Открытая форточка Рассказы о животных

Сквозняк ворвался с лестничной площадки в открывшуюся входную дверь квартиры, пронесся сквозь прихожую, промчался по коридору и влетел в зал. Он крутнулся юлой на скользком, отполиро-ванном паркете и нажал на форточку так, что ее, просто прикрытые створки, с треском распахнулись наружу. Протискиваясь в этот проем, поток воздуха подхватил испуганно взлетевшего с трюмо волнистого попугайчика и увлек его за собой. Это было так быстро и неожиданно, что ни птичка, ни ее хозяйка не успели опомниться.  Попугайчик слы-шал, как она кричала ему вслед, умоляя вернуться назад, но, спелена-тый тугими струями сквозняка, он  не мог этого сделать.
 Между тем поток воздуха, вырвавшись на простор, подбросил измятую им птичку вверх и мигом куда-то пропал. Замахав быстро крыльями, чтобы не грохнуться вниз, попугайчик завертел головой, силясь понять, где он очутился.  Все вроде было знакомое, и в то же время – иное. Прежде  не раз, налетавшись в комнатах, он усаживался в зале на подоконник и с высоты четвертого этажа разглядывал сквозь оконные стекла то, что было за ними. Он видел солнце, медленно про-плывавшее над крышами домов, и затем куда-то прятавшееся. Облака, которые никогда не были одинаковыми.  Они то становились белыми-белыми и пушистыми, то начинали темнеть и расползаться по небу. И тогда на землю начинали падать капли воды или какие-то пушинки, от которых даже через стекло веяло холодом. Видел попугайчик  людей и машины, снующие внизу, а так же дома, стоящие сбоку и напротив. Все это было за стеклом и напоминало коробку с «окном»,  у которой вечерами усаживалась семья, наблюдая, как в этом ящике  так же дви-гаются машины и люди, плывут облака, а меж деревьев летают птицы. И среди них большие и маленькие, ярко раскрашенные  его родичи.
Прожив на свете три года, попугайчик научился отличать по из-меняющейся яркости солнца и по убранству растущих внизу деревьев, лето от зимы, а весну от осени. В первый год, попав в эту квартиру весной, он пытался вырваться на волю. Но, больно ударившись не-сколько раз об оконное стекло, понял, что ему его не одолеть, а проемы форточек хозяева предусмотрительно затянули мелкой сеткой.  Поэто-му, смирившись с долей, летун с зеленым, волнистым оперением, ог-раничил свое жизненное пространство клеткой и стенами квартиры. В ней ему иногда разрешали летать, поощряя, таким образом, за веселый нрав и болтливость, а больше всего из-за желания непосредственно по-общаться с умной птицей, которая любила восседать у кого-нибудь из домочадцев на плече, старательно выговаривая заученные слова. Так было бы и в этот раз, но после прошедшей зимы хозяева решили сде-лать генеральную уборку с мытьем и покраской окон и сняли с форто-чек сетки. Для попугайчика это, а больше нежданное вторжение сквоз-няка, стало мигом удачи.
И вот теперь, часто взмахивая крылышками в напоенном теплом и запахами первоцветов майском воздухе, он не мог сообразить, что ему дальше делать. За него это решили горластые воробьи, спикиро-вавшие со старого тополя, растущего посреди двора.  Громко чирикая, они налетели на диковинную птицу. Не единожды зимой, усевшись с обратной стороны окна квартиры, где жил попугайчик, воробьи видели его, и даже, споря меж собой – кто это там такой зеленый и с клювом крючком, – не  раз звали к себе чужака на улицу, что бы все выяснить. И однажды они раскричались так, что привлекли сороку, которая, рас-толкав воробьев, уселась рядом с ними. Склонив голову набок, она долго рассматривала то ли неведомую синицу, то ли крашеного воро-бья. Но, так и не придя ни к какому выводу, попыталась клюнуть воз-мутителя птичьего спокойствия. А когда стекло помешало ей это сде-лать, к вящему удовольствию воробьев, в досаде улетела.
И вот теперь, наседая на попугайчика со своими вопросами и навязчивым предложением знакомства, они заставили его стушеваться и рвануться к противоположной стороне двора, в молодую зелень бе-рез. Сделав это, зелененькая птичка потеряла окно, из которого доно-сился голос хозяйки и даже дом, где прежде жила. От неожиданной смены обстановки и страха перед неведомым, она забилась в гущу бе-резовых веток, маскируясь среди изумрудных, клейких листочков, предоставив воробьям, облепившим соседние ветки, кричать до хрипо-ты. Но тем это скоро надоело. К тому же, приехавший во двор мусоро-воз начал опорожнять  в свое нутро содержимое переполненных бач-ков, и воробьи ринулись вниз, чтобы чем-нибудь поживиться.
