Накануне

              Накануне  войны
               
                Город, исчезающий в метелях,
                Город, ускользающий по льду.
                Город, где едва ли мы неделю
                Солнечную наберем в году.
                Мрак дневной твоих дворов-колодцев
                И круженье проходных дворов.
                И свиданья все - на "Маяковской",
                Расставанья - у Пяти углов.
                Город утонченного эстетства,
                Город стильной лиговской шпаны.
                Город, убегающий, как детство.
                Город, разноцветный, словно сны.

     В  прессе  всё  чаще стали  появляться  статьи  о  подозрительных  действиях  Германии  ...               
                ---------------------------

                ИЗ  ИНТЕРНЕТА


2. Стратегические планы империалистических группировок

Политическая цель германского империализма — завоевание мирового господства — определила характер и направленность всей его военной стратегии.

Руководство гитлеровской Германии полагало, что метод отдельных молниеносных кампаний со значительными стратегическими паузами, предназначенными для наращивания сил за счет побежденного, позволит постепенно добиться общего превосходства над основными противниками и обеспечит установление мирового господства.

Такой план ведения мировой войны в общих чертах был изложен в книге Гитлера «Майн кампф». В дальнейшем он был конкретизирован. Гитлеровское руководство имело ясное и четкое представление о том, как оно будет вести будущую войну. Анализ документов верховного командования вермахта, командования сухопутной армии, директив и указаний Гитлера, а также практические действия руководства вермахта позволяют выявить немецко-фашистскую стратегическую концепцию второй мировой войны и последовательные этапы ее осуществления.

1. Аннексия малых государств Центральной, Восточной, Юго-Восточной и Северной Европы «мирными» или военными средствами с целью улучшения стратегических и экономических позиций Германии для последующей борьбы против главных противников — Советского Союза, Франции, Англии.

2. Разгром Франции и удушение Англии с целью захвата всей Западной Европы и создания решающих предпосылок для последующего уничтожения Советского Союза.

3. Разгром Советского Союза как решающее условие установления полного господства фашистской Германии в Европе и последующей борьбы на других континентах.

4. Создание германской колониальной империи путем завоевания стран Африки, Ближнего Востока и других частей мира.

5. Вторжение в США.

Немецкие империалисты стремились создать великую германскую империю в качестве руководящего ядра и господствующей силы, окруженную зависимыми и колониальными странами. Гитлер говорил: «Мы никогда не сможем заниматься большой политикой без прочного, закаленного, [426] могучего ядра, образованного восемьюдесятью или ста миллионами немцев, проживающих в замкнутом поселении. Следовательно, первой задачей является создание великой Германии. Вокруг великой Германии мы создадим систему мелких и средних вассальных государств, в которую войдут прибалтийские государства, Польша, Финляндия, Венгрия, Югославия, Румыния, Украина и многочисленные южнорусские и кавказские государства. Это будет федеративная германская империя. Эти территории нужно заселить немецкими крестьянами, славян нужно частично уничтожить, а частично переселить в Азию, у остальных нужно отнять землю и превратить их в слуг господствующей германской расы. На Востоке мы должны распространить свою власть до Кавказа или Ирана, на Западе нам необходимы Фландрия и Голландия, но мы не откажемся и от Швеции. Либо Германия будет господствовать над Европой, либо она распадется на множество мелких государств»{1565}.

С особенным вожделением немецкий монополистический капитал планировал захват военным путем важных экономических районов Советского Союза и создание стратегических предпосылок для последующей борьбы за мировое господство{1566}. Вот что писал начальнику имперской канцелярии Г. Ламмерсу брат крупного германского промышленника Ф. Рехберга относительно главной цели Германии в войне: «В качестве объекта экспансии для Германии существуют территории России... которая обладает неслыханно богатыми возможностями получения высоких урожаев и запасами полезных ископаемых. Если экспансия в этом направлении позволит превратить Германию в империю с достаточной самостоятельной аграрной и сырьевой базой, то она должна была бы охватывать по крайней мере русские территории до Урала с его колоссальными запасами железной руды. При этом необходимо взвесить, какие великие державы в случае экспансионистской войны против Востока, от исхода которой зависит существование и будущее Германии, будут вероятными противниками и какие союзниками рейха...» Рехберг подчеркивал, что «только в том случае, если попытка создать европейский фронт против большевистской России (для чего теперь имеются во всяком случае более существенные предпосылки и для реализации чего следовало бы идти новыми, иными, чем перед 1933 годом, путями) окончательно провалится, Германии можно и надо будет, на мой взгляд, пойти на риск экспансионистской войны против Востока и вопреки противодействию западных держав»{1567}.

Планируя войну против Советского Союза, немецкие империалисты преследовали не только экономические цели. Они стремились стереть с лица земли страну, жестоко покарать народы, осмелившиеся бросить вызов миру капитала.

