Кукушкины слезки. Часть 5. Эльга

В камине потрескивали дрова, огоньки от пламени шаловливо отражались в больших изумрудных глазах Эльги. Она полулежала в большом кресле, темные волосы были собраны в тугой хвост, светлая туника подчеркивала нежность кожи, а тонкие золотые браслеты на руках и ногах притягивали взгляд к соблазнительному телу.

На подлокотнике ее кресла пристроился кот Перфи, который преобразился в мужчину, очень похожего на актера Тиля Швайгера.
– Твой новый образ? – Эльга окинула кота оценивающим взглядом.
– Да, госпожа, он сейчас в моде. Но в городе я предпочитаю наблюдательные уши, усы старого греховодника и длинный хвост старого воплощения.
– Ну, ну, молодец. Хоть как-то развлекаешься в этой дыре. А на меня такая тоска навалилась! За что, за что я должна жить в этом болоте? Моя душа тоскует по Риму, Парижу, Барселоне. О, Барселона! Помнишь, как мы там славно покутили в последний раз?

Эльга громко хохотнула, хлопнула три раза в ладоши, и в комнату прибежал слуга-пенек, на котором стояли два бокала с шампанским.

Немного пригубив, Перфи сладострастно устремил взгляд на аппетитную и, явно не обремененную женскими «шляпками», грудь Эльги. Две «подружки» манили и притягивали, так много обещали таинственного деликатеса. Перфи не выдержал и быстро запустил руку к зовущему искушению. Но Эльга нахмурилась и ее взгляд отбросил Перфи в другую сторону комнаты.
– Милый мой дружок, мать твою, не смеши мои браслеты. У меня тоска, а ты не можешь придумать ничего нового.

Перфи обиженно фыркнул, устроился на пуфике и, потирая ушибленное место, снова превратился в кота.

– Не дуйся, кука, я тебя уже не раз предупреждала, что сейчас меня не интересует весеннее настроение котов, голова забита совершенно другим, а от этого лень, да апатия.

Откуда-то сверху зазвучала веселая музыка, Эльга встала, потерла большое изумрудное кольцо на безымянном пальце и оказалась уже не в тунике, а в короткой облегающей юбчонке, топике и с растрепанными вьющимися волосами. Игриво отклячив попку, она начала лихо танцевать под веселую рок-н-ролльную мелодию Элвиса Пресли. Перфи перестал обижаться, принял новый для себя образ Тарантино и присоединился к Эльге.

Раскрасневшись и запыхавшись, Эльга плюхнулась в кресло и уже более доброжелательным тоном спросила:
– Давай, рассказывай, что видел, что слышал? Как поживает Лев Николаевич?

– Все как-то без изменений, есть мелкие сплетни и слухи, но это вряд ли заинтересует мою прекрасную госпожу. А Лев Николаевич давеча уехал в стольный град Санкт-Петербург. Как он мне объяснил, теребя мои маленькие ушки, ему не хватает в городе С. новых идей для его творческого развития. Вот он и слинял из болотистых мест в поисках своей потерянной Музы. Впрочем, меня это только радует, можно спокойно, без спешки и суеты посидеть за компьютером, заняться сочинительством, понаблюдать за «сетянами», которые отражают весь сколок жизни этого, забытого Богом, места.

– Город? Перестань. Это обычная деревня. Но мне тебя жаль, что может быть скучнее, чем читать городскую конференцию. Унылое и пошлое зрелище. Ты сам посмотри, «корзун» дает советы, как бабам рожать, он про гинекологов знает, в какую тряпку опку обернуть, японским атомщикам поясняет, как спасти Фукусиму. Большинство обитателей Сетки – сумасшедшие люди, а случайные «прохожие», которые начинают там долго засиживаться, неизбежно скоро сами теряют свой мозг. Происходит, так сказать, «вынос мозга». Как ее там: постная кухня, тухлый блинчик, недожаренная манта с вяленым Гваделупским червяком…

– Гертруда Пафнутьевна Лори?
– Она самая. Получив твой последний отчет, скажу честно, пересилила себя и с трудом забралась в Сетку. Прочитала новое сообщение Герочки о двух новых постных рецептах: «жута-нана» с начинкой из лука и моркови и с начинкой из лука и помидора. Я не поняла: это взято из поваренной книги юного киргизского оппозиционера или «жута-нан» породил Интернет? И кто ей отвечает? Дура «тата», мерзкий съехавший скунсеныш «филка» и, как это ни странно, сам муж Пафнутьевны, который так хорошо разбирается в кулинарии, что невольно появляется сомнение в его умственных способностях.

Перфи прищурил глазки, потер щеку и почти сладко по-тарантиновски промурлыкал:
– Когда в последний раз я был у нашей булочки-Герочки, то чуть не лопнул от смеха, когда увидел, какой срач стоит в ее квартире: тараканы бьют ложками по холодильнику и скандируют: «Шайбу-шайбу! Хлеба и зрелищ!» А наша недобитая временем красотка, сидит за ноутбуком и копипастит из глобальной паутины бесконечные рецепты о вкусной и здоровой пище: то от своего ника, то от ника своего мужа.

– Я так и думала. Скучное зрелище эти «сетяне». Но нам дано задание, которое нужно исполнить, понимаешь, мой милый юный друг? В этом мире все переменчиво. Король умер, да здравствует король! Помнишь, как это кричала толпа в четырнадцатом веке. Нас тогда, мать твою (кстати, по твоей милости), Ромео-хренов, чуть не затоптали и не сожгли на костре. Уф, клянусь своими браслетами, такого ужаса больше в моей жизни не было. Люди с тех пор, вообще,  не изменились, только стали глупее. Помнишь в городской конференции, довольно давно, была некая «йонка», потом ее место заняла «сова». Чем отличаются эти девицы друг от друга? Абсолютно прав, ничем. Даже мужья общие, точнее, переходные, как знамя: попользовалась сама, дай попользоваться другим. И первая, и вторая озабочены базовым инстинктом человечества – банальным трахом. Нам с тобой, сладкий Перфи, таких профурсеток, даже подталкивать в ямку не надо. Сами пойдут и сами будут себе ямку копать. Но, «йонке» все-таки поставим маленький плюсик, из Сетки ушла, а это все равно, что «слезть с иглы», хотя…, может, просто ник поменяла… Кстати, дружок, а куда эта «йонка» делась?

– Как куда? На «кудыкину гору». – Перфи понравилось, как он пошутил, но Эльга этого не оценила и дала ему звонкий подзатыльник.
– За что?! Впрочем, какая разница, ты все равно меня не любишь! – Перфи сделал обиженное лицо, принял образ поручика Ржевского и устроился возле камина на персидском ковре.

Эльга игриво к нему подошла, скинула с себя всю одежду и прошептала:
– Обожаю военных котов у камина! Есть в этом что-то с изюминкой, жутко развратное и непристойное.

Уже через пару минут комнату сотрясали удары грома, а в городе С. в самом конце апреля началась буря с мокрым снегом.

                (Продолжение читать здесь: http://www.proza.ru/2010/01/29/1188)