложить.
     Вернулся Антон с пачкой пенья и несколькими стиками сахара. Ирины Витальевны в комнате не оказалось и он отважился одолжить провиант у кастелянши бабы Вали…с отдачей. Оленька умоляюще посмотрела на Симочку и вернулась к кофе.
                -35-
     -- В сахаре был метатранзитропин, что-то вроде смеси фенциклидина и реладорма. Убойная доза. Выпей она не две, а три чашки, и топить не пришлось бы.
     -- Ты уверен?
     -- Абсолютно. Эксперты подсуетились с анализом. Кстати, очень редкий препарат, в аптеке просто так не купишь.
     -- Ты не перестарался с экспертами? Слухи не пойдут?
     -- Дим, зачем обижаешь? – голос скопировал армяно-грузинские интонации и вернулся к серьёзности. – Эксперт свой, сто лет знакомый, в частном порядке и могила.
     -- Это хорошо, что в частном порядке... – Никольский помолчал. – Кстати, я тебе попозже найду фотку мужа этой Звягинцевой.  Есть у меня одна мыслишка. Кстати, Сима ни о чём не догадывается?
     -- А бог её знает, о чём твоя Сима догадывается. Не девка, а Египетская пирамида, седьмоё чудо света…или какое там были Сады Семирамиды...Ей вопросы задаёшь, а она только отшучивается и щурится хитро. Не поймёшь – то ли шутит, то ли надумала что. Но молодцом держится, особенно учитывая, что нервничать ей вообще нельзя, помереть может в одночасье. Кстати, а ты знал об этом?
     -- Да знал, вроде….
     -- Нормально…А сказать? Может ты ещё чего забыл сказать? Ты б подумал, пока не поздно. Прогавим девку, оба виноваты будем.
     Никольский чертыхнулся и положил трубку….
     Абонет на другом конце провода ещё долго сидел, постукивая трубкой по коленке, не замечая ничего вокруг и выстраивая в уме ему одному понятные схемы. Тень по другую сторону тропинки сделала выводы относительно Симыных нервов и бесшумно растворилась в ночном воздухе…
                -36-
     Утро встретило Симу нудноватым монотонным шелестом дождя, сумрачностью и Романом в потрепанных джинсах, видавшем виды свитере и с чашкой очередного снадобья.
     -- Ты что, теперь так и будешь жить у меня в комнате? – настроение у Симочки было соответственно погоде и событиям.
     -- А ты хочешь? – бес снова вернулся к своему идиотски-игривому тону, что не добавило Симочке радости.
     -- Нет.
     -- Врёшь.
     Симочка запустила в него подушкой, промахнулась и обиделась на весь мир.
     -- Я что тебе вчера говорил? Никого в гости не водить. А ты?
     Симочка молча встала, подняла подушку, удобно пристроила её на кровать и ледяным тоном сообщила, что она уже взрослая девочка и вполне в состоянии решить, кого ей звать в гости, а кого – нет. Его, Романа, она точно не звала. И если ему не нравится круг её общения, то где выход, он отлично знает. Даже два. Роман подчёркнуто аккуратно поставил чашку на стол, хмыкнул, покачал головой и ушёл. Симочке стало ещё паршивей. Позвонил Никольский и язвительно поинтересовался, как ей отдыхается. Симочка изобразила полный восторг, в душе проклиная шефа жуткими проклятьями. Потом долго слушала, как прекрасна жизнь честного бизнесмена на заморском курорте, сильно сомневаясь в том, что шеф наслаждается одиночеством и борясь с желание позвонить проверить местонахождение Алисы,  и пообещав шефу «не скучать» заскучала….
     ….Симочку Офенбах мучила совесть. Это случалось с ней примерно два раза в год. Первый раз, когда она весной отказывалась ехать с мамулей и бабулей на весь сезон на дачу, и они уезжали одни, а второй – осенью, когда заходил серьёзный разговор про замужество и внуков, и Симочка доводила мамулю до слёз. Сегодняшний демарш совести был внеплановый и потому вдвойне ощутимый. Совесть Сима не любила. Та платила ей взаимностью, не щадя и не делая никаких скидок.
     -- Совести у тебя нет, -- говорила совесть, противно шурша душой, как шоколадной обёрткой.
     -- Как же нет. А с кем я тогда сейчас разговариваю?
     -- Мне стыдно называться твоей совестью. Ты вообще хоть изредка думаешь, что говоришь, и что делаешь?
     -- Изредка думаю, -- самый простой способ отвязаться от совести заключался в точности и лаконичности ответов. Это Симочка помнила в любом состоянии.
     -- Слишком редко, как по мне. Ты зачем человека обидела?
     -- А зачем он привязался? – «помнить» и «соблюдать» было всегда для Симочки разными вещами. Она отвлеклась от правила и тут же поплатилась.
     Совесть завела долгий и обстоятельный разговор о благодеяниях, благодарности и нищете души, забывающей собственного благодетеля. Совесть приводила примеры и напамять цитировала классиков, Симочка постепенно проникалась, но каяться не торопилась. Во-первых, совесть никогда не верила в слишком быстрое Симочкино раскаянье, а во-вторых, сама Симочка до конца не убедилась в глубине собственного безобразного поведения и была в некотором роде уверена в правоте.
     -- Ты давай не отвлекайся, а слушай, -- совесть время от времени взывала к Симыному разуму.
     -- Да я-то слушаю, а вот ты, похоже, совсем запуталась. Где река, а где раки. Ну, я согласна, спас меня бес, за что огромное ему спасибо, респект и уважуха. Но это ведь не значит, что я теперь должна всю жизнь быть рабой его прихотей и указаний. Сегодня ему не нравится, с кем я общаюсь. Завтра он начнёт рыться в моём телефоне и критиковать моих друзей. А послезавтра окажется, что я должна отработать собственное спасение…
     -- Дура, -- совесть перешла на нелитературный жаргон, исчерпав запасы цитат, -- мозги включи. Ты ведь уже поняла, что он не идиот, хотя не спорю, зачастую именно таким и кажется.
     Симочка вынуждена была признать оба факта, как имеющие место быть.
     -- Ну так подумай. Утопить тебя хотели? Хотели. Ты не утонула? Не утонула. Значит тот, кто этого хотел, не получил желаемого и вполне может повторить попытку. И пока не станет ясно, кто это был…а это был явно кто-то из отдыхающих или к ним причастный, имеет смысл всех держать под подозрением. Так что претензии и требования Романа вполне обоснованы. Если бы не он, тебя бы уже архангелы встречали и писала бы ты жалобы в небесную канцелярию на то, что не той музыкой… -- совесть умолкла, давая Симочке возможность переварить услышанное. Симочка переварила, но сделала ещё одну попытку.
     -- А вдруг это сам Роман хотел меня утопить, но потом передумал и сделал вид, что спас меня? У? – Симочка победно улыбнулась. – А теперь как раз хочет оттереть меня от друзей, втереться в доверие и спокойно завершить начатое. Может такое быть?
     Совесть притихла. Конечно, притянуто за уши, но Симочка права. Версия имела полное право на существование. Обе надолго задумались, заключив временное перемирие до выяснения обстоятельств.