Уничтожением социалистического государства германские монополисты хотели создать политические условия для установления своего господства в мире, укрепить положение командующей силы в империалистическом лагере, окончательно разрешить в пользу империализма основное противоречие эпохи — противоречие между капитализмом и социализмом.

Успешное осуществление программы завоевания мирового господства нацистское руководство Германии связывало с определенными политическими [427] предпосылками. Главная из них — предотвращение образования антигитлеровской коалиции великих держав и одновременно объединение фашистских государств в единый блок.

В 1945 г. шеф-референт Гитлера Шмидт в показаниях Международному трибуналу писал: «Общие цели нацистского руководства были очевидны с самого начала — установление господства на Европейском континенте. Осуществление этой основной цели создало впечатление импровизации. В действительности же каждый новый шаг находился в соответствии с вышеупомянутой конечной целью»{1568}.

Вскоре после Мюнхена германское правительство стало подготовлять захват Польши, считая вначале возможным решить эту задачу и без войны. Когда Риббентроп предъявил Польше требования о передаче Германии Гданьска и предоставлении ей права на сооружение экстерриториальной транспортной магистрали через «польский коридор», то в качестве компенсации гитлеровцы обещали передать Польше часть Советской Украины. Это обещание было с дальним прицелом, Польше предлагали стать соучастницей войны против СССР.

Отрицательный ответ польского правительства отнюдь не вытекал из его предыдущей политики. Видный историк Польской Народной Республики В. Ковальский пишет в книге, вышедшей в 1970 г.: «...недвузначное «нет» поставило крест на всех иллюзиях, какие мог питать Берлин относительно позиции Варшавы. Решающим в этом был голос польского народа, который хотя и был лишен правдивой информации о действительном положении вещей, однако чувствовал надвигавшуюся опасность. Его решимость и воля не оставили места для маневрирования и дипломатического торга»{1569}.

Получив отрицательный ответ, германские империалисты решили разделаться с Польшей военной силой. Важную роль в принятии такого решения играли опасения, что в случае германского вторжения во Францию Польша может прийти на помощь своей западной союзнице. Выступая перед главнокомандующими 22 августа 1939 г., Гитлер говорил: «Сперва я хотел установить с Польшей приемлемые отношения, чтобы прежде всего повести борьбу против Запада. Однако этот привлекательный для меня план оказался неосуществимым, так как изменились важные обстоятельства. Мне стало ясно, что при нашем столкновении с Западом Польша нападет на нас»{1570}.

На принятие решения о войне против Польши повлияла и давнишняя ненависть германских завоевателей к польскому народу как к одному из славянских народов, постоянно противопоставлявших захватчикам свою неизменную волю к национальной независимости и свободе. Отмечая этот факт, гитлеровцы в своих секретных планах именовали поляков «опаснейшим» для них народом, подлежащим полному уничтожению{1571}.

11 апреля 1939 г. Гитлер утвердил директиву о единой подготовке вермахта к войне на 1939/40 год. Основу ее составил план нападения на Польшу под кодовым названием план «Вайс». Главная стратегическая цель состояла в уничтожении польских вооруженных сил путем внезапного нападения.

Фашистские лидеры считали нападение на Польшу предварительным этапом войны против СССР. Гитлер говорил Кейтелю: Польша должна [428] стать выдвинутым вперед плацдармом, предназначенным для военного использования, для сосредоточения войск{1572}.

Решая начать войну в 1939 г., немецко-фашистское командование исходило из того, что к этому времени ему удалось обеспечить себе преимущество в подготовке, развертывании и оснащении вооруженных сил. Геринг после войны (еще до суда над ним) признал, что 1939 год Гитлер считал оптимальным для начала войны{1573}.

С 18 августа 1939 г. в Германии начались усиленные предмобилизационные мероприятия, а 25 августа был отдан приказ о скрытой мобилизации основных сил сухопутной армии военного времени{1574}. В соответствии с замыслом командования вермахта основные силы сосредоточивались против Польши с целью быстрого ее разгрома; на западе, против Франции, было оставлено минимальное количество войск. Военно-морской флот привлекался к операциям против Польши лишь частично. Значительные силы надводного и подводного флотов были подготовлены к военным действиям против военно-морских баз, кораблей и коммуникаций Англии и Франции.

В эти критические дни правительство Англии занимал лишь один вопрос: каковы намерения германского руководства. Если бы в планы последнего входило немедленное нападение на СССР, Чемберлен и его окружение были готовы и без войны отдать Польшу на растерзание, как они поступили с Чехословакией. Подтверждением этого явилась речь Чемберлена в палате общин 24 августа, которая содержала соответствующий аванс Гитлеру. 25 августа посол Великобритании в Берлине Гендерсон имел продолжительную беседу с Гитлером. Правящие круги обеих стран большое значение придавали также и неофициальным контактам через родственника Геринга — шведского промышленника Б. Далеруса, который вплоть до начала войны подобно челноку сновал между обеими столицами.

