Шаг в никуда. Глава 8

Глава 8 

      
  - Папуль, ау, ты где? Очнись! Ты меня начинаешь пугать. Что с тобой?
  Перед глазами Сергея Васильевича замельтешило что-то яркое и блестящее, выводя его из состояния ступора, в котором он пребывал уже энное количество времени. Он вскинул глаза, и уставился на дочь ничего не понимающим взглядом.
  - А? Что? В чем дело? Что это у тебя на пальце?   
  Дочь, молодая, смешливая девушка, лет двадцати, с точеной фигуркой и огромными в пол лица отцовскими, голубыми глазами, в ответ рассмеялась. 
  - На какой вопрос отвечать в первую очередь?
  Сергей Васильевич Чекмарев, а это был он, помотал головой из стороны в сторону, стряхивая остатки оцепенения.
  - Не понял. Я, по-моему, один вопрос тебе задал.
  Дочь преувеличенно-тяжело вздохнула. 
  - Да, папуль, с тобой явно что-то происходит. Я, как маятник, хожу по комнате туда - сюда, уже минут двадцать, хмыкаю, кашляю, напеваю абсолютно неприличную песенку, не соответствующую моему возрасту и полу, а ты на это ноль внимания, фунт призрения. Сидишь, уставился в одну точку, а на лице глупая улыбка блуждает, как у Маринкиного двухмесячного сына. Отсюда, делаю вывод: поскольку я тебе, пока, не сообщала ничего такого, способного вызвать настолько не адекватную реакцию, схожую с состоянием зомби в детском возрасте, твоя работа не предполагает радостных известий, если, конечно, ты не  получил очередного повышения по службе, или заработной плате... - Сергей Васильевич отрицательно помотал головой. Дочь продолжила:- Значит - ты, влюбился! Точно! Я знаю этот взгляд, уж поверь моему опыту. У влюбленных всегда отрешенный взгляд и идиотская улыбка счастливца.
  Сергей Васильевич нахмурился. Дочь смутилась. 
  - Ой, папуль, извини, я не то хотела сказать. У тебя совершенно другая улыбка, хорошая. - Она снова кинулась в атаку. - Неужели посещение театра не прошло даром? Мой план сработал!? Ну, и кто она, эта прекрасная дама? Давай папчик, колись.   
  Сергей Васильевич погрозил ей пальцем. 
  - Ты мне зубы-то не заговаривай, трещотка. Это что у тебя за кольцо на пальце блестит, аж слепит, а? Неужели свершилось?   
  Дочка спрятала руки за спину, и покачала головой. 
  -  Нет уж, сначала ты рассказывай. Я тебя первая спросила. И не пытайся увильнуть от ответа. Я тебя знаю. Это ты у нас мастак зубы заговаривать. Даже подследственные про тебя говорят, (помнишь, Генку, который из колонии к нам заезжал?) что ты любого так заморочить своими речами умеешь, что они сами не понимают, как тебе все выкладывают, чего даже под угрозой смерти бы никогда не рассказали.   
  - Анастасия! - Сергей Васильевич шутливо прикрикнул на дочь, - ты как с отцом разговариваешь? Взрослая стала, волю почувствовала. Никак Валера наконец-то набрался храбрости, и сделал тебе предложение?
  Настя счастливо рассмеялась, и помаячила перед глазами отца пальчиком, на котором сверкало золотое кольцо. 
  Серей Васильевич придал своему лицу суровое выражение. 
  - А я, как старорежимный отец, запру тебя в комнате, посажу на хлеб и воду, и не дам своего благословения. Как он наглец смеет забрать у меня единственную дочь? - Тут, он, глубоко вздохнув, улыбнулся, обнял дочь, и прижал ее к себе, - поздравляю Настенька! Я рад. Валера хороший парень и любит тебя. Я, действительно рад, - тихо повторил он.
  Настя поцеловала его в щеку, и прошептала: 
  - Я, знаю. Спасибо папуль.
  Она закружилась по комнате, напевая строчки из некогда популярной песни, времен молодости отца: 
  - «Обручальное кольцо, не простое украшенье. Двух сердец одно решенье, обручальное кольцо».
  Сергей Васильевич почувствовал, что у него защемило сердце. Он вспомнил свою любимую жену Катеньку, ее звонкий смех, лучистые глаза цвета бирюзы и ее слова, после их свадьбы: «Мы будем жить долго, и умрем в один день, так ведь Сереженька?»   
