Икра

Мы ехали в длинном поезде, медленно разрезавшем атмосферу фиолетового газа. Когда он останавливался, можно было услышать тишину, которую мы нарушали. Мы ехали по большой равнине, но никто не мог сказать какого именно размера и формы. Это была плоскость, по которой мы колесили, не оставляя следов, ведь наш поезд был самоходным. Он сам прокладывал себе рельсы, а проезжая их, конвейером передавал их вперед, и прокладывал дальше. Эта самоходная установка могла ехать бесконечно долго, но никто не знал ни маршрута, ни длительности поездки, все пассажиры были тут изначально. Был ли машинист, нам тоже неизвестно, кабина его запечатана, никто там никогда не бывал, но этот вопрос вызывал ожесточенные споры. Вокруг была бесконечная пустыня, а в ней лужи воды, в которых отражалась фиолетовость бездны над нами.
Иногда поезд останавливался, и кто-то из уставших пассажиров выходил и пропадал вдали, растворяясь в песке. Некоторые пассажиры отходили недалеко, а потом возвращались, потому что идти на самом деле было некуда, да и незачем. Я однажды вышел из поезда и хотел уйти, посмотреть есть ли что-то в воде, но она была пустой, и поэтому вернулся, еле успев в последний момент и попав не в свой вагон.
Было много вагонов, отличались они классом комфортности, и все хотели попасть в первый класс, вылезая на крышу и, часто падая, оставались лежать в песке. Некоторые выходя пройтись, возвращались уже в менее комфортный вагон, свыкаясь со временем с  неудачей. Кто-то для разнообразия разрисовывал окна, и казалось, что за ними что-то есть. Но потом приходила уборщица, и вытирала рисунки. Она была немой, поэтому не было возможности узнать, зачем она так делает. С другой стороны находились желающие на очищенном месте вновь разукрасить несуществующий пейзаж.
Ехали мы много, но других поездов никто не встречал, как и вокзалов. Ходили слухи, что кто-то должен ездить параллельно нам, но подтверждений не было. Не было даже уверенности, что мы едем, но это мало кого интересовало. Станции существовали, но только в нашем сознании.
Некоторые странные на вид люди выпускали из своих ртов забавные светящиеся пузырьки, напоминавшие икру рыбы, и другие пассажиры с удовольствием их облизывали, вызывая восторг авторов. После того, как каждый облизывал икринку, она вылетала в окно, а вслед за ней ее создатель. Эти икринки были любимой игрушкой взрослых  и детей, не вызывая эмоций только у стариков, хранивших память о былых икринках.
Еще одной забавой были объявления. По внутреннему радио регулярно объявляли список правил и условностей, регламентировавших различные виды нашей жизни, вызывавших одобрение или протест, но тем не менее регулировавших нашу поездку.
Несмотря на  перестук колес и шум бесконечно игравших детей, я уснул. Во сне я увидел, что мы взлетели, оставляя за собой кратерную гладь пустыни. Когда она отдалилась, то стала напоминать большой лист бумаги. Атмосфера меняла цвет и густоту, подобно слоеному пирогу. Впервые появились декорации вокруг, плававшие рядом с окнами в жидком темном веществе, освещаясь светом вагона. Разноцветные сложные геометрические формы переливались и искрили, не давая отвести глаз, но поезд летел, не давая подолгу рассматривать каждую.
Мы плыли до тех пор, пока не ощутили мягкий толчок, поезд остановился и растворился, и все высыпали наружу. Впервые прошел внутренний холод, вокруг было очень мягко и тепло, плавать в этом веществе выходило легко и как-то органично у всех. Здесь не пропадала икра из наших ртов, превращаясь в маленьких цветастых рыбок, сновавших повсюду.