Служба

Служба

Через пару недель пребывания на блоке я уже привык, что называется, вошел в русло и плыл по течению. Когда твоя судьба не в твоих руках а в распоряжении прапорщика, обыкновенного прапора, которого ты знаешь всего две недели, то остается лишь плыть по течению, и в конце концов река принесет тебя прямо к пристани с волнующим душу названием «Дембель». Наперед можно догадаться, что, плывя бумажным корабликом по казалось бы предсказуемой реке службе, как бы ты ни старался, все равно можешь непредвиденно попасть в водоворот.  И по мере преодоления тяжелых участков, пробивая своим собственным лбом все преграды, постепенно накапливается определенный опыт и сам ты медленно обрастаешь ржавым железом. В глубине души живет уже целая команда матросов во главе с мудрым капитаном. В конце концов, из бумажного кораблика ты превращаешься в современный боевой крейсер. Еще в учебке лепившие из бумаги в клеточку твой корабль сержанты даже и понятия не имели: будет ли у тебя в будущем мачта и по какой реке тебе плыть. Река под названием «Служба» в любой части протекает с одной скоростью, и будь ты хоть скоростной моторной лодкой, ни топлива, ни весел тебе никто не выдаст. После берегов учебки мой, явно уже картон, поплыл мимо вымощенного кирпичом берега «Отряда». Там мою картонку и затапливало и бросало по крутым речным порогам. Главное выучить характер реки. На гражданке, как и на службе, тебя могут предать, не понять, обмануть. Человек начинает раскисать, трудности умножаются, а это угнетает, подтачивает волю. Человек ищет помощи, защиты. В армии же ты себе такого позволить не можешь. Неоткуда ждать защиты. Здесь всегда нужно сопротивляться обстоятельствам. Можно и в челюсть схлопотать, или в уже сломанную челюсть. Можно и сечки пару дней не поесть. И лучший друг, когда надо сказать твердо нет просто, молча опустит голову. Но ты не раскисаешь ни в коем случае, от всех этих напоров ты только крепнешь и медленно обрастаешь железом. Ну а в республики Ичкерия мало того, что река со скоростью день за два течет, так ты еще и существуешь по распорядку: восемь часов - на посту службу тащишь, восемь часов - бодрствуешь и восемь - отдыхаешь.
 А по началу моей службы на блоке народу критически не хватало, и на посту по двенадцать часов зависали. Помню, как прошли первые три дня. Не стреляют, но ощущение того, что я уже ЗДЕСЬ, висит в воздухе какой-то призрачной напряженностью, проявляющейся подсознательно, в мелочах. Открытия следуют на каждом шагу. Оказывается проезжающий танк или пролетающий совсем низко вертолет воспринимаешь больше осязанием, чем слухом. Четко улавливаешь сотрясения земли и воздуха, создаваемое могучей техникой. А автомат на плече, впервые надетый в состоянии "заряженности под завязку", дает ощущение спокойствия и чуть ли не всесильности.
Вдалеке очередь. Еще одна. Еще и еще. Первый страх. Вжимаю голову в плечи по самые уши. Желание упасть на землю, или залезть в какую-нибудь ямку. Остальные вокруг меня, не моргнув глазом и даже не повернув голову в сторону стрельбы, мирно ведут беседу, ковыряют штык-ножами кашу в банках. Пытаюсь сделать вид, что мне тоже это - "тьфу!", но мышцы спины самопроизвольно сжимаются при каждой очереди.
 Следующая ночь. Снова далекие выстрелы. Просыпаясь, ошалело верчу головой, мои соседи спят, мирно сопя и похрапывая. Сквозь сон кто-то матерится и просит заряды для гранатомета, затем начинает невнятно бормотать еще что-то и умолкает. Удивляюсь: "Во, дубовые какие, как же можно под эти звуки спать?!" ... Снова ночь. Снова далекая стрельба. И новое открытие : ПОД НЕЕ МОЖНО СПАТЬ!