  - Пап, ты опять где-то витаешь в облаках, - вернул его в настоящее голос дочери. - И так, она звалась Татьяной? - быстро проговорила она, не дав ему опомниться.
  - Нет, Зоей. - Машинально ответил Сергей Васильевич, и тут же понял свою ошибку, но было уже поздно. Он развел руками, и улыбнулся, - ну и хитрюга же ты! Поймала все-таки отца. А знаешь, что с любопытной Варварой стало? - Он попытался повторить шутку, которую проделывал с дочерью в детстве, когда она доставала его вопросами, на которые он не знал ответа. Типа: на чем держится солнце? Или почему не падает земля?
  Настя быстро спрятала свой нос, закрыв его руками. 
  - Знаю, знаю. За двадцать лет так мне нос вытянул, что скоро до подбородка доставать будет.
  - Будешь, как бабка-ежка, - шутливо щелкнул ее по закрытому носу отец.
  - Папуль, ну, правда, кто она, эта Зоя? Я же тебе все про свою личную жизнь рассказываю. Я уже взрослая  женщина и могу тебе дать совет, чтобы ты не ошибся в выборе.
  Сергей Васильевич сделал удивленное лицо, всплеснул руками. 
  - Да, что ты говоришь!  И, какой же совет ты мне можешь дать?
  Настя надула губки. 
  - И нечего тут шутить. Ты не знаешь нынешних женщин. Если честно, то ты пап, абсолютно отстал от жизни. Ты меряешь всех по маме, а женщины сейчас не такие.  Особенно те, которым уже за тридцать.
  - И, какие же теперь женщины? - Сергей Васильевич снова сел на диван и сложил на груди руки, - слушаю тебя. - Просвети своего темного отца.
  Дочь затараторила: 
  - Папуль, в основном, это пираньи и щуки. 
  - В мое время их сравнивали с кошечками, рыбками, солнышком, - усмехнулся Сергей Васильевич.
  - Папуль, ну что ты вспоминаешь доисторические времена, - с досадой перебила его дочь, -  тогда, женщине главное надо было выйти замуж, а за кого, не важно. Все приблизительно жили одинаково, так какая разница? Рожай детей, трудись на благо Родины и все, что от тебя требуется. 
  - Оказывается, вот как ты думаешь о моем поколении, - неприятно поразился Сергей Васильевич,  - ты меня удивила. Не ожидал. Значит, ты полагаешь, что мы, как допотопные динозавры соединялись в пары, чтобы плодиться и работали, чтобы выжить? А высокие чувства и высокие стремления были нам не чужды? Так что ли?
  - Пап, - неуверенно произнесла дочь, - нам на днях лекцию читали о том времени. Какие стремления, если у вас была фиксированная зарплата? Ну, купил машину, дачу, построил кооператив и все. Больше же ничего было нельзя купить. А зачем стараться, лезть из кожи, если  нет цели? 
  - А для тебя цель, это что? - Сергей Васильевич начал нервничать, - шикарная яхта, самолет, вилла? Ну, купила ты все это и что дальше? Ты можешь купить все это в количестве трех, десяти, двадцати и что, ты станешь от этого счастливее? Или у тебя появиться какая-то особенная цель? Или ты думаешь, что любовь можно купить за деньги? Тело - да. Благодарность - да. Привязанность, наконец - да. Но не любовь! Можно иметь море денег, но быть обделенным любовью. А можно жить в одной комнате, в которой стоят два сломанных стула и железная кровать и чувствовать себя самым богатым человеком в мире. Потому, что тебя любят, и ты любишь. 
  -  Это ты о маме? - робко спросила Настя. 
  Сергей Васильевич резко выдохнул, и закрыл глаза.
