Темный паладин. Глава 16

***
Хоть им и удалось сбить со следа инквизиторов, но они так и не смогли выйти из окружения. Казавшаяся Барашку прекрасной идея спрятаться от преследователей в расположенном неподалеку Великом Корабельном лесу, в конечном счете, обернулась против них же самих. Прятаться в лесу с лошадьми намного сложнее, чем в этом же лесу кого-то искать. Но о том, чтобы бросить лошадей, никто из отряда даже не подумал. Поэтому последние несколько часов они, с трудом избегая встреч с инквизиторами, пытались найти выход из кольца, в котором оказались. Бубельштерн собрал на удивление много людей. Где бы маленький отряд ни пытался найти выход, они все время натыкались на пешие и конные посты инквизиции. Только благодаря прекрасному слуху эльфа, невероятному чутью на опасности лошади Барашка Мышки и умению паладина находить самые удобные и в то же время безопасные тропы им удалось до сих пор оставаться незамеченными и порой ускользать из-под самого носа инквизиторов. К тому же очень пригодилась мазь, которую Барашку дала в дорогу мама. Среди паладинов эта мазь пользовалась большой популярностью, так как она перебивала любой запах. Именно поэтому обмазанных мазью с ног до головы лошадей и их хозяев до сих пор не учуяла ни одна собака, которых в пеших и конных отрядах, разыскивающих беглецов, было довольно много.
С того момента, как им пришлось так неожиданно покинуть город, прошло уже много времени, и солнце почти скатилось за горизонт. Они надеялись, что во все более сгущающемся сумраке, смогут наконец-то проскользнуть между отрядами преследователей и выйти в безопасное место. Ведь не может же у Бубельштерна быть столько людей, чтобы наводнить ими весь Корабельный лес! По словам барда, этот лес был просто огромен. Конечно, по меркам Светлой империи, где лес – большая роскошь.
Осторожно продвигаясь вперед, Барашек все время вслушивался в лесные звуки. Ему, с детства привыкшему к лесу, они о многом говорили, в отличие от тех, кто шел позади него. Маржелек явно никогда надолго не оставался в лесу, предпочитая город, что можно было сказать и про эльфа. А бард, прекрасно ориентировавшийся в степи, чувствовал себя в лесу не в своей тарелке. По слегка заметной примятости травы Барашек видел, что недавно здесь проходил небольшой отряд. А поломанные то здесь, то там ветки говорили ему, что они не привыкли ходить по лесу. Скорее всего, это был очередной отряд инквизиторов. Раздававшиеся то тут, то там крики вспугнутых птиц давали некоторое понятие о передвижении поисковых групп, помогая избежать с ними встреч.
В детстве Барашек часто целыми днями бегал в лесах, окружающих Сен Гаридан. Конечно, эти леса не были опасны – на каждом шагу в них были патрули паладинов. Но, став оруженосцем и сопровождая сначала отца, потом сестру, Барашек побывал во множестве разных лесов, начиная от Морозных предгорных на границе с горными кланами и заканчивая жаркими прибрежными лесами Мескотии. Чего он только ни натерпелся в этих путешествиях! Но все это научило его понимать лес. Он научился видеть подсказки, которые обычные люди не замечают. И сейчас он видел, что все отряды инквизиции остались позади. Они наконец-то вышли из окружения!
Некоторое время паладин не сообщал эту новость своим товарищам, опасаясь, что он мог обмануться и где-то впереди все еще бродят братья-инквизиторы. Но, наконец убедившись в своей правоте, он счастливо улыбнулся и, остановившись, повернулся к остальным.
– Ну вот, мы выбрались! – обрадовал он друзей. – Теперь надо убраться отсюда подальше и найти место для ночлега.
– Что? – непонимающе поднял на Барашка глаза выбившийся из сил Маржелек.
Эллюниум и Клод, уставшие не меньше, чем Маржелек, если не больше, молча смотрели на паладина, пытаясь сообразить, что он сказал.
Барашек, ожидавший бурного ликования, растерянно взирал на уставшее трио.
– Э-э… Я говорю – мы выбрались! Проблемы – позади!
– Что? – переспросил Маржелек.
Остальные снова промолчали.
– Все, больше не надо прятаться! – сделал еще одну попытку Барашек. – Мы можем сесть на лошадей и скакать, куда хотим!
– А у меня нет лошади… – раздался печальный голос.
– А куда же она делась? – удивленно спросил Барашек.
– Убежала…
– Куда убежала?
– Она не сказала…
Барашек оглядел свой отряд. Все держали лошадей под уздцы. Все были при лошадях. Тогда… Чей это был голос?!
– Ты кто? – обернувшись в сторону голоса, спросил паладин.
– Потерялась я… Давно уже потерялась…
Маржелек, Эллюниум и Клод, начиная приходить в себя, недоуменно прислушивались к разговору.
– С кем ты разговариваешь, Барашек? – высказался за всех эльф.
– Ну… я не уверен… но, похоже, это потерявшаяся девушка…
– Да… я девушка… Так мне папа говорил… Он всегда так много всего говорит… Правда, я редко слушаю, а то устать можно…
– Как же вы оказались в лесу, да еще и одна? –  взволнованно воскликнул бард.
– А я не одна была, – удивленно-укоризненно протянула девушка. – Мы с папой и его друзьями путешествовали. Я люблю путешествовать! Но папа говорит, что путешествовать в одиночку слишком опасно… Поэтому мне никогда не разрешает никуда ездить… Хотя, может, это от того, что я всегда теряюсь… – задумалась незнакомка.
– Сударыня! Можете не беспокоиться! – выступил вперед бард. – Вместе с нами вы будете в полной безопасности! Мы сможем защитить вас!
– Кто бы еще нас защитил! – тихо проворчал Эллюниум.
– Да, да, – вторил ему Маржелек.
Не обращая на них внимания, бард продолжил:
– Выходите! Не бойтесь! Мы поможем вам найти вашего отца и его друзей! Ничто не остановит нас!
– Кроме той огромной толпы, что за нами гоняется уже сколько времени! – съехидничал эльф.
– Да ладно, Эллюниум! Мы же не можем оставить девушку в беде! – примиряющим тоном сказал Барашек.
– Ну да, ну да! – сварливо заверещал Маржелек. – Давай еще одного нахлебника возьмем! Нам двух как будто было мало!
– Это ты кого нахлебником назвал?! – возмутился эльф.
– Наверно, того самого, у кого ничего своего нет! – парировал оруженосец.
– Ой, за вами кто-то гоняется? – не обращая внимания на перепалку, прошелестел голос из кустов. – Я люблю, когда за кем-нибудь гоняются! А за мной еще никогда никто не гонялся… Можно, я тоже с вами? – и вдруг восторженный тон сменился сомнением. – Хотя… мой папа говорит, что если за кем-то гоняются, то они, скорее всего, плохие люди. А вы плохие? – с любопытством спросил голос.
– Нет, нет, моя госпожа! – воодушевленно воскликнул бард. – Мы не сделали ничего плохого! Возможно, некоторые из нас немного сбились с истинного пути, – Клод покосился на Мэнзэ, – но и он не плохой человек. Каждый может ошибиться! Хотя… на счет человека… – и бард снова покосился на эльфа.
– Ну, тогда все в порядке! – обрадовалась девушка. – Тогда можно и выйти! А то мне уже надоело сидеть в кустах!
Послышалось шебуршание, треск веток и из кустов практически вывалилась девушка. Поднявшись и немного отряхнувшись, она повернулась к Барашку и его товарищам. При свете последних лучей заходящего солнца они разглядывали незнакомку с удивлением, постепенно перешедшим в шок. Девушка была среднего роста, со светлыми, как солома, волосами, подстриженными чуть выше плеч. Глаза у нее были серые, чистые и невинные. Немного курносый нос, немного пухлые губки, растянутые в милой улыбке – в общем, приятная и даже красивая девушка. Все было бы ничего, если бы не ее одежда… Хоть и перемазанная в грязи, но ясно различимая даже в сумерках форма инквизиторов! Белая с голубым и желтым – цвета первого отдела, занимавшегося борьбой с организованной преступностью и контршпионажем…
 Четверо товарищей по несчастью остолбенели с открытыми ртами, во все глаза глядя на инквизиторшу. Первым опомнился бард.
