История 5. Как уходили Хранители

Тускло светит солнце.
 
- Володь, а может, останешься? Вести еще одного друга через Калинов мост мне тяжко будет… - вздыхает Ёжа, ставя перед невысоким пузатеньким мужчиной кружку с чаем. Садится напротив и запускает бледную руку в давно нечесаные светлые волосы.
 
Водяной устало на нее смотрит и снова сжимает кудрявую влажную голову сероватыми руками:
 
- А что мне тут делать? Ты реки – видела? Русалки мои да водяницы – все погибли от этой дряни! А кто не погиб, показываться на глаза другим не желает…
 
Он потирает плечо и замолкает, поморщившись. Девушка смотрит на него хмуро и, рывком поднявшись на ноги, развязывает на вороте рубаху Водяного, ошалевшего от такой наглости, оголяет плечо. И закрывает рот ладонью, схватившись другой рукой за стол. Хотела бы и глаза закрыть, да куда там… рук не хватит за все хвататься.
 
- Что это такое? – тихо-тихо спрашивает она, не решаясь дотронуться пальцами до жутких на вид даже бородавок, а потому мнет в руках ткань старой, выцветшей юбки.
 
- А черт его знает, - дергает головой Водяной и поправляет рубаху, завязывает ее под горлом. – Завод вместо мельницы поставили…
 
- И у всех такое? – упавшим голосом спрашивает Ёжа, с трудом садясь на стул, поджимает под себя ноги.
 
- У кого и похуже, - отводит глаза мужчина, потирает гноящуюся язвочку на щеке. – Ладно, не будем о плохом. Ты-то как? Как там Костька да Мирка? Да и Лешку я давненько не видел…
 
Ёжа прячет лицо в ладонях, и Водяной с ужасом замечает, как плечи берегини вздрагивают от рыданий.
 
- Ёжка, ты чего? – испуганно спрашивает он, подрываясь и хватая девушку за плечи.
 
Та утыкается ему носом в живот и всхлипывает:
 
- Ты не знаешь, да?
 
Водяной замирает от пронзившей его насквозь догадки.
 
- Они… ушли, да? Куда?!
 
- Куда и ты собрался, - хлюпает носом девушка, отшатываясь от Водяного. И тараторит, быстро-быстро говорит, заглатывая окончания слов и глядя на него снизу вверх:
 
- Болота все высушили вместе с Кикиморой, леса вырубили да пожгли вместе с Лешим, воздух вместе со Змеем Горынычем – Гришкой нашим – загрязнили, а землю Костя дольше всех берег, да толку-то…
 
- Болота – высушили, - медленно и тихо повторяет Водяной. – Леса – вырубили. Реки с воздухом да землей – загадили. А души? Души-то что?!
 
Молчит девушка, вцепившись в красную рубаху, глаза больные прячет. И мужчина трясет ее за плечи, боясь очередной догадки:
 
- Ёжа, ответь!
 
- Души? – девушка вскакивает и кричит, заламывая руки и не замечая, как по бледным запавшим щекам текут слезы, на пол капают, - да какие души-то?! Если есть, то мало… да и те – половина гнилых!
 
- Ёж… Ну, Ёж… Ёжа, тише, - просит Водяной.
 
Усаживает девушку на стул и всовывает ей в руки свой чай. А после хмурится.
 
- Покажи мне их, когда они уходили. Пожалуйста…
 
Берегиня смотрит на него глазами мутными и кивает – устало так, словно силы ее враз покинули. Тусклые волосы закрывают лицо, когда девушка поднимается и идет в угол избы.
 
- Придется только без яблочка наливного… - шепчет она, вытаскивая чуть подрагивающими руками из скрипучего сундука плоскую тарелку.
 
И сдувает с нее пыль – серую, мутно-грязную. Такое же мутное солнце едва-едва светит в окно сквозь грязный воздух.
 
Водяной чешет бок – там, как на теле многих сомов, кровоточащая рана после опухоли. И живот болит…
 
- Болота – высушили, - твердо произносит Баба Яга и отворачивается от тарелочки, подает ее Водяному. Тот, проспавший столько лет на дне, берет волшебную вещичку в руки и заглядывает в нее, уже страшась того, что увидит.


