Заметки о Времени. Глава первая

Записки о Времени.
Надо только осознать, что никогда не будет достаточно фактов, чтобы всё доказать, а для того чтобы многое предчувствовать их было достаточно со времен Моисея и Геродота. Самые факты, сколько бы их не собирать, ещё никогда не создадут достоверности, которую нам может лишь дать лишь способ их понимания.»

                Чаадаев П.Я.   «Философические письма. Письмо шестое.»

Предисловие.

    Наблюдая постоянно мелькающие на телеэкране «говорящие головы» и юных гениев,  и седых и лысых оракулов, иногда  читая книжки в мягких обложках преуспевающих дамочек,  возможно даже талантливых,  но очень на что-то обиженных и сексуально озабоченных, я  набрался смелости и решил изложить свое видение себя,  своего поколения , наверное, последнего поколения Великой страны.

Решение  о создании такого документа о времени,  о нашем  послевоенном поколении людей, на  которых  лежит  ответственность  за  события,   происходившие в нашей стране с восьмидесятых годов,   пришло ко мне по следующим причинам.  Погружаясь в информационное пространство ,  не только мои внуки,  а и мое поколение  в скором времени  не сможет  оценить прошедшее  время.  Громадная информационная машина телевидения,  направленная на   получение  прибыли,  сеть Интернета, глянцевые журналы с советами как достичь успеха  ежесекундно выбрасывают на головы  неискушенного  потребителя   горы информационного мусора .  Старшее поколение, мои ровесники, да и младшие  поколения  генетически  унаследовав  принцип:  «если в газете, читай  в  «телевизоре»  написано – значит,  правда»,   с трудом   могут понять происходящее и  прошлое.    Особенно,  если эту правду  «несут»  седовласые академики,   с непорочным  крестьянским происхождением. 
   
Наша страна, независимо от того как она называлась: Российская империя, Союз Советских Социалистических  Республик была Великой страной,  не по причине занимаемой громадной территории, Великой империей, не по причине изгнания заселявших ранее эти территории народов, и обогащаясь за их счет,  а потому, что из малочисленного, (13 мл. человек  в  1724 г)  рассеянного по громадному пространству,   народа, превратилась в страну с Большой наукой,  Великим искусством, Великими подвигами, страну с которой любая держава , выпестованная в  более благоприятных исторических условиях, имеющая больший исторический опыт  или большие экономические возможности была вынуждена считаться.

  Не стоит  тосковать  по утерянной Великой империи, империи появлялись и исчезали, а остановимся на тех,  кто участвовал,   не сознавая того, в создании этой империи, просто жил, любил, страдал. Это мои предки, мои родители, не очень многочисленные родственники, это я,  мои друзья, их родители и их предки, знакомые, просто люди,  с которыми когда-либо сводила меня судьба на дорогах жизни.

  Я  ставил себе задачу  не перегружать   свое повествование  датами, событиями  и персонажами  широко известными  или малоизвестными, статистическими данными  и прочей информацией , которую  уважаемый  читатель всегда может почерпнуть  в соответствующей литературе  или в крайнем случае Интернете.  Проблема   заключается  в том,  насколько  достоверна сама информация,  как в ней расставлены знаки препинания: «Казнить нельзя помиловать» и отношение  самого изучающего   к изучаемому вопросу.

   Мое  повествование,  ещё возможно, будет интересно  читателю тем,  что в моей жизни, да и в жизни  большинства людей моего поколения,  окружающих меня,  в отличии от жизни киногероев современных  телесериалов , не было каких-то громадных потрясений, головокружительных взлетов и падений, мы падали вместе с нашей страной.  В девяностые годы, во времена  гибели великого государства, называвшегося Союз Советских  Социалистических Республик,  и становления  как бы нового государства,  под названием Россия,  хотя  эта  новая Россия стала занимать  площадь не намного больше чем великое княжество Московское, ( если не учитывать Сибирь и дальний  Восток) ни я, ни  мои близкие  знакомые  не оторвали  какой-нибудь лакомый  кусочек от когда – то всенародного  богатства.   

  Поставив эпиграфом к своим заметкам  слова великого русского философа Петра Яковлевича Чаадаева,  я пытаюсь понять, что такое «способ понимания» и  как можно оперировать этим инструментом.  Петру Яковлевичу, думаю, было  проще:  в первой половине  девятнадцатого века  накопленных фактов  и сотворенных  мифов  было значительно меньше.  Тем более,  что мифы  со временем, благодаря стараниям историков,   «чудесным» образом  превращаются в факты.

  Уверен, что мое повествование, мои взгляды на   жизнь, на события,  свидетелем и участником которых я был, историю страны  многим покажется  противоречивым, а другого не может и  быть, поскольку  и наша жизнь и вся история сотканы из противоречий .
 
В основу этих записок положены личные наблюдения и размышления,   семейные предания и легенды, к сожалению, ни я, ни  мои родственники  дневников не вели,  поэтому за точность  дат и точное изложение событий не ручаюсь,  это мои впечатлений о времени и окружающем меня мире, о моем месте в этом мире.





                А пишу   вам это слово, того ради, что бы не      перестала память        родителей наших и наша  и свеча бы не угасла.
                Духовное  завещание   Симеона Гордого ( сын Ивана  Калиты) 1353 год.
Глава первая.
Родился я через два года после окончания Великой Отечественной войны, в небольшом сибирском городе Рубцовске.  Эти первые послевоенные годы были голодными, мама болела. Подруга мамы, врач по профессии,  присутствовавшая,  при родах вспоминала, что я  крепко вцепился  ручонкой в палец акушерки, а та и говорит: «Этот парень будет цепко за жизнь держаться»
 Обстоятельства забросили моих родителей  в этот город после демобилизации отца из  армии. Отец,  начав войну под Москвой, в октябре сорок первого, закончил ее в Праге  в мае сорок пятого, куда он попал со своей Кантемировской дивизией из Берлина.  Он был, везучий человек.  Вернулся  с руками, ногами, четыре контузии  давали о себе знать. Но молодость,  ему тогда было тридцать два года, и хорошая наследственность помогала преодолевать трудности.   Жена и дочь живы,  на груди ордена, на погонах четыре звезды.
  Ранние годы моей жизни не оставили в памяти каких-либо цельных воспоминаний, но оставили очень яркие картины,  или скорее, как бы, отдельные кадры из фильма, с подробными деталями в стиле импрессионизма. Четко помню картинки строительства дома, это было в трехлетнем возрасте, как я шел куда-то через заросли полыни, но, наверное, я тогда не испугался, запах полыни так и остался моим любимым запахом.
    Какие-то воспоминания  всплывают из глубин памяти неожиданно.   Война в Афганистане, всевозможные конфликты  на окраинах  Великой империи привели к появлению инвалидов . Встречая в  метро  парня без ноги, безного десантника  на оживленной трассе,  просящих милостыню, встают в памяти  инвалиды Великой  войны.  В пору моего раннего детства их было очень  много.  Коренастый матрос  в бескозырке, с медалями на груди и ещё много -  много и жертв и героев.  Особенно  тяжела  была участь  лишившихся обеих ног, остальные как-то адаптировались в той  нелегкой  жизни.  Перемещались  безногие инвалиды  на самодельных деревянных   тележках на подшипниках.  Обычно  они побирались  около базара, вокзала, пели песни  под гармошку: « Я был батальённый разведчик,  а ён писаришка штабной…».  Слов  я тогда, конечно,  не запоминал.  Приведенная  часть куплета,  это моя более поздняя реконструкция.   Потом  инвалиды  напивались и валялись в  придорожной пыли. К году пятьдесят  четвертому, что подтверждает и моя сестра,  они практически исчезли с улиц. Вроде бы их помещали в дома инвалидов и действительно такие дома были.   В действительности, эти  несчастные герои и жертвы одновременно, вымерли  от  денатурата,  холода и болезней.
Как   не была,  тяжела жизнь в начале пятидесятых годов, но елку у нас  дома всегда ставили, скорее всего,  это были сосны: в нашем степном краю  вблизи от  города проходят ленточные сосновые боры. Посмотрите на карту  Западной Сибири и вы увидите удивительное:  с  юго –запада, из казахских полупустынь  на тысячу километров на  северо -восток  протянулись  реликтовые  сосновые  боры.  Узкие, шириной километров пять, чистые, на белом песке.  Параллельно борам  цепью на расстоянии около километра расположены  протяженные,  узкие озера,  Бывает  так, что одно озеро соленое, другое, расположенное рядом, пресное. Грязи и соли  соленых озер обладают целебными свойствами, не хуже чем знаменитые  соли  Мертвого моря. Но вернемся к нашим воспоминаниям.
 После старого Нового года елку выносили во двор, я мастерил для неё игрушки и праздник продолжался.  В марте 1953 года умер Сталин.  Мне ещё не было шести лет, но этот ясный мартовский  день я запомнил не как день похорон «Великого вождя», не из-за «великой общенародной  скорби».  Я  тоже скорбел, но совсем по другой причине: отец пришел с работы и забрал елку  (или сосну) на траурный венок. Мне было очень жалко расставаться со своей любимицей, для  утешения мне мама сшила мне траурную повязку,    «как у папы». И вот этот  факт,  что елки  на венки  вождю собирали по дворам  до сих пор не имеет для меня какого-либо объяснения : то ли из-за невероятной срочности,  то ли еще почему.
   Этот  случай  меня так поразил, что я рано заинтересовался политикой, хотя в те суровые времена  мои родители при мне  политические темы старались не обсуждать, мало  ли, что  может ребенок из услышанного от родителей  на людях ляпнуть.  А мои родители никак не разделяли «великой любви народа к  Великом вождю». Так что лучше  было помалкивать.
 События,  связанные  с  арестом  Л.П. Берии  я тоже запомнил, пели песенки:  Берия,  Берия потерял доверие, а товарищ Маленков надавал ему пинков…»  Потом помню  обсуждение  маленковских  реформ  в части улучшения  жизни на селе. Происходили перемены,   так что даже я, ребенок, это понимал.
 Хорошо помню,  при каких обстоятельствах я прочитал первое слово и это слово  - «комар».  А дело было так. В те времена  не было принято учить детей к школе читать и  писать,  но буквы я знал. Но сначала предшествующие события  и взгляд в будущее.
  После войны, когда дивизия отца уже была под Москвой,   в  Наро-Фоминске ,  происходила дележка  военных трофеев .  Моему отцу досталось пианино, кусок ковра с фантастическими животными  и каким –то пейзажем , кусок гобелена пасторального содержания  «пастушок с пастушкой , овечки на фоне зеленых гор», несколько мелких тарелок с альпийскими пейзажами и с  Гретхен в чепчике.  Товарищ отца,  тоже капитан, пошутил  -  « будет Вася это пианино  проклятием твоей семьи».  Можете представить, какие сложности  были тогда при перевозке таких громоздких вещей.
 Сначала обучалась в музыкальной школе  сестра, она на девять лет меня старше. Чему - то научилась.  Потом настал мой черед. Но вернемся к первому прочитанному слову. В ожидании прослушивания  моих  музыкальных способностей  я листал журнал и само собой  прочел -«комар».  Так  я и начал  читать. Первая учительнице музыки   чутко относилась к моим способностям и первый год обучения у меня прошел успешно.  В следующем классе была другая учительница.  Она не оценила мои таланты,  помню теплый сентябрьский вечер, я пришел домой и твердо сказал, что более учиться музыке я не буду.
На этом приключения пианино не закончились,  в дальнейшем  сестра решила своего сына обучать музыке,  жила она тогда под Ташкентом и пианино поехало туда.  Потом у меня появились  дети,  и сестра предложила забрать пианино, но помня  «родовое проклятие» я отказался.
   После прочтения первого слова я быстро научился читать, на каникулах,  после первого класса прочитал свою   первую большую книгу - «Робинзон Крузо».  Читал я много, мама увлекалась чтением ,   и дома было много книг, тогда они стояли недорого и были доступны,  увлекался книгами о путешествиях, приключениях, на историческую тему.  Одной из моих любимых книг была книга Жюль Верна «Таинственный остров».  Дух захватывало,   настолько меня увлекало повествование о построении  среды обитания людьми,  оказавшимися  на необитаемом  острове  без каких либо инструментов, припасов,  но вооруженных знаниями и  энергией созидания.  Жюль Верн был великим провидцем, довольно  подробно описавшим будущие технические достижения. 

