Глава II Ночи созданы для бесед

               
    
     Князь Владимир стоял на носу ладьи и,  вглядываясь по ходу движения в сгущающийся вечерний сумрак, думал о том, что встретит его дома. Гребцы мерно роняли весла в воду, лодка набирала ход, двигаясь вдоль берега.

    Места были знакомые, кормчий -  опытный,  и поэтому они могли идти  даже ночью, обходя известные им отмели. Попутный ветер с приближением сумерек стал усиливаться и уже вскоре княжеские дружинники  отдыхали, бросив весла и предоставив корабль лишь воле ветра и умению своего кормчего.

    Князь присел на деревянную скамью и,  оглянувшись в сторону кормы, только сейчас заметил, что за его спиной стоит Жробейн.

   -Ну что, старый друг, вот  скоро мы и будем дома. Наши приключения подходят к  концу. Начинается новая жизнь и для тебя и для меня. Как думаешь, что нас ждет дальше? -  задал ему вопрос Владимир.

    Волк, задумчиво смотря  на реку,  ответил:
 - Я не знаю, но как раньше жить мы уже не сможем это точно. За прошедший год многое изменилось  вокруг и в нас самих,  и даже в наших именах.
 
   - Да, кстати, - продолжил разговор князь, - как называть то тебя, чтоб по сердцу тебе было? А то я после всех наших крестин, совсем в именах запутался.

 - Зови меня,  князь, как жены наши зовут – Михаилом, потому как  «Жробейн»   для уха и языка русского непривычно, ну а Волк, жена говорит,    и  вовсе кличка  какая-то.
 - Как скажешь, Михаил так Михаил, со временем привыкну. Все же лучше чем твое родное. Первые полгода нашего знакомства думал, что сломаю об него язык, потом привык.   А я,  наверно, так и останусь Владимиром, хоть имя мне при крещении и дали  красивое – Василий. Да вот думаю, что хватит уже Василиев, - сказал князь, намекая на царствующего базивлевса  Василия II.  -  И так там, поди,   до сих пор подпрыгивают вместе с братцем от злости в своем Царьграде, а тут на тебе - еще один Василий, да еще и с правом на Византийский трон. Совсем с ума сойдут, ночами спать перестанут, жалко их все-таки,  какая ни какая, а теперь родня,  - криво усмехнулся князь.

 - Да погань редкостная, - отвечал ему Михаил. -  Будь по мне, то собрал бы всех в один мешок и в море с самой высокой Царьградской скалы… 

 - Ты   потише, про императоров-то. Самому мысль эта покоя не давала, что вернусь домой,  соберемся с силами,  да и ударим по поганцам, чтоб больше неповадно было им слово свое нарушать и сестру травить.  Да не на Корсунь  уже пойдем, а сразу на Царьград -  душить гадюку так в ее логове. А заодно и волю деда моего исполню. Щит русский на ворота Царьграда все-таки приколотим. Думал-то думал, зол я на них был страшно. Не за себя -  за Анну. Что, если б удалось тогда их черное дело? До сих пор  места себе найти не могу от того ужаса. Волком бы  выл, все с землей бы сравнял и сам бы в нее лег. Веришь,  старый друг?
 
 - Верю, княже. Я  и сейчас все, что было с нами  тогда,  вспоминаю и не пойму, как выжили.  Не верится, что сейчас все уже хорошо. Анна - снова здорова, ты – зряч, а Марина   носит моего первенца. Как-то слишком все это хорошо, чтобы быть правдой. Так и ждешь какой-нибудь пакости.

 - Вот, вот и я о том же, - поддержал своего друга Владимир. - Если бы не Анна, точно  собирал бы воинов на Царьград. Разнес бы  его в пух и прах, ну конечно если  сил хватило. Но побеседовали с ней и охолонул. Знаешь, что она мне на это сказала? Прибить, мол,  щит  на ворота Константинополя мы может быть и прибьем,  а вот что дальше делать-то будем? Империя огромна, гораздо больше Руси, народу в ней живет неисчислимо.  Ее еще нужно всю подчинить, а затем лишь только управлять, а это - война на долгие годы. И для этого сил у нас пока что еще маловато.

 Для начала в своем доме порядок навести нужно. Торговлю с соседями наладить, города  на рубежах ставить, церкви. И не из дерева, как сейчас, а каменные,  на века. Монету свою чеканить, чтобы от чужого золота не зависеть, да и мало ли еще дел всяких объявится. А для этого время нужно – мирное для Руси время. Без всего этого нам с тобой, Волк,  нечего будет детям нашим на своей земле оставить, разве что хвост с твоего шелома, да имена,  нам данные при крещении.

   В боях и славе дни свои закончить для воина, конечно,  - почет. А государю о народе думать надо. Тут уж не до себя и обид всяческих. В войнах Русь сейчас больше потеряет, чем выгадает. Ну уж если полезут, тут тогда и отпор дадим, - сказав это,  он посмотрел на озадаченного его речью  варяга и спросил:
-А ты что об этом думаешь?

  - Нечего тебе на это ответить, князь. Прав ты во всем. Хватит уже точно кровь русскую по всему свету проливать за интересы чужие. Толку от этого - никакого. Да  только не все твоему решению рады будут. Привыкли без тебя дома уже хозяйничать бояре, воеводы, да братья твои в уделах и Киеве. Не всем по вкусу будет, что хозяин домой надолго  вернулся. При отце твоем Святославе, пока он в походах, бабка твоя княгиня Ольга  вот  их, как в кулаке-то держала, а после смерти ее – вольница там у них полная.

  - Ничего, друг, вот вернемся и у каждого спросим за дела его, за уделы и вотчины. Кто по совести на них сидел - хозяином крепким и кого люд русский за это уважает, пусть и дальше под своим князем правит, а у кого дела худые, того рядом со столом Киевским держать не буду. Мне сейчас как никогда во всех делах нужны помощники, а не пни в густой траве под ногами, чтобы на каждом шагу об них спотыкаться. А кто по-хорошему не уйдет, так и выкорчевать  того недолго,  - сказал князь Владимир и  плотнее запахнувшись в плащ от ночной прохлады добавил: - Пойдем, воины на корме уже заждались нас и так, уж как битый час  ужин нам стерегут.

   В этот момент  ладья дала крен на левый борт, огибая отмель, и брызги холодной воды окатили Владимира и Михаила.  Утирая воду с лица, князь  рассмеялся и сказал:
- Ну вот и умыли нас перед едой, все кстати, да и после трапезы в сон меньше клонить будет.

 Продолжение -http://www.proza.ru/2013/04/12/1231