– О мои боги! Вы же инквизитор! А мы как раз…
Тут он остановился, но не по своей воле. Эльф с оруженосцем одновременно с разных сторон зажали ему рот. Бард было сначала попытался освободиться, но потом сам понял, что чуть не сболтнул лишнего. Замычав, он замахал руками, давая понять, что понял свою ошибку. Мэнзэ и Маржелек отпустили его, но остались стоять рядом, готовые в любой момент снова заткнуть ему рот.
– Да, инквизитор! – раздался в тишине звонкий, похожий на детский, голос девушки. – Папа сделал меня инквизитором, чтобы всегда держать меня при себе, – она слегка надулась и обиженно пробурчала в сторону. – Вечно он со мной так… Как будто я сама о себе позаботиться не могу! То сам за мной бегает, то нянек приставляет! «Не грызи ногти! Не ковыряй в носу! Не ползай по земле! Не качайся на стуле – упадешь!» И так без конца…
– Ой, прямо как моя мама! – радостно воскликнул Барашек. – Она тоже все время так! Папа с сестрой на нее всегда из-за этого ругаются. Хотя и сестра не лучше! Шага не ступи без ее позволения! Только и слышно: «Барашек! Нельзя! Брось каку!» Я что, маленький, чтобы со мной так обращаться!
Инквизиторша, обрадовавшись, что кто-то ее понимает, подошла поближе. Сцепив руки за спиной, она покручивалась из стороны в сторону, хлопая длинными ресницами.
– Я своему папе тоже все время так говорю, но он никогда не слушает. А ведь мне уже семнадцать! Почти… – после некоторой паузы добавила она.
– О, какой прекрасный возраст! – не выдержав, воскликнул бард. – Время, когда еще открыты все пути и есть возможность выбрать свое будущее! Время, когда цветут гортензии и поют мурзики!
– Кто, кто? – переспросили все хором.
– Мурзики… – неуверенно повторил Клод. – Ну… маленькие такие… полосатые… С крыльями…
– Пчелки, что ли? – непонимающе глядя на барда, спросила девушка и изобразила что-то похожее на утку.
– Да нет! Вот такое!
 И бард замахал руками, изображая неведомого «мурзика». Со стороны это было скорее похоже на дракона, которого пучит. Громко расхохотавшись, Эллюниум повалился на спину и начал кататься по земле, держась за живот и дрыгая ногами. Инквизиторша пришла в бурный восторг и начала прыгать вокруг эльфа, показывая на него пальцем и заливаясь звонким смехом. Барашек и бард, глядя на них, тоже не удержались и рассмеялись, хотя и более сдержанно. Единственным, кто не принимал участие во всеобщем веселье, был Маржелек. Стоя в сторонке, он презрительно фыркал, еле сдерживая негодование. «Как они не понимают всей серьезности ситуации! – думал Маржелек. – Хохочут, веселятся, а ведь она наш враг! Кто знает, что она задумала! Не верю я в таких миленьких инквизиторов! Не просто же так она появилась в кустах! Она – самый хитрый и коварный из всех инквизиторов! Сейчас притворяется милой девушкой, а стоит нам расслабиться, как нас тут же повяжут, и больше мы уже никогда белого света не увидим! Вечно будем гнить в застенках…».
– Хватит! Прекратите! – не выдержав, крикнул он. – Вы забыли, что нам нужно торопиться?!
– Да, ты прав, Маржелек, – примирительно сказал Барашек, – нам, и правда, надо поторопиться. Еще немного, и совсем стемнеет. Нам надо найти место для ночлега.
Барашку было немного стыдно из-за того, как он только что себя вел. Хотя он понимал, что это похоже на то состояние после боя, когда любая, даже самая глупая шутка воспринимается как какое-то чудо и позволяет снять гнетущее напряжение. Позволяет сказать всему миру: вот мы выбрались, и все у нас хорошо! Но им еще рано радоваться… Им надо поскорее убираться отсюда, пока инквизиторы снова не напали на их след.
– Ладно, поехали отсюда, – произнес он.
– А что с ней? – неуверенно спросил бард. – Мы же не можем бросить ее здесь…
– Конечно, не можем. Пусть едет с нами, что еще с ней делать, – махнул рукой паладин.
Сразу же после этих слов бард, слегка поклонившись инквизиторше, протянул ей руку и сказал:
– Прошу вас, сударыня! Предлагаю вам проехаться со мной на моем коне! Ведь ваша лошадь потерялась, а если кто-то из нас будет идти пешком, то задержит остальных.
Девушка расплылась в счастливой улыбке и несмело подала руку барду. Тот подвел ее к своему коню и, сцепив руки, подставил их, чтобы помочь ей сесть на Кюмпферштерна. Благоговейно взглянув на огромного белого жеребца, инквизиторша поторопилась залезть наверх. Вспрыгнув на сцепленные руки барда, она рывком поднялась до седла и… не рассчитав усилия, перевалилась на другую сторону коня. К счастью, так как она не успела отцепить руки от седла, она повисла вниз головой, дрыгая ногами в воздухе.
Барашек и Клод одновременно кинулись спасать девушку. Бард, ухватив ее за ноги, не давал ей перевалиться полностью, а паладин, ловко подхватив девушку за талию, помог ей подняться и сесть верхом.
– А! Если бы здесь был мой папа, он бы опять на меня ругался! – весело и беспечно воскликнула спасенная девушка.
Маржелек фыркнул, глядя на то, как Уилфилштерн и этот Баранище бегают вокруг инквизиторши, усаживая ее на коня. В глазах его тлел нехороший огонек.
– Лучше бы она с лошади свалилась и шею себе свернула! – тихо прошипел он. – Или пусть бы пешком трюкала! Нашли тоже, с кем! То ли дура набитая, то ли шпион! Я думал, что со мной один баран едет, а их целых два! Это уже почти стадо!
– Да, да, я с тобой совершенно согласен! – прошептал кто-то позади Маржелека. Оруженосец подскочил и резко обернулся. За ним стоял очень серьезный Мэнзэ. Таким серьезным он еще никогда его не видел. – Знаешь, я тут ей под юбку заглянул, когда она ногами махала… – Маржелек скривился, но эльф, не обращая внимания, продолжил. – И увидел там совсем не то, что ожидал увидеть! По крайней мере, не то, что ожидал увидеть у такой простушки!
– И что же ты там увидел? У нее… под юбкой? – скривившись, спросил Маржелек.
Эльф понизил голос до еле слышного шепота:
– Например, перевязь с метательными кинжалами! И очень интересный стилетик!
Оруженосец весь затрясся от возбуждения и громко воскликнул:
– Я так и думал!
– Что это ты там думал? – донесся голос Барашка. – Хватит там думать! Лучше на лошадей садитесь! Мы уже готовы!
Эллюниум и Маржелек переглянулись и, многозначительно кивнув друг другу, двинулись к лошадям.
Через пару минут ставшая еще более разношерстной компания двинулась в путь. Первым ехал Барашек. Его мысли были заняты новой спутницей. «Инквизитор… Я впервые вижу живого инквизитора! Она совсем не похожа на то, что рассказывала мне сестра. И еще меньше похожа на тех инквизиторов, о которых рассказывал Клод. Хотя она явно готова к любым неприятностям. Она неуклюжа, но когда я поддержал ее  за талию, то почувствовал под руками не изнеженное тело молодой девицы, а тренированное тело бойца. Хотя для настоящего боя надо больше чем просто годы тренировок, но еще и опыт…». А вот этого в ней паладин не увидел. Она, как Маржелек, многое умеет, но не знает, как этим пользоваться! Но все же она девушка, в отличие от Маржелека… Да, она –  Девушка, а оруженосец – Мальчик. Но все же то странное, необъяснимое чувство не переставало беспокоить паладина… Маржелек парень, а Барашек все равно не может на него равнодушно смотреть. Может, это от того, что девушек рядом не было, и теперь все пройдет само собой? Барашек очень надеялся, что это так. Но не верил…
Позади паладина на некотором расстоянии ехали эльф и оруженосец. Они вполголоса, поглядывая то на Барашка, то на Клода с инквизиторшей, обсуждали сложившуюся ситуацию:
– Маржелек, он не согласится! Ты ведь сам понимаешь, что Барашек слишком доверчив! – Мэнзэ искоса глянул в спину едущего впереди паладина. – Он не позволит оставить ее здесь!