Книга  Конан  Дойля  (он писал  не только о знаменитом сыщике Шерлок Холмсе, но и фантастику),   «Маракотова  бездна»  произвела на меня столь  большое впечатление, что я написал свое  «первое произведение».  Рассказ  был по мотивам  прочитанной книги, объемом  в двенадцать листов  школьной тетрадки и понравился моим одноклассникам .  Это был мой первый литературный опыт, после чего  были какая- то фантастика  на тему космоса. Наверное, они были не очень «совершенны» и в моей памяти не сохранилось никаких воспоминаний.
 В эти же времена и  несколько  раньше  я занимался в  кружке  моделистов,  где  мы строили  модели самолетов и кораблей,   Всё это происходило  в шестом , седьмом  классе. Так, что как видите,   мои увлечения были  разносторонние.      Со спортивными занятиями  было сложнее, в нашей  школе - восьмилетке спортивных секций почему-то не было.  В восьмом  классе  у нас были какие-то занятия, но наш тренер,  он  же учитель физкультуры, был ненамного старше  нас  и в основном это было  баловство. 
  Из впечатлений т ого времени у меня  очень хорошо сохранились  воспоминая о путешествиях после седьмого и восьмого классов по Алтаю. Команды путешественников   были сборные из разных  классов,  в пути мы находились недели две. 
  Мы плыли по Оби на колесном пароходе несколько  дней. Хорошо помню удары плиц колес  парохода  о ночную воду,  красные огни бакенов, воздух, пропитанный  запахом приближающейся  грозы. Помню на  ночной стоянке  в Усть- Пристани  запах свежего сена, угля, воды и дико кричали коты  где-то в кустах. Потом на теплоходе  типа речного трамвая  шли  по Иртышу до Усть-Каменогорска, поднимались в горы. Впечатлений была масса.
 После  восьмого класса,  уже испытанной командой, ходили на жемчужину  Алтая - Телецкое озеро, жили в палатках,  которые несли на себе, как и всё прочее,  стойко выдерживали  трудности горных переходов. Руководила этими экспедициями  учительница  географии,  Вера Николаевна, крупная,  грузноватая, но очень энергичная и выносливая. В восьмом классе  на меня снизошла первая  любовь, а она, как правило, бывает не разделенная.  Так  что  поездка прошла  для меня  под знаком этой неразделенной  любви.
  Хорошо помню, запуск первого спутника,  как передавали по радио его сигналы «биб-биб», была гордость и радость, что «мы, Советский Союз первыми покоряем космос». В то время  я  учился в третьем  классе,  читал журнал «Наука и жизнь», делал ракеты из фотопленки, в те годы она была горючая, и ракеты даже иногда взлетали на метр-два в высоту, но чаще отклонялись от заданной траектории.
  Помню, как ещё в дошкольном возрасте,  даже при тех осторожных разговорах родителей  я выключал радиоприемник, боясь,  что он может подслушать их разговоры.  Лет в тринадцать, а в  четырнадцать это точно,  у нас был достаточно мощный радиоприёмник,  я слушал передачи различных «голосов»: « Голос  Америки», «Радио Свободы», «Би-Би-Си», «Радио Канады», японское радио.
Первые три радиостанции глушились нещадно,  передачи «Радио Канады»  и Японии были  менее политизированы и глушились меньше. Судя по тому, как четко начиналось подавление  негативных для Советского  Союза  материалов, у меня складывается  впечатление, что наше КГБ  было хорошо информировано о времени и содержании передач и заранее доводило до радиоцентров графики включения  помех. 

