История 3. Как Яга стрелу словила

- Ну, и чего рыдаешь? – справа от Иришки звучит недовольный голос.
 
Девчонка скашивает глаза и вытирает нос рукавом красной рубахи. Перед ней стоит невысокая босая девушка в юбке цвета ила да в белой рубашке. Смотрят недовольно зелено-карие глаза, чуть подвиваются темные, явно влажные волосы.
 
«Утопленница», - мелькает в голове ребенка паническая мысль.
 
- П-потерялась я…
 
- От матери небось убежала, ягоды искала? – интересуется девушка, присаживаясь на корточки и заглядывая Иришке в лицо снизу.
 
Девчонка сопит недовольно, но кивает.
 
- Эх… да что ж вас всех потеряться-то тянет… меня Мирой зовут, - улыбается девушка. – Идем, тут недалеко избушка есть, стемнеет скоро, не успеем сегодня из леса выйти…
 
- Избушка? В лесу? – пугается ребенок. – Там ведьма живет, да?!
 
- Тьфу ты, заладили… «Ведьма, ведьма», - передразнивает детский голос Мира. – Не ведьма Ёжа, не ведьма. Ей просто тут жить нравится.
 
Пальцы у нее прохладные и чуть влажные, и Иришка вцепляется в ее ладонь, чуть оскальзываясь на мокрой земле и грязи, шагает вперед.
 
Мира, покачав головой, подхватывает девчонку на руки, и та сдавленно пискнув, обнимает ее за шею, чуть путается пальцами во влажных темных волосах.
 
Болото потихоньку остается позади; вскоре его окончательно от взгляда скрывают корявые ветви деревьев и Иришка изворачивается, смотрит вперед. Стремительно темнеет.
 
- Мира! – окрикивает сзади мужской голос, и Иришка, вцепившись в плечи девушки со всей силы, оборачивается.
 
К ним спешит худощавый ловкий мужчина с каштановыми волосами, цепляется пальцами за деревья.
 
- Лешка, - улыбается Мира. – Ты куда спешишь?
 
- Ты не знаешь еще, да? – Лешка, наконец, добегает до девушки с ребенком.
 
У него грязные руки, словно он копался в земле, серые уставшие глаза и однотонные, коричневые штаны да рубаха. Ноги уверенно стоят на земле, зарываются в нее по щиколотку.
 
- Не знаю чего? – неспешно продолжает шагать Мира.
 
- В Ёжку сегодня выстрелили на базаре! В спину прямо! – сообщает мужчина, срываясь на бег. – Ее Зеня с Горькой и Рыном едва до дома дотащили!
 
Белеет Мира, едва не роняет Иришку на землю.
 
И бежит вслед за Лешкой, словно бы врастающим в землю при каждом шаге – девчонке кажется, что цепляются за пятки мужчины, трясущего короткой бородкой, корни деревьев, не хотят отпускать.
 
Вскоре они вылетают на полянку, где стоит большой светлый домик.
 
Тишина тут стоит страшная, даже птиц не слышно; кажется, что ветер, этот баловник, тоже затих.
 
- Мира, опять ты какую-то заразу притащила? – бухтит высокий темно-рыжий мужчина, раскуривавший у двери, к которой примчалась девушка, трубку.
 
- Горька, это потом. Как Ёжа? – тут же интересуется Лешка, поспешающий за Мирой.
 
- Яд на стреле был, Леш, - вздыхает мужчина, потирая заросший щетиной подбородок. – Мы ей рану прижгли с братьями, стрелу вытащили… А оно вон как оказалось!
 
Отворяет Мира дверь, влетает в домик. И натыкается на двух таких же мужчин, как тот, что стоял у дверей. Иришка ойкает, пряча у нее на плече мордашку.
 
- Мир, погоди ты… куда ребенка тащишь? – интересуется один из них, у которого на щеке на правой небольшое родимое пятнышко.
 
Девушка недоуменно смотрит на Иришку, встречается с испуганной девчонкой глазами – она уже явно о ней забыла.
 
- Леш, отнесешь ее до деревни? Она чуть в болото ко мне не угодила... – говорит она, встряхивая темными кудрями.
 
- Да какая тут деревня! – возмущается тот, уже усевшись на пол у кровати, где лежит, укрытая одеялом, девушка со светлыми, почти седыми волосами, мечется в бреду, шепчет странные слова. – Рыня, кто в нее выстрелил?
 