Британское правительство хотело теперь заполучить определенные гарантии со стороны Германии, чтобы обеспечить себе более выгодные позиции для последующего торга с ней. Именно для этого оно 25 августа подписало с польским правительством договор о взаимной помощи против агрессии. Характерно, что в те же часы проходила беседа Гендерсона с Гитлером. Чемберлен не хотел упустить момента. Однако на Гитлера эта беседа оказала не совсем такое действие, которого ожидала британская дипломатия: он не поверил Гендерсону и первое время принимал обязательства Англии по ее договору с Польшей за чистую монету. В Берлине произошло замешательство.

Война на два фронта — и против Польши, и против англо-французского блока — не входила в планы германского правительства и военного командования. В последний час, когда занесенный над Польшей меч было уже крайне трудно удержать, Гитлер личным приказом отсрочил нападение.

Вновь обе стороны нажали на все рычаги разведки и зондажа. Дополнительная проверка, проведенная Берлином, еще раз подтвердила, что правительства Англии и Франции на деле не собираются оказывать военную помощь Польше и предпочитают оставить ее один на один с Германией. Окрыленный этим, 31 августа Гитлер подписал директиву № 1, установившую дату нападения на Польшу — 1 сентября 1939 г.

Хотя германские империалисты решили начать войну с нападения на Польшу, они целились не только на нее. Главными их противниками [429] в капиталистическом мире оставались Англия и Франция. Война с ними была предрешена, как и война против СССР.

В критические дни августа 1939 г. англо-германские противоречия неоднократно вырывались наружу. 25 августа гитлеровская Германия бросила открытый вызов, прервав воздушное сообщение, телефонную и телеграфную связь с Англией и Францией. Новая встреча Гитлера с Гендерсоном 29 августа была лишена даже формальной дипломатической вежливости, собеседники во весь голос кричали друг на друга, перечисляя все прежние обиды. В ночь на 31 августа в этом же стиле прошла беседа Гендерсона с Риббентропом.

Правительство Великобритании располагало вполне достаточными доказательствами далеко идущих захватнических намерений Германии. Но его решение оставалось неизменным: не воевать в защиту Польши. Подписывая 25 августа договор, британское правительство заведомо и хладнокровно готовилось совершить предательство в отношении Польши. Это, конечно, не составляло тайны для германского правительства, тем более что недостатка в информаторах не было. Барон де Ропп в конфиденциальной беседе с Розенбергом прямо заявил: «Для Англии Польша более полезна в роли мученицы, чем в качестве существующего государства»{1575}.

Две недели, непосредственно предшествовавшие второй мировой войне, трудно сравнить с другим периодом межвоенной истории по насыщенности напряженной дипломатической борьбы, ее сложности и запутанности, резкости политических изменений и поворотов. Английский журналист и историк Л. Мосли писал: в эти недели «над Европой воцарилась зловещая тишина, нарушаемая только шумом разрываемых конвертов, когда государственные деятели раскрывали письма и телеграммы, в которых то просили о помощи, то умоляли пойти на уступки, то выдвигали лицемерные предложения с целью уклониться от выполнения ранее взятых обязательств»{1576}. Капиталистический мир вплотную подошел к войне.

Планируя наступление на Польшу крупными силами из Восточной Пруссии, ОКБ заблаговременно перебросило туда несколько соединений и начало мобилизацию в этой части Германии с 16 августа 1939 г., то есть на девять дней раньше, чем по всей стране; были объявлены маневры и большие празднества, посвященные 25-летию «битвы под Танненбергом», под предлогом которых происходило стратегическое развертывание.

В Центральной Германии проводились крупные маневры танковых и моторизованных соединений с расчетом их выхода непосредственно в исходные районы для наступления.

К утру 1 сентября 1939 г. в боевой готовности против Польши было сосредоточено 54 дивизии, сведенные в две группы армий: «Север», состоявшую из 3-й и 4-й армий (21 дивизия, в том числе 2 танковые), и «Юг», включавшую 8, 10 и 14-ю армии (33 дивизии, из них 4 танковые). Сухопутной армии были подчинены 28 авиационных разведывательных эскадрилий и 26 зенитно-артиллерийских дивизионов{1577}.

Для поддержки сухопутных сил на востоке было выделено два воздушных флота: 4-й для действий с группой армий «Юг» и 1-й — с группой армий «Север». Всего воздушные флоты имели около 2 тыс. самолетов.

Стратегическое развертывание на западе осуществлялось с целью прикрытия западных границ Германии со стороны Франции, Люксембурга и Бельгии. Командование всеми войсками, сосредоточенными на западе от нижнего течения Рейна до швейцарской границы в районе [430] Базеля, было возложено на штаб группы армий «Ц». В нее входили три армии: 1, 5 и 7-я — всего 32 дивизии. Из них только 12 были полностью укомплектованы, остальные значительно уступали им по своим боевым возможностям. Группировка войск на западе танков не имела, ее поддерживали 2-й и 3-й воздушные флоты — более 800 самолетов{1578}.