- Ёж… - Кикимора цепляется за платье подруги, пытаясь встать с постели. Руки – не руки даже, а так, тростиночки! – хватают берегиню за плечи, притягивают к себе. – Пора мне… ты не плачь только, ага?
 
Глаза у нее большие-большие, кожа серо-зеленая, длинные волосы липнут к мокрому лицу. Мира словно высушена, как и все ее болота.
 
Она прощально касается лба подруги тонкими сухими губами, и та всхлипывает:
 
- Стой, не уходи! Не найду же… Давай, через мост я тебе переведу, а? Через Калинов! Мира…
 
- А сумеешь?
 
- Сумею! Я – все сумею! Я только жизнь вернуть не могу…


 
- Зверей – сгубили, - шепчут бледные губы берегини. Водяной вытирает тыльной стороной ладони глаза.


- Сережа, - плачет Ёжа над волком, запустив пальцы в роскошную серую шерсть. Раскурочена голова огромного зверя, сбежавшего из зоопарка в лес родной, шальной пулей.
 
- Дурак ты, - слышится невдалеке гогот. – Всю шкуру испоганил!
 
- Ничо, и такую продадим!
 
Вскакивает девушка на ноги, несется на голоса.
 
- Эээ! – хватает Ёжу за руку мужчина, когда она с криком падает на колени около гигантского бурого медведя. – Сумасшедшая какая-то!
 
- Мишенька… - шепчет Ёжа, вырываясь из рук охотника. И кричит – зло, завывая, срывая голос:
 
- Ненавижу вас! Проклинаю вас!!!
 
- Точняк сумасшедшая! Может она того – из психушки сбежала?
 
Ведет Баба Яга по Калиновому мосту еще двух друзей, провожает в безвременье да к возможному воскрешению. И плачет, вцепившись напоследок в густую шерсть.


- Леса – вырубили, - тихо-тихо говорит Ёжа, и Водяной стискивает пальцами тарелочку, уже не скрывая слез.


У Лешего пол лица сожжено, висит страшно обожженная кожа. Смотрит он глазами, от дыма больными, на Ёжу, цепляется правой – уже давно единственной рукой – за ее рубаху.
 
- Ёжка, переведи, а? – едва слышно шепчет он. – Не хочу – вот так… Они же все леса… Не хочу. Переведи?
 
И Баба Яга прикасается к его морщинистому, словно деревянному лбу губами. И сжимает его плечи, забирая жизнь.


- А меня люди пятницей зовут, - неожиданно шепчет Ёжа, и Водяной отрывает взгляд от шагающего по мосту друга.
 
Девушка сидит в углу, обняв колени, словно ребенок, смотрит исподлобья, губы кривит бескровные.
 
- Оскорбительно так… они по пятницам пить удумали. А ты видел, как да что они теперь пьют? Не видел… Ну и хорошо.
 
И снова гремит набатом бездушный ее голос:
 
- Землю – отравили.


Кощей худой совсем, словно старик, долго болеющий. Глаза у него запавшие, мутные, а кожа – желтая.
 
- Все перекопали… весь дерн, все каменья драгоценные, что я с такой заботой растил – все кверху тормашками перевернули… и грязи, грязи столько туда суют, словно спрятать хотят. Отравили, ядом своим человечьим всю землю отравили! – воет обезумевший Костя.
 
И Ёжа, плача, ведет его через Калинов мост, придерживая за плечи, чтобы не упал. А он все оглядывается. Туда, где остается его бережно хранимая земля.


- Воздух – испоганили, - падают на пол горькие слова, больно бьют по сердцу Водяного.
Когда три брата в Змея превращаются – зовут их Гришкой. А как они отдельно людьми стоят – так по именам.


Стоит Гришка, словно пьяный да избитый, шипит, словно змея. Крылья бессильно поникли, и когда-то ярко-красная чешуя заметно поредела. На морде средней - длинный уродливый шрам. И дым из ноздрей не валит уже, а, может, его просто не видно? Ведь дым вокруг куда как чернее и грязнее.


Из рук Водяного выскальзывает тарелка, падает на пол. И звонко разбивается на десяток осколков.
 
- Я без вас долго не продержусь, - тихо-тихо шепчет берегиня, обнимая себя за плечи.
 
Тускло светит солнце.
 
А люди методично уничтожают мир. Просто так, пользуясь им.