Мальтийские страсти

REX LUPUS DEUS

PRO FIDE

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

1 июня 1798 г. на острове Мальта под председательством Гроссмейстера (Великого Магистра) Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского фра (брата) Фердинанда Йозефа Германа Антона барона фон Гомпеша цу Больгейма (первого немца за долгую историю Ордена госпитальеров, которому довелось занять этот высокий пост) состоялось заседание Совета Ордена иоаннитов, в рамках которого были ратифицированы прибавочные статьи к Конвенции между Державным Орденом и Российской Империей, подписанной бальи графом Джулио Помпео Ренато де Литтой 17/28 ноября 1797 г., согласно которым Император Всероссийский Павел I, путем учреждения в России и входившей в ее состав части Польши новых орденских командорств, вознамерился восполнить доходы Мальтийского Ордена, потерянные вследствие конфискации орденских владений в революционной Франции.

Тогда же было принято и решение, дозволяющее учредить в России так называемое "греко-российское" Приорство для православных подданных русского Императора.

7 июня 1798 г. на рейде острова Мальта появилась передовая эскадра военно-морского флота Французской республики, шедшего на покорение Египта. Возглавлявший французскую экспедицию генерал-аншеф Наполеон Бонапарт потребовал от Правительства Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского (Мальтийского Ордена), резиденция которого в описываемое время находилась на Мальте, и от возглавлявшего его Гроссмейстера (Великого Магистра) разрешения высадить свои войска на острове с целью пополнения запасов пресной воды. Но это требование, как мы скоро увидим, являлось только предлогом.

Наполеон сам позднее писал в своих мемуарах, что "решающим для судьбы Ордена явилось то, что он отдался под покровительство Императора Павла – врага Франции...Россия стремилась к господству над этим островом, имеющим столь большое значение в силу своего положения, удобства и безопасности его порта и мощи укреплений. Ища покровительства на Севере, Орден не принял во внимание и поставил под угрозу интересы держав Юга...".

Как заявил генерал Бонапарт 12 июня 1798 г. прибывшему в нему на флагманский корабль "Ориан" (L'Orient, "л' Ориент", т.е. "Восток")) для переговоров секретарю Великого Магистра Ордена Святого Иоанна Иерусалимского фра Фердинанда фон Гомпеша, Дубле (Дублету): "...Директория очень хорошо поняла, что взамен выгод, предоставляемых Ордену, Орден в отношении России немного отступился от строгости своей древней дисциплины (Статутов, то есть Устава Ордена Святого Иоанна – В.А.), соглашаясь без всякого угрызения совести принять в свою среду большое число схизматических (православных - В.А.) рыцарей (какая трогательная забота республиканского генерала, в недавнем прошлом - закадычного друга якобинского комиссара Огюстена Робеспьера, брата учредителя антихристианского культа Верховного Существа! - о соблюдении чистоты католической веры, тем более, что в Уставе Ордена Святого Иоанна пункта о принятии в него только католиков не содержалось! - В.А.), для коих Павел предложил учредить семьдесят два командорства. Вы понимаете, что такая щедрость со стороны честолюбивой державы должна была возбудить внимание Директории (так именовалось в описываемое время олигархическое правительство Французской Республики - В.А.) и возбудить ее завладеть Мальтой, чтобы она не сделалась когда-либо добычей России, с коей Гроссмейстер был за одно".

Впоследствии Наполеон отправил все захваченные на Мальте документы в Париж, как подтверждение "тайного сговора» Ордена Святого Иоанна с «варварской Россией". Однако расскажем обо всем по порядку.

Несмотря на категорический отказ Орденского правительства, французский десант все же был высажен. С тех пор в исторической, а тем паче – популярной литературе стали штампом расхожие утверждения вроде:

"Трусливый Великий Магистр Гомпеш сдал великолепно укрепленный и вооруженный остров Мальту французам без единого выстрела", или: "Гомпеш, несмотря на наличие в его распоряжении сильного и хорошо вооруженного гарнизона, после незначительного сопротивления 12 июня сдал крепость французам, а сам бежал с острова".

Между тем, сохранилось немало иных свидетельств, говорящих о сдаче Мальты отнюдь не без боя, красноречивых свидетельств очевидцев, в том числе и самого Наполеона Бонапарта.

Согласно свидетельствам Бонапарта, изложенных им в своих мемуарах, написанных в ссылке на острове Святой Елены, Гроссмейстер Ордена мальтийских рыцарей Святого Иоанна фра Фердинанд фон Гомпеш был "человек пожилой, больной и нерешительный, отнюдь не воин, а профессиональный дипломат, совершенно не имевший боевого опыта. Бальи, командоры, сенешалы и другие должностные лица Ордена были старики, не участвовавшие в войнах".

Хотя в крепости Ла Валетты имелись 1200 пушек, 40 000 ружей и миллион фунтов пороха, Мальта располагала для своей обороны отнюдь не "сильным, хорошо обученным гарнизоном", а, даже по воспоминаниям самого Наполеона, всего 8-9 сотнями рыцарей, мало пригодных к военным действиям, принадлежавших к различным нациям и разобщенных между собой, подобно тому, как были разобщены обычаи и интересы тех наций, к которым они принадлежали. При этом следует заметить, что, говоря в своих воспоминаниях о наличии на Мальте в тот момент "800-900 рыцарей", Бонапарт явно лукавил или же имел в виду, так сказать, "штатный", или, точнее, "списочный состав".

В орденских документах засвидетельствовано, что в распоряжении Великого Магистра Гомпеша на Мальте находился гораздо меньший рыцарский контингент - всего 332 человека (по состоянию на 11 июня 1798 г. на Мальте оставалось всего 200 рыцарей-французов, 25 испанцев, восемь португальцев, пять рыцарей баварского "языка" и четыре рыцаря немецкого "языка" – в общей сложности 242 человека.

Кроме того, Гроссмейстер Гомпеш имел в своем распоряжении 1800 солдат – итальянцев, немцев, французов, испанцев (по большей части дезертиров или авантюристов, с тайной радостью относившихся к возможности соединить свои силы с судьбой знаменитейшего полководца Европы) и 800 мальтийских ополченцев.

Согласно утверждениям Наполеона, эти ополченцы давно уже чувствовали себя оскорбленными высокомерием рыцарей-аристократов, съехавшихся на их родной остров Мальту со всех концов Европы, которых они считали чужаками, и не испытывали особой привязанности к Ордену Святого Иоанна. К тому же сама организация ополчения находилась в небрежении, ибо Орден иоаннитов давно уже не опасался вторжения на турок, а напротив, боялся установления гегемонии коренных жителей Мальты.

Хотя фортификационные сооружения Мальтийского Ордена были велики и обширны (осматривая мощные орденские форты после сдачи, французский республиканский генерал Каффарелли даже пошутил: "Хорошо, что внутри были люди, чтобы открыть нам ворота!"), но моральный фактор сводил их к нулю.

Для сравнения, французская республиканская эскадра адмирала Брюйэса (кстати сказать, бывшего графа и офицера французского королевского флота!), напавшая на Мальту, насчитывала в своем составе 13 линейных кораблей (один 120-пушечный, три 80-пушечных и девять 74-пушечных), два захваченных при оккупации Венеции 64-пушечных корабля, четыре 40-пушечных фрегата, 10 корветов и посыльных кораблей, служивших для охраны, и множество более мелких судов.

Эскадра имела на борту французскую армию вторжения – 15 пехотных полубригад 3-батальонного состава (по девять рот в каждом батальоне), семь кавалерийских полков, 16 артиллерийских рот, четыре роты артиллерийского обоза, восемь рот инженеров, саперов и минеров. Французская артиллерия имела боеприпасов втрое больше нормы, у французов имелось 12 000 запасных ружей и т.п. Общая численность французской армии вторжения (предназначенной, как уже говорилось выше, для завоевания отнюдь не одной только крошечной Мальты, но и огромного Египта!) превышала число жителей орденской столицы Ла Валетты и составляла ни много ни мало - 32 300 штыков и сабель (23 400 пехотинцев, 4000 кавалеристов, 3000 артиллеристов, 1000 солдат и офицеров других родов войск).