                -37-
     В обед Симочка стала счастливой обладательницей сразу двух комплектов еды, включая компот. Один принёс стесняющийся Антон и, присоединив пожелания скорейшего выздоровления от «всех», моментально ретировался, чуть не столкнувшись в дверях с Романом. Тот проводил Антона взглядом до дверей Оленькиной комнаты, захлопнул ботинком дверь и, бросив взгляд на оставленный посетителем поднос, молча пристроил рядом точно такой же, для верности украсив его бумажной розочкой из салфетки. «Смотри, не перепутай, Кутузов». Усмехнулся и молча убрался восвояси. Симочка оскорбилась. Она чувствовала себя гораздо лучше и намерена была с кем-то поболтать, а благодаря Роману благополучно осталась без собеседников. Она тщательно осмотрела принесённую еду и пришла к выводу, что совесть права – верить нельзя никому. Уборная милостиво поглотила оба акта заботы и милосердия, закусив розочкой, а Симочка пошла одеваться, потому как есть хотелось, а было нечего, и самое простое и безопасное было самой сходить в магазин и купить провизию.
     Кроссовки противно чавкали по раскисшей тропинке и Симочка уже пожалела, что решила срезать путь и пойти вдоль реки, вместо того, что бы прогуляться главной улицей города и центральной аллеей старого санатория. Выйдя за ворота с чётким желанием купить что-то на скорую руку в ближайшем магазинчике, она увлеклась воспоминаниями детства, когда не раз отдыхала здесь, и сама не заметила, как дошла до центра. Покупки не отняли много времени и не заняли много места. В рюкзачок уютно и многообещающе улеглись несколько пачек печенья, упаковка противного кофе «3 в 1», единственная ценность которого заключалась в невозможности что-то в него подмешать, палке сырокопчёной колбасы, сырной нарезке и батоне.
     От реки тянуло сыростью и промозглостью и Симочка в очередной раз пожелала шефу обгореть на солнце и облезть противными пятнами. Она неторопясь брела по тропинке, глазея по сторонам. Слева немного под уклоном поднимался берег Хорола, радуя глаз зеленью и заканчиваясь плотным забором из кустарника, который отделял набережную зону от прибрежной. Справа высились камыши в человеческий рост, за которыми почти не просматривался противоположный берег и вода. «Ничего за двадцать лет не изменилось, – подумала Симочка – кроме меня. Так же тихо и безлюдно. Кажется, что ты даже не на необитаемом острове, а на другой планете. И даже не верится, что в каких-то пятистах метрах впереди, где виднеются два старых двухэтажных корпуса, живут и лечатся люди, приехавшие из разных городов. А слева за кустами, меньше чем в пятидесяти, -- живут люди, которые этих приехавших кормят, лечат и развлекают. А тут, посреди этого населённого мира, оказалась эта полоска тишины и забвения….» Симочка зазевалась, нога поехала со скользкой тропинки в камыши и она с размаху плюхнулась прямо в воду, больно стукнувшись обо что-то коленкой.
                -38-
     -- Дим, как там твоя версия? – голос нетерпеливо прервал излияния Никольского о преимуществе южных стран в плане погодных условий.
     -- Да пока никак. То есть, версия как бы есть. Даже две, а вот связать воедино их не получается. – В голосе сквозило недовольство собой, потому как Никольский ещё со школы считался великим стратегом и логиком и признаваться в поражения не любил. – А у тебя что?
     -- Да то же не особо. Пока мы добились только одного – Сима никому не верит, всех разогнала, питается колбасой и между прочим проклинает тебя на чём свет стоит. Тебе как там, не икается? – голос хохотнул собственной удачной шутке.
     -- А ты откуда знаешь, что проклинает? – Никольский ещё больше расстроился.
     -- Так у неё это при входе в комнату написано. «Мой шеф – гад и эгоист, гореть ему под южным солнцем до полного облезания» -- голос опять засмеялся. – Да ладно, шучу. Просто слышал, как она собиралась в магазин, вспоминая тебя незлым тихим словом. Ты вообще зачем её сюда сослал? Взял бы с собой или купил тур по Таиланду. Знаешь, я бы тоже тебя убил на её месте.
     -- Самый умный, да? Она мне все уши прожужжала, как в Миргороде хорошо отдыхается, и что так тихо и спокойно ей никогда нигде не было. К тому же там нет плохих воспоминаний, но есть врачи. А что я стану делать, если ей в Таиланде поплохеет? Как лучше хотел. А со мной она бы не поехала даже на ближайшее озеро. Не комильфо, по ихнему.
     -- Ну вот, хотел как лучше, а вышло как всегда. Отдохнула девка по полной программе. Будет что вспомнить, когда выберется, – голос старательно скрывал за весёлостью налёт тревоги и опасения, но Никольского сложно было провести; слишком хорошо он знал собеседника.
     -- Слыш, пленный румын, ты давай не юли, выкладывай, что накопал?
     -- Да правда, Дим, не много накопал. Ну, во-первых, синтетическая гадость, которую нашли в сахаре, изготовлена кустарным способом из подручных материалов. Во-вторых, кто-то из своих заходил к Симе и она оставила дверь открытой, но кто именно, она не помнит, потому как отвлеклась. Значит, кто угодно мог зайти, убедиться, что дверь осталась открытой, и просто ждать ночи, что бы вернуться и проверить результат. В-третьих, это не могла быть женщина, потому что дотащить спящего человека до ванной нужны те ещё силы. Так что ты подумай на счёт своей Звягинцевой. Она хоть крепкая бабёнка, но дотащить Симу могла только волоком, а её именно перенесли. Ну и в-четвёртых, кому вообще выгодно, что бы Симы не стало? Звягинцевой, потому что она мешает светлому будущему дочурки в плане конкуренции за «перспективных» мужиков? Смешно. Мотива нет, а опасность есть. Может убрать её отсюда от греха подальше?
     Никольский согласился, что действительно улов не богат:
     -- А по поводу «убрать»…если, как ты говоришь, мотив пришёл из прошлого, то в столице станет только хуже. Там ни ты, ни я не сможем её защитить. Нужно решать вопрос, пока круг ограничен, и она хоть как-то в поле зрения. Да и не поедет она, я её знаю. Ладно, давай до связи.
                -39-
     Симочка выплюнула застрявший в лязгнувших зубах камыш и порадовалась, что это не лягушка. Потом, пятясь на четвереньках, выбралась из воды и решила узнать, обо что так больно ушиблась в таком «мягком» месте. Наклонившись, она внимательно рассматривала металлическую набойку на каблуке  похожего на кирзовый ботинка. Рядом мирно покоился близнец Симыного обидчика. Хозяин необычной обувки мерно покачивался вниз лицом в такт лёгкому волнению воды в зарослях камыша. Сима тихонько ойкнула и села на рюкзак, свалившийся при её кульбите прямо в лужу….
     …. Местные опера просто излучали восторг и одобрение. Мало того, что на их территории организовался стопроцентный «висяк», так ещё и обнаружила его приезжая курортница, которую за каким-то чёртом угораздило упасть прямо на труп. А в том, что это был труп, приехавшие по вызову девицы, сотрудники убедились быстро и бесповоротно. При чём трупом он стал не меньше суток назад. Дородный мужчина в камуфляже и берцах, ориентировочно приезжий, по предварительным данным, захлебнулся относительно священными водами Хорола, и это вызывало праведное возмущение местных органов.
