Молодая учительница. Вторая глава

Глава 2.

После разговора с Володей Евгения Владимировна пришла домой совершенно уставшей. Ноги ужасно гудели (очевидно, новые замшевые сапожки всё же давали о себе знать), делать ничего не хотелось. Мысли неудержимым потоком проносились  у неё в голове. Она уже с ужасом думала о том, зря послушала этого неугомонного рыжеволосого мальчишку.

– Ну, кому, кому и главное что я хочу доказать? Это же, наверняка, не совсем педагогично. Как там нам на лекциях по детской психологии говорили?.. Ах, да! Каждый ребёнок – это особый мир, индивидуальная, устанавливающаяся личность, и к каждой такой личности нужно найти особый ключик, особый подход.

А найду ли я это подход, смогу ли всё сделать правильно?.. – беспокойно рассуждала молодая женщина, пытаясь отыскать среди тысячи разнообразных вещей, лежащих в кухонном шкафу, чайную заварку.

– Я же не Макаренко, в конце-то концов! – и вообще,  ну вот  куда я опять положила этот злосчастный чай?..  – спросила Женя саму себя и начала внимательно осматривать кухню.

Сама квартирка начинающей преподавательницы была небольшая, но очень уютная. Всевозможные комнатные растения и какие-то милые картиночки начинающих художников можно было заметить везде, даже в самых неожиданных местах.

Живопись доставляла молодой женщине особенное удовольствие. Но наиболее желанными были, конечно же, прогулки по тихим улочкам и набережным, где было так много талантливых дарований.  Женя всегда внимательно рассматривала их шедевры, что-то уточняла, щупала, смеялась и неоднократно покупала, наверное, не было ещё такого дня, чтобы она не купила у какого-нибудь художника некую добрую вещицу. Собственно в скором времени вся её квартира больше напоминала собой картинную галерею, нежели обычное обывательское жилище. Ну, что ж поделаешь, если любовь к искусству, поселившаяся в её душе однажды, уже не умрёт никогда. Это закон жизни. Если полюбишь что-то сильно и восторженно, то уже вряд ли избавишься от  прекрасного чувства (если, конечно, мы говорим только лишь об искусстве художественном, потому что в искусстве жизненном, а в особенности – любовном всё обстоит совершенно по-другому).

Тем не менее, додумать до конца Евгения Владимировна не успела. Скрипнула входная дверь, послышались лёгкие, уверенные шаги. На пороге показался красивый, темноволосый мужчина с несменяемой ямочкой на подбородке и удивительно смеющимися глазами. Он быстро забросил свой портфель куда-то в угол и сразу же прошёл в комнату. Но к его удивлению Женя никак не обратила на это внимания, а продолжила спокойно сидеть около стола с грустным, задумчивым выражением лица. Он сразу понял, что что-то не так.

– Что-то ты сегодня невесёлая какая-то. Может, всё-таки школа – это не твоё? – спросил он её робко. Лицо Евгении Владимировны на мгновенье стало плоским, даже каким-то отрешённым.

– Ты с сошёл? Я же об этом так мечтала… Нет, даже думать не хочу. Первый день всегда тяжёлый… ты же знаешь..

– Но не настолько же!.. На тебе вообще лица нет! Что случилось? Такое впечатление, что ты уже целый час сидишь и обдумываешь какой-то грандиозный план по спасению человечества! – проговорил  он, смеясь.
Но вместо того, чтобы возразить, Евгения Владимировна только вздохнула, согласно наклоняя голову. Ей даже шутить сейчас не хотелось.

– У одного мальчика из моего класса серьёзные проблемы с мамой, я должна ему помочь. Это уж действительно дело сродни спасению всего человечества.. Ну, по крайней мере, для меня. И шутки здесь нет.
Мужчина понял, что супруга сегодня совсем не расположена к шуткам и начал говорить осторожно.

– Ты же знаешь, дорогая, я не люблю входить в такие мудрённые объяснения. Просто поступай так, как велит тебе сердце и не увлекайся слишком, а то я тебя знаю…
Она внимательно посмотрела на мужа, потом на сумку, беспомощно валяющуюся на полу, на стопку тетрадей, с этими корявыми детскими закорючками… Да, она, конечно же, не будет сильно вмешиваться в жизни своих учеников, но не вмешиваться совсем тоже никак нельзя. Она уже давно решила, что её мечта –именно такая работа, с учениками, тетрадками и великими произведениями…  Это – главное, и она с радостью впустит такое счастье в свою жизнь… Тем более что, видя эти наивные детские глаза, так заворожённо смотрящие на неё сегодня, - она окончательно поняла, что сделала правильный выбор. И ради всего этого можно пойти на любые жертвы.