Когда 8 июня передовой конвой французов появился перед островом Гоццо, Великий Магистр фра Фердинанд фон Гомпеш, предчувствуя угрожавшую Ордену Святого Иоанна опасность, собрал Большой Совет (Государственную Конгрегацию) и сообщил: "Французская эскадра сосредотачивается в пределах видимости с наших берегов. На что нам решиться?".

Мнения сразу же разделились. Одни считали необходимым дать сигнал тревоги, загородить вход в порт цепью, взяться поголовно за оружие, объявить остров Мальту на военном положении в надежде, что это произведет впечатление на французского Главнокомандующего, и тем отвести угрозу. Другие, напротив, демагогические утверждали, что "назначение Ордена – вести войну с турками и вообще мусульманами, и потому не следует выказывать какого-либо недоверия при приближении христианского (!?) флота" – как будто французские республиканцы, воинствующие атеисты, грабители церковного имущества и осквернители церквей, имели что-либо общее с Христианством!

Пока продолжались дебаты, к Мальте подошел весь "христианский" (якобы!) флот Наполеона, вставший на якорь у входа в порт, на расстоянии пушечного выстрела от берега. Члены Государственной Конгрегации, ратовавшие за вооруженное сопротивление французам, снова стали с жаром доказывать, насколько неосторожно будет отдаться связанными по рукам и ногам на милость войск атеистической республики, с которой у Мальтийского Ордена даже нет дипломатических отношений, и что, если уж погибать, так лучше с оружием в руках, а не в результате собственной трусости.

"Партия мира" (а если быть точнее – "партия измены") неустанно доказывала бессмысленность сопротивления при столь очевидном неравенстве сил, усугублявшемся вдобавок недостатком продовольствия на острове. И все же большинство членов Конгрегации, памятуя о древней доблести иоаннитов, высказались за применение оружия.

Великий Магистр иоаннитов распорядился дать сигнал тревоги.

Госпитальеры заперли крепостные ворота, разожгли печи для каления ядер, распределили обязанности между командирами. Все ополченцы взялись за оружие и отправились на батареи. Но командор Боредон де Рансижат (именуемый в разных источниках по-разному: "Босредон де Рансижат", "Босредон де Рансижа" и даже "Буаредон де Рансюэ"!), принадлежавший к овернскому "языку" Мальтийского Ордена и являвшийся - ни много ни мало! – управляющим доходами Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, выступил с открытым протестом против этих мер.

Рансижат заявил, что, будучи французом по рождению, «никогда не поднимет оружия против Франции», независимо от господствующего во Франции режима. К Боредону присоединилась группа других рыцарей-французов, имевших дерзость передать свой "Манифест" Великому Магистру Гомпешу в письменном виде. По приказу Великого Магистра бунтовщиков арестовали и заключили в тюрьму. Но немало их единомышленников осталось на свободе. И не случайно в донесении русского посланника в Генуе Акима Лизакевича поведение рыцарей французских "языков" Ордена Святого Иоанна специально оговаривалось в следующих выражениях:

"Примечания достойно, что в прибытии французской эскадры Комендант в столице и прочих крепостях и Генерал над Малтийским (sic! - В.А.) войском были французы, и на многих батареях пушки были загвоздены (заклепаны - В.А.)".

Известно также, что наполеоновский эмиссар и масон Этьен Пуссьельг (Пуссиельг), прибывший под видом "ученого" на Мальту в декабре 1797 г., вступив в контакт с командором французского "языка" Мальтийского Ордена Доломье, получил от последнего список недовольных мальтийских рыцарей, главным образом французов, в большинстве своем являвшихся членами управлявшейся из Франции тайной масонской "Шотландской ложи Святого Иоанна к Тайне и Гармонии", возникшей в орденской среде в 1750 г.

Этьену Пуссьельгу удалось привлечь на сторону мальтийских рыцарей-французов, в частности, начальника мальтийской артиллерии командора де Бардоненша; директора фортификационных сооружений и водоснабжения Мальты командора де Фе и главного инженера командора де Гузара. Таким образом, измена еще до начала французского нашествия свила себе гнездо в самых высших эшелонах военного руководства Ордена Святого Иоанна Иерусалимского!

Официально масонские ложи на территории считавшегося строго католическим Мальтийского Ордена были запрещены; тем не менее, в мальтийскую ложу входили такие известные рыцари и должностные лица Мальтийского Ордена, как Иоганн Карл граф Коловрат-Краковский, Антуан де Лижонд, Антуан-Франсуа де Крозэ-Линсель, Джованни (Джан) Баттиста Томмази (будущий 73-й Великий Магистр Мальтийского Ордена; впрочем, Томмази во время штурма французскими республиканцами Мальты принадлежал к числу немногих мальтийских кавалеров, не щадя своей жизни, сражавшихся с французскими захватчиками на бастионах), рыцари Шарль-Абель де Лора (Лорас), граф ди Акино (младший брат принца ди Акино-Караманико, бывшего в 1773-1775 гг. "Великим Мастером" земельной франкмасонской ложи Неаполитанского королевства, а в 1785-1792 гг. вице-королем Сицилии; этот самый граф ди Акино, согласно показаниям известного авантюриста и "Великого Копта (Кофта)" египетского франкмасонства графа Калиостро (Джузеппе Бальзамо) в ходе допроса в Париже по поводу кражи бриллиантового ожерелья королевы Франции Марии-Антуанетты, был якобы "приставлен в качестве сопровождающего" к Калиостро Великим Магистром Мальтийского Ордена фра Мануэлем Пинто де Фонсекой во время пребывания Калиостро на Мальте, Сицилии и в Неаполе), Альфиеро Лоренцо Грилле де Монту и даже Джулио Помпео Ренато граф де Литта, фактически перенесший в недалеком будущем Орден Святого Иоанна Иерусалимского на российскую почву!

В то же время тот факт, что мальтийский рыцарь-француз принц Камиль де Роган (хотя и подозревавшийся в причастности к раскрытому незадолго перед тем орденскими властями "заговору Вассало", направленному против предыдущего Великого Магистра Ордена Святого Иоанна) возглавил мальтийское ополчение, имея в качестве заместителя бальи де Клюни (Клюньи), также француза; что француз-командор де Месгриньи возглавил оборону острова Гоццо, а рыцарь-француз де Вален – оборону острова Комино (Кумино), может служить доказательством тому, что несправедливо было бы, как это часто делают, огульно обвинять всех мальтийских рыцарей-французов в нежелании оборонять Мальту от "своих".

Для этих рыцарей Святого Иоанна французские республиканцы-атеисты были не более "своими", чем, скажем, советские красноармейцы для белых бойцов Русского Корпуса на Балканах во Вторую мировую войну. А вот мальтийские рыцари-испанцы, которым, казалось бы, сам Бог велел быть ярыми защитниками католической веры, почти поголовно саботировали оборону Мальты, забаррикадировавшись в своем "оберже" (казарме-общежитии). Мальтийский рыцарь Филипп де Амата, поверенный короля Испании на Мальте, даже представлял своего суверена в качестве посредника при подписании Конвенции (Акта о капитуляции) о сдаче Мальты французским республиканцам!

В свете этого поведения и отношения испанцев в Мальтийскому Ордену становится понятным, почему "Его Католическое Величество" король Испанский дон Карлос де Бурбон сразу же после захвата Мальты Бонапартом первым делом конфисковал в своем королевстве все владения Державного Мальтийского Ордена (якобы «в наказание» за "недостаточное рвение мальтийских рыцарей в борьбе с врагами Святой Веры"!?), упразднив его и заменив своим собственным, "карманным" королевским "Орденом Святого Иоанна (Сан Хуан)". Рыцарям нового испанского королевского Ордена Святого Иоанна было строжайше запрещено поддерживать какие-либо связи с членами Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского!

Рыцари прочих "наций" распределились по батареям и башням защищавших остров главных орденских крепостей Ла Валетты, Бирги и Флорианы, компактно расположенных вокруг мальтийской Большой Гавани.

Видя все эти приготовления мальтийцев, адмирал Брюйэс направил в порт Мальты всего один корабль для "ремонта". На следующий день остальной французский флот отошел на некоторое расстояние и в течение 9 дней крейсировал вокруг острова, отыскивая удобные места для возможной высадки.