     Органы возмущались, девица пребывала, как положено, в лёгкой прострации, начальство готовило торжественный приём, а капитан Петренко лихорадочно соображал, что со всем этим делать. Попытка заставить девицу признать в утопленном своего родственника или хотя бы знакомого не увенчалась успехом. Девица мотала головой и клятвенно уверяла, что никогда до обнаружения с упомянутым господином не встречалась. Подхватив одной рукой девицу, второй – рюкзачок, капитан направился к ближайшему корпусу санатория. Девица подскакивала на одной ноге и поминутно потирала ушибленную коленку. Капитан потихоньку зверел…
     …..Стоя на балконе и покуривая, Роман наблюдал чудную картину. Со стороны реки к корпусу направлялось официальное лицо в звании и отвратительном расположении духа, таща за собой упирающуюся Симочку и отдельно неся её рюкзак. Он чуть не расхохотался, представив, как страж закона обнаружил Симу в камышах в тот момент, когда она перекладывала в рюкзак стыренные в ближайшем супермаркете шоколадки. Прикинув, что вблизи наблюдать за происходящим гораздо интересней, Роман быстро накинул ветровку и спустился, обнаружив в вестибюле небольшую очередь на выход. Видимо не один он дышал воздухом и любовался неожиданным зрелищем.
     Антон опередил его на несколько минут и, когда Роман подошёл к Симе, уже пытался устроить скандал на тему «нет» -- произволу властей». Отбить добычу просто так не удавалось и Антон обернулся к Роману в поисках поддержки.
     -- Слыш, капитан, а в чём, собственно, дело? – Роман попытался быть вежливым.
-- А вот мы сейчас дойдём до регистратуры и узнаем, в чём? – Должностное лицо при исполнении, раздвинув образовавшуюся толпу, зашагало к корпусу, не выпуская добычу. Толпа сомкнулась и с угрюмым неодобрением двинулась следом.
     Через полчаса смущённый и красный, как рак, Петренко, в сотый раз принося извинения «вельмышановний пани Серафиме», обтирал пот огромным, как подштанники старой еврейки, платком и проклинал день, когда подал документы в Высшую школу милиции.
     Как и следовало ожидать, по фотографии, снятой на мобильный телефон, никто пострадавшего не опознал. Все зарегистрированные жильцы были в наличии. В розыск никого из местных то же не подавали. Хотя то, что пострадавший не местный, капитан мог так сказать. Город был небольшой, а Петренко, хоть и был ворчливым и неуживчивым, службу знал хорошо и с большинством населения был знаком. «Висяк» обещал быть знатным.
                -40-
     -- Дим, нужно что-то решать. – голос в трубке звенел и вибрировал.
     -- Не нагнетай. Что решать? – Никольский в который раз повторял одно и то же. – Что мы можем сейчас решать? Ты результаты экспертизы узнал?
     -- Узнал. Мужчина 50-55 лет. Приезжий. Захлебнулся водой из реки. 24-30 часов до обнаружения. В крови обнаружена лошадиная доза той же гадости, что и у Симы в сахаре. Попала в организм часа за четыре до смерти. Он вполне мог сам упасть в бессознательном состоянии и захлебнуться. Но кто-то же его этой дрянью накормил? При чём этому «кому-то» он доверял. Ел-пил, чаи гонял. Такую дозу в пятидесяти граммах кофе не подсунешь. Дим, ты как хочешь, а я Симку увожу отсюда.
     Никольский хмыкнул:
     -- Можно узнать, как и куда? Ты что, женишься на ней?
     -- Женюсь, если нужно. Женюсь, и посажу дома под замок, пока не разберусь во всей этой канители.
     Никольский натянуто рассмеялся.
     -- Дим, давай серьёзно. Ты на ней женишься?
     Никольский посерьёзнел:
     -- Да ты, лишенец, никак влюбился?
     -- Не твоё дело, влюбился я или так…погулять вышел. Дим, я серьёзно спрашиваю. Я ведь не пьян, не сплю, не под наркозом…и мозги пока на месте. Я ж вижу, что ты к ней неровно дышишь. Потому честно спрашиваю: женишься или нет. Если женишься, я сейчас молча довожу дело до конца и убираюсь, нет…..
     -- А если нет? Придёшь к ней голый, босый и курносый: «Я вас люблю, чего же боле?»? – Никольский разозлился не на шутку. – Что ты ей сможешь предложить: общагу и зарплату в пятьсот баксов плюс премия? Я когда тебе говорил – иди ко мне начальником охраны….
     -- Ну почему сразу «курносый»? –  оскорбился собеседник -- У меня абсолютно классический профиль.
     -- Ладно, истинный ариец, ты к словам-то не придирайся, всё ты прекрасно понял…
     Чем больше злился Никольский, тем уверенней становился собеседник:
     -- Да что ты, как курица раскудахтался, никто твою Симу не обидит. Сроду альфонсом не был и не собираюсь на старости лет учиться. Я услышу сегодня мужской ответ: да или нет?
     -- Нет. Ты этого ждал? Да, Сима мне дорога, а Янка всю кровь выпила ещё десять лет назад. Десять лет назад я бы ещё решился. А сейчас…Янка, хоть и стерва редкая, но без меня пропадёт. Двадцать лет вместе на дороге не валяются.
     -- Ладно, Дим, я не просил объяснять и тем более оправдываться. Ты сказал, я услышал. Я буду её защищать в любом случае.
     -- Только я предупреждаю, Сима всё равно за тебя не пойдёт. Не по Хуану сомбреро…
     -- Ещё посмотрим, олигарх хренов…-- в трубке запиликал отбой.
                -41-
     Симочка переживала дежавю. Опять укутанная в сугроб из халата и пледа она снова пила какие-то неведомые отвары, пахнущие солнцем, ветром и степью. Роман колдовал над принесёнными откуда-то Оленькой коробочками с травами, Антон сидел рядом, преданно заглядывая Симочке в глаза, готовый повиноваться малейшему взмаху ресниц.
     Оленька украдкой поглядывала на него, недовольно щурясь, но вслух высказывать неодобрение опасалась, резонно полагая, что сейчас не самое лучшее время и место. Максимум, чего она добьётся, это в гордом одиночестве покинет тесную компанию, оставив Симочке обе перспективы. Наплевав на мамины советы быть стервозной, презирать соперниц (в мамином понимании, всех остальных представительниц женского рода младше восьмидесяти лет) и держать мужчин в постоянном тонусе, она искренне жалела Симу и старалась помочь, чем могла.
     -- … ну как, согрелась? – Роман потрогал сначала лоб, потом пальцы Симы. Лоб кипел, пальцы напоминали ледышки. – Оль, тащи таз и чайник.
     Оленька метнулась за тазом, куда последовал кипяток, потом травяной отвар. По комнате поплыл густой запах ромашки, валерианы, дикой горчицы и чего-то медового. Разведя получившееся до терпимого состояния, Роман сунул туда ноги Симы и укутал всё одеялом.
     -- Горячо, -- пропищала она из сугроба, -- и жарко.
     -- Терпи. Антош, смотри, что бы она не вылезла раньше времени. Через двадцать минут вытереть насухо, надеть носки, выпить малину и спать. Хоть колыбельные пой, хоть сказки рассказывай, хоть на руках качай, но что бы она у тебя минимум три часа проспала. Всё понял? И не на шаг. Оль, пошли.
     Они тихонько вышли в коридор, боясь потревожить задрёмывающую Симу.
     -- Оль, ты точно этого мужика не знаешь? – Роман крепко держал Ольгу за подбородок, пристально глядя в глаза. – Только не ври, я тебя очень прошу. Ты же нормальная девчонка. У нас убийство и покушение на Симу. Если ты что-то знаешь, лучше рассказать сейчас и мне. Я постараюсь тебя защитить. Следующей можешь быть ты, а не она.
Ольга беззвучно всхлипнула:
     -- Ром, я правда, не знаю. Он похож, но фотография такая…страшная…мёртвая…я не знаю…покойники все одинаковые.
