Переправа в зону неизреченного

      
      Лесные чащи остались где-то далеко–далеко и сейчас, сидя на берегу моря, мне было приятно вспоминать, как я проводил там время. Неожиданно мощная волна ударила в ближайший камень, и мне стало еще более приятно жить в моих воспоминаниях, потому что волна к моим ногам принесла кувшин, закупоренный темной пробкой.
         Кувшин был красного цвета и в нем мог быть ценный напиток, а может и рукопись мудреца. Мне вспомнились рассказы о том, что когда-то давно люди находили различные кувшины, и в них жили разные интересные исполнители желаний. Они спали сотни лет до тех пор, пока их не спасут. А это случалось не так часто, потому и приходилось им впадать в спячку на века, ибо ничем  другим не могли они себя утешить в этом замкнутом пространстве, а главными приоритетами ведь в этом царстве для них были покой и свобода. Люди жаждут интереса, чудес и осторожных экскурсий в безумие. Дионисийские мистерии нужны людям, они спасут их от тьмы невежества материализма.
     Может быть, это ты спал много тысяч лет, а теперь неожиданно очнулся, вспомнил, что луна еще высоко-высоко над горами и морями. До нее рукой легко можно коснуться, и серебристые облака летают по небу, отражая свет луны. Вот как мне виделся мир в этом кувшине. Непременно так и виделся! Там были бесконечные дни, где проводились разные задумчивые игры существами не из нашего мира. Но кто остался из всех этих игроков целым? Это уже был другой вопрос. Мысль о том, открыть ли кувшин или нет, мучила меня все сильней и сильней.
- Эй, кто там? – вопрошаю я. – отзовись!
- А если твой разум остался еще в далеком прошлом, то значит, я общаюсь не с тобой, тогда с кем? – слышу я ответ на свой вопрос.
То голос из кувшина. Он звучит в моей голове теперь.
- Как ты там поживаешь? Скажи что-то умное мне, прошу тебя! – восклицаю я, предчувствуя некую тайну.
- Хороший художник рисует свои картины из состояния близкого ко второму вниманию. Философия – это мистерия.
       Вот-вот, с этого бы и надо было начинать. Бледные кирпичные стены и грубые куски камня раскинуты по всему периметру далеких далей, но они падают на землю с огромным шумом. И новые корабли плывут по зеркальным рекам в толще сиреневого песка, дрожащего под ударами скупого ветра.
Как же так можно было потерять себя в этой огромной каменной стене? Он всего лишь кирпичик бледненький такой, а что можно еще сказать тут? Ах, да тут ничего уже не скажешь, лишь утром, как обычно упрется своим взглядом в стену и решит пробить брешь в стене, чтобы подумать о том, что такое мышление. Но вот еще одна волна ударилась о скалы очень громко так, и брызги морской воды вызвали воспоминания об источнике вечной жизни.
        Когда-то в одном горном поселке жил мальчик, что был славным таким, ибо в его дворе росло дерево, по которому можно было легко взобраться на небо, и это дерево дождь часто поливал. Оно корнями уходило под землю на многие километры, и рассказывают колдуны, что на деревьях сидели орлы со всех планет. Чтобы не предлагали за это дерево – мальчик ни за что не стал продавать свое дерево. К нему приезжали ханы и бандиты, дабы узнать секрет этого дерева со всего мира, но никто не мог заставить его продать дерево. Но ночью он увидел прекрасную даму, что купалась в реке. Он сильно начал тосковать без нее, снилась ночами, звала она его в своей женский мир во снах. Говорила что-то ему. Если он не видел ее пару дней, то мысли о ней так сильно тревожили его покой, что ничего он не мог с собой поделать. Руки дрожали, слепота наступала, смысл пропадал жизни.
           Дама жила с отцом у реки в палатке. Отец был знатный купец, он приехал для того сюда, чтобы купить это дерево. Дерево продавалось лишь с двором. Ибо нельзя было выкопать такое огромное дерево и перевезти его в свой сад, дабы посадить на новом месте. Так что речь обычно шла о покупке самого участка, на котором оно росло.
     Ночами он следил за дамой, что купалась в реке. Она иногда приходила с отцом, и мальчик все не мог решиться продать дерево. Но, неожиданно, когда глубокая ночь плыла в пространстве, к нему постучали так тихо в дверь, и он не спеша открыл. На пороге стояла та самая дама: на лице ее были слезы и она сказала: мол, теперь ей невозможно больше жить без него. Друг, было бы очень прекрасно убежать и все оставить как есть, ибо счастье теперь уже в иных вещах. Да, мальчик подумал и согласился бежать. Утром их в поселке долго искали, да как-то безуспешно, видимо, уж очень далеко они успели убежать. Отец погоревал без дочери, но ведь теперь у него был участок с деревом, которое уходило корнями на сотни километров в землю, а еще на сотню вверх, к облакам, впрочем, много орлов собирались на нем каждый год на первое мая, слетались в один и тот же день, когда зажигались в травах светлячки и ветер носил по земле дух той эпохи еще не один век. Да, безусловно, это было давно и, возможно, что кто-то мог быть очевидцем этих событий, но теперь же лишь морские волны могли знать события давно минувших дней. Река та вливалась в море.
       Вот, горизонт теперь стал очень ярким, солнце у самой воды зависло. Оно качалось на краю моря, а потом плавно нырнула вглубь. Ах, зачем морские рыбы так отчаянно плавают в толщи моря. Ведь и кувшин также плавал, как и эти рыбы, но, однако, только кувшин смог преодолеть толщу вод, дабы попасть мне в руки. И вот, решив открыть крышку, я вспомнил, что мне это все уже снилось. Символ Великой матери - дерево с корнями, уходящими глубоко в землю. Кто любит бездну, должен иметь крылья.