– Конечно, конечно, Серёжа – тихонько прошептала она и вышла из комнаты…



… На следующее утро Володя, предупредив всех, что у него сегодня дежурство, вышел из дома ни свет ни заря и стал напряжённо ждать мать у подъезда.
Погода была чудесная. После вчерашнего дождя отовсюду веяло необыкновенной свежестью и прохладой. Даже ветер шумел как-то по-тихому, а на небе можно было разглядеть белёсые полосы умиротворения и покоя. Дверь хлопнула. Увидев сына, Марина Григорьевна немного растерялась и сумка, которую она каждый раз вешает на руку перед тем, как куда-то выйти, вдруг соскользнула и упала прямо под ноги. Женщина лихорадочно кинулась её поднимать, засовывая обратно высыпающиеся на землю предметы из женского набора.

– Ты почему ещё не в школе?

– Я тебя ждал.
Внутри у женщины что-то дрогнуло. Ей стало страшно. Да, впервые по-настоящему страшно от понимания того, что этого неприятного и нежелательного для неё разговора ей не избежать.

– Поймёт ли он меня? – мелькнуло в голове  – имела ли я право делать то, что я делаю? Но как ответить на эти вопросы она не знала. Глаза сами встретились с пронзительным взглядом сына, и она не могла долго выдерживать подобную пытку. Женщина постепенно отводила взгляд в сторону и чувствовала, что ей становится совсем не по себе. Может, ей это приснилось, может, этого и нет на самом деле, так – дурной сон, дурной и сладкий одновременно. Ну как она может объяснить сыну то, что чувствует, чем живёт?.. Это невозможно… Четырнадцатилетнему подростку этого не понять. Любовь тоже бывает разной. Да, когда был жив муж, она любила его, преданно и самозабвенно, или казалось, что любила… Кто вообще может исчерпывающе описать это хрупкое чувство?.. Сегодня мы просыпаемся, и нам кажется, что мы счастливы, что мы любим и любимы, а завтра откроем глаза  - и ничего нет, ни чувств, ни любви… Вот сейчас она не может без этого, так внезапно ворвавшегося в её жизнь человека, она постоянно думает о нём, переживает… Быть может, это, как поёт Пугачёва, и есть её «последняя любовь», последний луч света…

– Я благодарна твоему отцу за всё, но… – начала Марина Григорьевна.

– Но всё получилось как-то само собой… Можешь не продолжать, – оборвать её Володя.

– Знаешь, а я, наверное, тебя даже смогу понять… Мне кажется, ты никогда не любила отца… ну, или не столь сильно любила, как того хотелось бы. Он вывел тебя в люди, помог с профессией… Но ведь из-за этого не любят? Это ведь просто благодарность, я прав?
Марина Григорьевна с удивлением смотрела на сына, она никогда не слышала от него таких по-настоящему взрослых мыслей.

– Ведь ещё Пушкин сказал: «Любви все возрасты покорны», – произнёс Володя, вспомнив недавнюю тему по литературе.
Они так шли и болтали, наверное, с полчаса. Даже лёгкий осенний ветерок проснулся от звука их возбуждённых голосов и стал внимательно перебирать лежащую на земле листву.

– Мам, ты ведь не оставишь меня с бабушкой, правда? – знаешь, я тебя собирался со своей девушкой познакомить… – сказал вдруг Володя.

– Я подумаю, сынок, обязательно подумаю… А разве у тебя есть девушка? – удивлённо спросила мать.

– Ну а почему бы и нет? Значит, у тебя может быть любовь, а у меня нет? Марина Григорьевна немного смутилась, хотя от слов сына ей почему-то больше хотелось смеяться, но она постаралась выглядеть как можно серьёзнее.

– Она такая замечательная, ты даже представить себе не можешь!..

– Ну хорошо, приводи её к нам, я постараюсь ради такого торжественного случая прийти пораньше..

– И даже с ним гулять не будешь?

– Даже с ним… – еле вымолвила смущённая женщина.

– Ну только давай лучше мы будем гулять в парке, а ты вроде бы совершенно случайно увидишь нас и подойдёшь?

– Ну хорошо, давай так, если тебе от этого станет легче, только я не понимаю к чему такая конспирация?

– Мам, просто она очень стеснительная и скромная, ни за что не согласится сама с тобой познакомиться.

– Ой, какие вы всё же глупые ещё! Ну хорошо, жди меня в семь, – бросила она и побежала на работу.


– Хм, полдела сделано, – весело подумал Володя и понёсся на литературу…