Hello to myself. Chapter one

Самым ярким конфликтом моего детства было то, что я была первым ребенком в семье, притом, единственной девочкой. Меня заваливали бесконечным вниманием и всевозможными подарками. Я же игнорировала мир взрослых вообще, была слишком скромной и застенчивой. Могла просто закрыть глаза ладонями, чтобы не общаться; заставить меня с кем-то поздороваться было подвигом.

Зато мама с тетей на мне отрывались по полной. Мало им было себя, так они еще и на мне отрабатывали модные тренды в одежде и прическах: бриджи, бананы, юбки-макси в горошек, всевозможные шляпки и т.д. Назаплетают мне колоски и всевозможные корзинки, и радуются, реализовав, таким образом, свои амбиции, а мне с этим жить. Я же с завистью и восхищением смотрела в детском саду на девочку Свету с бантиком на хвостике и в гольфах – ее так любили воспитательницы. Но кто меня тогда понимал... Как-то нас фотографировали, а я опять без легендарного банта. Так воспитательницы мне прицепили синий бантик. Мама моя до сих пор спокойно не может смотреть на ту фотографию: «Как они могли!». Ведь я же там была в розовом вязаном сарафанчике с розовыми перламутровыми шариками на косичке. Не помню, был ли скандал по этому поводу? Как-то в первый раз я приехала в лагерь, и там выдали синие шерстяные юбки в складочку. Я была счастлива! Мне так хотелось быть как все! Но приехала мама, и быстро навела свои порядки. В общем, я была уже в мини-сарафанчике с котиками...

Меня очень напрягало то, что у меня было редкое имя. Окружающие постоянно спрашивали: «Что не могли тебя как-то нормально назвать?». Куда бы я ни попала, все сразу называли меня «Орбакайте». Я, конечно, не понимала, что это значит, и удивлялась: «Они что все сговорились?». Я бесилась конкретно!

Дополнительным испытанием для меня были всевозможные кружки. Когда с утра нормальные дети шли в детский сад, мне, видите ли, нужно было толкаться в переполненных автобусах с родителями, чтобы ездить на фигурное катание. Одна отрада – после тренировки пельменная напротив кинотеатра «Родина», и, если есть время, забежим в парк Чкалова. В саду тихий час – у меня английский, на котором ну уж очень хотелось спать. Вечером – гимнастика. Когда я пошла в школу подключили фортепиано. В общем, сплошное мучение.

Если времени на уроки не оставалось, мы с мамой делали их в четыре руки: я – устные, мама – письменные. Училась в школе я хорошо. Моя мама еще в первом классе сказала: «Доченька, главное, чтобы стабильно было 4 и 5, а слишком переусердствовать не нужно: береги свое здоровье, нервы, жизнь такая длинная, оно того не стоит...» Точные науки мне давались легко, но что касалось литературы, истории – это просто кошмар! Читала я медленнее всех в классе – на уровне с двоечниками, а может и хуже. Техника чтения – позор века: от стыда просто рыдала. Пересказать параграф по истории – какая-то катастрофа. Я была ужасно косноязычной – два слова не могла связать. Помню, на уроке  русской литературы после моей неудавшейся попытки донести мысль до аудитории, к доске вышла Катя и мелодично рассказала то, что мне не удалось. Я с восхищением на нее смотрела, ее выступление напоминало диктора на телевидении. А учительнице, несомненно, нужно было этот контраст озвучить... Весь класс смеялся надо мной. У меня текли слезы, и я ничего перед собой не видела. Тогда я сказала себе – хватит! Я начала вслух читать все, что попадалось под руку. По всем литературным произведениям, по истории, географии я выбирала главные предложения, делала из них конспект, а затем заучивала наизусть, как стихи. С памятью у меня было все в порядке. Благодаря усилиям мамы и тетушки, которые с раннего детства заставляли меня учить стихи, в три года главным хитом в моем исполнении была «Унылая пора» Пушкина. Моя методика оказалась крайне эффективной, и классу к восьмому я быстро читала и более-менее научилась говорить.

В клубе «Родничок», куда я ходила на танцевальный, проводился конкурс «Мисс Осень», и меня пригласили участвовать. Когда я сообщила маме, она сразу все взяла в сои руки: составила мне резюме, которое нужно было отрабатывать, повторяя каждое слово с «правильной интонацией»; соседка пошила мне розовое платье по последней моде под грудь в стиле беби-долл; мамины подружки тоже бесконечно давали наставления. Подключили и моего младшего братика Богдана, который танцевал со мной вальс. Меня все это очень напрягало и угнетало, хотелось сбежать на все четыре стороны... Мои подружки накрасились, сделали прически по-взрослому, уже были такие кокетливые, общались с парнями постарше. А мне мама сделала «правильный» детский мейкап, легкие локоны, вручила розовый нежный букетик; и строго сказала, осмотрев своим взглядом окружающих: «Нужно выглядеть по возрасту – всему свое время...». У меня душа кровью обливалась: я смотрела на других девочек – они мне казались такими классными, а мне мама вечно что-нибудь придумает! Я тяжело вздохнула, но делать было нечего – как есть, так и есть! И я пошла на сцену добросовестно отрабатывать свою программу. Тогда я заняла I место, но мне как-то было все равно. Когда вручали корону, братик Богдан мне сказал: «Ты хоть улыбнись!» Все-таки этот случай стал для меня маячком, чтобы я прислушивалась к маме. Мамочка всегда старалась, чтобы я выглядела особенно, воспитывала во мне правильное чувство вкуса. Она говорила, что 14 лет – это еще не возраст, чтобы растрачивать себя на ночные прогулки и мальчиков; нужно не упустить время и сосредоточиться на учебе: «Еще будет в твоей жизни столько достойных парней, влюбленностей. Поверь мне, доченька». Я верила и соглашалась, и все силы направила на учебу.

Каждый день я приходила после школы и добросовестно учила уроки до часу ночи, я начала учить все от корки до корки, хотя на моей успеваемости это не отразилось совершенно. Но мне было теперь уже все равно. Я знала себе цену, у меня были конкретные цели в жизни. Я больше не реагировала на выпады в мой адрес учителей и одноклассников. Я верила в себя, верила маме, своей семье, которые искренне любят меня и поддерживают в любой сложившейся ситуации. Благодаря им на душе у моей всегда гармония и спокойствие. Я уверена, что иду по истинному пути своей жизни. И с тех пор, хотя прошло лет 15, в моем сознании ничего не переменилось: я до сих пор живу ценностями и принципами, которые мне привили с детства.