   Содержание  этих передач,   насколько я мог услышать,  было в основном посвящено  нарушению прав и свобод граждан,  политическим заключенным, типа Буковского,  Синявского.  Многое было справедливо, но было и  много «пены», да и просто лжи.  Другого,   нельзя было  и ожидать. Шла война,   холодная , но война.
 Временами от холодной войны    до настоящей всемирной катастрофы  оставалось полшага.  Хорошо помню  апрель 1961 года. В это время американские власти организовали нападение на Кубу,  с целью свержения  правительства,  режима (даю право читателю выбирать название  самим)  Фиделя Кастро.  Десант, сформированный  из бежавших в США  кубинских эмигрантов и  наемников,  поддерживали  американская  авиация и  корабли  военно –морского  флота. В резерве  были части морской пехоты  США.   Агрессия была отбита.
В нашем городе, как и по всей стране,  были организованы  митинги в поддержку  кубинского народа и  осуждения  американских агрессоров. Мы пели песни: « Куба любовь моя, остров в  заре багровой…»   Наши чувства  к кубинцам, её лидерам были  искренни. 
  Вообще феноменом Кубы стоит восхищаться.  Вот уже  более полувека  существует бедная страна,  где не существует  ни мафиозных наркокартелей, ни организованной преступности, да и просто преступность минимальна.  Хоть и  считают   правозащитники, что там правит  «кровавый  диктатор», но  без поддержки   и  признания  своего народа  правление Кастро не было возможно. Да и  «кровавый диктатор» не объявил  бы   такую модель развития страны: «Модель развития зиждется на  вложении национального богатства  в человеческие  ресурсы   и в науку  с целью создания  здоровой экономики  на основе системы  здравоохранения».    Наверное,  этому народу  не подходит протестантская буржуазная доктрина: «Обогащайтесь, обогащайтесь, обогащайтесь…»,  тем более что климат позволяет производить всё необходимое для жизни  без больших трудов и затрат.  Возможно,  это и есть  модель счастливого будущего человечества.
   Невероятно близко  приблизился мир к ядерной катастрофе  в  октября 1962 года.   США  готовила очередную агрессию против Кубы, американские ракеты с  ядерными боеголовками, расположенные в Турции, могли в течение  десятка минут поразить  крупные  города в европейской части СССР.  В таких условиях, по моему мнению, нашими руководителями  (Хрущев, Громыко, Устинов)  было принято правильное решение:  разместить на Кубе наши ядерные ракеты.  Что  уравновесило шансы наших стран на взаимное уничтожение.    Это ядерное противостояние  получило название «Карибского кризиса»   и научило мировых политиков   договариваться.   
  Операция, она называлась «Анадырь», по размещению наших ракет и войск  проходила   скрытно, в условиях объявленной  американцами  блокады Кубы.  В году семидесятом  жизненные пути меня свели с человеком, который  служа срочную службу,   был в составе этих частей.  Плавание было  очень тяжелым, везли  их в трюмах грузовых кораблей,  на палубу выпускали небольшими  группами,  на короткое время и только ночь, поскольку  над их кораблем  постоянно барражировали  американские  самолеты. Стояла страшная жара,  не хватало воды, еды, невероятная скученность  вела к болезням. 
Не берусь судить, что в это время происходило в Америке,  но в нашем небольшом городе  панических  настроений  не было,  было  несколько тревожное  состояние у людей,  переживших Великую отечественную войну.   Очередей за солью,  спичками  и прочими товарами военного ассортимента не было.  Было  ощущение собранности у людей,  нас окружавших, единения народа при возникающей угрозе  войны, которая в те дни была невероятна близка. 
 Тематики  международной  и внутренней политики  в нашей стране  я буду касаться и далее, увязывая  их с судьбами нашего поколения,   своих близких, друзей,   знакомых, своей жизни, а теперь пора возвращаться к повествованию  о своем родном городе, семье,  школе, друзьях.
     В конце девятнадцатого  века обширные,  плодородные земли степного Алтая  заселялись переселенцами из центральной России.  В двадцатые годы село стало городом, развивалась промышленность, был открыт сельскохозяйственный техникум.  В войну сюда были эвакуированы тракторный завод из  Харькова, завод  электроагрегатов и ещё целый ряд крупных предприятий. В результате  такой концентрации промышленности рабочих не хватало.  Недостаток рабсилы покрывали  за счет труда заключенных,  вербованных из центральных областей, в основном из Брянска, и так называемых «химиков»,  осужденных на принудительные работы.  По этой причине преступность в городе была высокая,  были войны  между местными и брянскими, были и воровство, и ограбления в вечернее время, с женщин сдирали платки, отбирали сумки, но такого количества  немотивированных преступлений, как теперь,  не было.   Вспоминается трагикомический случай с  молодой девушкой, нашей соседкой.
 Осень, грязь чуть ли не по колено, темнота. От заводской проходной до нашей  улицы  километра три.  Шурка,  так звали  нашу соседку,  идет в двенадцать  часов ночи со второй смены. Слышит за собой все ускоряющиеся шаги.  Парень догоняет и   срывает  с  Шурки шерстяную шаль, очень распространенный  в  те времена  предмет грабежа.  Подскользнувшись,  Шурка в падении хватает парня за  его «мужское достоинство».  Грабитель от боли  орет, Шурка от страха ещё сильнее  сжимает свой трофей. Противостояние кончилось тем,  что она отпустила парня,  парень бросил шаль и они разбежались в разные стороны.
 По причине высокой преступности,  приходилось принимать необходимые меры:  практически во всех домах нашего поселка  на ночь окна закрывались ставнями,  в углу  комнаты стояло ружье и лежали патроны с картечью, отец ходил встречать  вечером сестру из института с маленьким топориком. Сторожевую службу у нас также  несла охотничья собака Найда.  Она жила у нас  лет семь и погибла,  её  кто-то отравил.
   Если я  заговорил о ружье и охотничьей собаке стоит рассказать  об  этой стороне нашей жизни. Ружье и собака у нас были не просто так, отец был в какой-то степени охотником.  Раннюю юность он провел  в Брянской области,  богатую в те далекие  времена различной дичью. Сохранилась  фотография  1928 года,  на которой запечатленный мой  отец в пятнадцатилетнем возрасте с ружьем,  зайцем и собакой,   На фотографии надпись « первое ружье, первая собака, первый заяц».   В мою бытность, он  особо охотой  не увлекался, правда,   на открытие сезона выезжал обязательно.   Подлинным охотником  у нас была Найда.    Эти собаки -  породы русский          спаниэль ,  великолепные охотники  на водоплавающую дичь.
Случалось и мне с отцом и собакой  бывать   на утиной охоте.     Поблизости  от города  были  озера,  на которых селились  утки и разная водоплавающая мелочь.  Несколько раз  оставались ночевать  в стоге соломы, что бы поохотится на утренней зорьке.  В более раннем возрасте  с отцом ходил в поля на охоту на  перепелов.   Эта охота  заключается  в том,  что в поле раскидывается  сеть. Охотник,  не особенно заботясь о маскировке, особым манком, подражая самочке  перепела,   подманивает несчастного кавалера.  Кавалер, повинуясь  голосу любви,  несется сломя голову  и попадает в сеть.
  Любви к охоте у меня не привилось.  Когда жил в Забайкалье, в охотничий сезон возил с собой в машине всегда ружье.  В выходные дни  тоже ходил или ездили в тайгу. Но особого влечения у меня к охоте не было. В детские годы мне больше нравился процесс подготовки к охоте. Тогда патроны, заряжали сами охотники.  Для выполнения  этих процедур  у отца были приспособления, хранившиеся вместе с порохом и  дробью в  железном  ящике  на веранде.  Ящик на замок не запирался, но у меня и моих друзей никогда не было  и мысли   самому открыть и залезть в него. Отец,   проведя много лет  с оружием, привил мне с детства  уважительное отношение к  нему. 
        Поскольку город был промышленный,  было принято после восьмого класса идти учиться  в Машиностроительных техникум, потом учиться в местном вечернем институте и работать.  В частности,  такой путь  прошла моя сестра Ольга.  После семи классов, закончила  Машиностроительный техникум, училась на  Вечернем отделении  Алтайского Политехнического института  и работала на заводе в конструкторском  бюро.  На третьем курсе  она перевелась на дневное отделение этого же института  в Барнаул. Закончила его, вышла замуж, уехала в Узбекистан, где жила и работало до  1995 года.   
  Меня  не манила перспектива  навеки осесть в родном  городе и  я продолжил обучение в школе. В те годы проходил  очередной  эксперимент  в  образовании:  три года обучение  в школе длилось одиннадцать лет, с целью дать нам рабочие специальности. Пять дней в неделю мы были в школе, один день непосредственно на заводе нам читали  предметы по нашей рабочей специальности и получали практические навыки  под руководством  опытных рабочих. В одиннадцатом классе, мы  на рабочих местах  выполняли работу соответствующую третьему разряду и получали за выполненную работу небольшую  оплату.   В наших двух классах парней было человек десять,  наверное,  поэтому, мы получили  специальность слесаря – инструментальщика.  Профессия эта была не массовая, инструментальные цеха  на  заводах изготавливали  штампы, калибры и другой  инструмент, который использовался именно на этом предприятии,  инструментальщики  были рабочей аристократией,  от их  работы зависело качество основной продукции завода.
     Я  никогда не считал, что этот год был потерян даром. Когда я сам стал руководителем,  не то что моя специальность, а навыки общения  в рабочем коллективе мне очень пригодились.
  На каждом этапе детской и юношеской  жизни  у меня были друзья, одни терялись из-за различия интересов,  которые по мере нашего взросления  все больше отличались, с  другими разлучало время, обстоятельства и расстояния. В седьмом,  восьмом классе моим лучшим другом был Эдик.  Не одну сотню километров  накатали мы  по  степным  дорогам,  в окрестностях города  были  рощицы  из березы, осины,  тополя,  среди деревьев были небольшие  чистые озера  с ровным песчаным днем,  рыбы там было мало, но было много живших в раковинах моллюсков.  После восьмого класса Эдик пошел в техникум и наши интерес стали расходится.
 В старших классах моим душевным другом был Валентин Иващенко.   По окончании школы он поступил в Томский строительный институт.  Я уехал в Новосибирск,   во время учебы мы с ним переписывались,  встречались,   когда приезжали  на  зимние каникулы в Рубцовск, правда, встречи и переписка с годами были все реже и реже.    После окончания институтов,  мы потеряли друг друга. 
Учась в  восьмом классе, познакомился с Олегом,   и  остались  друзьями  на всю оставшуюся жизнь. Знакомство произошло при следующих обстоятельствах.  В тот год вышел на экраны  фильм «Алые паруса» с юной Анастасией Вертинской  в главной роли.  Режиссер  позволил большую смелость:  красавица  Ассоль  лежала на морском дне в желтом, чуть просвечивающем купальнике.  Этого было вполне  достаточно, что бы пробудить в наших юных душах бурю фантазий.   В  те времена «Секса в Советском Союзе не было». Бедные,  бедные современные мальчики,  с ранних лет на них с рекламных плакатов, экранов смотрят  голые красотки  в невероятных позах. Удивить, поразить  их уже не чем. 
  Несмотря на  то, что моя мама уделяла моему воспитанию большое внимание, сам я читал много, а книги тогда учили доброму и вечному, влияло окружение городской окраины с довольно жесткими отношениями, частенько бывали драки с моим участием и одиночные и групповые.           Во мне  с ранних лет  была склонность к   авантюрным проступкам.
   В первом классе, зимой, пошли с другом  Генкой исследовать территории за речкой . За рекой лежала довольно обширное пространство заросшее ивой, вышли в степь, снега было мало и ушли мы довольно далеко. Скоро стемнело, городских огней не было видно, друг испугался,  начал реветь,  но  меня не оставило присутствие духа.  Мы вышли к мосту довольно  далеко от города. К этому времени наши родители в отчаянии разыскивали нас.
 Олег жил в центре города, до восьмого класса учился в центральной школе, нравы там были более мягкие.  Друг детства, Владик,   был из хорошей семьи,  но с некоторой склонность  к  уголовщине.   Владислав  ходил в местных «авторитетах» и покровительствовал Олегу. Так что ему не приходилось отстаивать  себя в драках и прочих разборках.
   Я учился  с Владиславом в одном классе  с  девятого  по одиннадцатый класс,  нас,  парней было  шестеро, но он держался особняком.  В общих мероприятиях практически не участвовал,   и у меня о нем не осталось  воспоминаний.   К моему удивлению,  после армии Владислав пошел по комсомольской линии,  был задействован на борьбу с преступностью,  уровень которой в нашем городе  всегда  был очень высокий. В восьмидесятых годах он пропал, скорее  всего,  был убит местной  шпаной.