Тем временем прибывший на корабле на Мальту французский "торговый агент" в течение всех девяти дней "ремонта корабля" проявлял неумеренную активность. Разъезжая по Мальте, он имел многочисленные встречи с островитянами (в чем ему почему-то никто не препятствовал). При этом агент ежедневно отплывал во французский флот, после чего возвращался обратно на Мальту. Замеченные вскоре сигналы, подаваемые "торговым" агентом при его приближении к острову, ясно показало, что у Наполеона оказалось на Мальте немало единомышленников и связанных с ними лиц.

Встревоженный Гроссмейстер Гомпеш отправил к французскому адмиралу рыцаря узнать об истинных намерениях Брюйэса, но тот заверил Великого Магистра, что лишь нужда в ремонте корабля и пополнение запасов воды заставили его зайти на Мальту.

Однако Гомпешу постоянно доносили о наличии на Мальте лиц (в основном французов), подпавших под власть революционных идей. Так, например, вышеупомянутый мальтийский рыцарь французского "языка" шевалье Доломье (известный больше как ученый-натуралист – от его фамилии происходит название "доломиты") и постоянно устраивавший скандалы и смуты еще при прежнем Великом Магистре де Рогане, настолько рассорился со своими собратьями по Ордену, что был даже исключен из состава французского "языка", но, тем не менее, преспокойно оставался на Мальте. Его "весьма сомнительное поведение и качества его души доказывались подозрением, которое имели на него братья в убийстве одного товарища своего, с которым он имел ссору".

В 10 часов вечера 9 июня французский флагман "Ориан" дал сигнал к бою. Генерал Ренье с марсельским конвоем двинулся на остров Гоццо. На рассвете 10 июня сам Наполеон с трехтысячным десантом высадился в бухте Святого Павла (Сен-Поль). Как только десантные шлюпы французов подошли на расстояние выстрела к мальтийским батареям и башням, те открыли огонь, на который отвечали 24-фунтовые пушки французских канонерских лодок.

На первых порах орденская пехота успешно противодействовала десанту. Тогда в дело вступили французские стрелки. Целый час потребовался французам, чтобы после ожесточенной перестрелки закрепиться на берегу, взять штурмом батареи и башни и выбить мальтийцев из города. Генерал Барагэ д' Илье овладел бухтами Святого Павла и Мальты. Преодолев сопротивление обороняющихся, он захватил батареи, башни и всю южную часть острова, взяв 150 пленных и потеряв до 30 человек убитыми и ранеными.

Войска французского генерала Дезэ штурмовали и захватили все батареи Марса-Сирокко. К полудню столица Мальты Ла Валетта была окружена со всех сторон. Защитники крепости вели огонь по французским войскам, подступавшим к стенам слишком близко. Тем временем генерал Вобуа овладел крепостью Читта Нотабиле (Знатный Город). Войска французского генерала Ренье захватили остров Гоццо, который оборонялся двухтысячным гарнизоном, состоявшим в основном из наспех вооруженных мальтийских крестьян, и взял в плен всех защищавших остров орденских рыцарей.

В час дня французские шлюпы начали выгрузку 12 тяжелых артиллерийских орудий и всего необходимого для оборудования трех мортирных платформ. В операции участвовали также шесть бомбард и 12 канонерских лодок, вооруженных 24-фунтовыми пушками. Несколько французских фрегатов вплотную подошли к порту. Вечером 11 июня французы уже могли бомбардировать Ла Валетту 24 мортирами одновременно с пяти направлений.

Около половины пятого осажденные сделали вылазку, отбитую французами.

При первых же пушечных выстрелах в городе, за стенами которого укрылась большая часть островитян с семьями и домашним скотом, вспыхнула паника. Всех жителей, пытавшихся выйти из города, французы беглым огнем загоняли обратно. В течение всего 10 июня смута в городе все усиливалась. При каждом новом известии и взятии французами орденских башен и батарей производимые островитянами беспорядки принимали все более угрожающий размах. Подготовка французов к бомбардировке Ла Валетты тяжелой артиллерией возбудила ропот среди мальтийских ополченцев, не желавших быть свидетелями разрушения своих домашних очагов.

Усиленно раздувавшиеся французской тайной агентурой на Мальте слухи об "измене" мальтийских рыцарей делу обороны Мальты или, наоборот, об "измене" местного населения Ордену приводили к взаимному недоверию, озлоблению и в результате – к кровавым эксцессам. Несколько орденских рыцарей было растерзано на улицах обезумевшей толпой (так пишет в своих мемуарах Наполеон Бонапарт, создавая впечатление, что "обезумевшая толпа" мальтийцев, стремящаяся сдать остров французам, растерзала орденских рыцарей за то, что те пытались продолжать сопротивление захватчикам; между тем, из мемуаров Мармона, как мы скоро увидим, вырисовывается совершенно противоположная картина).

Придя в отчаяние, барон фон Гомпеш, под сильнейшим давлением пораженцев из числа орденского руководства и представителей местных дворян-вассалов Ордена, а также мальтийской "прогрессивной общественности", угрожавших не только присоединиться к напавшим на Мальту французским республиканцам, но и применить насилие в отношении самого Великого Магистра, приказал освободить из тюрьмы главного "пораженца" – командора Боредона де Рансижата – и направил его на борт "Ориана", уполномочив на заключение договора о сдаче Мальты французам.

Те члены Большого Совета, которые особенно энергично призывали к сопротивлению французам, теперь настаивали на скорейшем заключении мира, ибо являлись в первую очередь мишенью для народного возмущения...

Несомненно, упадку боевого духа среди защитников Мальты способствовало и старинное поверье, будто власти Ордена Святого Иоанна Иерусалимского над Мальтой придет конец, если Великим Магистром мальтийских рыцарей будет избран немец (именно поэтому барон фон Гомпеш был первым - и, как оказалось, последним! - Гроссмейстером госпитальеров немецкой национальности, избранным на Мальте).

И все-таки сдача Мальты не была, как мы видим, совершенно бескровной, и значит – бесславной! Хотя времена, конечно, изменились, и не нашлось среди рыцарей Святого Иоанна нового Пьера д' Обюссона, способного воскликнуть, как при обороне Родоса от турок в 1480 г.: "Лучше умрем здесь, нежели отступим! Можем ли мы когда славней за веру умереть?".

Акт о капитуляции (так называемая "Конвенция") был подписан на борту французского флагмана "Ориан" 12 июня в два часа ночи. В восемь часов утра того же дня все форты и порты Мальты, а также две галеры, две шебеки, фрегат и два 64-пушечных корабля Ордена (один из которых стоял на рейде, а другой находился на стапелях) были переданы французам. Наполеон насильно зачислил на эти корабли матросов, служивших прежде Мальтийскому Ордену. Из 2000 наемных солдат, служивших ранее Ордену, был составлен так называемый "Мальтийский легион", включенный в состав французской республиканской армии.

На службу к Наполеону были насильно мобилизованы гренадеры гвардии Великого Магистра и добровольно поступили 58 мальтийских рыцарей-ренегатов (внесенных французами в списки "Мальтийского легиона" как "граждане Иерусалимского Ордена"!), давших убедить себя в том, что Наполеон плывет в Египет якобы сражаться с мусульманами по примеру средневековых крестоносцев.

Заметим в скобках, что сия "крестоносная миссия" не мешала генералу Бонапарту начинать свои прокламации к мусульманам Египта и Сирии словами: "Во имя Аллаха, всемилостивого и милосердного!" и одновременно... призывать под свои знамена ближневосточных иудеев, утверждая, будто он идет восстанавливать Израильское царство и Иерусалимский Храм Соломона!

В воззвании к мусульманским шейхам Бонапарт писал: "От начала мира на небесах было написано, что я пришел с Запада, чтобы исполнить свое предназначение – уничтожить всех врагов ислама и низвергнуть кресты (!!! - В.А.)". Тот же самый "защитник ислама" и "крестоненавистник" Бонапарт чуть позднее обращался к католикам в Италии со словами: "Я сражался с неверными турками, я почти крестоносец". А пленному Мустафе-Паше после победы французов над мамелюками при Абукире Наполеон говорил: "Что ты со мной воюешь? Надо бы тебе воевать с русскими, этими неверными, поклоняющимися трем богам (кощунственный намек на Пресвятую Троицу - В.А.). А я, как и твой Пророк, верую в единого Бога". Но это так, к слову...

