Космические хроники. 92

                Пусть это буду я.

   Этот участок космоса даже военные корабли облетали стороной. О нём давно и успешно распространялись невероятные слухи. Никто не хотел рисковать.
   Там не было чёрной дыры, не было чего-то необычного, необъяснимого, но корабли, даже пролетающие рядом, пропадали. Нехорошая слава с годами только росла.
   Земляне не были исключением, и сделали крюк. Но, как оказалось, маленький. На них напали. Такое случалось иногда в космосе, и люди не связали произошедшее с районом полёта, да и некогда было, так как пришлось защищаться.
   Десяток кораблей появились неожиданно и атаковали одновременно. Командир успел лишь предположить, что вынырнули те из-за ближайшей планеты или взлетели с её обратной стороны. Противник находился далеко, но расстояние позволяло вести боевые действия, и они начались.
   С лазерными лучами боролись успешно, потому что предвидели такое, и на вооружении имелась специальная установка. Смертоносная энергия отражалась, не задевая корпус.
  Уничтожать ракеты получалось хуже. Запущенные кораблями почти одновременно, они приближались камнепадом. Первые подбитые ракеты закрывали взрывом летящие сзади, и собственная лазерная установка плохо помогала из-за этого. Выпущенные навстречу свои ракеты не все попадали в цель, и мало их можно было запустить разом для борьбы с многочисленной армадой.
   Командир понимал, что нельзя только обороняться и нужно уничтожать вражеские корабли, и атаковал их в ущерб обороне.
   Корабль землян был больше, мощнее и манёвренней, но медведь при нападении своры собак обречён. Одна ракета миновала заслон, не дала времени увернуться и достигла цели. Раздался взрыв.
   Автоматы моментально заблокировали двери повреждённых помещений. Разгерметизации удалось избежать, но начался пожар. Пришлось усилить ремонтную бригаду военными, и ослабить обороноспособность корабля, которая и так пострадала с потерей манёвренности из-за взрыва.
   Но и у противника к этому времени дееспособной осталась лишь половина летательных аппаратов. Остальные вышли из боя окончательно или временно. На большей части из них тушили пожар на борту и пытались восстановить боеспособность.
   Скорее от отчаяния капитан приказал начать обстрел из установок залпового огня. Эти орудия ближнего боя стреляли только прямой наводкой, никогда ещё не использовались, и надежды на них было мало. Но уже через минуту капитан благодарил конструкторов, что додумались адаптировать старинную наземную военную технику к космосу.
   Огненный смерч разлетелся веером, поразил самый активный вражеский корабль, добил повреждённый и внёс сумятицу. В стане врага началась паника, закончившаяся бегством. Кто как мог покидал место сражения. Через полчаса лишь летательный аппарат землян остался среди остовов и обломков чужих кораблей, которые погасли, потеряв кислород. Он тоже горел внутри, но пламя скоро сдалось, признав поражение.

   Капитан распорядился, чтобы заместитель проверил экипаж, определился с потерями, а сам занялся осмотром повреждений. Он обязан был думать о живых, о дееспособности корабля. Вывод сделал плачевный. Что-то подобное ждал и от заместителя, когда тот вернулся.
   - Не поверишь, командир, доктор ногу коку ампутировал. И ведь умудрился во время боя! Троих огонь уложил в постель. Двое через пару недель вернутся в строй, а третий залёг на месяц-другой. Врач так считает.
   Заместитель был рад, что легко отделались, ждал аналогичной реакции от командира, но тот угрюмо молчал. Договорил заместитель скороговоркой:
   - Шлюзовую камеру задело, и челнок пострадал от пожара. Питаться всухомятку будем, потому что нет больше камбуза, нет и кают-компании. В них ракета попала. Повезло, можно сказать, потому что лишь повар находился у себя.
   - Можно сказать повезло, - наконец-то откликнулся капитан, - если не знать, что корабль парит не потому, что я приказал, а потому, что двигатели повреждены - захлебнулись. Перебили ноги нашему коню. Маршевые двигатели ремонтировать на ближайшей планете будем, а дотянем до неё и сядем на швартовочных.
   - Это, откуда они прилетели?
   - Хороша планета, но не факт, что с неё. И наглость – второе счастье. Напугали ведь их? Напугали! Ещё больше испугаются, когда сядем.
   - Шутишь, капитан?
   - Не до шуток. Ремонтироваться в три смены предстоит. К каждому ремонтнику подмастерье из военных приставим, если, конечно, местную флору и фауну деликатесами из собственных тел потчевать не придётся.

