Глава 3. Под впечатлением от встреч

Звенит дверной колокольчик, и Надежда, поднимаясь со стульчика, улыбается очередному посетителю.
 
- Здравствуйте. Знаете… - мнется темноволосый молодой человек, - Я… вдохновение потерял.
 
- Это лавочка Счастья, - напоминает женщина. – Но вы поищите, вдруг ваше счастье – это быть вдохновленным?
 
Лицо вошедшего парня светлеет, и он окидывает внимательным, цепким взглядом художника лавочку. А потом смотрит на Надежду.
 
- А можно, я вас нарисую? – интересуется он, чуть щуря темные глаза.
 
Та пожимает плечами, поправляет воротник светло-синего платья и весело сообщает:
 
- Но я не умею сидеть спокойно!
 
- Да все равно, - улыбается утренний посетитель, - даже если прыгать будете – нарисую!
 
Он за два часа заканчивает портрет маслом, показывает его Надежде. Та ахает, с восторгом разглядывая саму себя:
 
- Да у вас талант!
 
- Да какой это талант… - смущается молодой художник, убирая кисти. – Меня из-за моих корявых портретов в Академию художеств принимать не хотят. Ректор говорит, что нужно идти на архитектуру, а не хочу туда идти! Я – художник! – хмурит он лоб.
 
- Вы просто в себя не верите. Или ректор вам плохой попался. Попробуйте еще раз? - улыбается Надежда, уже понимая, кто перед ней стоит.
 
Здесь, в лавочке Счастья, время течет совсем не так, как везде. И вот только закрылась дверь за девчонкой, засунувшей руки в карман джинс и жующей жвачку, а вот – заходит джентльмен во фраке, держит в руках трость, поправляет монокль, просит хоть кусочек счастья…
 
Парень качает головой, подходя к двери:
 
- Это такая грязь… Выливают на тебя помои, и говорят: «А знаете, молодой человек, ваши здания неплохи, гммм… неплохи…»
 
- Вы портрет забыли, - улыбается женщина, подбегая к нему и подавая бумагу, откуда смотрит она сама – поправляя выбившуюся из прически прядку и сверкая голубыми глазами.
 
Художник улыбается, сжимает ее ладонь перепачканными маслом пальцами, прощаясь:
 
- Оставьте себе.
 
Прощально звенит колокольчик и горько кривит губы женщина, бережно кладя портрет на прилавок.
 
Когда-нибудь кто-нибудь придет за Счастьем и найдет этот рисунок, восхищаясь талантом художника.

 
… Дверь резко распахивается, и старушка видит хорошо одетого мальчугана лет семи, грозно насупившего брови. Она мысленно вздыхает – наверняка разбалованный ребенок найдет конфету на прилавке, или шоколадку… Улыбнется угощению и уйдет, не попрощавшись.
 
Но мальчик, решительно приблизившись к прилавку, спрашивает:
 
- Простите, а вы не видели мою сестру?
 
Надежда замирает от неожиданности.
 
- Сестру? – мягко улыбается она. – А как она выглядит?
 
- Темноволосая девчонка трех лет, Надюшка, - поджимает мальчишка тонкие губы. – Я заснул на солнышке, а она убежала! Что я теперь маме скажу?..
 
Он тихо шмыгает носом и тут же этот самый нос задирает, чтобы увидеть Продавщицу.
 
- Так видели или нет?
 
- А вон там не она бегает? – интересуется старушка, выходя из-за прилавка и протягивая руку к окну, за которым видно большой загородный дом и лес. У леса бегает девочка в нарядном платье, наперегонки с маленькой собачкой носится от одного дерева к другому.
 
Маленький посетитель улыбается:
 
- Спасибо!
 
И выбегает прочь, к сестренке.
 
Надежда улыбается ему вослед, качая головой.
 
И неожиданно ласковая улыбка исчезает, сменяется страхом, когда старушка вспоминает, как Николай потерял ее, совсем еще малышку, в лесу.
 
Она сжимает голову ладонями, без сил опускаясь на мягкую траву, растущую на полу лавочки Счастья, опирается спиной на прилавок.
 
Надежда помнит эту лохматую собачку, помнит запахи леса и сбивающееся от веселого смеха дыхание. Такие смешные крики Николая, ловящего хохочущую сестренку. Тогда еще ее родители были живы, и дружная семья жила в хорошем доме-усадьбе около леса. Сгорел в пламени дом, когда дети бегали в лесу – лишь потому они выжили. Надежда помнит этот запах гари, огонь, взвившийся до небес и надежные руки брата, хватающего девчонку за яркое платьице.
 
Надежда рывком поднимается, дрожащими от старости и страха руками отворяет дверь.
 
Но там лишь серая хмарь, и старушка устало прижимается лбом к дверному косяку, до боли сжимая истертую ручку двери.
 
Ее брату было семь, когда на усадьбе был пожар, разделивший жизнь на «до» и «после».
 
А значит, сегодня она видела не просто посетителя.
 
Сегодня она видела Николая. И… себя.