На 1 сентября 1939 г. весь состав войск фашистской Германии на востоке насчитывал свыше 1,5 млн. человек, в том числе группа армий «Север» — 630 тыс., группа армий «Юг» — 886 тыс., а на западе группа армий «Ц» — около 970 тыс. человек{1579}.

Военно-политическое руководство Японии своей ближайшей целью считало завоевание господства в Азии и бассейне Тихого океана путем захвата Китая, азиатских и тихоокеанских колониальных владений западноевропейских держав и США, советского Дальнего Востока. Предполагалось, что владычество над многими сотнями миллионов человек, их порабощение и превращение захваченных территорий в военно-экономические плацдармы для дальнейшей борьбы за мировое господство приведут к созданию грандиозной колониальной империи.

Стратегические планы Японии предусматривали прежде всего северное (против СССР), а также южное (против Франции, Великобритании и США) направления агрессии, выбор которых зависел от наличия благоприятных условий. Связанная «антикоминтерновским пактом» с Германией и Италией, Япония учитывала в своих стратегических планах замыслы этих фашистских государств.

Итальянский империализм намеревался нажиться на «молниеносной войне», которую осуществит Германия. Однако ввиду экономической слабости и неподготовленности вооруженных сил Италия на первом этапе собиралась ограничиться ролью наблюдателя, а после поражения англичан и французов в Европе легко захватить многие принадлежавшие им территории.

Особенность блока фашистских государств состояла в неполной координации политических и военных акций; его участники не разработали общего плана совместных действий. Предполагалось, что война против одних и тех же противников будет протекать не в единстве, а как бы параллельно. Это объяснялось наличием взаимных противоречий. Обе сильнейшие страны фашистского блока — Германия и Япония — стремились к мировому господству, что делало их не только союзниками, но и соперниками, недоверчиво относившимися друг к другу. Каждая из них предполагала в перспективе подчинить себе своего союзника даже путем войны. Италию гитлеровцы рассматривали как будущую провинцию Германии, а ее дуче отводили роль немецкого гаулейтера.

Накануне войны правительство Англии убедилось, что Британской империи и Франции грозит германо-итальянская агрессия. Поэтому весной 1939 г. военное руководство обеих стран сделало шаг по пути разработки стратегического плана войны. Дело не пошло все же далее согласования самых общих установок, по которым Англия и Франция должны были отразить нападение Германии, а в дальнейшем подготовить и предпринять наступление против нее.

В соглашении английского и французского штабов указывалось: «Нам придется иметь дело с противниками, которые будут более подготовленными к тотальной войне, чем мы... В этих условиях мы должны быть готовыми отразить широкое наступление против Франции или против Великобритании или одновременно против обоих государств. Поэтому [431] на начальной стадии войны нам придется сосредоточить все наши усилия с целью отразить такое наступление; следовательно, в этот период наша стратегия будет в общем оборонительной... Наша последующая политика должна быть направлена на то, чтобы, сдерживая Германию и нанося решающие удары Италии, наращивать в то же время наши силы, чтобы быть в состоянии предпринять наступление против Германии»{1580}.

В вопросе об оказании помощи Польше Англия и Франция исходили прежде всего из политического расчета на то, что после ее разгрома германский фашизм нападет на Советский Союз. Тем временем они развернут свои вооруженные силы и впоследствии перейдут в решительное наступление против Германии. Исходя из этого, английский и французский штабы пришли к единодушному решению, что «судьба Польши будет определяться общими результатами войны, а последние в свою очередь будут зависеть от способности западных держав одержать победу над Германией в конечном счете, а не от того, смогут ли они ослабить давление Германии на Польшу в самом начале»{1581}.

В основе французского плана лежала идея позиционной обороны. Предусматривалось, что Франция мобилизует свои резервы и сформирует максимальное количество дивизий, сосредоточив их на оборонительных позициях вдоль французской и бельгийской восточных границ, где они и будут ждать наступления вражеских войск. «Таким образом, — пишет Шарль де Голль, — мыслилось, что вооруженная нация, укрывшись за этим барьером, будет удерживать противника в ожидании, когда, истощенный блокадой, он потерпит крах под натиском свободного мира»{1582}.

В случае вступления в войну Японии английский и французский штабы основной задачей своих вооруженных сил в Юго-Восточной Азии считали удержание военно-морской базы Сингапур. С этой целью в этот район предполагалось направить дополнительные военные подкрепления. В совместном документе генеральных штабов учитывалась взаимозависимость возможных фронтов второй мировой войны: «Если бы союзные державы потерпели поражение на Западе, то их полное поражение на Дальнем Востоке последовало бы автоматически»{1583}.

