Один счастливый день из жизни агронома-учетчика

          

   Под набирающим силу солнцем, то тут, то там сквозь талую почву робко начинают пробиваться первые подснежники, чтобы потом, вдруг, неожиданно, разом высыпать на всех полянках, холмиках и других укромных уголках земли, ни разу не оскорбленных тяжелым лемехом плуга. Все живое, затаившееся от лютых морозов глубоко под землей, начинает свое шевеление, еще невидимое, но уже ощутимое. До пения жаворонков ещё далеко, но стайки шустрых воробьев уже плещутся в бледноватой голубизне. Так осторожно приходит на север Казахстана несмелая весна…
 Быть агрономом – великое счастье! Весной, после морозов, надоевших буранов, серого однообразия и скуки зимы, во влажную, по утрам отдающую мерцающим паром, выспавшуюся и отдохнувшую землю закладываются новые ядрено-янтарные семена. Вся бескрайняя степь приветливо просыпается от рокота мощных тракторов, и даже ночь освещается многочисленными фарами, работающих на полях техники… Чувство нетерпеливого ожидания и надежд на золото щедрой осени охватывает тебя. И только ты один, агроном, знаешь, где и что расцветет буйным летом на этих просторах, исхоженных тобою вдоль и поперек…
Только в молодости можно неделями ложиться спать в два-три часа ночи, просыпаться с зарей и опять крутиться весь день, в хлопотах и трудах. Наверное, было тяжело, но вспоминается совсем иное…
     Неубранная осенью солома очень мешает трактористам во время посевной. По весенней рыхлой почве прошлогоднюю сырую, полусгнившую и малопригодную в хозяйстве солому просто не собрать. И приходится ее сжигать. Дело это канительное и нудное. Сырая солома сразу не загорается, еле тлеет, то и дело тухнет, а мелких кучек на полях, забивающих сошники сеялок, великое множество. Спичек не напасешься! Приходится искать старые резиновые баллоны, обливать их солярой, а лучше бензином и на длиннющем тросе волочь их легким трактором вдоль копёшек. Всей бригадой и принялись за это малоприятное занятие с утра. Хотя это строго запрещено в противопожарных целях, но другого выхода просто нет.
          Что за невезучий день! На горизонте появляется и стремительно приближается к нам незнакомая  «Волга». Из нее выходят директор совхоза и пузато-важный чиновник в шляпе. По поведению директора чувствуем, что это какая-то большая шишка из области, районное начальство - попроще. С ходу начинает орать:
         - Вы что делаете?! Под суд захотели, кто позволил?!
Механизаторы во главе с бригадиром, что ему вовсе непозволительно по его рангу, «незаметно» рассыпаются, якобы, по спешным делам.
- Кто бригадир? Где агроном?
- Я - агроном.
        - Это что за безобразие?! Вы что приказа не знаете! Немедленно заберите у всех спички!
        - А прикуривать они ко мне бегать будут? Я за всеми не успею, у нас двадцать тракторов…
        - Ты кто такой, ты как стоишь, как ты разговариваешь, почему босиком?!
Тут подает свой голос директор:
-  Это мой сын, он до самой зимы так ходит
- И не больно? А ну-ка покажи ноги! Ну, ничего себе подошва! И по стерне не больно?
- Да я и по осколкам стекла хожу!
- Молодец! Вот нам бы так, если можно было…
Обошлось. Оказалось, инспектор из какого-то  контроля. Все понимает, но должность обязывает лаяться…  Но нам-то какое дело? Наконец уехал, только помешал.Пока мы оправдывались перед начальством, кто-то из наших поджег солому на соседнем поле и загорелся подлесок. Откуда-то вдруг прилетел вертолет с лесниками и пожарниками. Невиданное дело в наших краях! Возле новоявленного чуда собралась вся бригада, налетели вездесущие мальчишки на велосипедах. Они-то откуда взялись? Неумолимо важные,  от чувства собственного, возросшего на вертолете, достоинства лесники  (ну погодите, будете осенью сено у нас просить!), составили официальный акт о пожаре, который, впрочем, уже давно потушен. Бригадир опять слинял, пришлось этот официальный документ подписывать агроному. Штраф – 30 рублей, немалая сумма при зарплате в 110! (Ну, лесники, подождите!) Вручают квитанцию и требуют денег (ох, скорее бы осень!).
         - Где я найду деньги в поле, у нас даже обеды в бригаде под роспись?
         - Нас это не касается! Протокол подписал? Вынь да положь!
         - Дома деньги? Садись, полетели!
В деревне потом долго смеялись, как агроном за тридцать рублей на вертолете прокатился… Билет до Москвы, в те времена и то стоил дешевле. Ну, что за день?!