  - Извини, что-то я разошелся. Ты знаешь, не всегда надо верить напечатанному, сказанному, увиденному. Людям свойственно переделывать историю, особенно тем, кто в данный момент находится у власти, искажать ее, чтобы оправдать себя и то, что они натворили. Это было во все времена, а не только сейчас. Да, и в наше время было много чего, за что сейчас стыдно. Но было много и хорошего. Во времена моей молодости, нас дома учили уважительно относиться к девушке, женщине, матери. Были, конечно, разные люди, были исключения из правил, но я сейчас говорю не о них, а об общей массе людей. Мат в общественном месте, я уже не говорю о том,  если при разговоре присутствовали девочки, это был нонсенс. Не уступить место в транспорте пожилому человеку - невозможно! Стыд замучает. Взять понравившуюся девушку за руку, поцеловать, это счастье! Да на это еще и храбрости набраться надо, ведь можно и пощечину получить.  Учеба - радость. Исследовательская деятельность, художественная самодеятельность, стройотряды. Понимаешь, у нас была уверенность в завтрашнем дне. Мы без страха смотрели в будущее. И не правда, что не к чему было стремиться. Конечно, ты мог окончить институт, и проработать всю жизнь, скажем, инженером. Рядовым инженером с окладом 115 рублей, А мог стремиться выше. Стать мастером, главным инженером, директором предприятия. Если наука, то кандидатом, доктором, профессором, академиком, наконец. И оплата уже была соответствующая и условия жизни другие.   И это в любой профессии. Да, не было вилл, в которых триста комнат, не было личных самолетов. Но они нам как-то и не были нужны, честно говоря. Они мне и сейчас не нужны. Ты знаешь, чего мне больше всего жаль? Мы потеряли веру в справедливость, сострадание, сопереживание к чужой беде. Лишь бы не меня это коснулось, а на остальных наплевать. Ты знаешь, когда мы с мамой поженились, у нас не было ничего. Мои родители умерли рано. Сказались последствия войны. А у мамы в семье было еще кроме нее четверо. Но мы считали себя самыми богатыми людьми на свете. У нас была крыша над головой, маленькая однокомнатная квартира, которую мы получили после свадьбы. У нас была любимая работа. У нас были друзья. А самое главное, у нас была любовь.  А что еще надо человеку для счастья? Ребенка. У нас родилась ты. Мы ходили одуревшие от бессонных ночей, пеленок, бутылочек, стирки. По любому поводу вызывали детского врача, который сердился, и  называл нас сумасшедшими родителями, но приходил всегда по первому зову. Мы до хрипоты спорили, кому из нас ты  улыбнулась первой. Кому  сказала первое слово. Кто первый увидел, как ты села, пошла. Мы показывали твой первый зуб, как чудо, которого раньше не видел мир. - Он покачал головой, - ты не поверишь, но мы с мамой звонили друг другу на работу по сто раз на дню. Просто, чтобы услышать голос любимого человека.
  Настя присела перед отцом на корточки и заглянула ему в глаза. 
  - Ты очень скучаешь по маме?   
  - Очень. - Сергей Васильевич погладил ее по голове, - это была моя половинка. Мне повезло. Большинство людей проживают свою жизнь, так и не найдя свою вторую половину. Я часто думаю, почему судьба распорядилась так несправедливо? Тысячи людей живут в браке, вынужденные сосуществовать бок о бок, ненавидя друг друга, не любя. Кто-то ради детей, кто-то ради жилплощади или еще чего-то подобного этому. А мы… . 
  - Папуль, но ведь прошло уже четыре года, - Настя погладила его по руке, - маму не вернешь. А ты молодой, красивый, умный, добрый. У тебя еще полжизни впереди. Я выйду замуж, ты останешься один. Расскажи мне об этой Зое. 
  - Ох, лиса! - Сергей Васильевич тихо рассмеялся, - я думал, ты уже забыла об этом. Ты знаешь, она молодая, уверенна в себе, красивая современная женщина. Нет, мы совершенно разные люди. И потом, она назвала меня занудой.
  - Тебя? - Изумилась дочь, - наверное, ты начал ей читать лекцию о правилах поведения в общественном месте, или что-то вроде этого, а? За тобой такое водится. 
  - Ну, вот, видишь, не гожусь я в женихи. Зануда, он и сеть зануда. На этом тему о моем холостяцком положении закрываем на веки вечные. Да и потом, Настен, у меня есть ты, а вскоре, я надеюсь, и внуки появятся. Зачем мне какая-то чужая женщина? Я ее буду все время сравнивать с мамой, раздражаться. Испорчу ей жизнь. И потом, неужели ты меня так мало любишь, что хочешь побыстрее сплавить другой женщине, а? Представляешь, в нашем доме появится какая-то совершенно нам чужая дама, и будет распоряжаться, что  мне есть, в чем мне ходить, куда ходить. Нет, не хочу. Сейчас я хочу - лежу, хочу - сижу, хочу - пью чай, хочу - кофе. И никто мне не указывает, и не обзывает занудой. Все, давай лучше поговорим о твоей свадьбе. Когда намечается сие грандиозное событие?
  Настя пожала плечами. 