Попугайчик тоже проголодался, но, боясь, что крикливая стая вновь атакуют его, еще сильнее прижался к ветке, на которой сидел. Так прошло несколько часов. За это время беглец успокоился и даже воодушевился в своем убежище. Теперь он уже с интересом рассмат-ривал то дворовое пространство, в которое попал. Это был новый неиз-веданный мир, который пугал и в тоже время манил.
Увлекшись созерцанием  того, что происходило внизу, попугай-чик сам не заметил, как начал произносить слова. И это его чуть не по-губило. Рыжий кот, гревшийся под березой, чутко повел ухом и поднял голову вверх. Его сощуренные зрачки пронзили взглядом крону березы и уперли его в зелененькую, говорящую, как человек, птичку. Кот од-нажды уже съел такую   же, когда его хозяева опрометчиво обзавелись и пернатой живностью, и теперь рыжий охотник медленно, но целена-правленно стал взбираться наверх. Попугайчик увидел его, но, не пу-ганный, не испытал страха: мало ли кто и где гуляет. Он наоборот за-шагал поближе к стволу березы, чтобы лучше рассмотреть незнакомца. От верной гибели наивную комнатную птаху спасли зоркие воробьи, которые узрели своего рыжего врага, крадущегося к жертве. Они нале-тели гурьбой: одни начали с сердитым чириканием летать вокруг кота, а другие кричать незнакомцу, чтобы он поостерегся. Хотя попугайчик не понял их, но поднятый ими шум и атака на шипящего от злости ры-жего с хвостом, заставили его вспорхнуть и полететь прочь. Часть во-робьиной стаи увязалась за ним, но вскоре отстала, так как воробьи – плохие летуны, а во-вторых, надвигался вечер, и им надо было позабо-титься об ужине и ночлеге.
Не известно, сколько бы так летел беглец, но тут на его пути встретилась стая голубей. Этих степенных, тихих птиц попугайчик знал, живя в квартире. Они, как и воробьи, тоже прилетали погреться на карниз оконного проема. В отличие от воробьев, голуби при виде его, попугайчика, никогда не поднимали галдеж, а лишь разглядывая его, тихонько ворковали. Поэтому когда стая голубей уселась на кры-шу двухэтажного дома, а затем поодиночке стала влетать в открытое окно чердака – попугайчик последовал за ними. Он уселся на какой-то ящик неподалеку от входа и задремал, хотя сильно хотел есть…
…Комнатная птаха не раз просыпалась, так как майские ночи были прохладными и даже затишье чердака – не  спасало изнеженную  птичку от холода. В такие минуты, взъерошив перья, попугайчик вспоминал свою клетку на комоде, квартиру и хозяев, кормивших его с рук. И тогда его маленькое птичье сердце совсем по-людски сжималось в комочек и, если бы у него были слезы, то волнистый попугайчик, на-верное, заплакал бы. Он даже попытался представить свой обратный путь до форточки былой квартиры. И на удивление представил, как к ней лететь. Но тут на память пришли обиды, когда вечерами его, раз-говорившегося, вместе с клеткой накрывали темной тканью, чтобы он перекрыл «фонтан» свого красноречия и спал. И так, в темноте и духо-те он, желавший порадовать хозяев, сидел до утра. Пока они, проснув-шись, не решали, что  пора снять накидку с клетки и покормить  попу-гая. Вспомнив это, зелененькая птичка вздрагивала всем своим тельцем от возмущения.
…Весенний рассвет занялся быстро. Голуби, воркуя, вылетали на крышу дома, погреться под лучами восходящего солнца. Там же расположился и попугайчик. А затем, вместе со своими новыми знако-мыми, полетел на кормежку. Они приземлились возле мусорных бач-ков. Попугайчик, прежде пичкаемый овощами и фруктами, семенами злаков и других растений, привыкший, чтобы его потчевали насеко-мыми,  творогом и кашей, теперь жадно клевал на земле что-то из ос-татков съестного и был доволен. Он жил сам по себе: захочет – начнет,  есть, а захочет – полетит куда вздумается. Помыслив так, он вновь вспомнил квартиру, где  прежде жил, и удивился, что она ушла куда-то на дальний план. А когда дворничиха, подманивая его семечками и что-то ласково говоря, попыталась близко подойти – попугайчик све-чой взмыл вверх. Так он летел, пока не оказался выше крыш всех до-мов. Он видел воробьев, галдящих внизу и не решающихся подняться так высоко. Куда-то спешащую ворону. Людей и машины, ставших враз маленькими. Даже деревья, протянувшие ветви к солнцу, не могли достичь высоты, набранной попугайчиком. Он еще раз оглядел крыши строений и разглядел вдалеке за ними  реку, текущую куда-то за кром-ку леса. Попугайчик решительно взмахнул крылышками и полетел к ней. Он не знал, куда она его приведет и в той ли стороне находятся тропики, где жили его предки. Но он летел и был счастлив.