– Но должны же мы хотя бы попытаться! – горячился оруженосец. – Он ведь не совсем дурак, хоть таким и кажется!
– Ну допустим, Барашка мы уговорим, – согласился Эллюниум. – Но что делать с Клодом? Он-то точно не согласится ее бросить! Он ведь уже хвост павлином распустил и прямо-таки строит из себя ее рыцаря сердца!
– Ну и пусть катится вместе с ней тогда! Невелика потеря! – недовольно скривился Маржелек. Но все же и ему было жаль думать о расставании с бардом, который, хоть и странный, но все же уже стал ему другом. Подумав, оруженосец сказал. – Ему можно ничего и не говорить. Отвлечем его чем-нибудь, а когда от нее избавимся, тогда ему уже нечего будет сказать!
– Что нечего будет сказать, это ты зря! Уж ему-то всегда есть что сказать! Он про тебя еще и стихи напишет! – Мэнзэ, представив, какими будут эти стихи, захихикал.
– Неважно! Сейчас самое главное убедить Барашка, а о Клоде мы потом подумаем! – Маржелек нахмурился и пришпорил своего коня.
Позади всех ехал на Кюмпферштерне бард, перед которым сидела милая девушка. Клод пытался вести с девушкой непринужденную беседу:
– Айлин! Какое чудесное имя! И вы тоже прекрасны! Не знал, что в семье Сиюлэ такие прекрасные девушки!
– Что вы имеете в виду? – наивно хлопая глазками, спросила инквизиторша. – Вы разве знакомы с кем-то из моей семьи?
– Нет, не то чтобы знаком… Я ведь пока еще не так знаменит, чтобы меня приглашали на званые вечера или балы! Просто, видел пару раз, когда был в столице.
– А вы видели моего папу? Мне говорят, что я на него так похожа! Но мне так совсем не кажется… Разве у меня такие же густые, большие брови, как у него? Или такой же большой нос? Да и вообще у меня не такое унылое лицо! – она надулась, скрестив руки на груди.
– Нет, нет, конечно, у вас всего этого нет! Вы – девушка! А девушки всегда более утонченные, чем мужчины! Ваши глаза напоминают мне раннее утро над вершинами гор, что сверкает, но в то же время во мгле предутреннего тумана! А ваши волосы, словно пшеничное поле, ожившее на ветру! А ваши губы… Они – как вишневая мазь на мое сердце!
– А ты странный! – немного наклонив голову, Айлин заинтересованно посмотрела на барда. – Папа говорил, что странные личности почти всегда или преступники, или сумасшедшие. Или то и другое вместе. Но если ты и сумасшедший, то, наверное, самый странный из них. Хотя я мало их видела… Наверно, они все разные…
Слегка задетый ее словами Клод воздел глаза к небу и, подняв руку над головой, провозгласил:
– О нет! Стезя поэта – это не безумство!
 Хотя с безумством должен быть знаком поэт!
 Безумный танец слов рождает вольнодумство!
 И именно поэтому гоним толпой поэт! 
– О! Ты прямо как мой папа! Он тоже начинает странно говорить, когда злится…
Бард замолчал, подыскивая слова, чтобы объяснить девушке, что такое поэзия. И в этот момент из почти уже непроглядной темноты раздался голос Барашка:
– Клод, не мог бы ты на минутку подойти сюда? Один! Нам надо поговорить!
Извинившись перед Айлин, Клод соскочил с коня и быстрым шагом направился к своим спутникам. Подойдя к ним, он сразу понял, что предстоит серьезный разговор.
– В чем дело? – осведомился он.
Барашек почесал затылок и немного растерянно протянул:
– Ну… понимаешь… дело в том… ну… то есть… дело в ней, в инквизиторше…
– А с ней что-то не так? – забеспокоился Уилфилштерн.
– Да, с ней все не так! – вмешался Маржелек. – Она – инквизитор! Она – наш враг! И мы не можем ей доверять!
– Айлин нам не враг! – с жаром воскликнул Клод. – Она очень милая девушка!
– Вот-вот, видишь, она уже тебя околдовала! – съехидничал эльф. – Уже по именам друг друга называете!
– Стойте, стойте! Не надо заводиться и ссориться! Мы должны спокойно обсудить и решить, что нам делать дальше, – остановил их Барашек. –  Клод, ты ведь понимаешь, что если она поедет с нами, то всем нам это грозит большими проблемами. Тем более что мы не можем быть уверены в том, кто она такая. Она, и правда, может оказаться подосланным к нам шпионом инквизиции. Хотя… в этом я сомневаюсь. Они не стали бы делать все так грубо и очевидно. Но мы не знаем ни кто ее отец, который явно будет ее искать, ни какие сюрпризы она выкинет сама. Ты ведь должен признать, что она – очень странная девушка.   
– Я все это понимаю, – горячо возразил бард. – Но ведь мы не можем оставить ее одну посреди ночного леса! Мы хотя бы должны проводить ее до ближайшего селения, где она будет в безопасности!
– Да, в этом я с тобой согласен… – кивнул головой паладин. – Как можно бросить кого-то в ночном лесу!
– Я же говорил тебе, что это бесполезно! – повернувшись к Маржелеку, скривился эльф и сплюнул в темноту.
Вскинув голову, Клод благодарно поклонился Барашку и сказал:
– Тогда я вернусь обратно, чтобы успокоить Айлин! Она, наверное, уже изнемогает от одиночества и страха перед темнотой!
Закончив свою тираду, бард повернулся спиной к друзьям и быстрыми шагами удалился. Оруженосец и эльф прожигали ему спину злобными взглядами до тех, пока он не скрылся в ночной мгле. В конце концов, они переглянулись, и Мэнзэ пожал плечами:
– Ничего не поделаешь… Ты ведь и сам заранее знал, чем все это закончится… Барашка не переделать… А теперь, когда они вдвоем с Клодом, их и камнепадом не сдвинешь…
Маржелек фыркнул и высокомерно усмехнулся:
– То же мне, благородные! Строят из себя невесть что! Но мы с тобой, Эллюниум, не потеряем бдительности! Мы будем настороже и спасем их от неосмотрительной доверчивости!
– Да это нам раз плюнуть! – хохотнул Эллюниум и сплюнул в сторону.
И в этот миг раздался возглас барда. В этом возгласе звучали потрясение и испуг, недоумение и отчаяние.
– Ее нет! – вопил он на весь лес.
Друзья бросились к нему.
– Тише ты, остолоп! – прошипел эльф, пытаясь заткнуть рот Клоду. – Кругом инквизиторы, а ты!..
Бард на секунду примолк, но, увидев примчавшегося паладина, завопил с новой силой:
– Ее нет, Барашек! Она пропала!
– Туда ей и дорога! – пробормотал в сторону Маржелек.
– Ты уверен? – нахмурился Барашек. – Может, она пошла… это… ну… в кустики.
– Нет, нет! Я сначала все осмотрел, а потом уже начал кричать! – замотал головой бард, а потом, упав на колени, запричитал, молитвенно сложив руки перед собой. – Отчаянию моему нет границ! Плотины прорваны, и грусть-печаль несется стремительным потоком по моей душе! О, Айлин! Как я мог тебя оставить на произвол судьбы!
– Да не убивайся ты так! Сейчас мы ее найдем. Она не могла далеко уйти, – соскакивая с лошади, сказал паладин.
Присев на корточки, Барашек попробовал найти следы инквизиторши, но в темноте, что уже окутала все вокруг, это было непросто даже ему. Нахмурившись, он прошелся вокруг лошади и озадаченно почесал в затылке: следов Айлин нигде не было…
– Странно, – пробормотал паладин, снова наклоняясь к земле. – Я вижу множество следов  Клода, но следов девушки здесь нет!
– Барашек! – с напором произнес Маржелек. – Ты ведь понимаешь, что она не могла просто так исчезнуть. Она явно замела следы, чтобы мы не знали, куда она ушла! Нам надо побыстрее убираться отсюда, иначе скоро здесь будет целая толпа инквизиторов! Я уверен, что она сейчас полным ходом движется к своим! Прибежит к папочке, и не пройдет и получаса, как мы снова будем окружены!
– Я тоже так думаю, – поддержал оруженосца Мэнзэ. – Надо быстрей убираться и найти себе какое-нибудь укрытие! Мы с таким трудом выбрались из окружения, и я не горю желанием снова повторить это! И уж тем более я не хочу попасть в плен к инквизиции!
– Но… но… мы же не можем… – попытался возразить Уилфилштерн.
– Извини, – мягко произнес Барашек и положил руку на плечо барда, – но в этом случае, я думаю, они правы. Надо уходить.
Бард совсем поник, но понимающе кивнул…