   Швартовочные двигатели не подвели, и сел корабль, куда задумали. Долгий перелёт сказался на них, работали на износ, и взлететь на таких уже нельзя было.
   Корабль замер посреди степи, и обзор получился великолепным. Далёкий лес не пугал, смущала гора с противоположной стороны. Деревья мало что могли укрыть, а за горой легко спрятать сюрпризы. За небом и за ней капитан приказал следить в первую очередь, хотя находилась та километрах в семи, и наблюдать пришлось с помощью биноклей.
   Уже через полчаса начался ремонт, потому что готовились к нему задолго до посадки.
   А через три часа раздался характерный для полёта снаряда свист. Услышали знакомый звук все и поняли, что к чему. Люди уже лежали, когда прозвучал первый взрыв.
   Обошлось без жертв, потому что снаряд не долетел. Второй перелетел, но наблюдатели успели засечь, откуда велась стрельба. Стреляли из-за горы, и явно кто-то корректировал огонь.
   Искали прежде всего корректировщика, осматривая окрестности, но ракету выпустили, откуда стреляли. Ей хватило нескольких секунд, чтобы долететь и взорваться за горой.
   Какое-то время получилось работать без помех, но скоро вновь раздался свист. Снаряд взорвался уже ближе. Тотчас взлетела следующая ракета. Все успокоились, поверили, что на этот раз попала в цель, но корректировщика всё равно высматривали. Не напрасно, потому что вновь прилетел снаряд. И опять стреляли из-за горы только с нового места.
   - Отставить запуск ракет! - распорядился командир. – Арсенал не бездонный, понадобятся на другое.
   Он находился в рубке и рассматривал изображение естественного укрытия врага на экране монитора. Увеличенное, оно позволяло увидеть многое, но так и не помогло обнаружить корректировщика.
   - Пройдитесь по верху горы из установки залпового огня. Где-то там засела сволочь, что наблюдает за нами, - уточнил он приказ.
   Спокойный голос командира мог обмануть кого угодно, но только не себя. Он знал, как сейчас мог бы пригодиться челнок, но тот пострадал во время боя, а ремонтировать его предстояло в последнюю очередь. Он бахвалился, когда говорил, что посадка на планете напугает инопланетян. Уже в атмосфере корабль уязвим, лишён манёвренности, а притихший посреди поля представляет собой лёгкую добычу. Летательный аппарат неприспособлен для ведения боевых действий в таких условиях. На земле раненый орёл ничего не сделает с лисой или волком. Корабль не может стрелять по муравьям, так как предназначен воевать в космосе. На челнок рассчитывать не приходилось: с него даже боеприпасы вынесли, чтобы не взорвались во время пожара.

   Изображение на экране зашевелилось от всполохов. Когда замерло, вдруг раздался оглушительный взрыв, и корабль содрогнулся.
   - Попали шельмы! - взвыл капитан и сразу приказал: - Три ракеты за гору разом. По центру и по краям.
   Ракеты ещё не долетели до цели, а командир уже осматривал повреждения. Переживал лишь за двигатели, но взрыв повредил только корпус, и осколки не задели ремонтников.
   Теперь гору периодически обстреливала установка залпового огня, но и оттуда регулярно огрызались. Снаряды ложились кучно, разрывы приближались к кораблю, хотя стреляли каждый раз с разных мест.
   Капитан решил снять военных с ремонта и начать штурм. Давно понял, что досаждает им самоходная установка, переезжающая после каждого выстрела в безопасное место. Пристрелялась она настолько, что лишь чуть-чуть не хватает везения для удачного попадания. Ответные залпы мешают ей, но вопрос кардинально никогда не решат.
   Он не успел отдать команду, когда в рубку вошли доктор и штурман. Врач начал говорить с порога:
   - Командир, добровольца привёл. Дело предлагает!
   - Это не бредни сумасшедшего, раз сам Авиценна ходатайствует. Излагай, знаток звёзд, что придумал.
   Офицер не потерял ещё чувства юмора, хотя был близок к этому.
   Подчинённый изложил суть грамотно и спокойно, чувствовалось, что обдумал всё.
   - Капитан, пострадавший челнок нам не помощник. Скопом атаковать бесполезно – заметят. Тот же корректировщик сообщит, куда нужно. А что потом будет, нетрудно догадаться. Одному проще. Я пойду, а вы в это время гору обстреливать будете, пока не доберусь до неё. Поверьте, разберусь с корректировщиком. Но главное, заткну самоходку. Она катается за горой беззаконно, достанет нас вот-вот. Успеть бы только.
   План штурмана был лучше, капитан признался себе в этом, но сказал другое, оглядев подчинённого. Обвешан был доброволец боеприпасами как новогодняя ёлка игрушками.
   - Затарился, смотрю, под завязку! Где взял гранаты?
   Ответил почему-то врач:
   - У хорошей хозяйки всегда наливка в погребе найдётся! На челноке много чего было для борьбы с надоедниками.
   Тянуть дальше не имело смысла, и командир сказал:
   - Пусть удача сопутствует тебе и нам через тебя. Иди, штурман, уже жду обратно.