   Олег, будучи отличным технарем, заведовал школьным радиоузлом, мы сами делали монтаж радиосети, ставили радиопостановки юмористического содержания,  транслировали на переменах. Нашим хитом  была история о пирате то ли «Билли Мало или Мало Билли», пользовавшаяся большим успехом,  особенно в младших классах.

Отец Олега  занимал значительную должность  в технических службах завода, умел все делать своими руками.  В  их однокомнатной  квартире  было масса технических  новинок того времени, таких как, магнитофон, кинокамера, кухонный комбайн.  В эти времена, начало шестидесятых годов, и до нашей глубокой  провинции дошли западные веяния,  мы слушали «Битлов»,  Элвиса Пресли.   Записи привозили  из Москвы, покупали там у  «барыг»,  это были записи на «костях», так назывались самодеятельные записи на рентгеновской пленке, потом пошли и магнитофонные  записи.  К нашему  четырнадцати – пятнадцатилетнему возрасту  «явление» стиляг уже заглохло, не докатившись до нашего города. От «стиляжничества» нам достались только Пресли, рок и еще кое-какая атрибутика.   И то это было увлечением наиболее  «продвинутых», выражаясь современным языком. 

Олег,  закончил школу на год меня раньше и был для меня примером, поскольку по своему складу я гуманитарий,  а шестидесятые годы было время физиков. После окончания школы Олег поступил на физфак Новосибирского университета.

  Школу мы заканчивали в восемнадцатилетнем возрасте, у нас было два одиннадцатых  класса, в нашем классе  было шесть парней:  Володя Савенко – баскетболист, Серега Петров, Толя Кузнецов,  автор этих строк,  Валентин, Владислав. Своих одноклассниц я помню несколько хуже,  с Верой Савенко и Ниной Некрасовой  я  учился с первого класса.   Из остальных пришедших из  других «восьмилеток», хорошо помню наших «звезд»: Любу, походившую  на киноактрису Татьяну Доронину, Надежду, которая до сих пор живет в Рубцовске, баскетболистку Веру. 
 
  После девятого и десятого классов мы, двумя нашими классами,  ездили дней на десять в предгорья  Алтая, на озеро Белое, в район города Змеиногорска, там располагался знаменитый когда-то  Колыванский  камнерезный завод.  Работы мастеров  этого завода,  созданные  в восемнадцатом, девятнадцатом веках, украшают Эрмитаж.  Здесь в восемнадцатом  веке находились  Колыванско- Воскресенские горнорудные заводы, рудники по добыче руды , содержавшей медь, медь, серебро, золото. На этих производствах в тяжелейших условиях работало и жило  более  одиннадцати тысяч приписных крепостных крестьян .  Так, что когда вы видите роскошь Екатерининских дворцов , подумайте о тех, чьим каторжным  трудом создавалась эта роскошь.
 
Здесь ученый самоучка  Иван Иванович  Ползунов построил  на пятнадцать лет раньше англичанина Уатта универсальный паровой двигатель для заводских целей.

  В шестидесятых годах двадцатого века, в этих краях о прошедших временах напоминало только остатки заводской плотины. Камнерезный завод,  на котором изготовили знаменитую «царицу ваз»,  весом более одиннадцати тонн, был как бы живой, но делали  грузики для рыбаков, ещё какую-то  мелочевку.
 
  Сейчас, в начале двадцать первого века,  там запущено новое производство по добыче и обработке камня,  в том числе яшмы, развивается туризм, приезжают и иностранные  туристы.

  В годы нашей школьной  юности  и информации по краеведению было недостаточно, да и наши головы были заняты несколько иными темами.  Большое озеро  в окружения невысоких гор, причудливые скалы, ласковое солнце, наши одноклассницы в купальниках, тогда они  ( купальники) были очень скромные,  скорое окончание школы  настраивало нас на  лирический лад. 

  В каникулы после десятого класса, во время нашего пребывания на  Белом озере случилась беда.        В связи с большой преступностью в нашем родном городе,   народ  предпочитал  вооружаться.  Молодежь носила ножи, кастеты, а кто и самодельные пистолеты, более осторожные - отвертки,  но в обычных уличных драках все это вооружение, как правило,  не применялось.
 
  У Володи из параллельного класса  был самодельный пистолет, стрелявший патронами от малокалиберной винтовки.    Наши «звезды»,  две  Надежды, нашли  в палатке у мальчишек пистолет.  С начала  одна из Надежд  крутила пистолетом  у своего виска, потом опустила его к животу лежащей подруги, произошел выстрел. К счастью ствол пистолета был не нарезной, пуля застряла в мягкой ткани,  не задев  жизненно важных органов и большой кровопотери.    Всё осложнялось, что ближайший  телефон  (сотовая связь в те далекие времена ещё не была изобретена)  находился в километрах пяти, а больница  находилась еще дальше.  К счастью все обошлось, ранение было легкое  и Надежда скоро выздоровела. На следствии было установлено,  что пистолет был найден нашими девушками  где-то в кустах, кому он принадлежал неизвестно,  дело по причине благополучного выздоровления пострадавшей  было закрыто.

 К одиннадцатому классу,  по крайней мере, мужская часть нашего выпуска определилась   куда  идти  дальше.   Володя Савенко, будучи спортсменом,  в дальнейшем поступил  в физкультурный институт.  Толя Кузнецов, у которого склонность к движению по административной  лестнице проявилась довольно рано и считавший,  что дома и стены помогают, остался  в городе. Ещё в восьмом классе он вступил в комсомол, закончил вечерний институт, потом продвигался по административно- партийной линии, дослужился до руководителя местного пенсионного фонда.  Серега  Петров поступил в  Ленинградскую Военно- медицинскую Академию. В дальнейшем, я думаю, жизнь его была  вполне успешной. О  своих одноклассниках, кроме  Анатолия, с которым  я встречался приезжая несколько лет назад  в Рубцовск, мне ничего не известно.

 В студенческие времена ещё какая-то связь  была, в основном  информация поступала от родителей,  постепенно  её становилось все меньше и меньше.    Судьба  некоторых моих одноклассников и одноклассниц  сложилась несчастливо, а иногда и трагически,  зачастую они  сами выбрали  такую жизнь.

   Учась в девятом  классе,  я решил,  что уеду в Новосибирск, в начале шестидесятых  город был научной и культурной столицей  Сибири.  Наша классная  дама,   Зоя Петровна,  молодая,      интересная, энергичная   женщина,    мы, все парни были в неё  влюблены.  Она закончила Новосибирский пединститут и  восторженно рассказывала о Новосибирске.   Она  была нашим другом,  принимала участие в поездках на Белое озеро,   мы  бывали у неё в гостях,  слушали пластинки  с блюзом,  джазом,  впечатления о  путешествиях   по стране, мнения о событиях.  Далекие теперь шестидесятые годы были временем перемен в жизни страны, люди избавлялись от страха говорить, что то либо, кроме,  официально предписанного. Так что от Зои Петровны мы узнали  много нового и интересного.   В том же 1965 году, когда мы закончили школу,  она уехала в Новосибирск, работала в Новосибирском  университете.

 Считаю нужным рассказать и остальных наших учителях. Мужчины  учителя  и тогда были очень редким явлением в школах, это  были как правило учителя труда,   физкультуры.   В восьмилетке у нас был учитель истории, по прозвищу  «Геродот», что вполне соответствовало  его профессии. К сожалению,  имени его не помню.  Геродот был красивым мужчиной,  около шестидесяти лет, уроки его всегда  проходили очень интересно, к сожалению, у него была известная русская  болезнь, которая не давала ему продвинутся по административной лестнице. Не без его влияния у меня появился интерес  к  исторической  науке, я даже хотел  стать археологом.
 
 Понимание, что  история  -  это  не просто перечисление  каких-то дат, личностей и событий,  а попытка  понять взаимосвязь в мешанине  дат, имен,  фактов и домыслов, правды и лжи, а у каждого своя правда, найти    систему управляющую  событиями и временем, пришло ко мне значительно позже.  Изучая историю,  пытаюсь   понять  прошлое и спрогнозировать будущее.

 Во второй школе, мужчин учителей было двое:  учитель английского языка  и физкультуры.   Англичанин, звали его Юрий Иванович,  лет тридцати пяти, полноватый, холостой  мужчина. В здании школы у него была квартира,  он же заведовал школьным  тиром. Собственно тира не было,  было три малокалиберных  винтовки  и пользовались  ими определенные доверенные лица. Олег, Женя и я приходили по воскресеньям и стреляли в  волю.
   
   Наши женщины учителя были честными труженицами,   удивительно, что имея детей,  как правило,  свои дома без удобств, с огородами и курами,  они находили время на подготовку  к занятиям и давали нам необходимые знания.  Все кто хотел поступить в вузы,  несмотря на высокие  конкурсы и проходные баллы, поступали.
   
Наша литератор, Эмма Зиновьевна, нудное  занятие, разбор героев  литературных  произведений «по косточкам» могла построить интересно. Во всяком случае,  интереса к  классической литературе у меня не отбила. Позже она также переехала в Новосибирск, квартира её была недалеко от нашего общежития, так что я иногда заходил к ней в гости пообщаться,  а заодно и поесть.