Справедливости ради, следует заметить, что решившие перейти на службу к Наполеону мальтийские рыцари-ренегаты (принадлежавшие, все без исключения к трем французским "языкам"), видимо, все-таки сохранив в глубине души какие-то остатки представлений об орденской субординации и дисциплине, испросили на присоединение к французской армии разрешение у Фердинанда фон Гомпеша, запретившего всем, вступающим в наполеоновскую армию, носить мальтийские кресты, как знаки своей принадлежности к Ордену Святого Иоанна Иерусалимского. Почти никто из этих ренегатов не вернулся из Египетской экспедиции живым.

Следует также заметить, что в своих мемуарах наполеоновский маршал Мармон, герцог Рагузский, принимавший активное участие в захвате Мальты (но полностью обойденный молчанием в посвященной высадке французов на Мальте главе воспоминаний злопамятного Наполеона, мстившего Мармону за то, что тот изменил ему в 1814 г., сдавшись со своим корпусом войскам антинаполеоновской коалиции) в своем тогдашнем качестве адъютанта главнокомандующего французским экспедиционным корпусом генерала Бонапарта, излагает история этой операции, мягко говоря, иначе, чем сам Наполеон в своих мемуарах (хотя именно версия событий, излагаемая Наполеоном, считается по сей день как бы "классической").

Если верить мемуарам Мармона (имевшего на момент захвата Мальты французскими республиканцами чин полковника), то, когда французский флот подошел к Мальте, Наполеон вызвал своего адъютанта на борт своего корабля и поручил ему направиться на остров парламентером,с целью добиться разрешения войти в порт для пополнения запасов воды для эскадры и кораблей конвоя. При этом Мармон подчеркивает, что, если бы такое разрешение было дано орденскими властями французам, они, согласно заранее разработанному плану, должны были незамедлительно высадиться на берег и завладеть городом (то есть переговоры нужны были только для отвода глаз). Разрешение запастись водой было французам дано, но орденские власти обставили это разрешение таким количеством всяческих оговорок, что оно не могло расцениваться иначе как иллюзорным. В результате французам не оставалось ничего иного, кроме как высадиться на острове и добиться своих целей силой.

Однако, как вспоминает Мармон, слухи о планах французов относительно Мальты опередили их, и Великий магистр Ордена поднял для защиты города островные войска. Согласно утверждениям Мармона, мальтийские войска состояли из примерно 6000 солдат милиции, хорошо организованной и обмундированной, с высоким боевым духом.Этих сил было бы достаточно и даже сверх того для успешной обороны острова...если бы кто-то умел ими разумно воспользоваться.

Все надежды французов базировались на слабости орденского правительства, на царившей в городе разобщенности и на силе благоприятных французам настроений, однако Мармон неоднократно повторяет, что ничто не гарантировало Наполеону быстрого успеха ("это было серьезное дело, в котором все было против нас"). Внутри города находилось примерно 600 (а не 800-900, как утверждал Наполеон - хотя, с другой стороны, и не 200, как уверяют орденские историки госпитальеров!) мальтийских рыцарей, из которых 300 было французами по национальности, а остальные - испанцами, немцами и итальянцами. Одни (испанцы) говорили, что их монарх находится в союзе с французами, другие (итальянцы и немцы) - что их страна находится в мире с Францией, короче говоря - никто из немецких, итальянских и испанских рыцарей Святого Иоанна Иерусалимского не хотел воевать против французов. И лишь французские рыцари-иоанниты, по утверждению Мармона, готовились оказать сопротивление Наполеону. И они, подчеркивает Мармон, действительно показали в этих обстоятельствах всю энергию, свойственную нашей нации".

Французы немедленно приступили к выполнению операции. Получив приказ высадиться в заливе Сен-Поль с пятью батальонами (тремя батальонами 7-го легкого и двумя батальонами 19-го линейного полков), Мармон стал первым офицером французской республиканской армии, ступившим на землю острова рыцарей Святого Иоанна. Несколько рот Мальтийского полка, стоявших на берегу, отступили после короткого боя. Французы начали их преследовать, но мальтийцы укрылись за стенами города. Мармон занял позиции от моря до акведука, где соединился с генералом Дезе (будущим героем Маренго), высадившимся восточнее города. Приблизившись к городу, Мармон наткнулся на укрепление Ла Флорианн. Адъютант Бонапарта расставил посты так близко, как только было возможно, чтобы блокировать гарнизон. Внезапно опустился подъемный мост и на французов вышли многочисленные, но плохо организованные гарнизонные войска. Быстро собрав свои посты, Мармон стал в полном боевом порядке отступать по дороге к морю, ведя огонь по голове преследовавшей его мальтийской колонны, стремясь замедлить ее продвижение. Он приказал двум батальонам 19-го полка, стоявшим на расстоянии пушечного выстрела справа и слева от дороги, сесть в засаду и подняться в нужный момент по его команде. Его замысел удался. Приняв ложное отступление французов за настоящее, мальтийцы всей массой приблизились к месту засады. Части 19-го полка поднялись, встретив мальтийцев убийственным огнем, приведшим ряды орденского воинства в полнейший беспорядок. Мармон атаковал смешавшихся мальтийцев всеми наличными силами и обратил их в бегство. Ударив в штыки, французы убили и ранили многих мальтийцев, Мармон же своими руками отобрал у раненого знаменосца знамя Мальтийского Ордена, находившееся во главе колонны орденских войск (этот момент запечатлен на известной гравюре тех времен). Далее, согласно воспоминаниям Мармона, произошло следующее. Несчастные мальтийские солдаты, эти простые крестьяне, не говорившие ни на каком языке, кроме своего собственного (очень близкого к арабскому), пришли к простому умозаключению. Мы сражаемся против французов, а нами командуют рыцари-французы; нас разбили; следовательно, рыцари-французы, командующие нами - изменники, заманившие нас в ловушку, расставленную нам их соплеменниками! После этого, в ярости от учиненного им Мармоном разгрома, мальтийцы убили семерых командовавших ими французских рыцарей-госпитальеров, хотя эти французские рыцари были, по мнению Мармона, единственными, кто собирался оборонять Мальту от Наполеона! Однако, расправа с рыцарями не придала мальтийцам храбрости, они не чувствовали себя в безопасности и готовы были открыть Мармону ворота Святого Иосифа, если бы начавшиеся переговоры о сдаче города оказались безуспешными. Однако переговоры увенчались успехом, была подписана капитуляция. Вот так, заключает Мармон, наступил конец Мальтийского Ордена, утратившего всю свою славу и все свое великолепие из-за отсутствия храбрости и малодушия. Между тем, узнав о капитуляции, простые мальтийцы пришли в такую ярость, что французы-победители даже начали опасаться за выполнение условий капитуляции: эти солдаты-крестьяне захватили два хорошо оснащенных и господствовавших над городом форта - Святого Иоанна (Сен-Жан) и Святого Иакова (Сен-Жак), отказываясь сдать их, хотя войска Наполеона уже вошли в ворота и находились в черте города. Как подчеркивает Мармон: "Хорошо, что они (мальтийские ополченцы - В.А.) не начали сопротивляться, ибо Бог знает, что могло бы произойти из-за этого единственного препятствия в том положении, в котором мы находились".

Восьми дней хватило для удовлетворения всех потребностей наполеоновской эскадры и подготовки захваченных на Мальте орденских военных кораблей иоаннитов для следования за нею к берегам Египта. Мармон был повышен в чине до бригадного генерала, а находившиеся под его командованием войска получили приказ остаться на Мальте в качестве гарнизона оккупированного французами острова.    

Перед отплытием в Египет Наполеон назначил всех главнейших изменников на высшие посты в новом республиканском правительстве Мальты. Главный предатель Боредон де Рансижат был назначен французами Президентом нового Городского правления. Бывший секретарь Великого Магистра, Дубле, в одночасье ставший демократом, сделался в том же самом городском правлении секретарем. Бывший начальник орденской артиллерии командор де Фе перешел к французам на ту же должность. Бывший главный инженер Мальтийского Ордена, командор де Гузар, перешел на службу во французскую армию на должность командира инженерной бригады и отплыл с Наполеоном Бонапартом на завоевание Египта.

Победителям достались, кроме вышеперечисленных военных кораблей и мелких судов Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, 1200 пушек (правда, частично заклепанных), 30 000 ружей, 13 000 бочек пороха и полугодовой запас провианта (хотя малодушные мальтийцы уверяли Гроссмейстера госпитальеров Гомпеша в невозможности выдерживать осаду из-за недостатка продовольствия!).