   Ничего не изменилось у корабля в следующий час. Ремонтная бригада по-прежнему занималась своим делом, падая время от времени, укрываясь от осколков. Разве что разрывов стало меньше, потому что миномёты начали утюжить гору, словно задались целью сравнять её со степью. Противнику стало сложней прицельно стрелять.
   Командир наблюдал за перебежками штурмана, видел, как тот отдыхает во время вынужденных простоев при обстреле. Обрадовался, когда тот добрался до горы и пропал в растительности. Миномёты выстрелили последний раз и замолчали. Если раньше время тянулось, то теперь замерло.
   Капитан вдруг понял, что затишье с их стороны выглядит подозрительно, и приказал обстрелять края горы. В это время два человека натаскали к кораблю тряпьё, смоченное горючей жидкостью. Раздался недалеко очередной взрыв, и мужчины подожгли кучки. Дым заволок летательный аппарат, создавая впечатление, что он горит. Смог мешал работать, но в то же время служил завесой.
   Задумка будто бы получилась, лишь время как умерло.
   Капитан уже отчаялся и хотел воплотить в жизнь свой план, отправить на штурм горы всех свободных людей. Вдруг вдалеке послышались взрывы. Один за другим. Почти так стреляли миномёты. Последним аккордом прозвучал громоподобный, словно взорвался арсенал.
   - Штурман кидал гранаты из-за укрытия. От взрыва последней на самоходке детонировали боеприпасы. Кошмар наш кончился, командир! - сказал незаметно вошедший в рубку доктор.
   Капитан обернулся на голос.
   - Хорошо, если так. И хорошо, если он остался жив.

   Закончить ремонт получилось в полной тишине и без дыма. Челнок восстанавливать не стали, перелететь к горе решили на отремонтированном корабле. Врач и трое членов команды уже ждали за ненавистным укрытием. Они сразу отправились на поиски штурмана, и уже потом сообщили по рации, что тот погиб.
   Капитан почему-то не пошёл смотреть на поверженную вражескую технику, распорядился, чтобы принесли штурмана. Подошёл к носилкам, когда их положили. Брезент закрывал тело по подбородок, и он потянулся, чтобы открыть, но доктор не дал.
   - Капитан, там нет ничего. Траву уложил для муляжа, чтобы похоронить по-человечески.
   Командир кивнул, а доктор продолжал:
   - Как такое домой везти?  Если родные любят его также, как любил их он, то с ума сойдут. Здесь похороним.
   Офицер согласился. Ушёл на корабль, буркнув заместителю:
   - Готовьтесь к захоронению. Два часа на всё. Сразу улетаем.
   На похоронах командир молчал, слушал прощающихся коллег и узнал много нового о человеке, отдавшем ради них жизнь. Это и сказал последним. Сказал и уставился на самодельный металлический крест, установленный к тому времени на могиле. Он увидел выжженную бластером надпись: «Пусть это буду я».
   Когда молчание затянулось, врач дёрнул офицера за рукав. Капитан очнулся от дум и закончил церемонию:
   - Инопланетяне улетели за помощью. Наш корабль оказался не по зубам их летающим блюдцам. Даже добить не посмели, знали, что и раненый им не осилить. Оставили, что оказалось под рукой. Это самоходное орудие должно было если не уничтожить нас, то помешать ремонту, затянуть его до прилёта основных сил. Не получилось у них, получилось у нас. Нам пора.