Приезжая  на каникулах,  обычно на нескольку несколько дней,   к родителям  в родной город  я  посещал школу. Вспоминаю один случай, который иллюстрирует  то время и нас.  Химию и биологию  вела у нас Антонина Ивановна, женщина средних лет, с гладкими волосами, собранными в узелок  на затылке,  типичная «училка» того времени.  Учебный материал  она давала очень хорошо,   в ней было внутреннее убеждение  в правильности подаваемого материала.  На химию,  естественно, идеология не распространялась,  но биологию мы ещё учили  с позиций академика Лысенко, погромщика  генетики в нашей стране.  К этому времени уже была признана вся несостоятельность его  «учения»,  но где-то в государственной машине  произошел сбой и учили нас  по прежней программе.  Убежденность,   с которой наша «Гидра» подавала нам его теорию вызывала  уважение к ней. 
Учась в институте,  в одно из наших  каникулярных посещений  школы, мы с  Олегом навестили  её.     Сидя в лаборантской, мы слышали,  как  наша Антонина Ивановна  клеймила с той же убежденностью «авантюриста и недоучку Лысенко», как в наши времена клеймила  «вейсманизм-морганизм и прочую генетику», это оставило очень неприятный осадок.

    Отношения между  полами в школе  были довольно  сдержанными,  дружить дружили, но далеко не заходили, даже не целовались, хотя в  городе нравы небыли очень пуританскими, для соответствующих утех было полно девиц  из вербованных.  В девятом,  десятом классе потихоньку перед  началом вечера, в нашей радиорубке на несколько человек раздавливали бутылочку портвейна, но никаких эксцессов на пьяной почве не было.  При девчонках мы никогда не матерились и они при нас тоже.

 Теперь немного подробнее расскажу о городе моего детства и ранней  юности. Город наш расположен в степной части Алтайского края,   вдоль не очень многоводной  реки Алей,  притока реки Оби   берущей свой истоки  в предгорьях Алтайских гор.  В период  освоения  Рудного Алтая в восемнадцатом и начале девятнадцатого веков  Алей использовался  для транспортировки  грузов с  Колывано –Воскресенских заводов.  Климат  в этих краях более мягкий    и лето   почти на месяц длиннее,   чем в Новосибирске, расположенном на  триста километров севернее.   Плодородные почвы и   наличие воды способствовало заселению  края в  Столыпинскую  реформу  переселенцами из центральных районов России, в том числе  русскими немцами.  Во времена моей юности  были  здесь немецкие колхозы,  где велось  образцовое хозяйство.  К сожалению, в годы перестройки,  много немцев   выехало на историческую родину,  поля зарастали.  Но понемногу всё становится на свои места,   в тяжелые девяностые годы,  немецкому  району оказывало помощь  правительство Германии.  Небольшая часть немцев вернулась назад, обнаружив  на исторической родине    обстановку чуждую и по укладу и по языку.   Надеюсь,  что в  недалеком  будущем эти плодородные земли не  будут заселены чуждыми нам  по менталитету, по  мироощущению,  китайцами и навсегда утеряны для России.
            
  Строительство  в двадцатых годах железной   дороги от Новосибирска  в Казахстан способствовало  дальнейшему заселению этих  мест,  и  в  1927 году  поселению  был  присвоен статус города.   Эвакуация, с началом Великой Отечественной войны    заводов и населения, превратило  Рубцовск   в промышленный город.  В послевоенные годы были  планы по строительству  в городе ещё ряда крупных предприятий,  но  маловодность реки не дала осуществить эти планы. Во времена освоения целинных земель  в пятидесятые годы прошедшего века заводы и город  интенсивно росли. Во времена моей  школьной юности   в городе проживало около 150 тысяч жителей.  Громадные распаханные пространства  казахской степи,  привели к эрозии почвы.  Я хорошо помню пыльные бури  в конце, пятидесятых,  начале шестидесятых  годов, когда  в безоблачный день  солнце еле просвечивало  через  пылевые облака.   В дальнейшем  пыльные бури прекратились, возможно, сыграли свою роль,  высаженные в те же годы лесополосы.

  Освоение целины в  северном Казахстане, по моему мнению,  было вызвано необходимостью  замаскировать строительство и работу Семипалатинского  ядерного полигона ,  Байконура.    До 1961   года, когда был сбит американский самолет –шпион, не достигаемый ранее нашими средствами противовоздушной обороны, американцы беспрепятственно вели воздушную разведку  нашей страны.  Замаскировать громадное перемещение  грузов, строительство   объектов можно было   только  грандиозным проектом освоение целины.
 
     Развитая промышленность определяла  и  культурный  уровень города, в городе было три техникума,  филиал Алтайского политехнического института, драматический  театр.   Среди знакомых родителей было много интересных людей.   Они,  как правило, не были коренными  сибиряками   и судьбы  их были непростыми.

  У мамы была подруга, значительно старше её.   К сожалению, я  не помню  ни её фамилии, ни имени отчества. Мама рассказывала о ней,  что в Гражданскую войну  (1918  - 1920 годы) она была комиссаром  полка в дивизии Котовского, её муж  - командиром этого же полка.  В дальнейшем   её муж   служил в армии, закончил военную академию, дослужился до командира корпуса.  Она была  после гражданской  войны видным партийным функционером.  Во время  репрессий 1937 года   их обвинили по  54  статье,  враг народа,  его расстреляли,  она отсидела  в сталинских лагерях с  1937 по 1954 годы.  Мои юношеские  впечатления о ней.  Это была крупная, сухощавая женщина, интересная,  несмотря на свои шестьдесят с лишним лет и всё пережитое.  Но больше всего меня  удивляло в ней, как впрочем,  и в других людях этого поколения, их убежденность,  что все  было правильно.  А то, что случилось с ними и страной,  всё это было ошибки, стечение обстоятельств  и тому подобное.

  Думаю, что древним  грекам было проще, во всяком случае,   всякие бедствия  они могли списать на гнев богов. А  на богов обижаться себе дороже.

   Среди знакомых отца, а он был человек,   очень контактный,  друзей и знакомых у него было  много,  было два Фридмана.  Один из них поволжский немец, вовремя войны  отбывавший в так называемой  «трудовой  армии», где условия жизни и работы не очень  отличались  от условий  системы ГУЛАГа.

 Другой Фридман, звали его Каролем  Идиловичем, был румынским евреем.  Когда в 1940 году наши войска вошли в провобережную  часть Молдавии,  он,  молодой человек  двадцати  трех лет,  родившийся в Румынии,  к несчастью оказался на освобожденной территории.     Его обвинили,   что он румынский шпион и приговорили  к пятнадцати годам.  Все пятнадцать лет  он был   норильских лагерях.

  Как правило, эти люди очень мало рассказывали о пережитом.      Однажды, когда я  студентом приезжал в родной город в каникулярное время, прочитав  «Один день Ивана Денисовича» Солженицена,  а также, имея  знания из других источников  по этой теме, задал ему один вопрос.
   Я хорошо понимал, что вопрос провокационный, но,  тем не менее,  спросил -  «Кароль Идилович , а правду ли пишет Солженицын о  лагерной жизни?».  Его ответ поразил меня  -   «Видишь ли, Леонид,  ведь нас там было много и среди нас были и враги».
 Не отрицаю, что на   пятьдесят процентов этот  ответ  сформировал страх,  страх ,  от всего пережитого  и не смотря ни на что,  он будет с ним до последнего вздоха, до последнего   часа его жизни.

 Остальные  пятьдесят процентов, это  то что он видел и понял,  а видел  и понял  он очень много и то,  что враги были в достаточном количестве и сидят они не  за собранные колоски.

  Значительную роль  в том, что он выжил в тех условиях объясняется,  что  в Румынии он получил  специальность  маркшейдера ( специалист горного дела).   Начальник Норлага ,  Завенягин ценил людей,  система учета кадров была поставлена хорошо.   Несмотря на то  к тому времени  зэка  Фридман был, по современным понятиям,   «молодым специалистом»,  он был направлен работать по специальности, а в последствии и расконвоирован.

  Его срок практически совпал со временем  амнистии.   Кароль Идилович остался работать в Норильске,  женился  на простой русской  женщине. В конце шестидесятых,   будучи пенсионером, он переехал  в Рубцовск,  где и скончался, будучи уже в очень почтенном  возрасте.

  Разительно от его судьбы, отличалась судьба его брата.  В конце   войны, когда наша армия   вошла в  Румынию,  он ушел на территорию оккупированную американцами,  в скором времени  уехал в  Америку,  закончил университет,  стал профессором.  Кароль Идилович,  доживший  до эпохи перестройки и гласности  Горбачева,   успел побывать у него в гостях и сравнить две судьбы.

  Маленькая историческая справка.  В 16-18 веках     территории по левому  и правому берегу  Днестра,  как и  все  Причерноморье, находились под власть Османской империи (ныне Турции).    На территории  крымского полуострова  находилось  Крымское ханство, вассала Османской империи .  Основным видом деятельности Крымского ханства  были набеги  на русские земли  с целью захвата пленных.  За пленников  требовали выкуп или продавали в рабство.   В результате военных успехов  России  во время царствования Екатерины Второй   причерноморские территории, за исключением  кавказского побережья Черного моря, Крым ,   левобережная часть Молдавии, были присоединены к России.  В 1812 году была присоединена территория правобережная часть Молдавии, называемая также  Бессарабией.   В 1918 году, воспользовавшись слабостью Советской России,   Румыния, приобретшая государственность  в девятнадцатом веке  благодаря  России, оккупировала  территорию  Бессарабии. Эта  территория   была  возвращена   Советской России в 1940 году, и в 1991 году  безвозвратно потеряна для России.