     Роман обнял Ольгу, успокаивая:
     -- Я знаю, что страшный. Я знаю, что одинаковые. Ты их не бойся. Бояться нужно живых. Мёртвых поздно бояться. Давай ты сейчас успокоишься, я найду Петренко и мы пойдём и посмотрим на него.
     -- Ты что, я не пойду, я боюсь…я там умру…или в обморок грохнусь.
     -- Малыш, мы пойдём вместе. Я всё время буду рядом и если что – поймаю. А умереть ты скорее умрёшь, если я не ошибся, и ты его знаешь…
     -- Ольга!!!! – властный окрик Ирины Витальевны положил конец пререканиям. – Я тебя два часа ищу по всему санаторию, где ты ходишь? Ой, Ромочка, простите, я не знала, что Оленька с вами. Я думала, что с ней что-то случилось. Такие ужасы вокруг. Мы, наверное, завтра уедем. Всё равно отдых испорчен, а у Оленьки нервы, ей нельзя так волноваться….. Но раз она с вами, я спокойна.
     Звягинцева-старшая фальшиво улыбнулась и, попросив дочь зайти, когда освободится, отправилась к себе.
     -- Ром, ну ладно, если это так важно, я постараюсь посмотреть на него, -- Оленька постаралась улыбнуться, как раньше, призывно и откровенно, но улыбка получилась жалкой и по-детски трогательной. – Только зайду, проведаю маму и переоденусь. Ты меня внизу подожди, хорошо?
     И она скрылась за дверью.
     Роман мерил шагами вестибюль, раскладывая по полочкам имеющуюся информацию. То, что Ольга узнала потерпевшего…или предположила, кем тот может быть…сомнения не вызывала. Он ещё тогда, в самом начале опроса подметил, как она изменилась в лице, но списал это на впечатлительность и волнение. Теперь он был уверен в этом и возлагал большие надежды на личное опознание. Ольга не заставила себя ждать, одевшись практично и немарко.
     -- Я готова, маме нездоровится, я напоила её чаем и уложила. Ну что, идём – она глубоко вздохнула, как ныряльщик перед глубоким погружением.
                -42-
     Антон прислушался к равномерному дыханию Симочки. Жар начал спадать, пальцы потеплели, пульс выровнялся, а хрипы стали проходить. «Не знаю, что этот бесноватый колдун смешивает в своих чашках, но что бы оно ни было – оно действует». Он ещё раз прислушался и бесшумно подошёл к двери. Весь его облик неуловимо изменился. Теперь он напоминал гибкого и мощного хищника, выслеживающего добычу. Обычная рыхлость, рахлябанность и бесхребетность испарились. Теперь это был один сплошной натянутый нерв. Он постоял немного возле двери и так же бесшумно исчез в коридоре. Щёлкнул закрывающийся замок.
     Антон постоял перед дверью главврача. С минуту он прислушивался, убедился, что кабинет заперт и склонился над замком. Ещё через пять минут он уже входил к себе в комнату. Мигнул и засветился экран ноутбука, длинные изящные, но сильные пальцы уверенно замелькали над клавиатурой. Человек явно знал, что делает.
     «Так. Роман Юрьевич, 41 год, ВДВ, Ангола, Монголия, сверхсрочник, знаки отличия, Высшая офицерская школа, отряд особого назначения, перечень горячих точек с меня ростом, ранен, плен, побег, представлен, комиссован по состоянию здоровья, Высшая школа милиции экстерном, юрфак экстерном, криминалист-судмедэксперт экстерном….нахрена одному человеку столько геморроя?...Подполковник МВД, старший оперуполномоченный, в данный момент в законном отпуске, первом за сто лет безупречной службы…не женат.. детей не успел…не состоял.. не участвовал, хотя и хотел… участвовал, хотя многие не хотели… не привлекался… адрес...» -- Антон удовлетворённо откинулся и задумался. Такая стройная по началу версия, рассыпалась в прах под гнётом веских аргументов. При всём своём воображении он никак не мог себе представить, зачем такому человеку нужно было убивать не до конца Симу и основательно – неизвестного мужика. Да ещё и таким странным способом. Единственное, что было против Романа, – это самодельный синтетический наркотик, произведённый кустарно, о котором только и было, что разговоров в санатории и, как предполагал Антон, далеко за его пределами. Хотя…с Романовыми познаниями ему было гораздо проще обойтись какими-то редкими натуральными вытяжками, которые при современном обеспечении родной милиции ни одна собака в жизни бы не обнаружила.
     Антон нутром чувствовал, что не пляшет. А жаль, стройная была версия. Он снова застучал по кнопкам. На экране побежали ряды цифр и дат. «А вот это уже интересно. Счёт в банке, ежемесячные пополнения, начисления, банковская ячейка грифа «А»…интересно, накой простому оперу банковская ячейка с полувековым автоматическим сохранением и повышенной степенью защиты доступа… хранить погоны, награды и символический шкалик? Хотя…с такой суммой на текущем счету он уже продал Родину в розницу…и не один раз».
Пальцы снова забегали по клавишам. На этот раз на экране появился внушительный список фирм. «Ай я дурак – Антон не находил себе оправдания – это же так просто. Ну вот нахрена дураку техника. Вместо что бы таскаться за Оленькой и подслушивать у дверей, изображая Пуаро и Коломбо в одном флаконе, давно нужно было заняться тем, в чём лучше всего разбираешься – нажать на нужные кнопочки». В списках десятилетней давности фирма «Дрим» значилась, как одна из фирм цепочки ГСМ-ой авантюры, в качестве компании-гаранта. Той самой авантюры, которая одной майской ночью завершилась вспыхнувшим факелом, похоронив четверых человек и сделавших несчастными ещё нескольких. В составе учредителей «Дрима» на почётном месте председателя значился вышеуказанный Роман Юрьевич.
     «Срочно…найти Ольгу» -- Антон выскочил из комнаты, мало заботясь об оставшейся включенной техники. Теперь это не имело большого значения.
     -- Ирина Витальевна, вы есть? – Антон деликатно поскрёб в дверь, моментально превращаясь всё в того же банковского клерка, который родился, что бы подчиняться. Дверь открылась и Звягинцева, придерживая мокрое полотенце на лбу, жестом умирающего лебедя пригласила Антон в комнату.
     -- Проходите, Антон. Я так рада, что вы зашли. Ну просто какой-то ужас и кошмар. Мне кажется, что я сейчас умру, а никому нет до меня дела. При пристальном наблюдении Антон отметил про себя, что Ирина Витальевна переживёт их всех, вместе взятых, но проявил такт и деликатность.
     -- Я думал, Оленька с вами.
     -- Да где там. Разве сейчас дети думают о родителях? Прискакала, сунула мне мокрое полотенце и «корвалол», напялила эти ужасные джинсы с кедами и умчалась опознавать труп. Нет, вы можете себе такое представить? моя дочь…в морге…рядом с трупами…в каких-то гаврошеских одеждах…положительно, вы на неё влияли лучше, чем Роман. Хотя не скрою, сначала он мне показался очень положительным молодым человеком, но сейчас я вижу, что ошиблась.
     Звягинцева абсолютно не походила на умирающую. Даме явно было скучно. А заодно она решила подустроить дочурку. Антон слушал в пол-уха, пытаясь найти предлог, что бы культурно смыться.
     -- Вы представляете, Антон, после всего, что было между вами и Оленькой, стоило только этому Роману обнять, сказать пару утешительных слов, и она помчалась за ним, как привязанная. Бросив родную мать умирать. Антон, вы должны спасти Оленьку из лап этого чудовища. Вы не можете допустить, что бы погиб такой нежный цветок…..—она всё продолжала и продолжала свои патетические экзерсисы, но Антон перестал её слышать, узнав, что Ольга куда-то спешно отправилась с Романом.