   Корабль покинул планету. Ремонтная бригада снова оказалась при деле, так как занялась ликвидацией последствий пожара и ремонтом челнока. Капитан и военных подключил к этому по совету доктора - работа отвлекала от грустных мыслей. Отвлекала всех, кроме командира и врача. Они почему-то часто оказывались вместе. Командир не выдержал и спросил как-то:
   - А скажи, Эскулап, что за эпитафию ты выжег на кресте?
   - Как догадался, что это я?
   - Валерьянкой от неё пахло. Дружил ты со штурманом, поэтому он пришёл к тебе со своим планом, а не к заму или ко мне.
   - Подружила нас его болезнь. Да, капитан, он был болен. Так я посчитал вначале, потому что Игнат рассказал мне такое, во что поверить трудно было. Я решил не докладывать, пока не разберусь. У тебя ведь всё просто – списал бы. Лечись на Земле, дескать. И доказывай потом, что ты не верблюд.
   - Такой плохой у тебя командир?
   - Если лом называют металлическим, это не значит, что он плохой. Работа такая – крушить всё подряд.
   - Не льсти. Излагай дальше.
   - Отправил я депешу на Землю своему коллеге, чтобы проверил его рассказ. И ведь, чёрт побери, подтвердился! Не в этот рейс всё произошло, но какая разница? С тех пор дружим.
   Врач замолчал, обдумывая что-то, капитан поторопил:
  - Увертюру закончил, Рахманинов, продолжай играть на нервах, но чревато, предупреждаю. Начни с конца. Что значит надпись: «Пусть это буду я?»
   - Женат Игнат, двое детей у него. Да не об этом речь, пока не об этом. Так вот, залетели как-то на застеклённую лоджию в квартире штурмана два голубя. Летом дело было, одно окно открытым всегда держали. Выгнал их. Жена испугалась, узнав, примета, мол, нехорошая, нельзя выгонять птиц. Он лишь посмеялся.
   А вскоре сестра позвонила, что химиотерапию в третий раз делает, сообщила, чтоб не удивлялся, если что. Болезни не выбирают, знаешь, а уж раком лучше не болеть, потому как скоротечна эта болезнь и на сегодняшний день неизлечима.
   Горевал он, конечно, съездил к сестре. Вида не показывал. И та хорохорилась. А жила она в другом городе со своей семьёй, разумеется. Когда Игнат вернулся, родителей к ней отправил. Прямо не сказал, но проститься заслал.
   Отец в первый же день напился, когда увидел исхудавшую дочь. Выпил столько, что как упал, так и не пришёл в себя - умер. Через неделю и сестра умерла. Такое вот прощание получилось. Тут-то пара голубей и вспомнилась. И почувствовал он себя виноватым.
   Прошло время, и всё забылось.  А когда неожиданно мать умерла, опять вспомнил. И вспомнил не только это. За неделю до смерти гостевали у неё на даче. Зашёл он как-то в чуланчик за инструментом, а там синица гнездо свила. Вылетела пичуга, испугавшись, а потом не вернулась. Так и пришлось три яичка выбросить. И что, капитан, как тебе такое?
   - Бог его знает. Не суеверный я. Что дальше было, ведь не из-за этого замысловатую эпитафию написал?
   - Нет, конечно. Потом другая синица умудрилась залезть на лоджию уже дома. Именно залезть, а не залететь, потому что её уже наглухо закрывали к тому времени, сетку поставили от непрошеных гостей, и лишь на кухню дверь открытой оставалась всегда. Игнат так и обмер, когда увидел птицу. Хорошо, что жены дома не было. Но выход нашёл. Дождался, когда подальше отлетит, и открыл окно на улицу. Расселся на кухне, курил и ждал.
   На его беду кот пичугу заметил. Заскочил на лоджию как ошпаренный, гонялся, пока синица не улетела. Игнат хотел поймать и вытащить животное. Куда там, лишь перья и кошачий пух летали повсюду!
   И как думаешь, командир, чем всё закончилось? Не гадай, не получится. Лечить я его начал от навязчивой идеи. А тут случай подвернулся. Это потом я догадался, почему он добровольцем вызвался. И ведь продумал всё. Не только то, из-за чего мы с тобой головы ломали, и своя причина была. Выгнали с котом птицу, а погиб он. Ничего теперь не угрожает его детям и жене. Эпитафией этой я озвучил его мысли.
   Что, командир, делать теперь будешь? Что делать мне? Ведь самому впору лечиться.
   - Раньше надо было рассказать. Я тебя вылечу! – офицер сказал и пошёл к выходу. Остановился в дверях, чтобы договорить: – Старый уже, а туда же – сказки придумывать! Через два часа вернусь и найду хоть одну пылинку здесь, гальюн мыть отправлю. А когда рубку драить перейдёшь, повышением такое посчитаешь.
   Капитан шёл и ворчал по дороге: «Мужчина голову сложил за нас. Представлю к награде посмертно. Развенчали страхи этого района, разобрались, что к чему, а он новую легенду придумал! Гонять вас всех нужно как Сидоровых коз, чтобы некогда думать было. Некому гонять? Пусть это буду я! Такая интерпретация эпитафии мне больше нравится».

                *****