    Наш город тянулся узкой,  длинной полосой  между рекой и железной дорогой.   Он  состоял из заводских поселков,  жители которых обычно работали на заводах, расположенных за железной дорогой.  Центральная часть нашего поселка, поселка «Алтайского тракторного завода», уже в начале пятидесятых годов  домов была застроена трех - четырех этажными домами в  стиле сталинского ампира.   Одна небольшая  улица была застроена коттеджами на два хозяина, здесь жило высшее руководство завода. Одна из маминых подруг жила в таком коттедже и мы часто бывали у них в гостях.  Даже на мой юный взгляд всё было очень скромно. В доме была одна большая комната и две очень маленьких.  Была ванная комната,  которых не было  в « сталинках»,    и позднее,  уже в семидесятых годах,   там ванны устанавливали в кухнях.  При доме  был земельный участок, где выращивали овощи, были фруктовые посадки.  .   
         Значительная часть остального  жилья  состояла из  одноэтажных саманных бараков, построенных во время войны.  Саман – это большой  кирпич,  сделанный из глины, соломы и коровьего навоза, применяемого в качестве связывающего материала в небольших количествах. Эта   смесь перемешивалась с водой,   заливалась в формы,  выдерживалась несколько дней на жарком алтайском солнце.   Через несколько дней  теплый, экологически чистый материал был готов для строительства.  Посредине барака был коридор, по обе стороны коридора  были комнаты площадью  двенадцать  - пятнадцать метров,  комнат  было порядка  двадцати и в каждой проживала  семья.  Удобства  были во дворе, за водой люди ходили к колонкам,  нередко расположенных в километре от  жилья.  Были сараи с индивидуальными кабинками и погребами, где хранили картошку и прочие припасы на зиму.

  В шестидесятые годы практически все бараки были снесены и на их месте  были построены пятиэтажки.   Если не развернутое в конце пятидесятых,  шестидесятых годах массовое строительство жилья, так  ругаемых сейчас «хрущевок»,  народ и до конца  двадцатого века не выбрался из бараков.
 В это же время  велось и массовое строительство   индивидуального  жилья, строили целыми поселками.   Застройщики получали беспроцентную ссуду,  на заводах  были созданы специальные цеха выпускавшие столярные изделия и прочие изделия необходимые в строительстве.  Мой отец был одно время  начальником такого цеха. Дома строили  сами  жильцы,  в свободное от работы время,   а выходной день тогда был только в воскресенье.  Но желание выбраться из  бараков у людей было очень велико и люди строили  не жалея сил.
 
  По берегу  реки  в тридцатых годах была  построена дамба, высотой  около  двух метров. Во время войны  в дамбе  люди  вырыли  землянки. Один из моих одноклассников  по школе восьмилетке  жил в таком  жилище.  Ещё на моей памяти  этот копай-город тянулся по берегу километра на два.

   Улица, на которой  был наш дом, как и соседние три улицы, застраивались в конце сороковых, начале  пятидесятых годов.  Обычно  это были небольшие дома из двух комнат,  кухни  и  веранды,  во дворах также были теплые сараи, где держали коров, кур и другую живность.  Строили в основном из шлака (продукт сгорания каменного угля), недостатка в котором не было, в городе была довольно крупная ТЭЦ.  Технология строительства таких домов была следующая:  на готовый фундамент устанавливалась опалубка, заливался раствор из шлака с небольшим количеством  цемента, через несколько дней, по  мере затвердевания раствора, опалубка передвигалась выше и цикл повторялся. По такой технологии  был построен и наш дом.
 
 Одним своим концом наша улица упиралась в реку, за ней было пространство километра в полтора, два,  заросшее  кустарником, сохранились кое-где и большие тополя.     Этот берег был довольно высокий, летом  высота от уровня воды  была метра четыре , но  иногда в половодье берег   затапливался.  Ширина реки была метров  пятьдесят,    был пешеходный  металлический мост.  В один из бурных паводков мост снесло.  Летом река сильно мелела,  напротив нашей улицы образовывался большой  песчаный остров .  В начале июля её можно было переходить в брод, глубина составляла  метра полтора . Мы бродили по отмелям , ловили марлей и банками  пескарей ,  гальянов. Поскольку свое начало река  брала в горах, течение было довольно быстрым  с водоворотами и русло изобиловало ямами.    Хоть  свое детство я провел на реке, плавать хорошо  я  так  и не умею,  После того, как я упал со льдины,  у меня навсегда остался страх перед водой .  Несмотря на мое стремление преодолеть его ,  я предпочитаю плавать только там, где можно встать на дно не погружаясь с головой . Возможно это чувство было родовое, отец боялся воды и вообще не умел плавать.  На своих детях,  я постарался   « родовое  проклятие исправить.   Все трое хорошо плавают.

  Детей на нашей улице было немного и были мы почти все ровесники.   В семьях детей, как правило,  было двое.  Объяснение такой  низкой рождаемости я вижу в следующем. Большинство наших соседей,  родителей наших сверстников, не были  коренными рубцовчанами  или хотя бы жителями окрестных сел.  Не было «патриархальных» семей с дедушками и бабушками,   кто бы мог заниматься с внуками.  А основной причиной,  я естественно, не настаиваю на этой версии, 1946 - 1947 год были очень голодными годами  и женщины просто не могли забеременеть. Впрочем, и  в  последующие  относительно благополучные годы, рождаемость была низкой.  Насколько я,   зная  семьи своих однокурсников, только у одного  Коли Давыдова было четверо детей, все остальные обзаводились в лучшем случае двумя детьми.


 Пусть вас не удивляют мои попытки,  периодически прерывать свой рассказ о окружавшем меня мире и времени, моих корнях,  некими  «историко –философскими»  отступлениями.   Я  хочу изложить свое видение процессов происходивших в нашей стране. Как истинно русский человек, в котором течет кровь моих разноплеменных предков,  прежде всего русских, а также поляков, немцев,  наверняка татар, представителей туманного Альбиона, я считаю себя свободным  от каких либо национальных пристрастий.     Анализируя различную  имеющуюся информацию, пытаюсь сформировать свое видение неоднозначных процессов   происходивших в нашей стране и мире.

 «Прекрасная вещь  - любовь к отечеству, но есть ещё более прекрасное – любовь к истине. Любовь к отечеству рождает героев, любовь к истине создает мудрецов, благодетелей  человечества. Любовь к родине разделяет народы, воспитывает национальную ненависть и подчас одевает землю в траур; любовь к истине распространяет свет  знания,  приближает  людей  к Божеству. Не через родину, а через истину  ведет  путь на небо. Правда, мы, русские, всегда мало интересовались,  что истинно  и  что ложно, поэтому не стоит сердиться на общество, если несколько язвительный упрек в его немощах задел за живое.»

   Такими словами из «Апологии сумасшедшего»  выдающегося русского философа  девятнадцатого века  Петра Яковлевич  Чаадаева я хотел бы объяснить свое видение прошлого и происходящего.
 
  На формирование моих взглядов  влияла  русская классическая литература, прежде всего Чехов, Лесков,  большую роль сыграла история моей семьи, знания которой у меня далеко не полны и отрывочны.  Книги Льва Гумилева, Тойнби, Карла Ясперса, академика  Никиты Моисеева, Аурелио  Печчеи помогли мне сформировать свой взгляд на  события,  происходившие и происходящие в настоящее время. 

  Мне очень бы хотелось  бы понять, как бы  проникнуть в жизнь предыдущих поколений, хотя  бы  в жизнь поколения моих родителей. Понять  их жизнь.  К великому сожалению, ко времени,  когда  я пишу эти строки, это поколение практически  всё уже ушло из жизни. Что бы  передать  эту память  по мере своих заметок  я  буду включать воспоминания моих родственников, знакомых  старших поколений.
               
  После приезда в Рубцовск  в начале сорок седьмого года наша семья  жила  в доме, который ещё и сейчас сохранился.  В свой дом мы переселились в 1950 году. В доме было две смежные комнаты, кухня, не отапливаемая веранда с чуланом,  используемые летом в качестве столовой и летней кухни.  Отапливался дом двумя печами: на кухне была  отопительно-варочная  печь, в большой комнате отопительная печь, называемая «грубой».  В первые годы в нашем доме воды не было и за  водой ездили  на колонку на соседнюю  улицу.  Воду возили на здоровенной двух -колесной  тачке в деревянной кадушке, а зимой на санях. По малолетству я в этих операциях участия не принимал.  Когда мне  было лет семь –восемь на нашей улице провели водопровод и  ввели воду в дом.  На участке в пять соток кроме дома был теплый сарай, где содержалась корова и куры.   В холодном сарае  был погреб и хранился уголь и дрова. В начале пятидесятых годов практически во всех дворах на наших улицах были коровы.  С началом правления  Хрущева,  поведшего борьбу с «частнособственническими  инстинктами», коровы и любой другой скот с городских подворий  был изгнан. Мои родители расстались с коровой значительно раньше. Я  её даже не помню.

