кухня. ч. 2

 
2.Спасаемся на кухне.

Каков жук, этот Вадик, ну проныра, уже влез к председателю в доверие, нашел, где можно заработать – это не в поле и не на кухне, небось, раза в три-четыре больше будет получать, да и работа  одно удовольствие.  То-то, смотрю, - веселые сидят  Вадик   и  Васька - напарник его по кухне, пристроились засранцы, умеют же - думаю я себе, как вдруг - тык под бок – Тарасов толкает. Выбил из мыслей: «Что надо?» - «Ты жратву готовить умеешь?» - «А что?» - « А то, что никто не хочет на кухню». – «И что?» - «А то!    Для нас это шанс» - «Думаешь!   Жратву мы с тобой еще не готовили,  а как Рафуля?» - «Ты что не слышишь ничего? - удивился Тарасов, - Рафика не выгоняют, только нас двоих». - «Давай  поготовим»,  сказал я, как за соломинку, хватаясь за надежду спастись от изгнания. «Но ты учти, что я ничего, даже яичницу, не умею готовить» - «Будешь судомойкой». Тарасов поднял руку. (12.02.13)

Как Юрию Николаевичу не хотелось, но ему ничего не оставалось, как согласиться заменить нашу высылку в город на ссылку на кухню, никто из девчонок идти туда не хотел и наотрез отказывались, «Лучше убейте», говорили они, а ребята, хотя и жили многие в общежитии и готовили себе еду сами, готовить на всех боялись, да и не смогли бы, -  себе-то что – нажарил картохи, выпил бутылку кефира с булкой и сыт, а здесь, что ни говори, надо и первое и второе и компот – не потянуть им такую работу. Никакие увещевания Юрия Николаевича на них не  действовали: «Не умеем», сказали все дружно. Потому и вынужден был он согласиться на наши кандидатуры, других не  было. Так мы были произведены в повара.   Ни разу в жизни я ничего не варил и не жарил.

- Как думаешь, -   наши предшественники когда-нибудь мыли все эти кастрюли со сковородами? – Тарасовым при виде горы грязной посуды завладела грустная ирония.
- Хорошо, хоть  миски мыли каждый свою. Надо бы заставит Вадима перемыть все, он же пачкал.
Но  Вадика с его напарником и духу  не было, уже слиняли,  Юрий Николаевич сказал, что они делают важную работу для колхоза и что мы сами должны вымыть кастрюли. Знаем мы эту важную работу -  небось,   танцы под открытым небом с местными красавицами.  Можно было бы, конечно, повозмущаться, но, увы, не в нашем стремном положении. Делать нечего - собрали  мы с Тарасовым кастрюли, сковородки, грязные еще с обеда,   и отправились на ставок.    «Ну, Вадик, ну и гад, хуже крысы, с какой это стати я за него все мыть должен!» - бурчал я под нос, натирая песком закопченную кастрюлю. «Сегодня, так и быть, помогу тебе, а с завтрева сам будешь мыть все это железо,  ты же   в судомойки определялся», - объявил я Тарасову.  «Никаких проблем», - спокойно ответил Витя. И откуда у него такие нервы! Я бы от злости на несправедливость порвал этого Вадика а заодно и  Юрия Николаевича.

Рафуля, он мигом пристроился к нам водителем кобыл, уже уехал за продуктами на завтра, продукты надо получать каждый день, все свежайшее – только что бегало, росло и вытекало из сисек замечательных животных с самыми красивыми глазами. «Ну, Рафуля, ну, армянин, ну и хитрый какой, и тут мы в болоте, он на коне, да еще на двух сразу», - весело причитал Тарасов, выдраивая холодной водой   жирную сажу с кастрюли. «Да, эти нацменчики всегда пристроятся  так, чтобы не перенапрягаться», - поделился я своими наблюдениями. « Это он сейчас двоечник, ищет, где ему диплом дадут, а  только диплом получит, сразу  умным станет, и над тобой еще будет начальствовать, и учить тебя будет». – «Не учить, а поучать - две большие разницы» - как всегда, в корень узрел Тарасов.

Спать мы ложились под дружный храп – их  нам предстояло кормить уже утром.  Да, попали. Знать бы еще, как готовить эту самую еду. И спросить некого.

Печка с трубой на две комфорки и загородка из брусков, обитых рубероидом – вот и вся кухня.  Загородка была на таком расстоянии от плиты, чтобы можно было пройти вокруг нее одному человеку.   Со стороны стола, за которым принимали пищу, в загородке был оставлен проем. Вот и вся кухня,  все манипуляции с продуктами делали на длинном обеденном столе.