К началу вступления Франции в войну мобилизация и развертывание французских вооруженных сил не были завершены. На границе с Германией, Люксембургом и Бельгией занимали оборону на укрепленных позициях войска северо-восточного фронта под командованием генерала Жоржа (три группы армий). Группировка фронта насчитывала (с учетом 13 крепостных, резервных и колониальных формирований) 78 дивизий (из них 7 находились в стадии формирования), 17 500 орудий и минометов, около 2 тыс. танков (без учета легких разведывательных машин).

Против Италии и на Средиземноморском побережье, также на заранее подготовленных позициях, развернулся юго-восточный фронт (одна армия), имевший 16 дивизий, 5426 орудий и минометов, 200 танков.

Во французских владениях — Алжире, Тунисе (на границе с итальянской колонией Ливией) и Марокко — было развернуто 14 дивизий, 3620 орудий и минометов, 227 танков{1584}.

Для обеспечения обороны сухопутных войск с воздуха на аэродромах

Франции было сосредоточено не менее 1400 современных боевых самолетов, [432] а в колониях — 335 самолетов. В резерве находилось 1600 самолетов{1585}.

Большие силы французского военно-морского флота, включая 3 линейных корабля, 10 крейсеров, 20 эсминцев и 53 подводные лодки, были сосредоточены в Средиземном море в военно-морских базах Тулон, Марсель, Оран и Бизерта, остальные силы базировались на Шербур, Брест, Лориан и Сен-Назер, в проливе Ла-Манш и в Бискайском заливе{1586}.

Таким образом, основным театром военных действий правительства и военные командования Великобритании и Франции считали Европу. Англия возлагала большие надежды на вооруженные силы Франции и военную помощь Соединенных Штатов Америки.

Агрессивные действия Германии в Европе в 1938–1939 гг. существенно изменили политическую обстановку. Под угрозой оказались не только Великобритания, союз с которой обеспечивал США господство на Атлантическом океане, но и непосредственные интересы самих Штатов. В связи с этим в конце 30-х годов началось заметное сближение США с Англией, закладывалась основа их коалиционной стратегии.

В июне 1939 г. объединенный комитет планирования США дал руководящие установки для разработки пяти вариантов нового плана войны под кодовым названием «Рейнбоу»{1587}.

План «Рейнбоу-1» предусматривал оборону Западного полушария от Бразилии и Гренландии на востоке до острова Мидуэй (в Тихом океане) на западе. Планы «Рейнбоу-2» и «Рейнбоу-3», нацеливавшие главные усилия США на тихоокеанское направление, после того как Германия и Италия стали угрожать союзникам, оказались неприемлемы. План «Рейнбоу-4» намечал сосредоточение главных военных усилий США на Европейском континенте{1588}. План «Рейнбоу-5», в котором был определен состав коалиции, наиболее отвечал расстановке сил во второй мировой воине. Он предусматривал активное сотрудничество США с Великобританией и Францией. Предполагалось быстрое выдвижение американских вооруженных сил через Атлантический океан в Африку и Европу с целью нанесения решительного поражения Германии или Италии или им обеим. В этом плане была заложена концепция, явившаяся основой военной стратегии США во второй мировой войне. Суть стратегического расчета заключалась в установке на то, что главным противником в войне будет Германия в союзе с европейскими партнерами по оси и Японией. Основные усилия США намечалось сосредоточить в Европе.

В то же время империалисты США под предлогом защиты своего континента активизировали действия, чтобы окончательно захватить в Западном полушарии рынки сбыта и источники сырья, находившиеся под контролем английских и других монополий. Огромный военно-экономический потенциал страны они намеревались использовать для установления своего полного господства в этом районе.

Трудное время переживала Польша. После предъявления фашистской Германией требования о передаче ей Гданьска и предоставлении экстерриториальной автострады и железной дороги в «польском коридоре» политические и военные руководители этой страны приступили к непосредственному стратегическому планированию войны. Учитывая экономическую и военную слабость своей страны, они строили стратегические [433] планы в расчете на успешное ведение войны в коалиции с сильными союзниками — Англией и Францией. В мае 1939 г. Польша и Франция договорились, что в случае немецко-фашистской агрессии против Полыни, на пятнадцатый день после объявления всеобщей мобилизации Францией, она начнет наступление против Германии «своими главными силами». Французская авиация обязывалась выделять для бомбардировки объектов Германии 60 самолетов с радиусом действия 1500 км и с бомбовой нагрузкой 1500 кг на каждый самолет{1589}. Английское правительство также взяло на себя обязательство в первые же дни войны начать бомбардировку территории Германии и боевые действия на акватории{1590}.

Разработка плана войны против Германии под кодовым названием «Запад» ( «Захуд») была начата польским командованием в марте 1939 г. Стратегический замысел плана состоял в следующем: оборонять необходимую для ведения войны оперативную зону, нанося контрударами возможно больший урон противнику, не допустить разгрома своих сил до начала операции союзников на Западе, с началом их боевых действий и отвлечением с польского фронта части сил противника на западный действовать в зависимости от складывающейся обстановки{1591}.