Историческая справка.   Хрущева Никита Сергеевич  (1894- 1971) с 1953 года по  1964 год был первым секретарем  Коммунистической партии Советского Союза,  одновременно с  1958 по 1964  годы был председателем  Совета министров Советского Союза. С 1935 года  занимала видные посты  в  партийно - административной иерархии Советского Союза. После смерти Сталина  в марте 1953 года   Хрущев вместе с Молотовы, Булганиным и Маленковым  при поддержке Генералитета, отстранил,  претендовавшего на власть всесильного  при Сталине Лаврентия Берия. Летом того же года Берия был осужден как враг народа и расстрелян. На время правления Хрущева пришлось на  наиболее сложный период мировой истории.  Возможность ядерной войны была невероятна велика.  Политики и военные того времени  не представляли  последствий  ядерной войны и особо не искали способа её избежать.  Многократное  превосходство в ядерных вооружениях США  над Советским Союзом  толкало Америку на  новые авантюры в международной политике. В то же время, Советский  Союз,  активно поддерживал  национальные элиты  ближневосточных  территорий,  юго-восточной Азии, племенных вождей  Африки в так называемой  «национально-освободительной» борьбе. Зачастую это делалось из принципа: враг моего врага – мой друг. Поддержка этих движений и режимов отвлекало громадные экономические ресурсы страны, ещё не успевшей залечить раны войны.   Вливания в экономику  стран Восточной Европы с  целью исключить народные волнения и падение  правящих элит, также делалось за счет ущемления своего народа. Разоблачения культа личности Сталина, публично сделанное Хрущевым  на двадцатом съезде Коммунистической  партии в 1956,  году в значительной мере  ослабило коммунистическое движение и  симпатии леволиберальных кругов Европы.
   
  Понимая невозможность  одновременно  нести громадные расходы  на содержание армии и обычные вооружения и разработку    ракетно-ядерного вооружения, Хрущев  пошел на беспрецедентное   сокращение армии  и обычных вооружений.  Необходимость в новых технологиях,  в новых производствах требовало интенсивно развивать  фундаментальную и прикладную науку.  В это время строится и начинает работать Новосибирский Академгородок и другие  крупные научные центры.  В отличии,  от  современности, когда из школьных программ исключаются физика и другие естественные науки, а включается астрология и чуть ли не закон божий,  в сороковые-семидесятые годы  и наши правители  и общество  понимало значение науки  1947 году вышло постановление ЦК ВКПБ ( так тогда называлась коммунистическая партия)  о улучшении  преподавания физики в школах.
 
    Сосредоточение  большого числа незаурядных людей    приводило  к  росту определенного свободомыслия.  В тоже время часть  партийной элиты  «потеряв страх» понимала необходимость перемен.  Начался период,  называемый в последствии  оттепелью.
 Будучи человеком незаурядным,  но человеком  своего времени и системы,  Хрущев  немало сделал для страны,  для людей.  Но постоянные всевозможные реформы во  всех отраслях,  стремление  « сделать  как лучше, а получилось  как всегда» приводило к стагнации системы. В 1964 году Хрущев был смещен со всех постов и отправлен на заслуженный отдых.

  Отставка Хрущева  была переломным моментом в истории власти в России.  До этого момента все  российские правители  прямо с трона уходили в лучший мир  или по  естественным причинам,  или с помощью  неверных придворных или доморощенных  террористов. Некоторым исключением  является  Николай  Второй. Но это уже другая история.

  После такой небольшой исторической справки, в какой-то мере отражающей мои воззрения  на события того времени, вернусь к дальнейшему  бытописанию моего детства и ранней юности.  На участке выращивались помидоры, огурцы, морковка,  свекла, разная зелень и редкостные в те времена в Сибири баклажаны  и перцы. Особенно хороши были помидоры. Когда разламываешь  такой помидоры,  по месту разлома он  серебрится и вкус у них был великолепный. Поскольку климат относительно мягкий,   июньских и августовских заморозков практически не бывает,  парники не строили. Под жарким алтайским солнцем росло практически все. На участке отлично вызревала вишня, слива. По осени отец небольшие очень вкусные арбузы.
 В школе нас посылали на сбор кукурузы. Поля её сплошь трехметровый лес, где можно легко заблудиться.  Надо сказать, что во время учебы в школе нас особо сельхозработами на колхозных полях не загружали, в отличие от наших сельских сверстников.

 И вот в этом доме,  на этом участке жила наша семья из пяти человек.   Моя мама -  Валентина Васильевна, 1917 года рождения, отец- Василий  Леонидович , 1913 года рождения, бабушка Александра Алексеевна, 1904 года, моя сестра Ольга-1938 года и я - Леонид Васильевич -1947 года. Бабушка не была родной моей маме, её настоящая мама потерялась где-то на дорогах гражданской войны, а  её отец, мой дед, Василий  Дорофеевич   Милентьев  погиб при артобстреле, во время погрузки оборудования, эвакуируемого в тыл  днепропетровского машиностроительного завода (Завод имени Петровского).

 По отцовской линии:  дед, Леонид  Васильевич,   будучи уже человеком преклонных лет, умер от голода в оккупации в  Одессе, бабушка Варвара Николаевна,  ещё молодой женщиной  умерла конце двадцатых годов. В первые годы нашей жизни в своем доме с нами жила сестра бабушки, тетя Лида. Она работала бухгалтером на хлебозаводе, где ей дали маленькую комнату в маленьком  здании заводоуправления.  Я иногда посещал её, помню запах свежего хлеба  и громадный ледник,   летом   укрытый метровым слоем опилок.
 Поскольку сейчас модно заниматься поиском  своих исторических корней,   стараясь найти их чуть не от Рюрика,  займусь этим  и я. Остановлюсь сначала на маминой  линии, поскольку она просматривается не очень далеко. Василий Дорофеевич  Милентьев  был родом из семьи уральских староверов, из под  Миасса. Отец его был горным мастером,  стало быть человеком  в значительной мере образованным.  Мать Василия  Дорофеевича  была англичанка, время не сохранило ни её фотографий, ни имени.  До замужества  она служила в  богатом доме в Миассе гувернанткой.

   Наверно, это была очень романтическая история.  Среди староверов  жениться на «никонианке» было великим грехом, а женитьба  на «басурманке» была сверхгрехом.  Скорее всего,  в конце девятнадцатого века на горно-промышленном  Урале старые устои были уже не сильны.   Подтверждением этого является  эмиграция,  в девятнадцатом веке,  дяди Василия  Дорофеевича ,  горного мастера,  в Канаду.  По семейным преданиям  там он разбогател. 
  Дед,  десятилетним  мальчишкой ,   ушел из дома,  после того, как его несправедливо высек отец. Первым его учителем техническим  премудростям, был приютивший  мальчишку механик   парохода.  Потом судьба, еще в дореволюционную пору, забросила  Василия в  Екатеринослав, теперь Днепропетровск. Человек талантливый, но не имевший образования, он стал высококвалифицированным заводским рабочим.  Таких рабочих называли рабочей аристократией, они высоко ценились и  их труд хорошо оплачивался.   Оплата их труда  на заводах в крупных городах  значительно превышала  денежное  довольствие  младших офицеров и чиновников  невысокого ранга.  Будучи ко времени  революционных событий  человеком средних лет,  он избежал  непосредственного участия  и в революции и гражданской войне. Кормил семью делая зажигалки и  чиня посуду. Когда начался период  восстановления промышленности, он вернулся к любимому делу.  Василий Дорофеевич был очень хорошим механиком, входя в цех,  по звуку работающих станков  мог определить неисправность, учил молодых ребят премудростям рабочих профессий.                На сохранившихся  немногих фотографиях  тридцатых годов я вижу высокого сухощавого человека  с темными волосами,    прямым носом.   Материальной памятью  о  деде Милентьеве  остался бронзовый  старообрядческий складень с  образом  святого Николая  Угодника, покровителя  всех странствующих.   А все мы странники во времени и пространстве!    Музейщики сказали, что  иконка  такого типа, конца семнадцатого начала восемнадцатого века, была очень   распространена  среди  староверов.   
 О маминой матери  сведений   никаких нет,  поскольку    она бросила  Василия Дорофеевича  с маленькой  Валей,  и потерялась  где- то на дорогах гражданской войны .               
Бабушка, Александра  Алексеевна, хоть и не принадлежит  к нашим родам, но считаю необходимым  также  рассказать о ней.  По  возрасту,  она не очень отличалась  от своей падчерицы.   Воспитывалась она  в   семье купца  первой гильдии Котельникова. Жили они в городе Черкассы на Украине.  Отец  Александры, Лиды, Митрофана и ещё шестерых братьев, время не сохранило их имен,  принимал участия в революции 1905 года.  За что и был изгнан старшим братом  из семьи, в скором времени от туберкулеза скончалась  и их мать.   Заботу о всех детях взял на себя  взял старший брат. Сестры успели до революции  закончить несколько классов  гимназии, а Митрофан коммерческое  училище.  Остальные шесть братьев были  старшими и погибли в годы Первой мировой войны,  революции и гражданской войны.     Один из приказчиков её приемных родителей  во время революции и в гражданскую войну был видным деятелем  партии большевиков  в  Черкассах, что помогало её семье  пережить сложности того  времени.

 По отцовской линии  история моих предков просматривается   несколько дальше.  Во всяком случае в списке дворян калужской губернии  я нашел фамилии и Синицких и Спиридоновых  Какие-то  сведения  были получены  моим племянником, тоже  Леонидом  Васильевичем , от патриарха  рода , Ирины Александровны  Коссаковсковской.
   
 Родители моего отца и его двух сестер: Людмилы и Александры, до революции проживали  в городе Мещовске Калужской губернии, где и родился мой отец.  Сохранилась фотография тех пор. На высоком крыльце  большого деревянного дома , приданного бабушки  Варвары Николаевны, расположилась  большая семья :  Варвара Николаевна,  её сестра  Наталья Николаевна,  мой отец и его сестры в очень  юном  возрасте,  на руках и коленях нянек,   мужчина в  инженерной  форменной фуражке.