Вместо  мяса Рафик привез  свиную голову. Хороший был бы холодец, даже я это знал, но нет к нему условий. Я отрубываю от головы свиной пятак и прибиваю его в проеме на стойку загородки как раз напротив физиономии того, кто получает свою порцию еды. Пятак поливаю подливой, получается довольно мерзкое зрелище, все для друзей студентов. Честно говоря, рассчитывал, что наш  Юрий Николаевич заставит убрать пятак, мне он был противен и вызывал только отвращение, а он и внимания не обратил, но, если так, то пусть висит. Даем кухне название  «Приятного аппетита».

Голову мы с Тарасовым разделали не хуже профессиональных мясников,  все мясо я забросил в большую кастрюлю и поставил на раскаленную плиту, будет суп.  Надо чистить картошку и для супа и для второго, засели с Тарасовым за чистку, очистки наши были такой толщины, что  их можно было тоже чистить, но мы особо не внимали толщине очисток, потому что надо было чистить много и быстро, а каждый из нас делал такую работу едва ли не в первый раз в жизни, ну, если не считать те пару картофелин, которые пришлось очистить где - нибудь на рыбалке или турпоходе.


Пришел Юрий Николаевич.   «А для второго мясо оставили?» - спросил он. Я вскочил, как ужаленный: точно – не оставили. Подбежал к печке, к кастрюле, куда только что забросил все мясо, сунул руку в кастрюлю, благо вода еще не очень горячая – терпимо, и вытащил оттуда большой кусок мяса, отрезал от него шмат для второго – жаркого с картошкой и вернул остальную часть куска в кастрюлю.

   Юрий Николаевич  как-то странно посмотрел на меня, потом на отрезанное мною мясо, потом на кастрюлю с будущим борщом, повернулся и, ничего не сказав, ушел. В нашей с Тарасовым кухне он не питался, только компот пил иногда. Жил он у хозяйки и, видно, она ему готовила за какие-нибудь услуги по мужской линии: дров, к примеру, наколоть или еще что, хозяйка была одинокой женщиной и совсем еще не старой. Мы не особо расстраивались по тому поводу, что начальник не ел нашей кухни, мне даже это нравилось, ему тоже так лучше – харчись он с нами, получал бы самые плохие куски, – не люблю начальников никаких.

Плита красная, ставлю на плиту сковороду, наливаю туда подсолнечного масла и начинаю вбрасывать куски мяса. Попадая в раскаленное масло, мокрое мясо возбуждает масляные брызги, брызги летят на раскаленную плиту.  Сковорода вспыхивает ярким факелом в точности равным её диаметру. Надо же как раз в этот момент подойти нашему Юрию Николаевичу, мне показалось, что он готов был броситься на тушение, даже дернулся к ведрам с водой, но увидел мое олимпийское спокойствие и поостыл  сам.   Я же решил дать сгореть маслу: мясо  не сгорит – оно мокрое. А что было бы со сковородой, полей её водой, я хорошо знал, - был опыт, когда бросил в снег раскаленную сковородку, на которой жарил семечки и забыл о них, - жаль сковородку.  Я спокойно дождался, когда выгорит все масло, и налил нового.   Юрий Николаевич с напрочь убитыми нервами ушел к себе, его хозяйка стояла у порога, всей своей статью готовая принять и утешить   постояльца. 

Не раз уже замечал, ежели что очень надо, то, когда надо,  приходит помощь в получении этого самого «надо». Так и сейчас: память воспроизводила картины приготовления  именно той еды, которую делал,  я вспоминал и представлял, как готовила моя мама. Я, будто знал, что  когда-нибудь пригодится, часто задавал ей вопросы типа: «Ма, а что раньше кладут картошку или капусту?». Теперь, когда я вынужден варить суп, вспоминаю мамины ответы, других подсказок ждать неоткуда, да и не могу спрашивать, когда даже Тарасов не знает, что куховарю я впервые. Наглая уверенность и хорошая память помогали мне   вполне сносно справляться с приготовлением пищи.

Дела на кухне шли   хорошо. Кухня наша нравилась.  Я  вспоминал, как готовит моя мама, Тарасов драил посуду, чистил картошку и делал другую неквалифицированную работу, Рафуля регулярно привозил свежайшие продукты.  У меня появились профессиональные хитрости.   К примеру, я не бросал масло в котел с кашей, где оно пропадало и становилось невидимым и не чувственным, я растапливал масло и поливал им кашу, каждый мог видеть свою порцию масла и мог прочувствовать его вкус до того, как оно бесследно впитается в кашу.   Казалось бы, какая разница, когда положить масло в кашу! Но разница огромная и не в полезности и калориях – там ничего не меняется, а в восприятии психологическом. Еще я придумывал, опять-таки вспоминая мамины рецепты, различные подливы, очень всем нравилось, когда мясо, к примеру, поливаю красной томатной подливой.  Все было бы хорошо, но…