Войска, предназначенные для достижения главной стратегической цели, к концу августа 1939 г. были сведены в семь общевойсковых армий и четыре оперативные группы{1592}. Всего для ведения боевых действий в начальный период войны предполагалось выделить 30 пехотных и 9 резервных пехотных дивизий, 11 кавалерийских и 2 моторизованные бригады{1593}, а также войска обороны морского побережья и военно-морской флот{1594}. Предусматривалось развертывание вооруженных сил численностью до 1,5 млн. человек{1595}, то есть по сравнению с мирным временем армия увеличивалась почти в 3,5 раза.

Основная оборонительная группировка вооруженных сил Польши состояла из одного стратегического эшелона (шесть армий и одна отдельная оперативная группа) и резерва главного командования. На северном крыле польского фронта вдоль границ Восточной Пруссии и в зоне «польского коридора» на рубеже Пуща Августовска, реки Бебжа, Нарев, Буг, Висла развертывались отдельная оперативная группа «Нарев», армии «Модлин» и «Поможе». На всем остальном участке польско-германской границы фронтом на запад, от реки Варта до чехословацкой границы, развертывались в линию армии «Познань», «Лодзь», «Краков». На южном крыле фронта в предгорьях Карпат на 350-километровом фронте располагалась армия «Карпаты» (две горные бригады и несколько пограничных частей), а также три оперативные группы резерва. Резерв главного командования, основу которого составила армия «Прусы», сосредоточивался в районе Радом, Лодзь, Кельце.

Морские базы в Гдыне и на полуострове Хель к началу войны не были надежно защищены ни с моря, ни с воздуха, ни с суши. Польское командование не имело реальной возможности обеспечить морские корабли [434] горючим{1596}. Поэтому при разработке плана войны против Германии было принято решение отослать три эскадренных миноносца в Англию{1597}. Оставшимся судам ставилась задача: во взаимодействии с частями морского побережья оборонять полуостров Хель, не допустить высадку морского десанта гитлеровцев, поставить минные заграждения в территориальных водах до начала войны, а в ходе ее — на морских коммуникациях противника{1598}.

Мобилизационное развертывание польских вооруженных сил проводилось по плану «В»{1599}, принятому в апреле 1938 г.{1600}. Он предусматривал в основном скрытую мобилизацию в мирное время.

Стратегическое развертывание польских вооруженных сил велось крайне медленно{1601}. Всеобщая мобилизация была объявлена и начата 31 августа 1939 г.

К утру 1 сентября 1939 г. Польша располагала следующими готовыми к военным операциям силами: 21 пехотной дивизией, 3 резервными дивизиями, моторизованной бригадой, 8 кавалерийскими бригадами. 3 горнострелковыми бригадами и 56 батальонами национальной обороны, а также частями пограничных войск и охраны морского побережья. Запланированный резерв главного командования находился в процессе мобилизации и формирования.

Польша сосредоточила в приграничных районах около 70 процентов сил, предусмотренных для ведения стратегической операции. В первом оперативном эшелоне находилось около 840 тыс. солдат{1602}. Были созданы армейская авиация, авиационный резерв главнокомандующего польскими войсками и морская авиация{1603}. Управления авиационных полков упразднялись. Армиям придавались подразделения истребительной и разведывательной авиации, а также самолеты наблюдения (17–53 самолета на армию){1604}.

Резерв главнокомандующего польскими войсками составили истребительная (56 самолетов) и бомбардировочная (86 самолетов) бригады{1605}. Авиация использовалась децентрализованно, что привело к ее распылению по всему фронту.

Несомненно, что трудящиеся и все прогрессивные силы Польши могли противопоставить агрессору всенародную войну, в которой их патриотизм проявился бы в полную силу. Но правящие буржуазно-помещичьи круги были неспособны на такую войну и боялись ее, боялись своего народа. Порочным оказался и их главный расчет на помощь Англии и Франции. Все это обрекало Польшу на неизбежное поражение и ужасы немецко-фашистской оккупации.
* * *

Стратегические замыслы и цели государств двух капиталистических коалиций имели как определенную общность, так и существенное различие. Общее состояло в том, что в их планах отсутствовал точный учет соотношения сил на мировой арене, возможных перспектив войны, роли народных масс; проявлялось враждебное отношение к СССР как стране социализма. Общим было и то, что обе капиталистические коалиции готовились к войне друг с другом за преобладание в мире. Различие заключалось в том, что блок Германии, Италии, Японии ориентировался на наступательную, быстротечную войну, коалиция Англии, Франции, США, Польши — на длительную позиционную войну, относя наступательные операции на заключительную стадию войны. Если военное руководство Германии и Японии использовало последние достижения в военной технике, оперативном искусстве, но явно преувеличивало свои наступательные возможности, то военное руководство Англии, Франции и Польши оказалось неспособным учесть новое в военном деле, недооценило силу предстоящего фашистского наступления и переоценило свои оборонительные возможности.