  - Пока не говорили.  Папуль, мы же только сегодня обручились. Дай мне немножко в невестах походить, привыкнуть к тому, что скоро я стану степенной замужней дамой.  С жильем вопрос решить. 
  Сергей Васильевич встрепенулся. 
  - А чего с жильем? Живите здесь. Вы мне мешать не будите. Лишь бы я вам не мешал. И потом, я у тебя на глазах буду. Может тогда у тебя исчезнет эта бредовая идея женить меня. Внуков буду помогать нянчить. 
  Настя расхохоталась. 
  - Ты? Пап, тебе еще своих детей нянчить надо. Какой из тебя дед? Ты посмотри на себя в зеркало. Женщины шеи сворачивают, когда ты мимо проходишь. Так что к старичкам не примазывайся, тебе еще почти двадцать лет до пенсии. А за предложение о жилье, спасибо. Мы подумаем. Может, на первое время это и выход из положения.    
  Раздался телефонный звонок. Сергей Васильевич снял трубку. 
  - Чекмарев слушает. 
  - Сергей Васильевич, это Валерий. Настю можно? - услышал он голос будущего зятя и коллеги по работе Валерия Ганина.
  - Я слышал, тебя можно поздравить? - вопросом на вопрос ответил Сергей Васильевич. 
  - Можно, - Валерий не скрывал своей радости. -Я, надеюсь, вы не против?
  - Что ты, я рад. Давно пора. О лучшем зяте я и не мечтал. Ладно, даю трубку невесте, а то она скоро просто вырывает ее  у меня из рук. Воркуйте. - Он протянул трубку Насте и вышел в другую комнату, плотно закрыв за собой дверь.
  Сев в кресло, он закрыл глаза, и задумался. Дочь выросла. Давно ли бегала с косичками и со сбитыми коленками, и вот уже невеста. Валерий нравился ему. Спокойный, уравновешенный, надежный, не трепло. Сейчас молодежь какая-то суетливая, нервная, нахрапистая. Им подавай все и сразу. Обязательства пугают их. Вот и расплодились гражданские браки. Никто никому ни чем не обязан. Захотел - пришел. Захотел - ушел. Штамп в паспорте, ничего не значащая отметка. (Так они говорят). А он, Чекмарев, понимал его по-другому. Эта отметка, как клятва в том, что это именно та женщина, с которой ты хочешь прожить свою жизнь: и в здравии, и в болезни.  И ее и твоей. Что это: не на день, не на месяц, а навсегда. Что именно от этой женщины ты хочешь иметь детей. Что именно эту женщину ты хочешь видеть в своей постели, открыв утром глаза.  Уйти, не оглянувшись назад, много ума не надо. Сегодня - одна, завтра - другая, а послезавтра - третья. А потом удивляются, почему женщины перестали рожать детей? Дети накладывают определенные обязательства. А какие обязательства могут быть в гражданском браке? Многие сейчас выставляют напоказ свою так называемую свободную любовь. Публично рассказывают обо всех своих  женах, любовницах, подружках на час. Им и невдомек, что этими рассказами они унижают не только своих женщин, но и себя, показывая тем самым, насколько они духовно бедны, и одиноки.  Дети, о которых они узнают спустя годы, или не узнают вообще. Женщины, бросающие этих детей, потому, что или не имеют возможности их растить, или тоже не хотят ни каких обязательств. Бездомные, голодные, оборванные дети на вокзалах, в подворотнях, на чердаках. Какие люди могут вырасти из этих детей? Они с детства привыкли, воровать, попрошайничать, обманывать. Дети, которые не знают материнской ласки, отцовской заботы. Они впитали в себя с пинками и матерками, что прав тот, у кого сила. Он насмотрелся на таких детей в последнее время. Недавно он сам занимался делом об убийстве пожилого учителя. Его забили до смерти пятеро мальчишек в возрасте от десяти до тринадцати лет. Забили за то, что он попытался поговорить с ними по-человечески.   Предлагал им свою помощь. Они хладнокровно убили его, раздели, взяли деньги, совсем не большие деньги, купили на них пива, и устроились тут же, не далеко от остывающего трупа, рассказывая анекдоты и хохоча во все горло. Когда их взяли, они долго не могли    понять, что такого криминального они совершили? Какой-то жалкий старикашка «откинул копыта». Сколько малолеток умирает на улице от холода и голода, от побоев - и ничего? Сколько ребят гибнет в Чечне - и ничего? Одним больше, одним меньше… . Страшно. А отношение к женщине? Секс-машина. Газеты, журналы, кино, телевидение - сплошь полураздетые, или вовсе раздетые красотки в откровенных позах, не вызывающих ничего, кроме омерзения и стыда. Исчезла тайна, Тайна женского тела. Интимные отношения оттого и назывались интимными, что это было только делом двоих. А сейчас это стало достоянием масс. Расплодились ток-шоу, на которых всем скопом разбирают: позы, эрогенные точки, сколько оргазмов можно достичь с одним, двумя, и более партнерами по сексу.  Шведские семьи, свободная любовь. Маразм. В Думе поднимают вопрос, более серьезных проблем видимо нет - о законе на многоженство.