Кроме того, французам при захвате Мальты достались несметные орденские сокровища, накопленные за несколько столетий. Только из собора Святого Иоанна французы вывезли драгоценной утвари на сумму 972 840 ливров (старинная французская монета "ливр" равнялась по стоимости одному фунту серебра). Одно только соборное паникадило литого золота весило, будучи перелитым французами в слитки, 172 кг!

Трофеи, в том числе овеянный славой многочисленных битв с врагами Креста штандарт Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского и захваченное французами в бою Знамя Великого Магистра госпитальеров, были отправлены в Париж с генералом Барагэ д' Илье. Найденная в орденском казнохранилище серебряная посуда (стоимостью в один миллион ливров), из которой госпитальеры кормили больных, была по прибытии Бонапарта в Каир перечеканена в монету. Золотые ювелирные изделия, утварь и драгоценные камни были проданы в Каире с молотка. Взятые французами на борт "Ориана" серебряные статуи 12 апостолов из собора Святого Иоанна затонули вместе с флагманом в морском сражении при Абукире (в дельте Нила) 1 августа 1798 г., когда эскадра британского адмирала Горацио Нельсона потопила весь французский флот.

Украшенные золотом, эмалью и драгоценными камнями меч и кинжал, подаренные королем Испании Филиппом II Габсбургом Великому Магистру Ордена Святого Иоанна Иерусалимского Жану Паризо де ла Валетту в память о снятии осады Мальты турками в 1565 г., были также присвоены Наполеоном и по сей день хранятся в парижской Национальной библиотеке.

17 июня 1798 г. Великий Магистр фон Гомпеш навсегда покинул Мальту и отплыл в Триест, в сопровождении всего 16 рыцарей, сохранивших ему верность и в дальнейшем (все его последующие претензии на удержание за собой сана Великого Магистра поддерживались только этой горсткой "вернейших из верных", в число которых входил, между прочим, командор Боредон – родной брат изменника Боредона де Рансижата, назначенного победоносными французами "президентом Мальты"!). Французы также позволили Гомпешу взять с собой священные реликвии Ордена – Частицу Животворящего Креста Господня, Десницу Святого Иоанна Крестителя и Образ Пресвятой Богородицы Филермской. В глазах этих безбожников (в лучшем случае - вольнодумцев) они, по-видимому, никакой ценности не имели...

Де-факто Гомпеш сложил с себя полномочия Великого Магистра Мальтийского Ордена 12 июня 1798 г., а де-юре – 6 июля 1799 г. Эти действия имели юридически необратимую силу, хотя и не были признаны папой римским.

На Мальте французы оставили четырехтысячный гарнизон во главе с генералом Вобуа. Все мальтийские рыцари французского и итальянского происхождения получили паспорта для въезда во Францию и Италию (находившуюся также под властью французов). По условиям капитуляции, все остальные рыцари эвакуировались с острова, причем российские и португальские кавалеры были высланы в течение 48 часов. Согласно статье 4 Акта о капитуляции, подписанного представителями Ордена Святого Иоанна и Бонапартом на борту "Ориана", всем рыцарям-госпитальерам, изъявившим желание остаться на Мальте, была назначена пенсия – в размере 1000 ливров (для рыцарей старше 60 лет) и 700 ливров (для рыцарей моложе 60 лет).

Однако ждать обещанной Бонапартом пенсии иоаннитам пришлось так долго, что большинство рыцарей, вконец обнищав, предпочли покинуть оккупированный французами остров. Несмотря на все последующие усилия Императора Павла I, державного Протектора Мальтийского Ордена, избранного Великим Магистром после Гомпеша, вернуть Ордену Мальту, сделать это так и не удалось.

Сдача Орденом Святого Иоанна французским республиканцам Мальты в 1798 г., потеря почти всего достояния Мальтийского Ордена и его казны, как и позорный акт о капитуляции, были вменены в вину Фердинанду фон Гомпешу лично, хотя вряд ли было справедливо превращать его в единственного "козла отпущения". Во всяком случае, закрепленное в "Конвенции" о капитуляции обязательство французской стороны о выплате Гомпешу единовременно, а затем ежегодно значительных денежных сумм и предоставлении ему взамен сданной Мальты другого земельного владения, хотя и осталось невыполненным французами, давало достаточно поводов подозревать Великого Магистра в сдаче вверенного ему острова Мальты не только из "неизвинительной беспечности" или из "непростительнейшей нерадивости", но и из "низкого корыстолюбия".

Повсюду в Европе от Гомпеша ожидали более подробных объяснений причин капитуляции Мальты, чем содержавшиеся в его письме бальи Франкону, с просьбой размножить его и разослать всем орденским приорствам и главам европейских правительств (это письмо мы приводим в Приложении 1 к настоящей военно-исторической миниатюре).

Все письма Великих приоров и приоров Мальтийского Ордена, направленные Гомпешу, почему-то оставлялись им без ответа. Постепенно все от него отвернулись. Даже в Вене, столице Австрии и Священной Римской Империи германской нации, чьим послом при Державном Ордене Святого Иоанна Иерусалимского Фердинанд фон Гомпеш когда-то начал свою "мальтийскую карьеру", приведшую его на высшую орденскую должность, Гомпешу было Высочайше дозволено лишь "временно пребывать в землях своих, впредь до "усмотрения", то есть на время зондажа венским двором намерений других дворов в отношении будущего Мальтийского Ордена.

В результате барону фон Гомпешу пришлось со своими 16 сторонниками перебраться на родину – в Баварию, где у него сохранилась многочисленная влиятельная родня.

Многие рыцари Ордена, принадлежавшие к его различным приорствам и "лангам", отправились в поисках убежища во владения своего Протектора – в Россию.

Здесь конец и Богу нашему слава!

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1

КОНВЕНЦИЯ

Поставленная между Республикою Французскою, в лице ее генерал-аншефа Бонапарте, и Ордена св. Иоанна Иерусалимского, в лице его уполномоченных Бальи Туринского Фризари, Командора Боредона Рансижата, Барона Марии Теста Феррата, Доктора Николая Муската, адвоката Бенедетто Скембри и Советника Бонанно, при посредничестве Его католического Величества Короля Испанского (! – В.А.), в лице кавалера Филиппа Амата, поверенного его в Мальте.

Статья 1. Кавалеры Ордена св. Иоанна Иерусалимского сдают Французской Армии город и крепости Мальтийские, и уступят Французской Республике право владения и собственности как на сем острове, так и на островах Гоццо и Кумино.

Статья 2. Республика Французская постарается на конгрессе Раштатском доставить Великому Магистру, по смерть, какое-либо владение, соответствующее тому, которого он лишается, обязуясь давать ему до того времени ежегодно по 300 000 ливров пенсии, да в замену потери его в движимом имуществе выдаст ему единовременно двухлетнюю его пенсию (эти обещания так и не были выполнены – В.А.); и пока он останется в Мальте, представляет ему все принадлежащие ему почести.

(Обсуждая эту статью Конвенции на борту "Ориана" с секретарем Великого магистра Гомпеша – Дубле – Наполеон цинично заметил: "Надеюсь, что гроссмейстер будет доволен нашим великодушным с ним обращением, хотя он того не заслуживает, поддавшись обольщению обманчивых обещаний России, искавшей завладеть Мальтой во вред Франции". И в самом деле – из обещанной Гомпешу согласно статьи денежной компенсации Гроссмейстер получил от Бонапарта всего-навсего 15 000 франков! – В.А.).

Статья 3. Кавалеры Ордена св. Иоанна Иерусалимского из французов, находящиеся в Мальте, могут возвратиться в свое отечество, и пребывание их в Мальте сочтется за пребывание во Франции.

Республика Французская употребит свои добрые услуги у Республик Цизальпинской, Лигурийской, Римской и Гельветической (марионеточные "республики", провозглашенные французскими оккупантами на территории завоеванных ими Италии и Швейцарии), чтобы сия статья была принята и для Кавалеров их наций.

Статья 4. Республика Французская Кавалерам французским, пребывающим ныне в Мальте, определяет по смерть по 700 ливров пенсии, а старым, шестидесяти лет и более, 1000 ливров.