***
  Новое убежище, скорее всего, служило зимовьем или местом стоянки императорских егерей во время их долгих обходов Корабельного леса. Но нашим друзьям повезло. Дом оказался совершенно пуст и, судя по слою пыли, в нем уже несколько недель никто не появлялся. В доме было две комнаты: кухня и спальня с большим камином. Обстановка была довольно скудной. В кухне, кроме двух лавок и стола, практически ничего не было. В спальне напротив камина шла длинная широкая лавка, которая одновременно служила и постелью. На полу были набросаны шкуры разных животных. Рядом с окном стоял небольшой письменный стол со старыми принадлежностями для письма. По обе стороны от камина располагались два небольших стеллажа с разными разностями: пара каких-то толстых книг, охотничьи трофеи, склянки с какими-то странными жидкостями, набор для шитья и множество других мелочей, нужных или бесполезных.
В камине весело потрескивал огонь. Четверо товарищей кто сидел, кто лежал на шкурах, наваленных на полу. Усталые, но довольные тем, что им не придется провести эту ночь в неприветливом Корабельном лесу, они оттаивали душой и телом, глядя на яркий огонь, пляшущий в камине. Первым нарушил тишину Барашек:
– Может, перекусим? А то мы ведь сегодня еще не ужинали! А силы нам еще понадобятся! А то совсем ослабеем… А это нам не нужно…
– Хватит акать! – не выдержал эльф. – Просто тащи еду, раз тебе так хочется есть! А то надоел уже! А… Тьфу ты! Чуть сам не заакал!
Барашек, который валялся на спине, раскинув руки в стороны, расслабленный и чуть ли не растекшийся по полу, перевернулся на живот, встал на четвереньки и пополз к сумкам, лежащим на лавке. Стащив сумку на пол, он, не поднимаясь, развязал ее и начал шариться внутри, выискивая, чего бы пожевать.
– Барашек! Я тоже хочу есть! – не в силах подняться от усталости, простонал Маржелек. – Кинь мне кусочек чего-нибудь пожевать!
– И мне, если вам не трудно! – подползая немного ближе, вежливо попросил бард.
– Ну, тогда и мне за компанию! Чего зря добру пропадать! – тоже перекатываясь ближе к Барашку, сказал Мэнзэ.
– Ладно, ладно, сейчас всем будет что поесть! – ухмыльнулся Барашек.
Вначале все ели молча, но по мере насыщения друзьям захотелось поговорить.
– Наконец-то я наелся… – сказал паладин и блаженно улыбнулся. – Хорошо после трудного дня, в тихом и спокойном месте, лежа рядом с согревающим не только тело, но и душу пламенем, насладиться компанией друзей!
– Прекрасно сказано, мой друг! – похлопал ему Клод. – Вам точно нужно податься в поэты! У вас есть дар! Уж поверьте мне!
– Кажется, у Уилфилштерна снова начался приступ стихоплетства! – прошептал Маржелеку эльф. – Надеюсь, это не зайдет слишком далеко!
Подхихикивая в кулачок, Маржелек съязвил:
– Дай только ему волю выбирать поэтов, так все поэты были бы такими же чокнутыми, как он! Он уже и в Барашке поэта увидел! Из того поэт, как из моей бабушки паладинский конь!
– Если твоя бабушка на тебя похожа, так, может, не такая уж и большая разница между ней и конем, – хохотнул Эллюниум.
Маржелек расхохотался, представив такую картину: он и его бабушка на лугу щиплют травку. А его отец пытается согнать всех остальных членов их семьи в одно стадо. И тут же невдалеке, стоя на пеньке, Барашек читает стихи под громкие аплодисменты толпы бардов, которые все, как один, похожи на Клода Уилфилштерна. А вокруг этого зелено-прекрасного луга носится убегающий от эльфийской мафии и гномов совершенно голый Мэнзэ и лишь золотистый парик незнакомки служит ему одеждой. Чем дальше представлял Маржелек, тем истеричней становился его хохот. Он уже не мог остановиться и лишь хлопал руками по полу.
– Не думал, что мое высказывание так тебя развеселит! – сконфуженно пробормотал эльф.
– Да… просто… бабушка… – попытался объяснить Маржелек, но не смог, согнувшись от еще большего приступа хохота.
– А что с твоей бабушкой? – не понял Мэнзэ.
– Б-б-барашек… – пролепетал сквозь смех Маржелек, вытирая слезы с глаз.
– Бабушка Барашек?! – совсем запутался эльф.
– И ты голый... – на секунду пересилив смех, выкрикнул на всю комнату оруженосец и, повалившись на спину, начал кататься по полу, сотрясаясь от беззвучного смеха.
– И какая же связь между мной, твоей бабушкой и Барашком? – прорычал Эллюниум.
– О, ваши слова о бабушках и их связях напомнили мне одну интересную историю! – вмешался в разговор бард, которого из его монолога о поэзии, обращенного к Барашку, вырвал выкрик Маржелека. – Я услышал ее от своей бабушки в такой же неприветливый грозовой вечер. Это случилось с ней, когда она была совсем молодой. Жила она тогда в старом замке далеко от города. Неподалеку от замка было небольшое, но очень живописное озеро, на берегу которого моя бабушка любила предаваться мечтам, сидя в изящной беседке. Представьте себе прекрасную юную девушку…
– Глядя на тебя, трудно представить прекрасную девушку, – пробормотал Маржелек.
Бард остановил его движением руки и продолжил рассказ:
– Так вот, представьте прекрасную юную девушку, склонившую свою милую головку над книгой или пяльцами. Кажется, что она увлечена своим делом, но вдруг пяльцы выпали из ее рук, глаза девушки затуманились. Она погрузилась в мечты, глядя на зеркальную гладь озера…
– А, может, она просто заснула? – поинтересовался Барашек. – Со мной такое случалось…
– Когда ты вышивал? – съехидничал Маржелек.
Барашек смутился и замолчал. Бард, не обращая на них внимания, продолжал свой рассказ:
– У девушки был тайный друг. Почему тайный, спросите вы? Ответ прост: еще в раннем детстве она была помолвлена с другим. Дети из богатых знатных родов должны забыть о том, что на свете есть любовь! Так заведено исстари, и мы не в силах разрушить это проклятие… Но сердце девушки не подчинялось законам, оно трепетало при виде молодого красавца, изредка появлявшегося в их доме. Он тоже принадлежал к знатному роду, был богат и образован. Что же мешало родителям девушки разорвать помолвку и выдать ее за любимого человека? Политика, друзья мои, политика! Что может быть гнуснее политических браков! Но, увы, такие браки не редкость…
– Да, к сожалению, это так, – куда-то в сторону пробормотали Эллюниум и Маржелек.
– Да, да, и в наше время это не редкость! – Клод покивал, собираясь развить тему политических браков, но, спохватившись, хлопнул себя по лбу и сказал. – Простите за долгое вступление! Вернемся к нашей девушке. Она тайком встречалась со своим возлюбленным. Каждый раз сердце ее трепетало от любви и страха. Она боялась, что их тайна будет раскрыта. Последствия были бы так ужасны, что девушка даже думать об этом боялась. Сколько раз она говорила себе, что должна прекратить ночные свидания! Но наступала ночь, и девушка бежала навстречу своей любви.
И вот однажды ночью ее возлюбленный не пришел. Она ждала его до самого рассвета. Она не могла уснуть, и слезы капали из ее прекрасных глаз. Весь день девушка не могла найти себе места. Ее сердце билось так сильно, что темнело в глазах. «Он разлюбил меня! – думала бедная девушка. – О, нет! Он не мог так поступить! С ним что-то случилось!» И так весь день, до самой темноты.
Да, я совсем забыл сказать, что девушка жила одна в этом огромном замке. Ну, если не считать многочисленной прислуги. Родители хотели оградить дочь от ненужных встреч и, тем самым, сохранить ее целомудрие до свадьбы, которая была уже не за горами. Слуги бдительно охраняли девушку, но любовь делает человека удивительно хитрым и осторожным! Окрыленная своим чувством, девушка находила все новые и новые способы обмана своих стражей. И ни один из них даже не догадывался, что делает по ночам вверенная их заботам особа.
– А о том, что она делала по ночам, можно поподробнее?! – заинтересовался Эллюниум.
– Тише, тише, не мешай! – заткнул его покрасневший Маржелек.
Бард благодарно кивнул оруженосцу и продолжил:
– В ту ночь, о которой пойдет речь, девушка долго ждала возлюбленного. Она смотрела в окно, но видела только темные силуэты деревьев. Измученная ожиданием и своими мыслями девушка решила лечь в постель. Служанки уже давно приготовили ее ко сну. Каждый вечер девушка покорно позволяла умыть, переодеть, расчесать и уложить себя. Ах, каким же счастливцем был этот юноша! Каждую ночь его любимая представала перед ним в первозданном виде, и лишь тонкая ткань ночной рубашки отделяла ее от него. Это было так восхитительно!
– Не думаю, что ночная рубашка долго их разделяла! – усмехнулся эльф. – По крайней мере, меня бы точно не разделила бы!
–Да тише ты! Мешаешь же слушать! – рявкнул Барашек, посмотрев на Эллюниума потемневшими от недовольства глазами.
Бард слегка вздрогнул, видимо взгляд паладина напомнил ему о его недавних злоключениях, и поспешно продолжил:
– Итак, девушка собралась лечь в постель. И вдруг за окном послышался тихий зов. Она встрепенулась, бросилась к окну. При свете луны она увидела своего любимого. Тихо, чуть слышно, он звал ее. Но любящее сердце слышит даже то, что невозможно услышать! С трепетом она вслушивалась в печальный голос юноши:

