Площадь с Лениным. 1

И угораздило же их пристрелить того пенсионера. Стоял себе каждую пятницу одинокий с матерным плакатом в руках и обидой в сердце на площади с Лениным у проходной. Пара полицейских обычно приглядывала за ним невдалеке, иногда подходили к пикетчику, о чем-то тихо говорили. Тогда можно было подумать, что это дружеская беседа людей на посту.
Конечно, давно уже вышел закон «против нарушения общественного порядка», делающий невозможным такого рода одиночные митинги. Но никто из исполнителей не желал связываться со стариком. Ничего кроме лишних хлопот это не сулило. Наверняка, это был какой-то исполнительный новичок, в чью голову пришла эта блестящая мысль.
Так или иначе, но одним летним утром в пятницу, когда струйки старающихся ничего не замечать людей потекли к проходной, тесня друг друга, двое упитанных служителей права и порядка начали теснить пятничного завсегдатая площади с Лениным.
Можно было оставаться слепым и спешить по своим и чужим делам дальше, пока старик сопел, напрягая все силы, чтобы не отдать плакат, можно было не замечать неестественное шарканье подошв по бетону, хруст рвущейся бумаги, но нельзя было игнорировать выстрел. Звук выстрела – это вызов вашей безопасности, вопрос жизни и смерти, и безразличие, такое удобное в тысячах других ситуаций, в этой одной – никчемно.
Прозвучал выстрел, ручейки начали расстраиваться, образуя круг около трех действующих лиц. Первые обыватели, оторвавшие взгляд от асфальта, увидели толстенького полицейского, дрожащей рукой поднимающего пистолет с асфальта. Он с открытым ртом смотрел на тело дела, под которым разрастался круг крови. Его коллега, озираясь по сторонам из под низко надвинутого козырька, спешно разговаривал по рации.
Защелкали вспышки телефонов, их обладатели, нарушая закон «против шпионских и провокаторских устройств» невольно делились снимками в контакте, фейсбуке, твиттере, инстаграмме и других иностранных запрещенных приложениях из реестра опасных.
Событие грозило быть освещенным с неправильной и неверной точки. Обычные граждане не имели умения и права снимать события такого рода согласно майскому закону о СМИ. Из заводоуправления выбежали четверо крепких парней в черных одеждах – охрана заводоуправления. Они направились на помощь пострадавшим блюстителям порядка.
Охранники принялись было бесцеремонно отбирать у не успевших спрятать свои девайсы нарушителей, крепко чувствуя законность своих кулаков на лицах провинившихся, не замечая сгущавшейся вокруг них толпы.
Почувствовав тычок в спину, один из них в ярости обернулся, успел неожиданно для себя увидеть несколько хмурых лиц, после чего, получив еще удар в развернутую теперь удивленную физиономию, смог наблюдать трех других своих товарищей и двух полицейских, пытающихся отбиться от взбесившейся вдруг толпы. Всех шестерых быстро повалили.
Тем временем проходная оказалась перекрыта, а люди прибывали на площадь, интересуясь происходящим, находя знакомых, здороваясь, собираясь группами. Наконец, некоторые, сговорившись, решились взломать двери проходной. Женщины-охранники не оказали сопротивления. Здание заводоуправления, также уже забаррикадированное охраной, рабочие окружили полукольцом. Вскоре из раскрытой проходной стали появляться рабочие в спецовках и касках с металлическими прутьями, ручным инструментом и другими приспособлениями двойного назначения. Вход в заводоуправление продержался недолго, охрана была быстро сметена. Внутри ворвавшиеся обнаружили много испуганных секретарей, бухгалтеров и экономистов. Пара замов и несколько руководителей помельче по несчастью также оказались внутри. От выбрасывания в окна их спасли бронированные стекла. Всех просто хорошенько избили.
Кульминацией штурма заводоуправления стал выход на крышу группы восставших. Толпы людей, заполнившие всю площадь и перекрывшие движение на ближайших улицах, затаили дыхание, тысячи глаз смотрели на крышу. Под абсолютную тишину были сняты флаги завода и России. Послышался треск ткани: раз, два. С крыши полетел заводской флаг и два лоскута: красный и синий. Люди напряженно ждали…
Один из восставших поднял в руках на самодельном древке белую длинную полоску ткани и стал размахивать ей. Остальные начали разбрасывать с крыши свеженапечатанные листовки.
И площадь с Лениным взорвалась – неразборчивым, оглушительным, но одобрительным единым ликованием.