Откидывается одеяло, оголяя бледное тело; слабо стонет Ёжа, когда Леша переворачивает ее с боку на живот.
 
- Иностранец какой-то, - отвечает до этого молчащий близнец Горьки: его отличает от братьев только безбородое лицо. – Мы на базар пошли в деревню, так там корова сорвалась с веревки. Чуть кузнеца на рога не подняла! Ну, Ёжка ее и остановила, брызнув водой из стоящего близко ведра… А мужик какой-то завизжал бабой, лук вытащил. Ведьма, мол…
 
- Давай сюда девчонку, - вздыхает третий мужчина, у которого на щеке родинка. – Голодная небось…
 
Мира глядит непонимающе, и Зеня сам у нее из ослабших рук забирает Иришку, несет ребенка в соседнюю комнату, где большой обеденный стол стоит, да белая печка. Жалобно взвизгивает Ёжа, когда Леша прикладывает к ее пострадавшей спине, к прижженной огнем ране, мягкую кору, вытягивая боль.
 
- Тшшш… - успокаивающе шепчет Мира, ледяными мокрыми ладонями касаясь пылающего лба Ёжи.
 
- Вот, держи, - улыбается Зеня, подавая девчонке мягкую булочку и стакан молока. – Как тебя зовут-то хоть?
 
- Иришка… - вздыхает та, вцепляясь зубами в булочку.
 
- И впрямь, голодная, - удивляется мужчина. – Погоди, посмотрим… может, кашу кто варил…
 
Он гремит кастрюльками, а Иришка с интересом оглядывается, вздрагивая, когда из соседней комнатки доносится то стон, то всхлип.
 
Отворяется снова входная дверь, бьет по стене. Влетает в комнату высокий парень, сжимает в пальцах холщовый мешок, с которого капает на пол что-то темное, и лук со стрелами.
 
- Как она? – спрашивает он, вручая Рыне стрелы с луком.
 
- Хорошо, что ты стрелы принес, - одобряет тот. – Хоть поймем, что тут за яд…
 
Парень замирает.
 
- Яд? – тихо и веско спрашивает он, роняя на пол мешок. Глухо тот шмякает, откатываясь в угол.
 
- Костя, бегом сюда! – зовет Мира, и парень широкими шагами мчится к кровати.
 
Иришке видно, как он встает на колени и дотрагивается до оголенного плеча Ёжи. А после его пальцы сжимаются над раной, и сыплется что-то с них серое на бледную кожу.
 
Вскрикивает Ёжа, извивается под руками Леши и Миры. Сквозь зубы шипят те что-то, и видит Иришка, как шевелятся темные пряди девушки, как живые, и как словно корой покрываются руки каштанововласого мужчины.
 
Облегченно выдыхает Зеня, ставя перед Иришкой тарелку с горячей кашей. И когда только успел подогреть?
 
- Ну, раз Костя пришел, то все хорошо будет, - кивает он девочке, улыбаясь. – Он по ядам понимает… Да ты жуй, жуй, - спохватывается он. – Не слушай…
 
Иришка послушно жует кашу – манную, с комочками – и говорит:
 
- Я домой хочу…
 
Задумывается мужчина, трет чуть свернутый набок нос.
 
- Утром дома окажешься, - говорит он. – Счас я тебя спать уложу на лавке… А утром – чес-слово! – дома проснешься.
 
Девочка ему почему-то верит, глотая обжигающе горячую кашу.
 
Кикимора и Леший относят ее утром - как и многих потерявшийся до этого детей - как только заря начинает заниматься, до деревни, шипят на лающих собак.
 
Спит Баба Яга на боку, гладит ее тонкими пальцами по седоватым волосам – весь свет их ушел в боль – Кощей, выведший трупный яд.
 
Дремлет Змей Горыныч на полянке у домика, из ноздрей его темный дым валит.
 
Лежит на обеденном столе лук иностранный, да стрелы дорогие. А в углу, в холщовом мешке, лежит голова незадачливого стрелка, покусившегося на самое дорогое – на Берегиню, на друга.
 
Оно ведь как выходит: вроде сильные, а чуть с другой стороны глянь - слабые, как дети. Беречь их надо, друзей-то.