Республика Французская употребит свои добрые услуги у Республик Цизальпинской, Лигурийской, Римской и Гельветической, чтобы и они определили такие же пенсии Кавалерам их наций (и эти обещания также остались невыполненными! – В.А.).

Статья 5. Республика Французская употребит свои добрые услуги у других держав Европейских, чтобы они Кавалерам их наций оставили прежние права их на имения Орденские, в их владениях находящиеся (разумеется, французы и не подумали выполнить это обещание; впрочем, немногим лучше отнеслись к "своим" мальтийским рыцарям и коронованные главы "других держав Европейских" – все они, за исключением суверенов Австрии, России и Баварии, не замедлили конфисковать в свою пользу все находившиеся в их владениях "имения Орденские", по-иезуитски обставив это как "наказание" мальтийских рыцарей за «недостаточное рвение» в деле обороны Мальты от "врагов тронов и алтарей"! - В.А.).

Статья 6. Частные собственности кавалеров на островах Мальте и Гоццо оставляются им, как имущество партикулярное (в скором времени французы "выжили" с Мальты и Гоццо всех задержавшихся там почему-либо мальтийских кавалеров! – В.А.).

Статья 7. Кавалеры на островах Мальте и Гоццо могут, как и прежде, свободно отправлять Апостольскую Римско-католическую веру, сохраняют свои собственности и привилегии, и не подвергнутся никакой особливой контрибуции.

Статья 8. Все гражданские установления, во время правления орденского состоявшиеся, остаются в своей силе непременными.

Заключено вдвойне на корабле "л' Ориан",
пред Мальтою, 24 Прериаля шестого года
Французской Республики,
12 июня 1798 года.

Приложение 2

Письмо Великого Магистра Фердинанда барона фон Гомпеша от 12 июня 1798 г., адресованное полномочному министру Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского бальи Франкону с просьбой разослать его в копиях.

"Сего месяца 7-го числа начинал показываться на здешних водах плывущий с восточной стороны французский конвой, составленный частью из военных, частью из купеческих, числом около 50-ти, судов, на которых посажено было множество войска, под прикрытием шести фрегатов. На другой же день сей конвой вытянулся в линию противу острова и порта, не возбраняя, однако, свободно проходить в оный всем нашим купеческим судам и даже военному нашему кораблю и фрегату, находившимися в крейсировании. Также разные мелкие суда, как-то канонерские лодки и другие, шедшие в порт, как для починки, так и для приему запаса, были пропускаемы всегда с обыкновенным уверением и дружеством. Потом, 9-го числа усмотрен был другой многочисленный конвой, коего почли по справедливости за Тулонский, ибо прежде пришедший был Чивитавекский и из других мест, составлял всего-навсего около 33 кораблей и фрегатов, да до двухсот и более других судов и приближал при попутном ветре к острову, построился весь в линию против берегов онаго. Агент французского консульства потребовал от нас изустно и от имени генерала Бонапарте, яко Главного командующего флотом, позволения войти ему с войском в порт Наш. В следствие чего поспешно был созван Совет, где положено было, что мы, имев правилом узаконительный нейтралитет, каковой соблюдали мы в точности противу всех держав, но там отнюдь не было возможности впускать более 4-х военных судов в одно время. Сверх того, и самая наша безопасность того требует. Таковой ответ получил от нас вышеозначенный агент.

Мы, между тем, доканчивали нужные и сильные возможности устройства, что самое производимо было и прежде, а особливо за неделю пред тем старались всемерно привести все в порядок, на тот конец, чтоб учредить отпор неприятелю, о коем извещали Нас. Что он был еще далече.

Войско наше, большею частию составленное из поселян, выступило к занятию разных постов, снабденных (так в тексте - В.А.) уже прежде всякою потребностию. И мы надеялись на крепкий отпор со стороны наших противу французов, ежели сии покусятся учинить высадку на остров и чрез целую ночь бдение было величайшее. Но вчера поутру 10 июня усмотрено, что в недальнем расстоянии от наших берегов приближалось около 60-ти французских лодок с войском. Почему поставлено было противу того самого места довольно порядочное число людей для воспрепятствования десанту. Но как некоторые из подчиненных потревожили криком, якобы нападение последовало в другом месте, то Мальтийское войско бросилось туда со всею поспешностию, оставя прежний пост беззащитным. Между тем французы успели приблизиться к берегу и беспрепятственно овладели прилежащею к оному Башнею, каковую долженствовали охранять те самые офицеры, кои толико постыдно отвлекли наших людей от сего важного поста. Едва сие последовало, как вдруг открылась нарочно вымышленная ложная тревога, от которой наше войско, яко составленное из поселян, без всякого опыта и еще в первый раз выведенное против сильного неприятельского огня, пришло в великий страх и бросилось бежать, оставив почти одного своего генерала, который с малым числом окруживших его людей долженствовал делать в одно время сильный отпор, а в существе искать себе безопасного места. В сие самое время французы высаживали свои войска и приметным образом усиливались, потом рассеялись они по селениям для грабежа и других обыкновенных насилий. Кавалеры вознамерились было преследовать французов, тем более, что и время споспешествовало для произведения сего в действие. Но некое злое внушение, посеянное в нашем войске, якобы Кавалеры, как из французов, так и из других наций, суть вообще изменники, не только послужило поводом уклониться нашему войску от повиновения Кавалерам, но и заставить еще оное произвести убийство над некоторыми суще невиновными. Мнение об измене Кавалеров наших, скоропостижно овладевшее целым нашим войском, заставило Мальтийцев быть без всякого начальника, и их действия остались без управления.

Измена же последовала со стороны самих Мальтийцев, ибо, хотя действительно было отпущено великое количество провианту и амуниции, однако все войско терпело недостаток в одном и другом.

Итак, одни приписывают измену Мальтийцам, а другие Кавалерам. В таковых обстоятельствах, в которых наше войско было объемляемое страхом всегда далее и далее удалялось, то и можете себе вообразить, сколь стремительны были успехи неприятелей. Еще до захождения солнца подступили они к воротам, именуемым Бомбовые, для защиты которых не было там войска, оное быв вяще уверено в явной измене, бежало от лица неприятеля, воображая себе вящие бедствия, и в ту же пору лишенное хлеба, пороху и пуль.

В ночь же с 10-го на 11-е сего дня оказались в разных местах ложные тревоги, кои причинили многие беспорядки. Между тем здешние бароны, Верховный Магистрат юстиции, присяжные Университета, многие адвокаты и другие пришли в роде депутатства требовать от Нас решительства на примирение, предъявляя при том, что войско, пришедшее в необузданность, не может действовать против неприятеля, что бомбардирование долженствует неукоснительно последовать, и которое разорит весь город, под развалинами коего и весь народ погибнет; и что они всячески желают для спасения себя отдаться Французской Республике. Мы, в следствие сего, не преминули учинить им приличное по обстоятельствам рассуждение, каковое производили Мы и Наш Совет, который, наконец, после многих прений и, поставляя главнейшею причиною недостаток в средствах, уменьшившихся чувствительно от неопытности нашего войска, также от последовавшего разбития многих отрядов, и от подлинной измены, оказанной со стороны Мальтийцев, дабы в самом деле не допустить город до бомбардирования и неизбежного кровопролития, сверх сего, видя, что вся религия (т.е. Орден; духовно-рыцарские Ордены именовались также "братствами" или "религиями", т.е. буквально "объединениями", от латинского слова "религаре", означающего "соединять", "объединять" или "совокуплять" - В.А.) по самой сущей несправедливости пала в подозрение перед Мальтийскою нацией (т.е. коренным населением острова Мальта – В.А.), почел за необходимое, чтобы на другой день послать без отлагательства депутата к французскому генералу, стоявшему с войском на сухом пути, и просить его о повелении прекратить неприятельские действия; а между тем отписать к главнокомандующему генералу Бонапарте, чрез Батавского консула (Формозу, консула созданной французами на территории Голландии марионеточной "Батавской республики" и сторонника мятежников! – В.А.), с предложением ему приступить на справедливейший и честный договор. Конечно, покажется весьма удивительно и прискорбно, что столь славная Мальтийская крепость, под защитою Кавалеров, долженствовала сдаться в 24 часа. Но если принять в рассуждение, что войско наше почти до единого нам изменило, что нам неизвестно было надеяться на услуги Кавалеров, яко долженствовавших быть нашей главною силою, что измена была в величайшей степени, по поводу провианта и военных запасов, и что все из отличительнейших здесь особ (Гомпеш имеет в виду местную мальтийскую элиту – В.А.), решительно объявили желание свое отдаться Французской Республике, и, может быть, решились бы они поступить с Нами в таком случае насильственно, и так каждый, кто только представит все сии причины на размышление, то увидят ясно, что стекшиеся обстоятельства понудили Нас сдаться на Капитуляцию по сущей необходимости. Нельзя изъяснить всей горести, ощущаемой целым здешним военно-кавалерийским (так в тексте – В.А.) Орденом. Мы уже послали от себя Депутатов для переговоров. И как теперь неудобно Нам продолжить сие письмо в подробности, то ожидайте от Нас доставления копии с Капитуляции, коль скоро оная заключена будет.