     Мой дед, Леонид Васильевич  Синицкий, в конце девятнадцатого века окончил Петровскую академию, теперь сельскохозяйственная  академия смени  Тимирязева. Поскольку   имением в  деревне Космыново  Калужской губернии ,  управляла его матушка, женщина очень властная,   дед направился на государеву службу.

 В те далекие времена, как и  в настоящее время,    была проблема с  трудоустройством молодых специалистов.  Пришлось ему идти в акцизные чиновники, вместо полученной  специальности агронома. Будучи,  человеком  молодым и честным,  дед  стал ревностно нести  службу государеву:  взяток не брал,  купчишек заставлял платить налоги как должно, чем  и навлек на себя гнев начальства.   Издавна  воевод  на Руси направляли на   «кормление».   В один прекрасный день  вызвал его начальник и потребовал уменьшить  служебное рвение, так как  народ на него сильно обижается.  Не обнаружив должного понимания подчиненного, начальник  порекомендовал ему написать  «рапорт об отставке». Что было дедом и сделано. 

После неудачной карьеры  на госслужбе занялся своим делом: удачно торговал лесом,  льном, пенькой и другими дарами Нечерноземья.  Коммерсант он был удачливый, сил не жалел, сам ходил с обозами, управляющих не держал. Постепенно привел в  порядок  и расстроенное  космыновское  имение,  оставленное ему  в наследство.  Хозяйство особого дохода не приносило.

Кроме  того, по старой дворянской традиции русского хлебосольства, летом наезжали многочисленные гости, содержание которых требовало немалых средств и сил  хозяйки дома. Центром  общества была красавица  Наталья Николаевна, младшая сестра Варвары Николаевны. Она закончила московскую консерваторию, была талантливой пианисткой. Отец  пересказывал её воспоминания, как весело было в Космыново: утром купание в пруду, потом закладывалась повозка и ехали на природу:  пили чай, играли в «лаун-теннис» и так целое лето сплошные развлечения. Все заботы по обслуживанию,   многочисленных гостей  ложились на Варвару Николаевну. Деду все это надоело, космыновское  имение в 1914 году было продано, семья переехала в Мещовск, в дом отца  Варвары, Натальи,  Надежды,  Ольги.  Этот дом и запечатлен на старой фотографии.

 Варвара Николаевна была моложе деда на семнадцать лет.     Деду было далеко за тридцать, когда он  увидел  в  Мещовской  аптеке юную провизоршу  Варвару Николаевну.  Вскоре он предложил ей руку и сердце.  (Около 1910 года) По материнской линии  Варвара Николаевна  происходила  из древнего,  очень разветвленного и давно обедневшего рода  остзейских баронов  фон Дельвигов .  Поэтому, неудивительно, что красавица Варвара согласилась  стать женой  потомственного дворянина, к тому времени человека уже состоятельного,  Леонида Синицкого.  Её матушка -  баронесса  Варвара Евгеньевна  фон Дельвиг ,  1858 года рождения. Варвара Евгеньевна  вышла  замуж  за мещовского купца  Николая Алексеевича Добромыслова.  Николай Алексеевич,  судя по фамилии  происходил из поповских детей, много лет был  городским головою  ( по современному -  мэром) города Мещовска .  По ходатайству    благодарных граждан  города  государь император  даровал Николаю Алексеевичу личное дворянство. ( Личное дворянство, в отличие от потомственного по наследству не передавалось.  )       От   Добромыслова  Николая Алексеевича,  красавца и богатыря,  ходившего с рогатиной на медведя,  сохранилась эта самая рогатина.
Жизнь Варвары Николаевны складывалась непросто, дед был человеком с  тяжелым  характером. В годы революции, когда деду приходилось скрываться, ей приходилось кормить  большую семью.  Позже, когда дед был директором госхоза она, также как и все, женщины,  доила на ферме коров, выполняла прочую тяжёлую работу.  Непривычная к тяжелому физическому труду, она   надорвала здоровье и умерла ещё молодой женщиной.
                Годы революции и гражданской войны  семья пережила в тихом Мещовске, где  не было особого озлобления, власть большевиков установилась сразу и не было кровавых разборок. Жители уважали семью покойного Добромыслова.  Были  отдельные эксцессы.

 Отец, будучи четырехлетним ребенком, запомнил, как пришли к ним с обыском: в сенях стояли большие лари с яблоками, солдат протыкал лари штыком.   Так  отец и запомнил:   яблоко на штыке.  Искали деда. Впоследствии, семье покровительствовал местный большевик, один из молодых людей когда-то  гостивших в  Космыново. В советское время деду пригодились  его знания,  полученные в юности в Петровской академии.  На базе крупных  помещичьих имений были организованы крупные  сельхозяйственные предприятия  - госхозы и дед был директором  такого хозяйства в брянской области. Отец рассказывал, что к ним иногда приезжал один из крупных областных  руководителей, из брянских рабочих, человек честный, принципиальный, старавшийся  разобраться  во всём. Деда он  очень  ценил.
Говорил ему
 – Хорошо у тебя дело поставлено. Кормить надо рабочий класс, Васильич, кормить.
  Деда коробило от «ты» и «Васильеча», но что поделаешь, начальство.
 
Работа госхозов была успешна. Не обходилось и без безграмотных, волюнтариских  указаний партийных органов, которые вредили делу, но которые деду приходилось выполнять.
Судьба младшей сестры, Натальи Николаевны, сложилась относительно того времени благополучно.  Она переехала в Москву,    вышла  замуж за бывшего красного латышского стрелка, занимавшего,  к тому времени,  значительный пост в  московском  ЧЕКа,   Макса Эмзе.  Потом Макс  Эмзе был управляющим  «Главтабака»,  а в тридцать седьмом  году был  расстрелян как враг народа.  Тем не менее, семья его не пострадала. Они продолжали жить в  Москве, его дочь,  Магда  Максовна,  ещё до начала Отечественной войны закончила Московский институт иностранных языков. Впоследствии Магда Максовна  была  профессором  этого же института и до начала семидесятых годов преподавала в нем.

 В части  родословной по линии моего деда  Синицкого Леонида Васильевича  я базируюсь в основном  на воспоминаниях моего отца  Василия Леонидовича .   К, сожалению,  во времена моей  юности, к  рассказам  отца  и я, и сестра  относились  недостаточно внимательно. Он обычно рассказывал  «семейные  хроники»,  по рассказам своих родителей,   определенными  фрагментами, наиболее врезавшимися ему в память в юные годы.    Теперь мне  приходится как  бы, реконструировать строение своего «генеалогического  дерева».

  Можно идти и другим путем: обратится в архивы  Калужской области,  обратится в тамошнее дворянское общество. Но для этого требуется и время и средства. Тем более, особой любви к  прежнему российскому дворянству, а тем более к тем,  кто сейчас примеряет дворянское происхождение,   не  питаю.  Поскольку этот класс, в своем  большинстве,  в отличии от своих  западных собратьев,   не отличался ни трудолюбием, ни предприимчивостью.  Если вспомнить великую русскую литературу, то положительным героем можно назвать только  Штольца, из «Обломова», и тот выходец  из немцев.

 Как вы заметили у нас существует  традиция  на чередование  имен Василий и Леонид . Как говорил  мой отец  начало этой традиции положил  в первой четверти  девятнадцатого века  Василий Романович Синицкий.  Возможно, что о  его   отце   Романе был рапорт  Его Императорскому Высочеству Цесаревичу Константину Павловичу от Польского  уланского полка шефа генерал-майора Коховского: «Товарищ Роман Синицкий, в службе с 1802 года, ростом мерою 2 аршина 7 вершков, отличился под Гейльсбергом 1807 мая 29-го. Взял в плен французского офицера и двух рядовых в рукопашной схватке с кавалерией. «Шеренговый» Степан Анецкий в службе с 1804 года, ростом мерою 2 аршина 7 и 3/4 вершка, отличился под Гейльсбергом 1807 мая 29-го. Вместе с Синицким взял в плен офицера и двух рядовых…»   За сражение под Гейльсбергом   они были представлены к знакам отличия Военного ордена . Возможно это и так, а возможно и нет, дальнейшими изысканиями  желания заниматься у меня  пока нет .

Отец  деда,  по видимому,    не отличался ни особой  знатностью рода , ни богатством.   Он женился  на девушке из старинного рода   служивых дворян Спиридоновых.  У деда Синицкого  был брат Николай.  Николай  Васильевич был чиновником  министерства  иностранных дел  и погиб в молодом возрасте  в Черногории, в  какой-то очередной  Балканской «разборке».  На предложение царя, выплатить компенсацию за  гибель сына,  «бабка Спиридонова», как называл её мой  отец  ответила:  «Кровью своих детей не торгую».

Отец часто упоминал « бабку Спиридонову». Муж  её  был крупным сановником,  занимал значительный пост в  Одесской губернии.   За прекращение еврейских  погромов  в губернии, еврейская  община  Одессы возложила на его могилу пудовый  венок.  Венок был выполнен из серебра, в виде переплетенных дубовых ветвей с  желудями.  В годы гражданской войны бабушка  Варвара Николаевна обменяла этот серебряный венок  на корову у немцев- колонистов.

 Вот такое вкратце изложение  нашей семейной  истории. В дальнейшем  я в свое повествование  буду включать  воспоминания  своих родственников,  знакомых и малознакомых людей , мироощущение которых совпадало  с моим, или , наоборот было  противоположно моему, но оно для меня было интересно. Также  буду включать некоторые архивные данные.


                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.