     -- Куда? – вопрос был задан таким тоном, что челюсть мадам Звягинцевой звонко захлопнулась, а глаза, наоборот, широко распахнулись.
     -- В морг.
     Антон, не прощаясь, повернулся и вышел, оставив Ирину Витальевну наедине с полотенцем, лекарствами и её матримониальными планами.
                -42-
     Миргород, это такой город, в котором всё рядом. Роман вообще сомневался, существует ли здесь городской транспорт. Меряя широким размашистым шагом квартал за кварталом, он быстро приближался к цели своего посещения. Оленька, как придворная ливретка, бежала за ним почти бегом, одновременно полная гордости от собственной решимости и нужности, а с другой – досады и обиды на Романово невнимание к её способности передвигаться, и успевая при этом радоваться, что одела кроссовки, а не туфли на каблуке. Перед зданием городского морга они остановились, что бы перевести и собраться с мыслями. Оленька тяжело дышала. Воздух с трудом выходил из лёгких. Роман обратил на это внимание впервые за всю дорогу.
     -- Тебе плохо? – он с тревогой нагнулся к Ольге. Синеватая бледность начинала разливаться от губ, буквально на глазах меняя лицо девушки. Девушка начала оседать и упала бы, если бы Роман её не подхватил.
     На руках он отнёс Ольгу в приёмную скорой помощи, находящуюся в двух шагах от морга. Девушку в глубоком обмороке с почти не прощупывающимся пульсом подняли в реанимацию, а Роман остался разговаривать в дежурным врачом. Через час медики констатировали кому. В крови девушки был обнаружен всё тот же синтетический убийца, в огромной дозе, полученный Ольгой буквально за полчаса до обморока.
     Антон, влетевший в приёмное отделение через десять минут, кинулся с кулаками на Романа, обещая тому быструю, но болезненную смерть. Медики вызвали милицию и вездесущий, злой и не выспавшийся капитан Петренко, остановив при помощи дюжего патруля битву гигантов, отвёз всех в отделение «для дальнейшего разбирательства». Антон и Романа даже вынуждены были развести по разным камерам, что бы сохранить целостность здания, потому как Роман, увидев Антона в больнице, то же не горел особой любовью, понимая, что в санатории спящая Сима осталась одна.
     -- Капитан, ну ты чего ждёшь? Пока у тебя будет ещё один труп на руках? – Роман еле сдерживался, что бы не сорваться в крик.
     -- Спокойно, граждане, сейчас разберёмся, -- Дородный зевающий Петренко с запавшими от усталости глазами нарочито меланхолично листал бумаги, исподлобья посматривая на притихшую парочку. Белый и чёрный возмутители общественного и его личного спокойствия, будучи поставленными рядом, были как под копирку похожими. Разумеется, не внешне. Одинаковый колючий и настороженный взгляд, от которого холодел позвоночник и покалывало в затылке, сдержанное напряжение, которое почти физически вибрировало в воздухе, готовое в любой момент выстрелить сжатой пружиной и смести всё на своём пути. От них веяло угрозой и неприятностями. Что-что, а неприятности капитан чувствовал пятой точкой.
     -- Так…Офенбах… Роман Юрьевич…Коллега, говорите? – Петренко ещё раз сверился с бумагами. – Что же вы, коллега, самодеятельностью занимаетесь. Развели тут, понимаешь ли, театр одного актёра.
     Роман молча скрипнул зубами и заиграл желваками.
     -- Шумин… Антон Олегович… Начальник службы безопасности ПАТ «Форум-Банк»… И вы туда же? – Петренко в очередной раз пошуршал бумагами. – Ну-с, граждане задержанные…Ещё раз, чётко, внятно и последовательно…Ваша версия происходящего.
     Антон глянул на бледного от бешенства Романа и в очередной раз монотонно забубнил:
     -- Три… -- он глянул на часы, -- нет, уже четыре, дня назад в санатории произошло покушение на Семирамиду Викторовну Потёмкину. Роман Юрьевич спугнул нападавшего и единолично принял решение понаблюдать за ситуацией, не ставя раньше времени в известность правоохранительные органы. Вчера был убит, а сегодня обнаружен неизвестный мужчина. Сейчас в местной реанимации находится молодая девушка в состоянии комы. Всех их объединяет наличие в крови одного и того же препарата, вызывающего проблемы с дыханием, кому и летальный исход. Случайность отравления исключается и потому чудом выжившая гражданка Потёмкина, на данный момент находясь в санатории без охраны, подвергается смертельной опасности. Причины происходящего не установлены….Да пойми ты, капитан, мы никуда не денемся, а девушка может в любой момент умереть. Давай, поднимай своих бойцов и поехали. – Антон позволил себе некоторую долю эмоций.
     Петренко некоторое время с сомнением разглядывал парочку, основательно сомневаясь в их адекватности и подозревая, что его старательно дурят. Потом решительно хлопнул бумагами по столу и поднялся….
                -43-
     Симочка открыла глаза. Ничего не изменилось. Было всё так же темно. Она пару раз зажмурилась и осторожно выглянула из-под одеяла. Темно было по причине ночи и она немножко успокоилась. Свет в комнате не горел и на фоне тёмного неба немногим светлее выделялся балконный проём. Она попыталась восстановить последние события. Когда она засыпала, рядом сидел Антон, который, как она отчётливо помнила, должен был быть постоянно рядом. Она тихонько позвала: «Тош?». Ответом была тишина. Тогда она осторожно слезла с кровати, напялила водолазку и джинсы и босиком выглянула на балкон. Курорт был погружён в кромешную тьму, изредка подсвечиваемую зыбким лунным светом, всплывающим в прорерах облачного неба. «Свет, что ли, отключили?» -- подумала Симочка и зябко поёжилась. Она вернулась в комнату и потрогала чайник. Убедившись в том, что он холоден до полной невозможности, Симочка особенно остро захотела срочно целую чашку…а лучше две чашки чего-то горячего…и колбасы. «Это нервное» -- несколько минут она пыталась уговорить организм подождать до утра. Организм не уговаривался. Симочка вспомнила, что чисто теоретически где-то существовала волшебная баба Валя, у которой вполне мог обнаружиться термос с кипятком и, как была босиком, выглянула в коридор.
     Чёрный тоннель заканчивался окном в тёмно-серую ночь возле лестницы запасного выхода. Симочка пожалела, что у неё нет фонарика. Она на ощупь отправилась в сторону центральной лестницы. Если она не ошиблась, то нужная дверь будет последней справа. Сзади послышался какой-то шум и Сима машинально обернулась. На фоне окна чётко прорисовывался странно угловатый силуэт, который призывно помахивал рукой, то ли подзывая, то ли привлекая внимание. Симочка огляделась. Разумеется, кроме неё в коридоре никого не обнаружилось. Заинтригованная, она решила оставить поиски кипятка на потом и осторожно направилась к фигуре. Та, не дожидаясь, пока Сима приблизится к ней, скрылась на лестнице. Сима вышла на лестничный марш и стала растерянно озираться.
     Лестница была пустынна и безжизненна. Она перегнулась через перила и посмотрела ниже. Дверь на улицу была плотно прикрыта. Сима вспомнила, с каким усилием она сама не так давно её открывала, и какой противный скрип при этом издавали старые петли. Ничего подобного сейчас не наблюдалось, так что на улицу точно никто не выходил. Странная фигура как будто прошла сквозь стену, оставив Симочке загадку в стиле Алана По.
