Железная дорога или жди меня 4

                «ПОЛКОВНИКИ НЕ БЕГАЮТ»

Салават ведет автомобиль.
Олег сидит на переднем пассажирском сидении.
Впереди, на перекрестке, наряд ДПС.

- Пристегнись индейцы стоят.
- Не положено, - отмахивается от друга Барсуков.
- Почему?
- Согласно пунктам устава Сухопутных войск, полковникам пристегиваться и бегать запрещено.
- А что так?                - В мирное время это вызывает смех, а в военное панику.
Оба хохочут.

Автомобиль проезжает мимо наряда.
Инспектора стоят, рассматривая поток автотранспорта.
Насыров смеясь:
- Они фуру ждут.
- Если водитель и пассажир не пристегнутые, значит все нормально. Русская
логика, - делает предположение Олег.
- Так, может, полковники и без парашютов прыгают?
- Прыгать не прыгают, а летают это точно, улыбается Барсуков, окунаясь в прошлое.

                ***

1993 год.
«РАЙОН ТАХТА БАЗАРА. ПОСТ.СОВЕТСКО - АФГАНСКАЯ ГРАНИЦА.
КОЛХОЗ им. ЧАПАЕВА.»


Толстый председатель колхоза,  важно, по хозяйски, заложив руки за спину, идет по аулу. Ему кланяются колхозники. Здороваются. Председатель подходит к крыльцу сельского совета.
Во дворе стоит верблюд, привязанный к глиняному забору.
Водитель крутит рукоятку кривого стартера, пытаясь завести старенький ГАЗ-52.
Тихое и спокойное туркменское утро.
Кричат петухи, тявкают собаки.
Внезапно тишину жизненного уклада нарушает рокот вертолета.
Проносится тень МИ-8.
Раздается свист падающей бомбы.
Председатель падает на землю, прикрыв бритую голову руками.
В кучу навоза за дувалом, плюхается пустая бутылка из-под водки.
Председатель открывает глаза.
Встает, отряхивается тюбетейкой.
Смотрит по сторонам и грозит вослед вертолету кулаком:
- Я вашу маму любил!


ВОЕННЫЙ АЭРОДРОМ.
ТУРКМЕНИЯ.
час спустя…

Группа солдат, во главе с капитаном Барсуковым, в полной амуниции, пригибаясь, бежит к вертолету Ми-8.
В открытые двери, махая руками, торопит летчик, показывая на часы.

Солдаты по очереди заскакивают в вертолет и рассаживаются на лавочках вдоль бортов. Олег запрыгивает последним.
Двигатель вертолета набирает обороты, и машина плавно двигаясь вперед, начинает подъем.

Второй летчик кричит командиру, кивая головой в сторону кабины.
- Давай к нам!

Барсуков встает и, опираясь на плечи своих солдат, проходит к пилотам.

Первый предлагает:
- Держи конрабас.
Он протягивает фляжку. Второй пилот угощает галетой из сухого пайка.


Олег видел пьяных танкистов и водителей.
Видел даже машиниста паровоза, синего, как Туркменское небо.
Но пьяных в хлам летчиков? Он созерцал впервые.
Самое абсурдное в этой ситуации было то, что вертолетчики не находились где-то там за облаками, как поется в песне. А управляли вертолетом, в котором летел капитан и его подчиненные.

- Нет, я не буду! Да и вы бы завязывали!
- Ну как хочешь. Хозяин барин. Наше дело предложить – ваше отказаться.

Второй летчик, засовывая демонстративно в рот галету, и отодвинув Барсукова, проходит в салон.
В районе хвоста он берет парашюты и кидает под ноги солдатам.
- Надевайте.
Воины крутят парашюты и пытаются их нацепить.

- Они, что парашютов никогда не видели?
- А где бы им их показывали? Пехота! Они противогазы-то толком не умеют
надевать, а ты парашюты им суёшь!- заступается за своих бойцов Олег.

Второй пилот пытается надеть парашют на одного из солдат.
Кряхтит.
Дергает за лямки.
Крутит пряжки.
Потом снимает полуодетый парашют с воина и опять кидает все парашюты в хвост вертолета. Кричит Барсукову: - Толку с них все равно нет, они с восьмидесятого года не перебирались. Валяются себе в хвосте, да валяются.
- Что, ни разу не пригодились?
Второй летчик суеверно крестится:
- Тьфу на тебя!

Шатаясь, летчик проходит в кабину пилотов.
Барсуков присаживается на лавочку к солдатам. Закрывает глаза, пытаясь уйти от действительности. Солдаты дремлют.
Интересное существо солдат.
Он умудряется спать лежа, стоя, сидя. Даже на посту в карауле, забив огромный гвоздь в столб постового грибка, и повесив тулуп за петлю, он в нем висит и спит.
И сейчас, когда они летят на боевое задание. Вроде бы волноваться нужно, а нет.
Спят соколики, как дети малые, чмокая губёшками.