О, дева милая, приди ко мне скорей!
Тоскуя, плачу у твоих дверей!
Устами нежными мне душу обогрей!
О, выйди, выйди, милый друг, скорей!

Леденеют руки,
Холодеет кровь…
Нет большей муки,
Чем тайная любовь!

О, дева милая, приди ко мне скорей!
Страдая, умираю у дверей…

После этих слов девушка вскрикнула и бросилась к двери. Не помня себя, бежала она по лестнице, тревога и страх гнали ее вперед. И вот она уже внизу. Юноша ждал ее возле узенькой, выложенной камнями тропинки, ведущей к озеру. Девушка побежала к нему, с ее губ готовы были сорваться слова любви, а руки ее были раскинуты для объятий. Но возлюбленный вдруг повернулся к ней спиной и молча пошел по тропинке. В первое мгновение девушка опешила, но потом поняла, что ее любимый идет к беседке. Ах, эта беседка была свидетельницей их любви! Первое свидание, когда влюбленные обменивались лишь пылкими, но робкими взглядами! Первый поцелуй… ну, и… – Уилфилштерн немного замялся, прокашлялся и продолжил. – Девушка быстро бежала по тропинке, а ее любимый удалялся все дальше и дальше. Как ни старалась она догнать его, он не становился ближе. И вот он совсем исчез из виду. В отчаянии девушка закричала, уже не боясь, что ее услышат. Она звала его по имени, но ответа не было. Рыдая и заламывая руки, девушка устремилась к беседке в надежде, что ее любимый ждет ее там.
Так и было. Он стоял в беседке, повернувшись спиной к тропинке. Она окликнула его. Медленно, словно ему было тяжело двигаться, он повернулся. Девушка замерла от ужаса. Крик, готовый слететь с ее губ, замер. Перед ней стоял ее любимый, но лицо его было ужасно! Белое, как снег на вершинах гор, с черными провалами глаз, с кривой ухмылкой, похожей на оскал, – оно внушало беспредельный страх. «Что с тобой, любимая? – глухим голосом произнес юноша. – Иди ко мне! Я жду тебя!» Но девушка не сдвинулась с места. Больше всего на свете ей хотелось убежать, но ее ноги словно приросли к земле, она не могла сделать ни одного шага. Тем временем ее возлюбленный медленно вышел из беседки и двинулся к девушке. От страха волосы зашевелились у нее на голове, остановившимся взором она смотрела на любимого. Вот он все ближе, ближе. Девушка видит кровь у него на рубашке, видит пустые глаза, в которых совсем недавно она видела безграничную любовь.
Пока бард описывал этот момент, не только у девушки начали вставать дыбом и шевелиться волосы. Эллюниум и Барашек все больше сжимались и придвигались друг к другу. В конце концов, они, столкнувшись, сцепились руками и замерли, дрожа. Клод, вдохновленный их реакцией, возвысив голос, продолжал:
– Он уже совсем рядом! И вдруг спокойная гладь озера заволновалась. Девушка увидела, как из воды показалась синевато-белая рука, потом – еще одна рука. Из воды на берег медленно начало выползать что-то ужасное. Вот оно выползло полностью и, не поднимаясь на ноги, быстро поползло в сторону влюбленных. Когда оно приблизилось, девушка увидела, что это чудовище похоже на человека. Даже больше – оно было похоже на женщину или девушку! Длинные спутанные волосы закрывали лицо, белая рубашка облепила стройное когда-то тело. Раздался жуткий стон. Юноша резко повернулся к выползшей из воды. Девушка увидела его спину… В спине торчал нож, вогнанный по самую рукоять. Она узнала этот нож! Это был нож ее старшего брата! Страшный крик вырвался из горла девушки. Она поняла, что произошло! Ее брат убил ее любимого!
Неизвестно сколь долго кричала бы бедная девушка, если бы ее не прервал еще более страшный крик.
– А-а-а-а-а!!! – заорал Барашек, испуганный ударом грома за окном.
От его крика вздрогнули все. Даже Маржелек, который, похоже, совершенно не боялся истории Клода, но слушал с большим увлечением. Он зашипел на Барашка:
– Тише ты, дай дослушать! Бойся шепотом!
Бард откашлялся, несколько шокированный происшедшим, но все равно не остановился:
– Это кричала несчастная утопленница, вцепившаяся в ногу убитого юноши. «Ты! – вопила она. – Ты виновен в моей смерти! Я любила тебя! Я отдала тебе самое дорогое! Ты предал меня! Ты убил меня!» Молча стоял юноша, ничего не отвечал он своей бывшей подруге. И тут взор утопленницы упал на едва стоявшую на ногах девушку. «Так вот она! Разлучница! – прошипела утопленница и отпустила ногу юноши. – Не будет тебе счастья! Я не отдам его тебе!»
Помутившимся взором девушка увидела, как утопленница поползла к ней. «Я погибла…» – подумала девушка, и от этой мысли ей стало легче. Жизнь для нее потеряла всякий смысл…
Девушка была готова к смерти, однако когда холодные пальцы несчастной утопленницы мертвой хваткой вцепились в ногу, бедняжка вздрогнула и готова была упасть в обморок. И тут в наступившей тишине раздался тихий голос юноши. Его голос был чист и звонок, ничего похожего на страшный глухой голос мертвеца! Девушка взглянула в лицо своего любимого: оно было бледным, но в глазах появился яркий блеск, в них снова светилась нежная любовь. «Отпусти ее, – сказал он и ласково коснулся рукой волос утопленницы. – Ты ошиблась, я не твой любимый. Мне очень жаль… Я знаю, как тебе одиноко и больно… Теперь я такой же несчастный, как и ты. Я пришел проститься с моей любимой. Позволь мне обнять ее на прощанье! А после мы уйдем с тобой туда, где нет счастья… Обещаю, я не брошу тебя!»
Холодные пальцы разомкнулись. Послышались тихие рыдания, плечи утопленницы вздрагивали, все ее тело содрогалось от плача. Юноша с жалостью смотрел на нее. Потом он перевел взгляд на свою любимую и сказал: «Ты уже все знаешь. Не надо мести, прошу тебя! Прости своего брата, он защищал честь своей семьи. Мне пора уходить. Прощай!» Он обнял девушку, его руки были холодны, как лед. Через тонкую ткань плаща она почувствовала холод смерти и содрогнулась. Его губы коснулись ее губ. Как холоден был прощальный поцелуй! Девушке казалось, что сама смерть целует ее…
Долго смотрела она вслед двум несчастным. Они шли по берегу озера, держась за руки. Их головы склонялись под тяжестью предательства и печали. И когда они уже почти скрылись в предутреннем тумане, юноша обернулся и крикнул: «Живи долго! И помни обо мне!»
После этих слов Маржелек украдкой смахнул слезу с глаз и прикрыл лицо платочком. Барашек же и не пытался скрыть своих слез, так он был растроган. Даже Эллюниума, похоже,  проняло, и он шмыгал носом, отвернувшись от всех. Бард немного помолчал и нетвердым голосом продолжил свой грустный рассказ:
– Так закончилась эта трагичная история. Моя бабушка жила долго и не было дня, чтобы она не вспоминала о своем любимом. Порой она уходила на берег озера и, глядя на зеркальную гладь озерных вод, тихо пела.
И тут бард запел. Его голос совсем не был похож на тот голос, которым он обычно рассказывал стихи или пел баллады. Мелодичный и нежный, он проникал прямо в сердце.

Мы с тобой никогда не встретимся…
Сердце плачет, трепещет отчаянно.
Мы с тобой никогда не встретимся,
Даже если поверим в случайности…

Стонет сердце,
Разлукой ранено…
Бьется мысль,
Тоской одурманена…

Мы с тобой никогда не встретимся…
Губ моих ты не сможешь испить…
Мы с тобой никогда не встретимся…
А могло ведь иначе быть…

Стонет сердце,
Разлукой ранено…
Бьется мысль,
Тоской одурманена…

Мы с тобой никогда не встретимся…
Ты ушел, приказав долго жить...
Мы с тобой никогда не встретимся…
Но не в силах тебя я забыть...