Заключение

В четверг 31 августа 1939 года люди европейских стран любовались последним летним закатом. Провожая день, они не знали, что уходил и последний день мира, что через несколько часов предутренняя тишина будет разорвана бомбами и снарядами всемирной войны.

Пройдут многие десятилетия, сменятся поколения, на всей планете будет построено общество, достойное гордого имени Человек, но и тогда не потеряет актуальности вопрос: почему в середине XX века при достигнутом уже тогда уровне цивилизации человечество оказалось ввергнутым в кровавую пучину мировой войны? Этот вопрос еще долго будет привлекать внимание.

История возникновения второй мировой войны, прослеженная в первом и втором томах, неопровержимо доказывает, что единственным источником, породившим ее, был международный империализм. Война зародилась и вызрела внутри капиталистической системы в результате свойственной ей неравномерности развития отдельных стран, в результате острейших империалистических противоречий. Именно это привело к возникновению в капиталистическом мире двух военных группировок и к последующей вооруженной схватке между ними.

Как в любом крупном преступлении не одинакова роль его участников так и в подготовке и развязывании второй мировой войны степень виновности различных людей, классов, партий, режимов, государств империалистического лагеря не одинакова.

Главная вина за подготовку и развязывание второй мировой войны лежит на империалистах Германии, Японии, Италии. Порожденный империализмом террористический режим в преступном союзе с военщиной превратил эти страны в государства войны, которые открыто заявили о своих притязаниях на мировое господство. Лихорадочным темпом создавались гигантские военные машины, испытанные во время разбойничьих акций на полях Азии, Африки, Европы. Подготовке большой войны подчинялись все сферы экономической, политической и идеологической жизни общества в этих странах.

Казалось бы, каждый непредубежденный человек должен был понять, что империалистическая агрессия в Китае, Эфиопии, Испании, Австрии, Чехословакии, Албании не только ослабляет позиции противников фашизма, но и является кровавой прелюдией мирового военного пожара, грозящего неисчислимыми бедами народам всего мира. Но реакционные круги Англии, Франции, США не хотели, а буржуазно-демократические режимы этих стран оказались неспособными дать отпор наглеющим агрессорам и совместно с СССР спасти человечество от новой мировой войны. [437]

Неспособность эта объяснялась отнюдь не мнимым недостатком военно-экономической мощи, на который часто ссылаются фальсификаторы истории. Объединенные возможности тех стран, которые могли бы остановить войну, значительно превосходили мощь государств-агрессоров. Дело было прежде всего в ледяном эгоистическом классовом расчете правящих верхушек Англии, Франции, США. Они прекрасно знали и понимали, чем грозит миру расширение агрессии фашистского блока. Но пока удары агрессоров обрушивались на другие народы, эти политические деятели думали только о своих корыстных интересах и бросали очередные жертвы на растерзание фашистским стервятникам как своеобразные подачки за то, чтобы в конечном счете направить агрессию фашистских государств против Советского Союза. Господствующие классы этих стран, спекулируя на антисоветских лозунгах, оставляя малые народы в беде, стремились нажиться на горе, несчастьях и жертвах миллионов людей, укрепить и расширить свои позиции на земном шаре.

Предвоенная политика Англии, Франции, США не выдержала поставленного историей экзамена. И дело здесь было не только в том, что на политической авансцене действовали такие люди, как Чемберлен, Галифакс, Даладье, Боннэ, Буллит, Бек, но прежде всего в классовой позиции империалистических правительств.

Реальный ход исторических событий показал, что подобная политика была губительной даже для самих господствующих классов Англии, Франции, США. Навязчивые идеи антисоветизма, которыми руководствовались их лидеры, породили расчеты на то, что Германия, Италия, Япония будут воевать только в одном направлении — против СССР и не будут воевать в другом направлении — против Англии, Франции, США, несмотря на всю остроту империалистических противоречий.

Ослепленные классовой ненавистью к Советскому социалистическому государству, ко всем прогрессивным силам, империалисты в эпоху всеобщего кризиса капитализма были готовы на самые крайние меры, дабы продлить свое господство. Политикой «невмешательства», «умиротворения» агрессоров правящие круги Англии, Франции, США попустительствовали империалистам Германии, Японии, Италии, оказали им неоценимую помощь в подготовке и развязывании второй мировой войны. Вдохновителям и проводникам политики поощрения агрессоров никуда не уйти от исторической ответственности перед современным и будущими поколениями за это тягчайшее преступление.

Уже тогда человечество располагало значительными силами мира. Советский Союз, международное коммунистическое и рабочее движение, национально-освободительное и демократические движения вели напряженную борьбу за избавление человечества от новой военной катастрофы. Но в конкретных исторических условиях 30-х годов при сложившемся соотношении сил на мировой арене они не смогли преградить путь второй мировой войне. Однако усилия борцов против империалистической агрессии и понесенные ими жертвы не пропали даром. Их самоотверженность несколько затормозила начало войны, а главное, заложила определенные предпосылки для сотрудничества народов и государств с Советским Союзом, как самым последовательным борцом против фашизма, для создания в — будущем антигитлеровской коалиции, обогатила антивоенное движение важным историческим опытом, имеющим огромное непреходящее значение.

