День кайфа

   День кайфа был назначен наугад, но повезло – погода выдалась удачная, не слишком жаркая, что было очень важно, ибо ехать предстояло в заповедник на Мертвом Море. Собрались рано и долго строили длинные багеты с хумусом, тунцом и колбасой. Много смеялись, особенно высокая, полная секретарша Паулина, голос у нее тоже был высокий и полный. Произошла  неизбежная заминка с машинами, в результате выехали на час позже, еще кого-то подбирали в Маале-Адумим, мелькнули первобытные шатры бедуинов со спутниковыми тарелками, женщины в черных, вышитых разноцветным крестом хламидах, мелкий рогатый и безрогий скот, розовые холмы с пятнами серой выгоревшей травы. Приехали на стоянку заповедника, где были встречены десантом здоровенных мух. Стояла спокойная, уверенная в себе жара, однако вился некоторый ветерок. Перекусив и попив, пошли.

   Босс Ринат взяла с собой мужа – высокого человека с потерявшимися за толстыми стеклами очков глазами. Он шел, отставая от нее на полкорпуса, время от времени догонял, она прибавляла шаг, он опять отставал. Она не оглядывалась. Он нес большую белую сумку, которая постоянно сползала с плеча. Впереди шагали организаторы похода Йоси и Паулина, сзади плелись несколько закореленых аутсайдеров, каждый на свой лад жалея о том, что присоединился к группе, но постепенно отвлекаясь от сожалений поразительными видами вокруг. Долго шли по пыльной белой тропке, через высоченный тростник, увенчанный пышными коричневыми плюмажами, жара крепчала, но вот свернули, и впереди блеснул ручеек. С радостным детским  визгом сменили сандалии и кроссовки на стекляшки, имеющие форму обуви, хотя у некоторых, в частности у богобоязненной красавицы Азриэлы, таковых не оказалось, и она равнодушно вошла в воду в чем была. Вода быстро текла, завиваясь, вокруг пыльных набрякших ног, ради одного этого стоило притащиться сюда, думали аутсайдеры. Вода смыла пыль не только с ног, но и с глаз и с неба, оно оказалось несомненно голубым, облака раскинули длинные негустые хвосты, сбоку скромно притулилась исчезающая подковка луны.

    Группа весело шлепала по воде. В середине неторопливо двигался высокий широкоплечий Эрез,  склоняя очкастое лицо инопланетянина с непрерывной улыбкой к румяной Смадар, волосы которой были строго-настрого загнаны под серую замысловатую шляпку. Эрез, нерелигиозный, женатый и серьезный человек, приходил на работу в 6 часов утра, по слухам, не спал вообще, и хотя одновременно с работой ухитрялся сочинять забавные лимерики, но никогда не смеялся, и только при виде Смадар его лицо начинало непривычно морщиться, как оживающий пластилин, и складывалось в широкую неуклюжую улыбку. Он шел рядом с ней, нес ее рюкзак, его пальцы округлились,  будто держали ее за руку, воздух между ними утратил прозрачность. Красивое круглое лицо Смадар пылало ярким старинным румянцем, дозволенным нынче только религиозным женщинам. Боковые линии обоих светились и опасно изгибались, но Смадар вовремя выпрямлялась, и только подол ее длинной юбки, почти касавшийся воды, изредка задевал за жесткий край подвернутых Эрезовских джинсов.
 
  Ручеек помедлил, расширился, и вдруг разлился круглым мелким озерцом перед высокой гладкой скалой с тонкой сосенкой на вершине. Слева от скалы тянулся темный туннель, образованный сухощавыми деревьями, в конце туннеля кипел узкий водопад. Была уже середина дня, время привала, и путешественники расположились на влажных гладких камнях, спугивая фиолетовых стрекоз и маленьких оранжевых крабов. Ринат села рядом с Паулиной, не оставив места для мужа; он растерянно потоптался по воде, потом взял багет с колбасой и стаканчик колы и отошел к скале, где солнце должно было бить ему прямо в глаза, но он не обращал на это внимания. Эрез и Смадар уселись друг против друга, расстояние между ними увеличилось и немного снизило силу тока. Стоял ровный бодрый гул еды и разговоров, взлетал смех, бухал бас, несколько человек, поев, пошли к водопаду, словом, в этом крошечном уголке было хорошо. Даже очень хорошо.

   Когда ощущение того, что хорошо, охватило всех и достигло апогея,  те, кто нечаянно бросил сонный взгляд на скалу, увидели на ней огромную муху, размером с человека, которая вцепилась толстыми лапками в гладкий камень и медленно поднималась вверх. Муха повернула голову, блеснуло стекло, муха в очках? подумали глядящие, а неведомое существо обрело рубашку и штаны и оказалось мужем Ринат, которая сидела спиной к скале и ничего не видела. Ей сообщили. Она с явной досадой слегка шевельнулась, увидела или нет, осталось неясным, и продолжила негромкий разговор с Паулиной. Муж между тем упорно полз вверх, иногда замирал в поисках зацепки, потом полз опять. Русские наблюдатели вспомнили отца Федора и усмехнулись. Муж уцепился одной рукой за чахлый кустик, чудом выросший на поверхности утеса, сердце у  продолжающих наблюдать упало – кустик вырвался с корнями, и муж едва не сорвался, но быстро ухватился за маленький выступ. Ринат что-то повествовала Паулине, лицо у той было горестно-сочувствующее. Наконец муж добрался до вершины и встал там во весь рост, подняв руки. Надо было бы крикнуть ему что-нибудь поощрительное, но Ринат сидела к нему спиной, так ни разу и не оглянувшись, и возгласы Браво!, выражаясь старомодно, замерли на устах. Постояв на вершине несколько минут, муж потрогал сосенку, опять превратился в муху и стал спускаться. Теперь на него уже никто не смотрел.

   Муж благополучно приземлился, боком, на этот раз подобно крабу, подобрался к жене и уткнулся головой в ее прохладное плечо. Ну что ты, сказала Ринат, люди же кругом, но руку не отняла и в голосе ее прозвучала хрипловатая интимность. Муж провел рукой по улыбающимся очертаниям ее губ, на миг за толстыми линзами мелькнули узкие внимательные глаза. Он взял гроздь лилового винограда и начал ритмично отщипывать одну ягодку за другой.

  Солнце уже подумывало о ночлеге, пора было собираться домой. Смадар все еще сидела напротив Эреза, в сотый раз обмениваясь с ним опытом воспитания детей, коленки ее быстро сдвигались и раздвигались, как у маленькой девочки, которая хочет писать, но стесняется сказать. Вдруг она вскочила и быстро, нетерпеливо побежала к маленькой полянке на берегу озерца, где сидели почти все религиозные женщины. Там лицо ее наконец остыло, а черные волосы перестали рваться из-под  шляпки. Эрез машинально постукивал камешком по  камешку, и в противоположность Чеширскому коту, медленно исчезала его улыбка, а лицо оставалось на месте.

   Вернулись на стоянку и разбрелись по машинам. Ринат усадила мужа в пыльный Ауди, вместе с ними уехал и Эрез – им было по дороге. Смадар встретила знакомых из своего поселения и присоединилась к ним. Остальные поехали на заказанном минибусе.

   Днем кайфа все были чрезвычайно довольны. Хвалили Йоси и Паулину за инициативу и отменную организацию. Просили повторить. Кто-то спросил, не странно ли вел себя муж Ринат. Ничего странного, решительно возразил Йоси, я и сам бы полез, если бы не мозоль на левой ноге.