     Сверху послышался шорох и Сима вздрогнула. Только сейчас она заметила, что в тёмном углу лестничной площадки к стене прикручено что-то на подобии ступенек, упирающихся в квадратное отверствие в потолке. «Выход на крышу» -- сообразила она. Крышка была откинута и в образовавшемся проёме на фоне светлого потолка обозначился квадратик неба с тремя звёздами. С угла люка свисало нечто, напоминающее покрывало. «Правильно, чудеса с закрытыми помещениями и прохождением сквозь стены, бывают только в книжках. В жизни нет приведений, а живые люди обязательно где-то обнаруживаются» -- забыв про страх, Сима полезла на крышу.
     Поднятое «нечто» оказалось точной копией покрывала из Симыной комнаты. Рядом валялась почему-то швабра. Комкая в руках покрывало, Сима потопталась на месте, вспомнив, что она до сих пор босиком и раздумывая, не вернуться ли за обувью. Крыша, как ни как, а не коридор с ковровой дорожкой. Но любопытство, как всегда, пересилило и она пошла осматривать крышу. Прятаться тут было особо негде. Сима обошла плоский прямоугольник по периметру, стараясь не выпускать открытый люк из поля зрения. Никого не обнаружив, она подошла к чисто символическому парапету и, опустившись сначала на колени, а потом растянувшись на животе, аккуратно выглянула, стараясь рассмотреть фасад. Тонкая холодная полоска кожи впилась в шею и довольно сильно потянула голову Симы назад. «…как же я тебя ненавижу» -- услышала она злобное шипение и зажмурилась, пытаясь пальцами ослабить удавку…..
     Мощный свет фонаря ударил Симочке в затылок и тонкая кожа ослабила захват, позволяя вдохнуть. Маленькая сгорбленная фигурка отпрянула в сторону, инстинктивно стараясь выбраться из яркого круга. Крыша вдруг закончилась и фигурка, нелепо взмахнув руками, рухнула в темноту. Короткий вскрик и глухой удар….Сима открыла зажмуренные глаза. Внизу, на клумбе чёрной бесформенной кучей лежало то, что ещё недавно было живым, полным ненависти человеком, несущим смерть. Рядом стояли три безмолвные фигуры. В свете карманных фонариков Роман, Антон и капитан рассматривали обезображенное смертью, злобой и ненавистью лицо мадам Звягинцевой. Удар виском об один из живописно разбросанных по газоны булыжников, изображающих альпийские горки, положил конец многолетним страданиям этой жадной до денег натуры, на счету которой была не одна поломанная судьба.
     Кто-то потянул Романа за рукав и он обернулся.
     -- Тута вам передать просили, Роман Юрьевич, -- опасливо поглядывая из-за спин мужчин на безжизненное тело, баба Валя протягивала Роману какой-то конверт. Он открыл его и достал фотографию мужчины, чьё тело в данный момент покоилось в местном морге и проходило по спискам, как неопознанный труп, обнаруженный Симой в Хороле. На оборотной стороне неразборчивым почерком Никольского было написано: Звягинцев Константин Ильич…
               

                -эпилог-

     ……..Сидя в глубоком кресле возле жарко натопленного камина, Сима умиротворённо рассматривала огромную гостиную загороднего дома, куда не так давно перебралась чета Офенбах. Узаконив школьное прозвище в юридическом порядке в качестве фамилии, взятой при бракосочетании, Симочка до сих пор не уставала удивляться превратностям и чудесам реальной жизни.
     В квартире на Красной площади, которую Сима наотрез отказалась менять или продавать, одним осенним вечером произошла встреча двух бесов. Кот, сидя посреди коридора, выжидательно переводил взгляд с хозяйки на высокого темноволосого пришельца, от которого пахло тревожными переменами. Пришелец присел и протянул и заглянул коту в глаза.
     -- Ну, давай знакомиться.
     «Что-то мне не сильно хочется знакомиться» -- подумал кот и вопросительно глянул на Симу: -- «это кто?»
     «Бес» -- одними глазами ответила Сима.
     «Да ну… так гнать и не сигналить» -- кот возмущённо фыркнул, -- «а я тогда кто?».
     «И ты Бес» -- Сима непонятно от чего развеселилась.
     « Два беса в одном доме…Ты хорошо подумала?» -- кот явно не разделял Симычкиного веселья.
     «Хорошо. И тебе придётся с этим считаться» -- глаза Симочки выражали настойчивость и Бес приуныл.
     -- Я – Роман, -- сказал бес и потрепал кота по взъерошенному загривку.
     Кот недоверчиво покосился на пришельца. Тот права не качал, драться не лез, территорию не метил и на роль угнетателя, похоже, не претендовал. Сообразив, что за ним остаётся эксклюзивное право называться Бесом, кот слегка расслабил стойку и опасливо придвинулся к пришельцу.
     «Допустим…Но если ты – Роман, а не бес, то где моя законная рыба?» -- кот предпринял последнюю попытку проверить пришельца на предмет намерений.
     Тот расхохотался и достал вожделенный хвост мира. Кот довольно заурчал, давая понять, что таможня даёт добро, и два беса, довольные собой, отправились на кухню обозревать владения….
     Сима улыбалась своим воспоминаниям.
     -- Ну что, народ, все в сборе? – в гостиную вошёл Роман, стягивая на ходу огромный пуховик, и потирая с мороза руки.
     -- Да уже давно, давай не томи, -- с напускным упрёком Никольский широким жестом представил Роману собравшуюся аудиторию. В соседнем с Симой кресле обнаружилась жена Никольского, Яна. На удивление, трезвая и вежливая. На диване счастливо улыбающаяся Оленька прижалась к плечу Антона, ухватившись за него обеими руками и демонстрируя всем его принадлежность. На полу, привалившись спиной к дивану, развалился Женька, блаженно жмурясь и вертя в руках стакан с янтарной жидкостью. Веня с Норой уютно расположились в притащенных по случаю общего сбора из кладовки креслах-качалках. Никольский присел на подлокотник кресла жены: -- Ну давай, герой, вещай…
     Роман остановился посреди комнаты с видом заезжего лектора:
     -- А началось всё, друзья мои, четверть века назад, когда молодой столичный доцент Константин Ильич Звягинцев встретил симпатичную и талантливую аспирантку химико-фармацевтического факультета Ирочку Верещагину. Кроме таланта к наукам и провинциального прошлого в багаже у Ирочки имелось место в общежитии и весьма призрачные перспективы. Что она станет делать после выпускного, Ирочка не знала. Зато точно знала, чего делать не станет – она никогда не вернётся туда, откуда с таким трудом выбиралась долгих шесть лет. Костик влюбился в казавшуюся ему воплощением научной красоты Ирочку однажды и на всю оставшуюся жизнь. Упускать такой шанс Ирочка не собиралась и диплом получала уже на имя Звягинцевой Ирины Витальевны. Распределилась она, естественно, в лабораторию мужа, а жить они стали в небольшой двушке на окраине столичного центра, вместе с мамой Костика.
     Очень скоро стало понятно, что ничего из предполагаемых плюсов от брака с доцентом, Ирочка не получила. Работа была скучной, монотонной, не очень высоко оплачиваемой и мало перспективной. Муж не был тщеславен и был одержим скорее изобретением эликсира счастья для всего народа, чем её, Ирочкиным, персональным счастьем. Свекровь, сухопарая вдова биолога, полностью поддерживала сына, считая, что единственная задача учёного – это заниматься изучением и изысканиями. А задача жены учёного – обеспечить ему такую возможность. Ирочка, во-первых, не верила в гениальность супруга; во-вторых, обеспечивать ничего не собиралась, резонно рассудив, что не для того она замуж выходила, что бы тащить в зубах по жизни непризнанного гения. Начались постоянные скандалы. Ирина била посуду и тайфуном носилась по квартире, Костик отсиживался в «кабинете» или, хлопнув дверью, уходил ночевать в лабораторию, свекровь пила валидол и жаловалась соседкам по лавочке в парке, как не повезло её талантливому сыну.