Один из уроков истории состоит в том, что малейшая недооценка, а тем более попустительство империалистической реакции, выступает ли она в фашистской или какой иной форме, несут величайшую опасность для судеб народов. С такой реакцией надо вести бескомпромиссную и беспощадную борьбу. [438]

История 20–30-х годов XX века особенно ярко показала, что террористическая диктатура наиболее реакционных кругов буржуазии в любом своем проявлении несет не только уничтожение элементарных демократических свобод в тех странах, где она возникла, но и военную угрозу народам других стран, всему человечеству.

Капиталистической реакции противостояла новая общественно-экономическая формация — социализм. Советский Союз неизменно выступал как последовательный, непримиримый, бескорыстный борец против любых проявлений империалистической агрессии. И хотя уже тогда великие преимущества новой социальной системы становились все очевиднее, молодое социалистическое государство еще не было настолько могущественным, чтобы самостоятельно обуздать фашистских агрессоров. Войне можно было тогда преградить путь лишь едиными действиями международного рабочего класса, совместными с Советским Союзом усилиями капиталистических стран, не заинтересованных в мировой войне. Однако в те годы достичь такого единства действий не удалось.

Значительная часть рабочих шла за социал-демократическими партиями, правые лидеры которых стояли на позициях антикоммунизма и антисоветизма. Именно это прежде всего не позволило осуществить в ту пору единство действий коммунистов, социалистов, социал-демократов и других демократических партий, различных отрядов рабочего класса, организовать достаточно прочный единый фронт всех трудящихся и других прогрессивных сил в борьбе против военной опасности.

В течение всех лет, отделяющих две мировые войны, Коммунистическая партия и Советское правительство, неуклонно руководствуясь ленинскими принципами пролетарского интернационализма и мирного сосуществования государств с различными общественными системами, решительно и последовательно боролись против империалистической реакции в ее фашистском обличий. При этом Страна Советов стремилась обеспечить мир не только для себя, но и для других стран и народов. Выдвинутое Коммунистической партией положение «мир неделим» было констатацией реального факта и благородным призывом к объединению всех противников фашистской агрессии. Этот призыв противостоял стремлению многих буржуазных политических деятелей канализировать агрессию в одном направлении — против СССР.

В условиях нараставшей угрозы новой мировой войны и образования ее первых очагов в Азии и Европе Советское государство выдвинуло конструктивную идею создания системы коллективной безопасности и многое сделало для претворения этой идеи в жизнь. Однако курс Советского Союза на обеспечение мира и безопасности для всех народов был торпедирован правящими кругами Англии, Франции, США, ослепленными ненавистью к коммунизму и советскому строю.

В основе политики правительств Англии, Франции и США находился антикоммунизм и антисоветизм. В событиях предвоенных лет в полной мере выявилась роковая роль антисоветизма для судеб государств и народов. Ибо для того, чтобы война, вызревшая в недрах капиталистического мира, не обрушилась на человечество, требовалась совместная с СССР защита мира на основе отказа правительств западных стран от антикоммунизма и антисоветизма как государственной политики. Попытки сохранить мир ценой предательства в отношении малых стран и путем канализации фашистской агрессии против СССР могли дать только один результат — мировую войну. Так оно и случилось.

В событиях предвоенных лет с предельной ясностью раскрылось, что правительства буржуазных стран не собирались остановить фашистского зверя. Решить эту жизненно важную для всего человечества задачу можно было только совместно с СССР. Его военная, экономическая и политическая [439] мощь представляла собой главный оплот всех миролюбивых сил земного шара. В капиталистических странах, противостоявших Германии и Японии, были политические деятели, не желавшие войны, понимавшие опасность рискованной игры судьбами народов. Но и они, как правило, не подымались до понимания подлинной роли социалистического государства в обеспечении прочного мира.

История свидетельствует, что борьба за мир требует активных действии, сплочения и единства всех антивоенных сил. Отмечая эту историческую закономерность применительно к современным условиям, Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев говорил в 1973 г. на Всемирном конгрессе миролюбивых сил: «...ни мир, ни разрядка не утверждаются на мировой арене сами собой как некое благое даяние свыше. Они могут быть достигнуты лишь в результате упорной, неустанной борьбы всех миролюбивых сил — государств, политических партий и течений, общественных организаций и отдельных лиц — против всего, что противодействует разрядке, угрожает миру, создает опасность войны».

Правильность марксистско-ленинской политики Коммунистической партии и Советского правительства в предвоенные годы, их предвидение грядущего развития мировой истории полностью подтверждены последующим ходом исторических событий.
Дальше