Внизу проносится пустынный пейзаж.
Тень от вертолета, как верная собака за охотником, гонится внизу, чуть с боку, следом по барханам.
Вертушка идет на минимальной высоте.

Неожиданно вертолет резко ложится на левый бок и идет на снижение.
Солдаты, сидящие напротив Барсукова, падают с лавочки.
Вертолет выравнивается на секунду, и с таким же креном заваливается на правый борт.
Теперь уже Барсуков с солдатами с левого борта валятся на пол.
Вертолет бросает то влево, то вправо.
Олег, переползая через пытающихся подняться солдат, на корточках двигается к кабине пилотов.
Экипаж держится вполне уверенно.

- Второй летчик в азарте орет командиру:
- Заходи еще!
- Сейчас её сделаем!- кивает первый.

Внизу по степи носится перепуганная лисичка – корсак.
Вертолет вновь разворачивается и движется на очень малой высоте за ней.
Бедный зверек устав от погони, начинает вертеться на месте.
Загнали.
И тут под носом у первого летчика появляется кулак Барсукова.
В кулаке зажата наступательная граната.
- Вашу Машу! Взорву к едрене-фене! Летите по курсу! У меня в салоне все солдаты обрыгались!

Первый летчик выравнивает машину и ложится на курс. Бойцы поднимаются с пола и рассаживаются на скамейки.

- Вставь кольцо, идиот!
- Потерял я его, пока к кабине полз!
- Выкидывай ее на хрен!

Барсуков покачиваясь, пробирается к открытой двери вертолета.
Швыряет гранату за борт.
Вертолетчики облегченно вздыхают:
- Пошла родимая!

- Твою мать!- кивком головы, командир показывает на строения и кошары,
промелькнувшие под брюхом вертолета.

Собрание колхозников.
Туркменская мазанка.
В президиуме толстый и важный председатель. Вытирает свою потную шею носовым платком.
На столе графин с водой.
В зале колхозники на стульях.
Рядом с трибуной тумба с гипсовым бюстом вождя пролетариата, почему-то сильно похожего на председателя колхоза.
Прямо над бюстом вождя революции вешалка, на которой весит расшитая золотом тюбетейка председателя.
За окном видно как водитель крутит рукоятку кривого стартера пытаясь завести старенький ГАЗ - 52.
Рядом стоит привязанный к глиняному забору (дувалу) верблюд.
В здании сельсовета напряженная обстановка.


Председатель строго, громко, назидательно, демонстративно загибает пальцы на руке:
– Машина поломался! Совсем мотор заглох! Кипел совсем! Надои шубата пошел на низ! Доярки сволочь! Спят до обед! Сторож старый дед совсем! Пять кубов доска шайтан со склада украл, глухой, не слышал, как вор идет! Все плохо! Совсем мне уходить скоро! Красный книжка заберут !?

С любовью смотрит на бюст Ленина.

- И из партия нагоняй! Кто мой семья кушать приносить будет?
При этом, отсчитывая очередной недостаток, загибает еще один палец.

Он в ярости стучит кулаком. Колхозники вжимают головы.
Председатель стучит двумя руками по столу.
Графин прыгает.
Колхозники прячутся за спинами передних.

И тут раздается громкий рокот пролетевшего вертолета.
А за ним.
Свист падающей бомбы.


Колхозники падают на глиняный пол.
Видны только спины в полосатых халатах.

Взрыв во дворе.
Бу-Бух!
Верблюд ,привязанный к дувалу, срывает поводья и убегает вслед за вертолетом, который оставляя черный выхлопной дым уходит на бреющем.
Газ-52 неожиданно заводится.
На бюст вождя падает тюбетейка, и он теперь становится, как две капли воды похож на перепуганного председателя.
Председатель выползает из-под стола, отряхивается от штукатурки.
Посмотрев на свою левую руку с четырьмя загнутыми пальцами, громко возмущается, загибая пятый:
- И этот вертолет, я мама любил!



СТАВРОПОЛЬЕ.
2009 год.
Салават смеется:
- Ну, ты Барсик, всегда на рассказы был мастак.
- А тож. Я еще в училище на КВН сценарии писал. Только замполит его браковал.


Станица Винсады.
Улица Школьная.

Подъезжают к дому бывшего замполита.
- Сейчас Геннадий Петрович тебе напомнит про твои театральные способности, - шутит Салават.
Барсуков смеется:
- И про Ткача тоже.


В ту ночь. После передачи песни. При распитии бутылки, их застукали.
Но Ванечка, Насыров и Барсуков успели смыться от дежурного лейтенанта.
А так как Ткаченко стоял на тумбочке, его и поймали.
На комсомольском собрании замполит батальона предложил исключить Коляна из комсомола, что означало немедленное отчисление из училища.
И только один Барсуков встал и предложил не исключать, а объявить другу замечание.
План Геннадия Петровича рухнул, так как все курсанты проголосовали за предложение Барсика.


продолжение следует: http://proza.ru/2013/04/06/1659