  - Катенька, - мысленно обратился он к жене, - как мне плохо без тебя. Ты у меня была и останешься единственной любовью всей моей жизни. Наша дочка выходит замуж. Замуж по любви, а не из-за больших денег, по расчету. Чему я безмерно рад. Жаль только, что тебя не будет рядом с нами в этот прекрасный день. Хотя, я материалист, ты знаешь, но отчего-то верю, что ты всегда в курсе того, что у нас происходит. Ты помогаешь нам, когда трудно, поддерживаешь, советуешь. Я слышу твой голос. Ты знаешь, на днях я встретил одну женщину, которой за долгие годы, удалось… . Хотя, ладно, блажь все это, не обращай внимания на мою болтовню. -
Сергей Васильевич устало помассировал виски. Открылась дверь, и сияющая дочка закружилась по комнате.
  - Папуль, какая же я счастливая! У меня такой замечательный отец, у меня такой замечательный жених и вообще у меня все замечательно!
  Она остановилась, и внимательно посмотрела на отца. 
  - Ты почему такой расстроенный? Ты обиделся на меня? За что?
  Сергей Васильевич улыбнулся.
  - Все хорошо малышка. Просто отец у тебя старый ревнивый эгоист, и не хочет тебя никому отдавать. Выйдешь замуж, заживешь своей семьей,  забудешь про своего старенького, седенького, нудного папашу.
  Настя опустилась перед ним на корточки,  заглянула в глаза. 
  - Такого не будет никогда. И потом, это ты - то у меня старенький? Да ты любому молодому фору дашь. Тебе стоит только захотеть и от женщин отбоя не будет.   
  - Весь вопрос в том, хочу ли я этого? - Сергей Васильевич погладил дочь по голове, - а я этого не хочу. Понимаешь, такая женщина, как мама, не встречается, а другой мне не надо.
  А в голове вдруг мелькнула непрошенная мысль: хитришь, даже перед собой хитришь, приятель. Ведь зацепила тебя эта Зоя, зацепила. И даже не красотой своей, а чем-то еще. Может тем, что не растаяла от твоей улыбки, комплементов и  угощения. От того, что с легкостью покинула тебя. А ведь такие мужики: еще относительно молодые, здоровые и холостые на дороге не валяются. Ну, и черт с ней! Подумаешь, принцесса на горошине. Жил без нее раньше, проживу и теперь.
  Снова раздался телефонный звонок. Настя сняла трубку, и с удивлением протянула ее Сергею Васильевичу.
  - Это тебя. Женщина.
  - Слушаю, Чекмарев. - Отрывисто произнес Сергей Васильевич и замер, услышав в ответ: 
  - Это Зоя. Вы мне сказали, что я могу позвонить, если в этом возникнет необходимость.   
  Чекмарев молчал. Сердце его вдруг застучало с удвоенной силой, руки вспотели, и на лбу тоже выступила испарина.
  - Вы не помните меня? Мы познакомились в театре.
  Чекмарев попытался ответить, но в горле пересохло, и он только кивнул головой в ответ.
  Настя с удивлением смотрела на внезапно онемевшего отца.
  - Пап, трубка не телевизор, твои кивки не показывает. Может, ты что-нибудь скажешь, так лучше будет.
  Сергей Васильевич уставился на Настю непонимающим взглядом.
  - Что ты сказала? - просипел он, и услышал, как Зоя произнесла:
  - Ладно, извините, до свидания.   
  - Подождите, не кладите трубку! Зоя, извините, я не ожидал вашего звонка, и просто растерялся. Конечно, я вас помню. Слушаю вас, - Чекмарев приложил руку к сердцу.
  Настя хмыкнула: - Вот тебе и: хочу – пью чай, хочу - кофе. Ну, папуля, с тобой не соскучишься, -  она вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
- Мне нужна ваша помощь, - услышал Чекмарев.