Стонет сердце,
Разлукой ранено…
Бьется мысль,
Тоской одурманена…

Затихли последние отзвуки песни, и в комнате повисла тишина. Все без исключения, даже бард, печально склонили головы, задумавшись. Потом Барашек поднялся и, подбоченившись, важно сказал:
– Я тоже расскажу вам одну историю. Это случилось давно. Мой дедушка был тогда младше меня года на два. Однажды он возвращался домой через лес. И хотя уже начало темнеть, он ничего не боялся. Ведь это был знакомый с детства лес! Да и конь у дедушки был замечательный: сильный, выносливый, быстрый, как ветер. С таким конем от любого врага можно ускакать! Ну, а какие в этом лесу враги? Да никаких! Так что дедушка скакал себе спокойно, мечтая о вкусном ужине и теплой постели. Ну… мне так кажется…
– Ну, мне тоже так кажется! Это же твой дедушка! – саркастически заметил Маржелек.
– Во-во! И я о том! О чем же еще думать, возвращаясь домой, как не о еде! – закивал паладин. – Ну, да не об этом речь! – он собрался с мыслями и продолжил. – Начинало темнеть. Дедушка пришпорил коня. Ему хотелось поскорее добраться до дома. И вдруг впереди на дороге выросла странная фигура. Дедушка попытался остановить коня, но конь словно взбесился. Он заржал, встал на дыбы, было видно, что он чего-то сильно испугался. Дедушка чудом удержался в седле! С трудом ему удалось немного успокоить коня. После этого он взглянул на дорогу. Пока дедушка возился с конем, странная фигура приблизилась настолько, что ее можно было хорошо разглядеть. Это была старуха – страшная, просто ужасная, мерзкая, отвратительная! Лицо ее казалось изъеденным – как будто черви проползли по ее коже и оставили глубокие следы. Маленькие глазки смотрели злобно и пронзительно. Запавшим ртом она бормотала что-то невнятное.
Несмотря на испуг, мой дедушка вежливо спросил старуху, не нуждается ли она в помощи. В ответ она захохотала и попыталась схватить коня за уздечку. Но конь шарахнулся в сторону, чуть не сбросив дедушку на землю. Как хорошо, что дедушка был умелым наездником и не сломал шею, слетев на землю! Иначе меня не было бы на этом свете…
Темнота вокруг сгущалась. И в этой темноте глаза старухи вдруг засветились ярким красным светом. Она выкрикнула какое-то страшное слово. И тут конь рванулся вперед и понесся по дороге. Дедушка был рад поскорее ускакать от этой старухи. Он был уже далеко от того места, где встретил ее, как вдруг впереди показался силуэт человека. С ужасом дедушка узнал в нем все ту же старуху! Она мерзко хихикала и протягивала руки к нему!
Вне себя от страха дедушка погнал коня вперед. Старуха с рычанием отступила в сторону. Ее красные глаза злобно сверкнули в темноте. Но дедушка уже мчался вперед, подгоняя коня. Прошло какое-то время, и вдруг краем глаза дедушка заметил что-то большое. Он резко повернул голову и чуть не умер от страха. Справа от него летела старуха! Увидев, что дедушка смотрит на нее, она захохотала своим мерзким смехом и начала кружиться вокруг него, протягивая к нему сморщенные белые руки. Дедушка закричал и потерял сознание. Когда он пришел в себя, было уже утро. Он лежал на земле, коня рядом не было. Дедушка был раздет, одежда валялась рядом…
Голос Барашка дрогнул при последних словах, и его передернуло от отвращения. Маржелек скривился, но ничего не сказал. Эта история явно понравилась ему меньше, чем предыдущая. Но его удивила реакция эльфа, который никак не прокомментировал такую концовку. На него это было совсем не похоже. Оруженосец пристально посмотрел на Мэнзе и удивился еще больше. Тот сидел, обхватив себя руками, и трясся от страха. Ему эта история явно показалась очень страшной. Маржелек хотел поддеть эльфа, но его отвлек бард, вскочивший на ноги и замахавший руками:
– Постойте, постойте! Позвольте мне рассказать ужасную историю, которая странным образом связана с тем, что произошло с дедушкой!
– Позволяй, не позволяй, будто ты заткнешься! – прошипел немного оживший эльф.
Но его проигнорировали, и Клод продолжил:
– В замке жил маленький мальчик. Его отец был очень богатым и влиятельным человеком, он очень любил свою вторую жену и детей от второго брака. А вот сына от первого брака он по какой-то причине ненавидел. Мачеха тоже не любила малыша и всячески подогревала ненависть отца. За малейшую провинность ребенка жестоко наказывали, тогда как мачехины дети вольны были делать все, что им заблагорассудится.
И вот однажды мальчика заперли в темной комнате, больше похожей на чулан. Окон в этой комнате не было, мебели тоже – голые стены, холодный каменный пол и прочная дверь, запертая на замок. Мальчик уже не первый раз оставался в этой страшной комнате в полном одиночестве. Иногда его забывали выпустить вечером, и он оставался там на всю ночь.
Барашек сочувственно покачал головой. Это напомнило ему о том, как его самого запирала в чулане сестра, и он еще внимательнее стал вслушиваться в слова Уилфилштерна:
– Как только тяжелая дверь захлопнулась, мальчик бросился в угол комнаты, сел на пол, сжавшись в комочек, прижал лицо к коленям, а уши закрыл руками. Сколько времени прошло, он не знал, но руки его занемели, и он опустил их. В тот же миг мальчик услышал тихий шорох, потом странный скрип и что-то похожее на вздох. Сердце ребенка замерло, он сжался еще больше. Вскоре он почувствовал на своем лице легкое дыхание, словно ветерок пронесся по комнате. И хотя мальчику было очень страшно, он все-таки открыл глаза. Сначала он не увидел ничего, только темноту. И вдруг в этой темноте блеснул красный огонек. Мальчик не понял, что это, и ему стало любопытно. Он начал наблюдать за мелькающим в темноте огоньком. Вернее, огоньками, потому что их было несколько. Страх у мальчика куда-то пропал, напротив, ему стало весело. Огоньки то приближались к нему, то удалялись, словно играя с ним. Так продолжалось какое-то время, но вдруг два огонька приблизились настолько, что мальчик смог разглядеть их. Это были глаза! Два красных сверкающих глаза! Приглядевшись, мальчик увидел, что глаза принадлежали жуткому существу, не похожему ни на зверя, ни на человека. Охваченный ужасом ребенок вскочил и бросился к двери. С громким криком он начал стучать кулаками и ногами, но ни его крик, ни стук не были слышны в замке.
– Вот черт! Представляю, если бы со мной в детстве такое случилось! Я ведь тоже часто сидел в темных чуланах… – еле слышно прошептал Барашек, поеживаясь.
Маржелек же закусил губу и сжал кулаки. Было видно, что ему очень хочется, чтобы к мальчику кто-нибудь пришел на помощь. Эльф, похоже, боролся с желанием заткнуть уши. По крайней мере, его руки иногда взлетали во внезапном порыве, но он останавливал их, не доводя до ушей, сдерживая себя, так как хоть ему и было страшно, но хотелось узнать, чем все это закончится. Клод, возвысив голос, почти выкрикивал фразы:
– Тем временем жуткие существа приближались к мальчику! Он слышал их тяжелое дыхание, и сердце его замирало от страха! Сознание готово было покинуть малыша, но в этот самый момент он услышал за дверью чьи-то шаги… – бард сделал театральную паузу, а потом закричал тоненьким голосом. – «Выпустите меня! Помогите! Спасите меня!» Шаги приближались, и вот кто-то остановился возле двери. Дверь тихо скрипнула и отворилась. Мальчик с криком выскочил в коридор и бросился в объятия спасителя. Только после этого он взглянул на того, кто его спас. Перед ним стояла старуха, и вид ее был ужасен. Однако мальчик не испугался. Ему казалось, что ничего не может быть страшнее тех существ в комнате. Старуха улыбнулась мальчику и протянула к нему сморщенную белую руку. «Пойдем со мной, – сказала она, – ведь я твоя мать!» Мальчик взял старуху за руку, и в тот же миг они исчезли из замка.