Спустя месяц выпадает тихая ночь. Абсолютная тишина. Стрельбы нет. ЗАЧЕМ  эта звенящая тишина?! Так же уснуть невозможно! Давящая пустота в звуках не дает покоя. Когда тихо - можно сделать хоть какой-то фон шума. Включаю карманный приемник, пусть он просто шипит треском эфира. С тех пор я буду засыпать под любой шум (включенный телевизор, разговор в комнате, музыка, любой гул), но не под тишину...
Сны ТАМ... Чаще всего - это провал в черную пустоту, и тяжелый вязкий выход из нее, когда часть мозга еще спит, а вторая пытается осознать, что ты и где ты, а после осознания короткая волна отчаяния, сменяемого окончательным приходом в себя. Иногда снятся какие-то заснеженные, очень белые горы, которые я про себя называл Альпами. На них нескончаемые мультяшно-яркие сани с бесчисленными Микки-Маусами. Не менее яркие воздушные шары с корзинами сверху роняют огромные резиновые игрушки: жирафов, зебр, тигров, попугаев, которые, срикошетив, вновь улетают почти под облака. И  вся эта яркая чехарда под очень красивую классическую музыку кружится вокруг меня. На небе то изумрудном, то розовом проступают огромные незнакомые смеющиеся лица, сменяя друг друга. Одни и те же сюжеты повторяются до оскомы  по несколько раз в месяц. Ни дать, ни взять - хрестоматийная классика снов шизоида, этакий полуфабрикат в клиенты закрытого отделения дурдома. А войны в снах и в помине нет.
Первая для меня слишком близкая стрельба уже через минуту перерастает в перестрелку. Слышу тупые звуки ударяющихся пуль в бетонные блоки. От чего голова снова вжимается в плечи по самые уши. В голове никаких мыслей даже пустоты нет, там вакуум. Пытаюсь вести себя как и все хладнокровно. Но ничего не получается. Стреляю, не глядя туда же, куда и все. Хочется забраться поглубже в окоп и не выглядывать, пока все не закончится. Полковник Уваров часто говорил: «На войне как на войне: стань хозяином своего страха. Хотя отказаться от него совсем - почти невозможно, а если и удастся, то только во вред себе. Страх, хозяином которого ты являешься, становится твоим хранителем. Его проявления совсем иные, чем те, которые заканчиваются ужасом и паникой. Ужас и паника на войне — это верная гибель, и не только для тех, кто им подвержен. Подконтрольный человеку страх  - это есть повышенная осторожность, обостренное чутье и внимание, проявляющиеся в интуитивных реакциях, оберегающих своего хозяина. Есть еще одна существенная сторона в преодолении собственного страха. Как уже было сказано, паника — это гибель не только для тех, кто оказался ею заражен. Но и гибель для оказавшихся рядом с паникерами. Поэтому, став хозяином своего страха, не допускай победы страха над сослуживцами, помоги и им обуздать мустанга по имени Страх. Для этого не надо никаких особых усилий. Будь рядом, подставь свое плечо, не спеши считать их трусами. Им нужна твоя помощь. Если ты сможешь это показать — ты спасешь их, а они - тебя».
 Во время второго обстрела в первый раз я увидел вражескую огневую точку. Мысли об одном: сдохну, но не дам себя в руки страху. Снова противная волна по телу, снова ватные ноги и неправдоподобно мягкая земля, снова пелена перед глазами. Но... я могу стрелять! Я могу думать в это время, куда и зачем я стреляю, а если отвлечься совсем и забыть о том, что стреляют и по тебе - то в этом есть и свой азарт. Я могу видеть, откуда стреляют, и переносить туда свой огонь, я могу подумать о том, что именно вон туда удобнее положить гранату из подствольника, а чтобы удобнее было вести стрельбу, мне лучше перебежать и залечь вот за тем бугорком.
 Когда все заканчивается, остается чувство облегчения и долгий-долгий не проглатываемый комок горькой слюны в горле. В таком режиме река Служба еще больше ускоряется, и ты не замечаешь, как тебя несет стремительным потоком мимо берегов блок поста. Но на этом участке течения встречаются водопады, при падении с которых твой корабль может подхватить мощный поток ветра и никогда уже не опустить ни на воду, ни на землю.