     Первой не выдержала старушка. Не дожив пары месяцев до появления на свет внучки Оленьки, она тихо и незаметно угасла. Похоронив мать, Костик окончательно замкнулся, лишь время от времени бросая безгранично любящие взгляды на жену и дочь, а Ирина активизировалась. Путём сложных обменных вариантов ветхая двушка превратилась в просторную и светлую трёхкомнатную «чешку» на пятом этаже новостройки. Квартира стала постепенно наполняться мебелью, коврами и хрусталём. Константин полностью отошёл от исследовательской программы и занимался только тем, что думал, где бы взять ещё денег. По вечерам его посещали студенты, исправно оставляя  за частное репетиторство мятые червонцы в вазочке. В институте он правдами и неправдами, зачастую идя по головам, добивался поездок в командировки и  на симпозиумы. Ирочка и её счастье были его страстью. А страстью Ирочки были деньги. Очень много денег. Гораздо больше, чем мог ей дать супруг.
     Но однажды даже такое небольшое, по Ирочкиным меркам, но стабильное благосостояние семьи стремительно зашаталось. Наука оказалась в одночасье невостребованной, финансирование закончилось вместе со студентами и загранпоездками. Когда стало понятно, что ничего к лучшему не изменится, а по-другому зарабатывать муж просто не умеет, Ирочка решила взять инициативу в свои руки. К тому времени она была достаточно матёрым бухгалтером-экономистом, давно сменив изъеденный реактивами халатик и колбы на строгий костюм и стройные строчки балансов. Когда судьба в лице Сергея Долинского , молодого, азартного и удачливого предпринимателя, повернулась к Ирочке лицом, она сделала всё, что бы не упустить удачу. Чутьё не подвело Ирочку, которая в рекордные сроки развелась, сменила имя, фамилию и квартиру и прочно ухватила в свои руки, как самого Сергея, так и все финансовые потоки, которыми он управлял с беспечностью баловня судьбы.
     Константин Ильич принял эти перемены с покорностью порабощённого вассала, спорить не стал и просто молча отошёл в сторону, рассудив, что счастье жены и дочери дороже собственных эмоций. Ирина-Тамара Верещагина мысленно уже примеряла свадебное платье и тренировалась в новой росписи, когда в её выстраданные планы вихрем влетела Симочка. Слишком поздно осознав всю полномерность опасности, Томочка упустила момент, когда всё ещё можно было изменить, и теперь могла только со стороны наблюдать, как стремительно идёт ко дну выстроенный её руками лайнер замужества и благоденствия. Ей в новой жизни Сергея не предложили даже роль любовницы и в душе у Томочки, как у любой женщины, намного старшей молодого удачливого жениха, сделанного своими руками и внезапно ставшего собственностью юной богини, запылала ненависть к тем, кто лишил, как она вообразила, её всего. В первую очередь это была, конечно, Симочка. Молодая, энергичная, светящаяся счастьем, она каждый день подливала масла в горящую душу Тамары, а с каждым днём увеличивающиеся частные счета Сергея закрепляли полученный результат. Спустя пару месяцев Тамара пришла к выводу, что они оба должны заплатить ей за всё. Это её изощрённый ум придумал и продумал до мелочей все детали махинации с ГСМ.
     С маниакальной тщательностью она прорабатывала план, в одночасье вспомнив о бывшем муже и сделав его послушным орудием своей мести. Константин Ильич воспринял обиду жены, как личное оскорбление, и согласился. Всё было сделано практически безукоризненно. Схема оборота прошла без сучка, без задоринки. Несостоявшийся жених со товарищами усыплён стараниями Томочки, вспомнившей своё химическое прошлое. Огромные наличные деньги переправлены в надёжное место. А последующий пожар навсегда уничтожил все возможные зацепки и шероховатости. Отношения свои они с Сергеем, в своё время, по понятным причинам не афишировали, все бумаги были прозрачны, как слеза младенца,  и главбух пребывала в сокрушении, смятении, хорошо сыгранном страхе и полной безопасности. Единственное, что омрачало её торжество, это отсутствие Симочки в момент пожара. Тамара сильно рассчитывала избавиться от всех одним махом и то, что главная обидчица не пострадала, здорово подпортило эффектную месть. Но в больнице, где Константин Ильич аккуратно поинтересовался состоянием привезённой с пожара девушки, сообщили, что сердце Симы не выдержало такого удара, и супруги вздохнули с облегчением.
     Через несколько месяцев, продав квартиру и прихватив с собой Оленьку, Тамара Верещагина перестала существовать, а в далёком Питере Ирина Витальевна Звягинцева стала полноправной владелицей фирмы «Дрим», которая на тот момент была объявлена банкротом и продавалась.
     Но то ли боги сочли Ирочкины усилия не вполне законными, то ли вся её природная смекалка и изобретательность потратилась на схему мести и сгорела в пожаре ненависти, но за что бы не принимались супруги Звягинцевы, деньги уходили, как в песок. Они решили переехать в родную столицу и сменить профиль предприятия, надеясь таким способом обмануть судьбу. По началу что-то вроде начало получаться, но в последнее время всё просто валилось из рук и катилось под откос, собирая на своём пути всё новые неприятности, как снежная лавина, грозя окончательно похоронить под собой Ирочкины мечты. Контракт с «Вестой» подвернулся, как нельзя, кстати и Ирина уже мысленно потирала руки, предвкушая закончившуюся полосу неудач. Появление Симочки в качестве представителя её надежд окончательно выбило Звягинцеву из колеи и, вполне возможно, что-то нарушило, и в без того, слегка сумасшедшей голове. Она вбила себе в голову, что это чудом выжившая Симочка виновата во всех финансовых потерях и что нужно только окончательно избавиться от призраков прошлого, и всё сразу образуется. Она начала действовать.
     Быстрый сбор информации и немножко денег позволили ей очутиться в одном с Симой санатории, а вызванный муж призван был раз и навсегда рассчитаться с Симой. И, надо отдать должное, у них это почти получилось. Сима напилась снотворного и, если бы не его, Романа, бессонница благополучно утонула бы в ванной, удерживаемая руками Константина Ильича. Никто и никогда не связал бы эту смерть с событиями десятилетней давности. А если и связал бы, доказать всё равно было бы невозможно. Но Боги таки не простили Ирине четыре смерти – Сима не только не утонула, но и весьма активно стала соображать, откуда растут ноги. К тому же нервы Константина Ильича, и без того бывшие на пределе, не выдержали. Он прочно вознамерился впервые в жизни пойти наперекор желанию жены и, если не сдаться на милость властей, то хотя бы исповедаться и облегчить душу. Этого Ирина допустить не могла и участь бывшего любящего мужа была предрешена. Он действительно утонул сам, но предварительно приняв из рук заботливой Ирочки несовместимую с жизнью дозу отравы.