– Ни фига себе, поворотец! – пробормотал Эллюниум.
Но история на этом не закончилась! Бард продолжил дальше:
– Вечером мачеха вспомнила о ребенке и пришла, чтобы выпустить его из комнаты. Дверь была заперта на замок, но когда мачеха зашла в комнату, то никого там не увидела. Мальчик исчез! Несколько дней слуги по приказу отца искали ребенка, но не нашли никаких следов исчезнувшего. В глубине души отец порадовался этому – ребенок мешал ему спокойно жить. А уж радости мачехи не было границ!
Прошло несколько месяцев. В хмурый осенний день перед воротами замка появились старуха и маленький мальчик. Они попросились на ночлег. Слуги втайне от хозяев впустили путников. Они покормили их и спрятали на ночь в старом заброшенном сарае. Среди ночи слуги услышали страшные крики, доносящиеся из покоев мачехи. Крики были настолько ужасны, что никто не решился пойти туда. Вскоре крики стихли. А через некоторое время слуги снова услышали крик, но уже из покоев отца. И снова никто не бросился на помощь. Слишком уж напуганы были слуги! Да и храбростью никто из них не отличался.
Утром слуги осмелели и пошли посмотреть, что случилось ночью. В комнатах мачехи и отца был ужасный погром, все вокруг было залито кровью, а на полу лежали растерзанные трупы. Слуги бросились к детям. Но все детские комнаты были пусты, детей нигде не было. Не было в этих комнатах ни следов погрома, ни крови. Дети просто исчезли и все.
Старуха и мальчик тоже исчезли. Никто не видел, когда и куда они ушли. Говорят только, что с тех пор в лесах вокруг замка часто слышится плач или смех детей. А одинокие путники, проезжающие через этот лес часто видят старуху, окруженную детьми. А еще говорят, что если кто приглянется этой старухе, начинает она вокруг него кружиться. И так кружится она вокруг до тех пор, пока юноша не потеряет сознание. И, говорят, что как только сознание покидает человека, превращается старуха в невиданную  красавицу.
Маржелек, задумчиво подперев щеку рукой, сказал:
– Хотел бы я посмотреть, как она выглядит, когда не старуха…
– А я бы не хотел! – отрезал эльф.
– Хотя как раз на тебя она бы и клюнула скорее всего! Полетала бы вокруг тебя да и превратилась! А мы потихоньку на нее посмотрели бы!
– Не, не, на такого, как он, она бы не клюнула! – отрицательно замахал рукой Клод. – Судя по всем историям, которые я о ней слышал, ей нравятся определенные типы мужчин. Высокие, широкоплечие, мускулистые, с впечатляющей внешностью, настоящие воины!
Все посмотрели на Барашка. Он смутился.
– Ну… наверное поэтому она на дедушку моего внимание обратила… Тот еще выше меня…
Все с сомнением посмотрели на Барашка, который не отличался маленьким ростом, и попытались представить его дедушку. Вышло у них это не очень хорошо, и они замотали головами, отгоняя ужасные видения.
– Знаете, я тоже знаю одну страшную историю! – вдруг заявил Маржелек. – Хотите, расскажу?
Бард с воодушевление закивал головой. Барашек с сомнением кивнул. А эльф застонал и зарылся в одеяло.
– Ну ладно, раз все согласны, начну рассказывать! – Маржелек на секунду задумался, а потом быстро заговорил. – В одном старинном замке жил граф. И был он знаменит тем, что не пропускал ни одной красивой молодой девушки. Стоило ему увидеть прелестное личико, как он начинал любыми способами добиваться взаимности очередной жертвы. А так как граф был хорош собой, то чаще всего победа давалась ему легко. И чем легче давалась победа, тем быстрее надоедала ему девушка. Сколько слез лилось вокруг него, сколько разбитых сердец!
Однажды встретил он такую красавицу, каких не встречал ранее. Все в ней было прекрасно: и лицо, и тело, и душа. А как она пела! Ее удивительный голос сводил с ума всех, кто слышал ее пение. Не устоял и граф. Услышал как-то раз, как, сидя возле прозрачного ручья, поет красавица песню, и потерял покой. Решил граф во что бы то ни стало овладеть девушкой. И не просто овладеть, а жениться на ней.
Начал он ухаживать за ней – не тут-то было! Девушка на его ухаживания внимания не обращает. Пытался он ее подарками купить, но она ни одного подарка не приняла, все обратно вернула. Шло время, а граф ни на шаг не приблизился к победе. А любовь его все возрастала. И решился тогда граф на безумный и подлый поступок! Впрочем, он не раз поступал подобным образом, и все ему сходило с рук.
Верные слуги графа выкрали девушку и привезли ее в охотничий домик, который находился в глухом лесу. Они заперли ее в домике и уехали, а вскоре появился граф. Он был уверен, что теперь девушка согласится на все. А он собирался сделать ей предложение! Настолько сильна была его любовь, что он забыл обо всех других красавицах, не обращал внимания ни на кого и думал только о ней, о той, которая украла его сердце.
Но граф вновь был отвергнут. Он умолял, стоя на коленях. Девушка лишь смеялась в ответ. Тогда граф пришел в ярость. И ярость его была ничуть не слабее, чем его любовь. Такой уж он был человек…
Он хотел овладеть девушкой, но она сопротивлялась изо всех сил. Ее сопротивление подогревало страсть и ярость графа. Не помня себя, он снова и снова набрасывался на полуживую девушку. И остановился лишь тогда, когда понял, что девушка мертва.
Теперь граф впал в состояние еще более ужасное, чем прежде. Не было предела его горю и чувству вины. Он рвал на себе волосы, рыдая над хладным трупом. Через некоторое время к горю начал понемногу примешиваться страх. Граф боялся не правосудия. У кого много денег, тому правосудие не страшно! Он боялся потерять свою репутацию. Многие осуждали графа за его любовь к девушкам, но ни у кого не было ненависти к нему. Даже брошенные девушки продолжали любить доброго и красивого графа. А теперь все будут в ужасе от его поступка! В глазах людей он стал убийцей и злодеем, девушки будут обходить его стороной…
Ну, дальше события развивались банально и просто. Верные слуги графа закопали тело девушки в лесу. Граф вернулся в замок и зажил прежней жизнью. Вскоре он даже думать перестал о том, что случилось в охотничьем домике.
Прошло несколько месяцев. Не знаю как, но однажды граф оказался возле охотничьего домика. Скорее всего, произошло это во время охоты. Заходить в домик граф не хотел – страх и совесть заговорили в нем, мешая ему развлекаться. Он решил быстрее уйти подальше от этого места. Но вдруг он увидел какую-то тень в окне. Сначала он подумал, что ему показалось. Вгляделся – нет, не показалось, в домике был человек! Граф разозлился: кто посмел войти в его дом! Забыв про страх, граф бросился к домику, распахнул дверь и замер от ужаса. Посреди комнаты, прямо на полу сидела юная дева, убитая им на этом самом месте. Длинные волосы были распущены, на белом платье не было ни капли крови. На руках у девушки лежал младенец. Глядя на него нежным и счастливым взором, девушка глухим голосом тихо пела страшную колыбельную.
Маржелек запел. Голос его дрожал от волнения – сильный, красивый, с легкой хрипотцой, которая только оттеняла его красоту. Вот только к песне его голос совсем не подходил, что делало колыбельную еще более зловещей.