     Настроение поднялось, когда совсем недалеко от полевого стана нашел и подобрал маленького ежика. Вот будет радость дочурке!   
Посевная в разгаре. Действительно пашем, боронуем, сеем, прикатываем днем и ночью. Председатель профкома даже премию привез передовикам по 5 рублей, наказав мне раздать их только после работы. Как будто не знает, что после работы уже все магазины закрыты.
К-700щик Рожков обругал меня за то, что потерял эти пять рублей на пашне, когда возился со сцепкой культиватора. Нашел виноватого, раззява…
     Вызывают к рации. Главный экономист совхоза зачитал приказ директора о лишении главного экономиста и агрономов-учетчиков всех семи тракторно-полеводческих бригад премии «за начисление однодневной зарплаты механизаторам за снегозадержание в апреле-то(?!) месяце». Спохватился! Раньше смотреть надо было! Когда тебе отчет сдавали, по человечески же просили:  займи 20 рублей. Не дал, да еще потом вместе с нами и пил! Так тебе и надо! Мы-то свои деньги на вспашке паров по четвертому или пятому(!) следу вернем, а ты что будешь делать? Небось, влетело от директора за твое ротозейство? Пока ты трепался о любимом своем «Спартаке» мы тебе на подпись еще один наряд подсунули «О расстреле гл.экономиста совхоза» за 25 рублей! Ты, жмот, и подмахнул не глядя, а в бухгалтерии все равно заметят, так что готовься к следующему приказу. С агрономами - учетчиками дружить надо!
       После обеда заявился парторг и с многозначительным, таинственным видом отвел в сторонку. (Господи, куда опять запропастился бригадир?!) Дотошно и нервно начал расспрашивать, как мы готовили представление на поощрение механизаторов по итогам прошлого года. Так и готовили, сам же просил немного добавить к показателям в соцсоревновании комбайнерам – коммунистам! Оказалось, многовато. Наверное, сам, или в райкоме там, обкоме, ЦК еще добавили. Теперь Лелищеву орден Ленина дали, а я то причем? Сами разбирайтесь. Уехал, наконец. А Володя, если не запьет, как папа Карло пашет. Заслужил. Орден Ленина многовато конечно, лучше бы «Москвичонка» без очереди дали, деньги-то он уже давно скопил.
Ужин пора развозить. Чего это молодежь возле Кляйна столпилась? А, день рождения? Поздравляю, дядя Федя! Фигу с маслом от него дождетесь. Такого жлоба свет не видывал, как только жена его, тетя Эльза, продавщица нашего магазина терпит? Молодые механизаторы отводят в сторону.
         - Ах, план у вас есть?
         - Ну, выкладывайте, послушаем…
         - Да вы что, сдурели? Да, дядя Федя потом меня убьет!
         - А почему я?!!!!
        - А давай, я лучше на твой трактор сяду, а ты на моем мотоцикле к тете Зльзе смотаешься?
        - Не поверит? Бригадиру поверит. Куда он опять уехал?!
        - Ну, ладно мужики, только завтра меня одного с Кляйном не оставляйте!
Пришлось, по просьбе трудящихся, поехать в село и объяснить тете Эльзе, что штраф за утренний пожар надо платить не только мне, но и дяде Феде, который поджигал солому. Штраф сильно большой, но пожарники, якобы, согласились на жареного гуся и два литра водки. Дядя Федя, когда мы его за ужином еще раз горячо поздравили с днем рождения, обрадовался и очень сильно нахваливал гуся и копченое сало с прожилками. Про разговор с тетей Эльзой он еще не знал… Так закончился этот день.
        Утром, второпях надевая джинсы, я сильно укололся об ежика, который уютно устроился спать в правой штанине. Только через несколько дней, уже привычно вытряхивая его оттуда, я, наконец, догадался, что рабочие джинсы пахнут полем и ежик тоскует по родине. После моего долгого объяснения мы, с глубоко тронутой и опечаленной дочуркой, отвезли ежика назад на то место, где я нашел этот колючий шарик «к его маме, сестренкам и братишкам: "Как они обра-до-вы-ва-ю-тся, ага, папа?»...
Осенью, вспахивая зябь на том же самом поле, зоркий К-700щик Рожков, с высоты своей махины, умудрился заметить белый, аккуратный прямоугольник бумаги. Потом в бригаде он долго и с красочными подробностями рассказывал, как приглушил двигатель, как медленно спускался, закурил, с замиранием сердца подходил и поднял выцветший под ветром и солнцем бумажку, а когда перевернул её, то эта оказалась совершенно новая пятирублевка, которую он потерял весной. После долгих уговоров тетя Эльза её приняла…
        А дядя Федя терпеливо ждет, когда моего отца снимут с работы и он, наконец, мне отомстит…
        А урожай в том году уродился...