     Ирина Витальевна, сделав ставку на слабое Симино здоровье, как раз продумывала варианты пугания её до смерти, когда Оленька – единственное, что осталось у Звягинцевой, её надежда и пропуск в богатую старость, -- простодушно сообщили маменьке, что ей показалось, будто покойный похож на отца, которого она не видела уже много лет, и она прямо сейчас хочет проверить, не ошиблась ли она. Опознай Ольга Константина Ильича и от пожизненного заключения Ирину отделяло бы время на прибытие наряда милиции. Недрогнувшей рукой она всыпала остатки порошка в чай и заботливо напоила им дочурку…
     …….Оленька, сидевшая слушавшая весь рассказ почти безучастно и отстранённо, всхлипнула и уткнулась в плечо обнявшего её Антона.
     -- Ну, Ром, что, нельзя было как-то поделикатней? – он с упрёком посмотрел на товарища. – Твоя солдафонская прямолинейность мне жену в гроб загонит.
     Роман виновато замолчал, не зная, то ли извиняться, то ли успокаивать.
     Оленька немного успокоилась и попросила продолжать. Всем присутствующим было понятно, что ей тяжелей всего это слушать, поскольку речь шла о тех, кого она всю жизнь считала любящими папой и мамой, и кто оказался убийцей…в том числе, и родной дочери.    Роман, помявшись, продолжил:
     -- Да, собственно, уже всё. Пока мы дружно ловили и подозревали друг друга, Симочка вызвалась сама поймать свою смерть, для чего и забралась на крышу. Не подоспей бойцы капитана Петренко вовремя, лежать бы ей на газоне, но судьба распорядилась так, как распорядилась. Звягинцева встретилась с камнями уже мёртвой. Сердце не решилось проверять удачливость женщины и по-своему восстановило справедливость, остановившись, когда внезапно вспыхнул свет…
     Всё, уважаемые слушатели. Лектор окончил основную часть доклада. Прошу задавать вопросы. – Роман подошёл к столику и плеснул с стакан изрядную порцию виски. Все удручённо усваивали услышанное.
     -- Сим, -- первым подал голос Женька, -- получается, что Серёга тогда всё же заподозрил неладное. И даже раскопал свадебную фотографию Ирины-Тамары и Константина-Алексея. Только не успел довести расследование до конца?
     Вместо Симы ответил Роман:
     -- Да, Жень. Когда-то мы все вместе служили. Я, Серёга и наш командир – Димка. 345-ый гвардейский десантный полк. – ответил он на немой вопрос Антона. -- Питер. Рота особого назначения. Потом дорожки разошлись в разные стороны, но дружить мы не переставали, и когда позвонил Димка и рассказал, что случилось, я стал рыть со своей стороны. Нарыл «Дрим», который к тому времени был на грани банкротства, даже одно время входил в состав его учредителей, надеясь изнутри узнать что-то. Но ничего не вышло. Потом фирму продали и расследование заглохло. А ты, сыщик, когда в следующий раз будешь на меня компромат собирать, хотя бы датами интересуйся. – Он озорно подморгнул Антону. – А то так и убить по ошибке не долго.
     -- А счета….перечисления…не с зарплаты же опера ты такую домину купил?
     -- Фондовая биржа….Только не говори мне сейчас, что это не совсем законно. Без тебя знаю и думаю, что никто этим в ближайшем будущем не заинтересуется. Я уже полгода как на заслуженной пенсии, могу себе позволить хоть в начальники безопасности, хоть в частные сыщики подаваться. – Роман подмигнул Никольскому. – А ты говорил «голодранец, голодранец».
     Он повернулся к Антону:
     -- Сам-то каким краем в эту историю попал?
     -- Рига. 4-ая отдельная бригада особого назначения. Это с нашей стороны были поставки ГСМ и командирам очень не понравилось, что только что созданный на волне капитализма «Форум-банк» потерял такое количество денег, -- он помолчал, -- её бы гениальность, да в мирное русло – цены бы ей не было. Ирина и вправду была гениальна, если три особиста не смогли тогда найти общую точку. Хотя, немаловажную роль сыграло смутное время. Всё разваливалось, каждый тянул одеяло на себя, а в масштабах всеобщего хаоса это был далеко не единичный случай, да и размах по всесоюзным меркам был копеечный….А вот в санаторий попал тогда совсем случайно. Я, действительно, приехал отдохнуть. А получилось, что за судьбой приехал…
     Он поуютней устроил в объятьях жену и ласково улыбнулся поднятому личику:
     -- Ничего, всё позади. Теперь всё будет хорошо. Поверь, ты вышла замуж за ооооочень перспективного и даже местами молодого ещё человека.
     Все рассмеялись, а Оленька смущённо заулыбалась.
     -- Веня, а почему ты мне ничего не рассказывал? – Нора возмущённо буравила взглядом что-то невнятно бормочащего супруга.
     -- Потому же, почему и Никольский мне за все годы ни о чём словом не обмолвился. – Яна ткнула Димку в бок. – Это у них такое понимание мужской заботы и ограждения нас от волнений. Заботились они о Симочке, а ограждали нас. В итоге её чуть не угробили и нас чуть инфаркт от ревности не схватил. Я десять….Дим, ты слышишь… десять лет, я каждый день ждала, что ты явишься с работы и сообщишь, что женишься на своей Симе, а я могу убираться, куда хочу…Дим, десять лет моей жизни…Ты теперь в жизни не расплатишься….
Никольский прервал её приговор поцелуем.
     -- Ну, я не десять…но ты тоже мне должен, Венечка…-- Нора, с мудростью еврейской женщины, не стала закатывать глаза, а многозначительно посмотрела на мужа. Проникшийся гордостью за такую изумительную жену Веня поцеловал ей руку….
     -- Так, если все вопросы выяснены, предлагаю переместиться на свежий воздух. Мясо давно замариновано, а есть хочется так, что ваши мужья сейчас попадают замертво – Роман жестом гостеприимного хозяина позвал всех к пока ещё только воображаемому столу.
     Вся компания дружно вывалилась в снег. Мужчины колдовали над мангалом, а женская половина смотрела на улицу, по которой медленно приближалась колонна техники пониженной проходимости, как, шутя, называли эту процессию мужчины. Во главе колонны, на правах старшинства, громко вопил из коляски Алик, абсолютно не желая внимать гласу разума в лице теперь уже бабушки Люси. Следом сопел, укутанный по самый нос бабушкой Настей, маленький Шумин Антон Антонович – будущая гордость национальной разведки. Замыкала процессию светящаяся от восторга и пыхтящая за двоих бабушка Галя, на чьём сдвоенном экипаже мерно покачивались розовая и голубая пластмассовые рыбки с буквами на брюшках: Серёга и Сима. Всеобщая прабабушка Вера была назначена генералом и стойко переносила все тяготы и лишения, по очереди помогая забуксовавшим «девочкам».
     Никольский подошёл к жене:
     -- Ян, а может и нам подумать, а? Ты посмотри, какое потрясающее зрелище – он нежно поцеловал жену в шею.
     -- Да ну тебя, -- Яна смущённо отмахнулась, -- забыл, сколько мне лет? Вот Макс из Англии вернётся, будем внуков няньчить. Не долго ждать осталось.

     Сима разместила бабушек с малышами и вышла во двор. Ромка обнял её сзади, укутав в огромную куртку и застегнув молнию. Ей было тепло, уютно и спокойно. В калитку кто-то вошёл и Сима прищурилась, всматриваясь в надвигающиеся сумерки. Ей показалось….
-- Ау, хозяева!!!! – по дорожке топал Саньёк, таща огромный походный рюкзак. – А я тут от жены ушёл. Не могу больше. Буду новую жизнь начинать. Приютите беженца на пару недель?
Сима обернулась к Роману и тот солидно кивнул.
….Серебристый диск луны освещал деревянный дом, в котором навсегда поселилось счастье….