В прочем желательно нам известить наипоспешнейше здешнего королевского Министра (то есть посланника Неаполитанского королевства на Мальте – В.А.) для скорейшего донесения о сем Его Величеству (королю Неаполитанскому, или "Обеих Сицилий", формально считавшемуся светским сувереном Мальтийского Ордена, в то время, как духовным сувереном Ордена считался папа римский – В.А.).

Постарайтесь представить Нашу неизъяснимую горечь, и всего пожертвованного Ордена. Нынешнее наше смущение столь чрезмерно, что мы не можем о сем отписать ко всем прочим Нашим Министрам в Италии. Почему не упустите Вы пополнить оное от себя, сообщая копию или же екстракт из сего письма. Молим Всевышнего да сохранит долгоденственно Вашу почтенную особу.

Подписано: Гомпеш".

Копия этого письма Фердинанда фон Гомпеша на французском языке (языке оригинала – В.А.) была прислана, с сопроводительным письмом, Державному Протектору Мальтийского Ордена Императору Павлу бальи Лорасом. Письмо составлено в явно оправдательных тонах. Гомпеш пытается снять с себя ответственность за случившееся и возложить ее как на своих подчиненных – членов Мальтийского Ордена, так и на местное население Мальты (обоюдно обвинявших друг друга в "измене, трусости и обмане"). Но ему не удалось оправдаться, поскольку Великое Приорство Российское Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского получало информацию о случившемся и из других источников, в том числе и от самих мальтийских рыцарей, изгнанных французами и бежавших в Россию. Произведенное Орденом следствие изобличило Гомпеша в "беспечной виновности", что и послужило поводом к его низложению.

Приложение 3

МАНИФЕСТ ВЕЛИКОГО ПРИОРА РОССИЙСКОГО
ДЕРЖАВНОГО ОРДЕНА СВЯТОГО ИОАННА ИЕРУСАЛИМСКОГО,
зачитанный 26 августа 1798 г. в Санкт.Петербурге
Великим Приором Российским Принцем де Конде.

"Мы предали всенародному поношению гнусное злодеяние, повергнувшее Мальту в руки французов (имеется в виду официальный "Протест Великого Приорства Российского" против захвата Мальты французами на заседании Капитула Великого Приорства Российского в присутствии примерно 100 мальтийских рыцарей в тот же день 26 августа 1798 г., но несколько ранее – В.А.), обещали преследовать виновников оного по всей мере праведного нашего негодования. Теперь намерены мы исполнить сей долг, честию на нас налагаемый, которым медлили единственно в ожидании обстоятельнейших известий, для произнесения суда нашего, в столь важном деле, по точном исследовании причин.

Болезненно нам объявить главным виновником пагубы нашего Ордена того самого, кому, за год пред сим, общие голоса наши поручили бдение о сохранении оного (здесь и далее имеется в виду Фердинанд барон фон Гомпеш – В.А.). Но, когда самое происшествие, коему не находится иной причины, кроме самой непростительнейшей нерадивости, трусости, или предательства, громко свидетельствует против него, когда самый глас честности обвиняет его, когда, наконец, собственное молчание его подает повод к основательному на него подозрению, то не усомнимся потребовать от него отчета в священном залоге, нами ему вверенном, в котором обязан он дать ответ Ордену и всей Европе.

Великий Магистр давно извещен был, что вооружение французов готовилось против Мальты. С февраля месяца непрестанно представляли ему, словесно и письменно, о нужных предосторожностях и средствах к обороне, но он отвергал все сии, самим разумом внушаемые, средства и, уснув в неизвинительной беспечности, ответствовал всегда Маршалу Ордена, что все готово, когда, напротив того, при высадке французов, ничего не было приготовлено к отпору им.

Быв членом Верховного Совета более двадцати лет, быв членом Государственной конгрегации с самого начала революции, мог ли он не знать обстоятельств, которые известны были последнему Кавалеру (т.е. даже самому последнему из рыцарей Мальтийского Ордена – В.А.)? Быв членом Следственной Комиссии, разбиравшей в последние дни правления Предместника его (предшественника Гомпеша на посту Гроссмейстера, принца Эммануила де Роган-Польдю – В.А.), дело о заговоре известного Вассало, мог ли он забыть, что сей глава заговорщиков, в присутствии его самого, отвечал в последнем допросе: "Когда хотите знать, какие у нас были намерения, то спросите у принца Камиля (Камиля де Рогана, назначенного Гомпешем, как мы знаем, главнокомандующим орденскими силами Мальтийского Ордена против французов в 1798 г.) и у Рансижата (известного нам "главного изменника"), они управляли нами!". Сие обстоятельство известно всей Мальте.

Ожидали, что первым действием вскоре потом врученной ему Верховной власти будет удаление сих двух давно запятнанных изменников, но Великий Магистр ничего не сделал, и еще поручил первому начальство над земскими войсками, а второму управление орденскими доходами. Так поступая, вопреки общему желанию, и, со вредом для общей безопасности, он подверг себя ответу за все то, что от сего последовало. По сему-то, войска под начальством такого предводителя, о неверности которого они знали, взбунтовались, и, рассвирепев в своей верности, бесчеловечно убивали храбрых Кавалеров, которых в правильном своем подозрении против принца Камиля, почли в числе его сообщников. Рансижат не меньше произвел беспорядка в городе движениями якобинской партии, давно им настраиваемой, и дерзким манифестом, присланным к Великому Магистру в самую минуту высадки неприятельской. Великий Магистр показал на минуту вид строгости начальничьей, посадил его в тюрьму, вместо того, чтобы отдать его на виселицу, но через 24 часа потом освободил его, для устройства Ордену гибели и вечного бесславия.

Для чего Великий Магистр в реляции своей из Триеста (см. Приложение 2 – В.А.) умалчивает о сем обстоятельстве? Умолчание сие не обнаруживает ли постыднейшую слабость, либо явное соглашение с изменниками, продавшими Мальту?

В январе 1798 года Директория нарочно присылала некоего Пуссиельга в Мальту, для устроения мятежнической партии. Он подбирал себе мальтийцев, коих имена записывались у французского Консула, многих подкупал, в том числе Командора Бардоненша, директора артиллериею, Командора де Фе, директора над укреплениями, фонтанами и водяными хранилищами в городе, и Командора Гузара, главного инженера. В вышеупомянутой своей реляции Великий Магистр говорит: "По взятии Мальты французы сами предъявили список многих мальтийцев, давно условившихся с ними в сем предприятии", и объявляет о сем так, как бы ничего прежде о том не ведал. Напротив того, он знал о сем, и задолго прежде, потому что, многие Кавалеры Больших Крестов доносили ему о том, представляя собственные Пуссиельговы письма.

Был предварен о скором нашествии на Мальту, Великий Магистр долженствовал обратить бдение свое на все предметы, служащие к защите острова, долг его был осмотреть в крепостях артиллерию, исправить у пушек лафеты, изготовить ружья, снабдить зарядами фугасы, экзерцировать земские и регулярные войска (то есть, местное мальтийское ополчение-милицию и наемную гвардию Великого Магистра – В.А.), приучить их к строгой подчиненности, перевести порох из загородных магазинов в город, запасти крепости военными и съестными припасами и прочее, Но он, в непростительной своей беспечности, не только не рачил сам о всех сих предметах, но не удостоил ни малейшего внимания и того, что многие члены Ордена ему о сем представляли. Командор Розан, искусный артиллерийский офицер, управлявший последнею осадою Магона, подавал разные представления о способах защиты острова, но его и слушать не хотели.

