Дела давно минувших дней

                Жаксыбай

 Как бы грозен не был, как утверждают нынешние демократы, всесилен тоталитарный режим, но молодость брала свое. На собрании районной партийной конференции, мой друг и коллега удобно устроившись в кресле, зная, что доклад нашего первого секретаря не может быть короче 90 минут, спокойно и глубоко уснул.  Мне, сидящему рядом, это не совсем понравилось. Как можно наплевать на доклад самого  «Первого», хотя он надоел нам всем своей трескотней и пустым хвастовством? Но главное, как можно оставить меня, без его едких комментариев, слушать этот бред?! Я был возмущен до глубины души таким отношением к себе.
Коротко о докладе первого секретаря. Это только называлось докладом или даже отчетом в те времена. На самом деле звучали одни и те же слова, призывы, задачи и лозунги Политбюро ЦК КПСС, тезисов из газеты «Правда» вперемешку с местным материалом. Лишь в заключительной части любого выступления любого партийного руководителя прослеживалась живая мысль. В основном гневной критикой, что все, кроме самого Первого, плохо работают. Вот тут - то он начинал выражаться своими словами и, это было самым важным в его докладе. Кого он собирается снять с работы в ближайшее время за то, что тот обогнал его «Волгу» на трассе, этот неправильно поздоровался, тот опоздал на бюро, а этот ходит в джинсах. Начинались жесткие указания, что бы коровы телились чаще, молока давали больше, как требует  последний пленум ЦК  КПСС, а в Кремле давно уже заметили, что  наши поля зарастают сорняком…  Но пока терпят, верят, что мы еще успеем исправиться. Вперед, товарищи, за работу. Аплодисменты.
И тут мой друг, по его плану, должен был проснуться. Но не мог я рядом скучать в одиночку! Когда он действительно уснул и даже начал всхрапывать, привлекая внимание других участников этого собрания из соседних рядов, оторвал из газеты два кругляшка бумаги, обслюнявил их под пристальным и удивленным вниманием соседей, и наклеил их осторожно на кругляшки его очков. Из наших рядов никто уже доклад не слушал. Все напряженно наблюдали. Убедившись, что мой коллега действительно спит, я демонстративно начал внимать оратору. Послышался ропот недовольных зрителей из ближайшего окружения. Они ожидали большего. Недовольный гул был замечен  из президиума и мгновенно подавлен грозным постукиванием карандаша по графину председателем собрания – секретаря по идеологии.
  Якобы, отчет, якобы, перед избирателями продолжался. Храп моего коллеги становился неприлично громким. Интересно, где это он был вчера без меня? И тут прозвучал роковой вопрос с трибуны:
             - Когда, наконец, закончится это безобразие?
Я резко толкнул под бок спящего:
     - Отвечай, тебя спрашивают
Он вскочил, вокруг темнота, очки-то залеплены, спросонок не поймет где он, что с ним. И вновь через микрофон трубный глас Первого:
     - Кто ответит?!
     - Я, я отвечу! Но я не виноват!
Все соседи рядом с нами легли вповалку от смеха, я застыл от ужаса. Целый месяц, потом, мы с ним писали объяснительные, тысячу раз заверяли как уважаем и любим, больше родного отца, нашего Первого. Утряслось. Мой друг меня простил. На собраниях он больше не спал. Да и рядом с нами никто больше не садился…


                Месть Жаксыбая

Наутро после отчетно-выборного партийного собрания, где меня вновь избрали своим секретарем коммунисты совхоза, звонят коллеги из других хозяйств, чтобы поздравить, поинтересоваться, как проходило это важное мероприятие. Всем им скоро, по графику райкома партии, предстоит пройти через это. Но один телефонный звонок удивил меня. Абонент, представившись инструктором обкома партии, долго и нудно задавал вопросы, типа: сколько минут длился мой отчетный доклад, кто из райкома присутствовал, кто еще был из приглашенных, сколько человек выступило, сколько было критических замечаний, как я планирую строить дальнейшую свою работу по этим замечаниям и т.д. и т.п. Словом, мой нежданный внеочередной отчет затянулся на полчаса. Постепенно накаляясь от въедливых и дотошных вопросов, я переспросил фамилию собеседника. В ответ грозно прозвучало:
- Ты что, мать-перемать, до сих пор не знаешь фамилий всех работников обкома партии?!
Я был в полной растерянности, но через несколько секунд заорал в трубку:
- Жаксыбай! Встречу – убью!!!
Трубка долго хохотала, пока не раздался писк зуммера.
Вызвали в очередной раз в райком. Наш совхоз один из самых дальних, почти 80 км. Как всегда, еле успеваю к началу. В коридоре встречает Жаке:
- Давай скорее, все уже сдали!
- Чего давай, почему сдали?
- Давай-давай! По червонцу скинулись, у Рашита родился сын
- Да ты что, у этого позора татарского народа?
- Да, да! После семерых дочерей
Конечно, с радостью отдал! Издали вижу Рашита в окружении наших хохочущих коллег. Они тоже заметили:
- Во! Еще один!
Не обратив внимания на эту реплику, обнимаю Рашита:
- Раке, брат! Искренне поздравляю! Как мы рады за тебя!
- Тебя тоже Жаксыбай прислал?
- Да, а что?
- И десятку ему, уже, отдал?
- Ну, Жаксыбай, погоди!!!