             Топ-топ…
Кто-то ходит за окном…
             Тук-тук…
Кто-то к нам стучится в дом…
             Тук-тук…
             Тук-тук…

Виден чей-то красный глаз,
Кто-то съест тебя сейчас!
Мертвых больше, чем живых,
Станешь пищей ты для них!
Лапой стукнул в нашу дверь,
Кто-то в дом вошел теперь!..
             Топ-топ…
             Топ-топ…

Тише, тише, спи, усни,
Глазки сонные сомкни!
Спи, забудь про страшный сон,
Не приснится больше он…   

Последние отголоски песни затерялись в углах комнаты. И лишь раскат грома был ответом на эту песню в гробовой тишине. Барашек, Клод и Эллюниум пораженно смотрели на Маржелека, который под их взглядами застеснялся чуть ли не до слез. Потом бард встал и зааплодировал. Паладин и эльф присоединились к этой маленькой овации. Барашек даже крикнул пару раз «браво!». Маржелек поклонился, как знаменитый артист, и улыбнулся. Аплодисменты стихли, и в наступившей тишине раздался громкий царапающий звук. Кто-то скребся в окно. Все четверо товарищей испуганно замерли.
– Инквизиция! Они нас нашли! – нервно прошептал Маржелек.
– Старуха… Добралась-таки… – пробормотал бард.
– Аааа… брошенная девушка… Это тот самый охотничий домик! – простонал перепуганный эльф.
– Сестра… она меня убьет… – прошелестел Барашек и спрятался за Маржелека.
Скрежет сдвинулся с места и постепенно перешел к входной двери. Оруженосец бросил раздраженно-презрительный взгляд на дрожащих друзей и громко сказал:
– Не мелите ерунды! Единственно кого нам сейчас по-настоящему нужно бояться – это инквизиция! Всякие эти ваши монстры нас никак не могли найти! Да и не существует их!
– Как? – удивленно пролепетал Барашек. – Моей сестры не существует?
– Ладно, ладно, – отмахнулся Маржелек, – твоя сестра существует. Но она никак не могла оказаться здесь! Кто бы ни был там за дверью, мы можем с ним справиться! Мы уже не раз бывали в сложных ситуациях!
Слова оруженосца пристыдили и воодушевили Барашка. Он выпрямился и уже уверенно сказал:
– Да, ты прав, Маржелек! Нечего нам трястись, как малым детям! Если уж мы смогли уйти от армии утоме и целой толпы инквизиторов, то чего нам бояться каких-то монстров! Открой дверь, оруженосец!
Маржелек, обрадованный тем, что Барашек пришел в себя, потому что ему было неприятно видеть своего старшего товарища в непривычном состоянии, бросился к двери, даже не заметив подвоха. Паладин же тем временем отступил на шаг вглубь комнаты и взялся за рукоять меча.
Дверь распахнулась, и пораженный Маржелек отступил. Из темноты через порог поползло нечто невообразимое: склизкое и вонючее, все пузырящееся, похожее на комок перетекающей грязи. К Маржелеку потянулся похожий на грубую пародию человеческой руки мерзкий отросток.
– Вуеээуэээ! – голосило чудовище, пересекая порог.