Если Великий Магистр не имел головы начальничьей, то, по крайней мере, долженствовал иметь сердце воина и поручить должность военачальничью тем, которых степень в Ордене к тому призывала, или кого он по праву мог назначить. Сим способом, которого славнейшие Предшественники его не отвергали, корабль правления, в минуту восставшей временной бури, имел бы кормчего, но ничто не могло известь его из усыпления.

Изнутри чертогов своих, откуда со времени избрания до самого своего отъезда он не выходил никогда, как только на деревенские праздники принимать рукоплескания народа, Великий Магистр поражал всех не деятельностью своею, или, если и давал действовать, то одним предателям Ордена. Башни и крепости остались без провианта, малое количество пороха, розданное войскам, было смешано с землею и толченым углем, лафеты у пушек при первом выстреле рассыпались, и у большей части не доставало зарядов. Не было дано ни одной полевой пушки (хотя в арсеналах они имелись с избытком! - В.А.) для защиты ретраншементов (полевых земляных укреплений – В.А.), где горсть людей, с двумя или тремя пушками, могли бы задержать дней восемь целую армию. За минуту перед решением о сдаче Маршал Орденский предложил верные способы продлить осаду, представляя о скором прибытии английской эскадры, но Великий Магистр отвергнул и сие предложение, коим мог спасти Орден, внимая только крикам мятежников, ускоривших гибель оного.

Между столь многими обстоятельствами, обвиняющими Великого Магистра, желали бы мы найти хоть одно к оправданию оного. С радостью мы предложили бы оное во свидетельство, сколь болезненно нам исчислять все вышеприведенные, но светильник истины в руке беспристрастного испытателя сих печальных происшествий везде показывает Фердинанда Гомпеша к безумной нерадивости, или сообщником изменников, предавших Орден.

1.По не отрешению им известных предателей от мест ими занимаемых, отчего зависела судьба Опрдена, как-то: принца Камиля, главнокомандующего над земскими войсками, Боредона Рансижата, управляющего доходами, что ныне Президент городского Правления в Мальте, Бардоненша, директора над артиллериею, находящегося ныне в той же должности у французов, де Фе, директора над укреплениями, фонтанами и водяными хранилищами, Гузара – главного инженера, нынешнего бригадного шефа в Бонапартовской Армии, и собственного секретаря своего Дублета, что ныне секретарем городского Правления.

2.По упорному его отвержению всех благоразумных мер, предложенных ему устно и письменно кавалерами, которых всеобщее уважение представляло ему твердейшими опорами Ордена, и по возложению им всей доверенности своей на Командора Сент При, человека, равно ославившегося и поведением своим и согласием с злоумышленниками.

3.По оставлению башен и крепостей без снарядов и без провианта, почему Мальтийцы не могли в них запереться и там защищаться.

4.По тому, что не выходил вон из дворца своего, когда необходимая нужда и глас чести вызывали его оттуда ободрить своим присутствием народ, хорошо расположенный, но долговременным миром расслабленный и подущениями некоторых мятежников обольщенный, которые бы при виде его, все рассеялись.

5.По не наказанию им по всей строгости закона неслыханного примера трусости Бальт Сент Тропеса, который 10-го июня ввечеру, оставя пост свой, бежал в город и прибытием своим умножил в оном смятение и отчаяние. Сей трус и изменник не только не был им наказан, но еще присутствует и ныне в Совете его в Триесте.

6.По уступчивости его таким людям, которых одна его бездейственность поощрила к обидному предложению о сдаче, когда неприятель не имел еще ни одной пушки на батарее, по согласию его на просьбу о прекращении военных действий, когда еще и не сражались, и по препоручению сей Комиссии известному Формозе, Консулу Голландской Республики, главе мятежного сборища, коим он окружался, вместо того, чтобы наказать его, как он заслуживал.

7.По тому, что решился на сдачу города и пагубу своего Ордена без полного Совета, и препоручил заключение капитуляции Боредону Рансижату, известному врагу Ордена.

8.Наконец, потому – и кто может омыть его от сего последнего преступления? – что сдал самый крепчайший город в Европе, не дождавшись ни одного пушечного выстрела (это утверждение не соответствует действительности! – В.А.), когда честь и пример предшественников его налагали на него непременный долг защищать оный до последней капли крови, тем более, что он был уверен в скорой помощи (имеется в виду ожидавшийся приход на подмогу Мальте британской эскадры – В.А.).

Надлежит приметить, что в бесчестном договоре о сдаче Мальты французам говорится только об одних выгодах Великого Магистра (это, опять-таки, не совсем верно – В.А.), а ничего не определено на пользу Ордена. Сие ясно доказывает, что Фердинанд Гомпеш и сообщники его продали (здесь характерным представляется выражение "продали", а не просто "предали"! – В.А.) Мальту, и одни они получили за то награду. В Совет, определивший сдачу острова, не были приглашены 16 старейших членов полного Совета (Генерального Капитула – В.А.), такие как Бальи Тисье, Томмази, Гуржо, Клюньи, Тильет, Бельмонте, Лорас, Ла Тур Ст. Кантень, ла Тур Дю Пень, и другие, число коих составит более половины Совета, и без коих нельзя было ни на что решиться. Зная, что сии честные кавалеры (сражавшиеся в то время на мальтийских бастионах! – В.А.) с презрением отвергли бы бесчестный сей договор, которым так спешили (возможно, чтобы успеть сдать Мальту французам по подхода английской эскадры? – В.А.), за лучшее почли предать их самих, нежели советоваться с ними.

Быв равно чужды как слепого предубеждения, так и непростительного потворства, терпящего оные, Мы руководствовались в наших исследованиях сего происшествия единственно правилами чести и правоты, на что бы не имели ясных доказательств. Сама истина повсюду открывает нам Фердинанда Гомпеша виновным и уличенным в нерадивости, трусости и неверности.

В рассуждении чего

Мы, Кавалеры Великого Приорства Российского и прочие, находящиеся ныне в Санкт-Петербурге, почитаем Фердинанда Гомпеша лишенным того достоинства, в которое мы возвели его, и в силу законов наших почитаем себя свободными от повиновения, коим мы ему, яко Главе нашей, были обязаны, и приглашаем братьев наших других Великих Приорств соединиться с нами в сем подвиге, честью нам предписываемом, от которого не могли мы воздержаться, не подвергнув себя тому же нареканию, которое Фердинанд Гомпеш, Рансижат, Сент Тропес, Сент При и другие справедливо заслужили.

Мы повергаемся под кров Августейшего и Державнейшего Протектора нашего Павла I, Императора Всероссийского, с полною доверенностью, внушаемой нам Его справедливостью, Его образом и благотворностью. Всенижайше просим Его Императорское Величество объявить нам Высочайшую волю Свою, коей обещаем повиноваться безусловно, и распростерть великодушное покровительство Свое на всех членов Ордена нашего, пребывших при сих несчастных обстоятельствах верными непременным основаниям наших уставов, веры и чести.

В Санкт-Петербурге,
в четверток, 26 августа 1798 г.

БИБЛИОГРАФИЯ

1.Наполеон. Избранные произведения. – М., 1956.
2.Андреев А., Захаров В., Настенко И. История Мальтийского Ордена. – М., 1999.
3.Захаров В.А. Мальтийский Орден. История и современность. – М., 2003.
4.Зуев Г.И., Суханов И.П. Я знаю, как дорога Мальта и ее Орден русскому Императору! //"Новый Часовой" №11/12, Спбг, 2001.
5.Иванов Ю. Осторожно – сионизм! Очерки по идеологии, организации и практике сионизма. – М., 1969.
6.Мармон. Мемуары маршала Мармона о Наполеоне и его времени. Автор-составитель С.Ю. Нечаев. М., Рейттаръ, 2003.
7.Cave-Brown-Cave R., Sir. The Sovereign Order of Saint John of Jerusalem; Knights Hospitaller - 900 Years of Chivalry. – Langley, 2000.
8.Waldstein-Wartenberg B. Die Entwicklung des Malteserordens nach dem Fall von Malta bis zur Gegenwart // Wienand A. Der Johanniterorden. Der Malteserorden. –
Koeln 1988.