О Божией ткани

Вчера зашёл ко мне мой сосед — душу облегчить. И рассказал о самом важном, что у него лежало на сердце. «Мой отец, знаете, был очень добрый человек. Он давно уже скончался, но как вспомнишь его, так на душе тепло и светло сделается. Он был портной, мастер своего дела… Бывало, разволнуется и начнёт мне о «ткани» рассказывать: «Вот, гляди, каждая нитка к другой приникла и держит её; все сплелись друг с другом, все вместе к единству сведены. Если только одна ниточка не удалась, истончилась или порвалась, так весь кусок выходит в брак. Ни один хороший мастер этакую больную ткань не возьмёт. Вот и с людьми так же. Мир от Господа так устроен, что мы все — одна сплошная ткань. Все друг к другу приникли, все друг друга держим и друг другом держимся. Если одному плохо, то всем нехорошо, а люди этого не разумеют: глупы, близоруки. Думают: «Что мне до него, когда мне самому хорошо…». А на самом-то деле не так. Если одному кому-нибудь плохо, он мучается и болеет; и его мука от него во все стороны распространяется. Ходит угрюмый и других угрюмит. От его безпокойства всем неуютно. Люди друг к другу злым местом повёртываются: не доверяют, подозревают, обижают, ссорятся. И все чувствуют, что это от него идёт и на него за это раздражаются. Ему любовь нужна, а они к нему — с раздражением. И никто не видит его муку, а видят только его угрюмость, жестокость, сварливость, и не любят его… И вот уже разрыв, порвалась ткань… Надо скорей чинить дыру; а никто за это не берётся: «Мне, — говорят, — какое дело? Его беда, он и чини». А разрыв всё растёт, и ткань испорчена. А чинить можно только любовью: твоя беда — моя беда, моя беда — общая…».

А ещё отец так говаривал: «Ведь это и в хозяйстве так. Бедный человек не одному себе беден, а всем. Нищий человек не у себя просит, а других тревожит, о муке своей говорит, язву свою обнажает. Где беда, там общая беда; где голод, там всем хлеб горек. Безработный не один скитается, мы все им заболели. Всё равно как зуб заболит; заболит — и весь человек в смятении. Несостоятельный человек, неудачник или пьяница, он свою беду во все стороны излучает, всех задевает, всех бременит. И опять вся ткань испорчена; и надо как можно скорее чинить… Где ты не можешь, я за тебя смогу; где оба не сможем, другие вывезут».

Сердечный человек, знаете, был отец. И помогал всем, везде, где только мог. «Я, — говорил, — починкою был занят, дырку заштопал». И так, бывало, делал: соберёт отрезки от всех сукон и костюмов, иной раз прямо выпросит остаточек у заказчика, и подбирает: вертит, составляет, подгоняет… И потом шить начнёт. И уж тогда весёлые песни поёт. Глядишь — жилет построил или брюки. А иногда и целый костюм подберёт; завернёт аккуратно в платок и снесёт бедняку. А уж любили его, как редко кого. И за советом приходили, и просто поплакать. Нет, знаете, разбогатеть он не хотел; ни к чему это, говорил. Сами прокормитесь. Какое наследство… Вот что о ткани говорил — это наследие. А как почуял смерть, позвал меня и сказал: «Ухожу, Николаша. Не грусти. Все мы — нити в ткани Божией; и пока живём на земле, дано нам эту ткань беречь и крепить. Помнишь ты, был хитон у Спасителя, не сшитый — цельный, весь тканный сверху донизу. Все мы — нити его и по смерти призваны врасти в него. Это ткань Божия. Береги её в земной жизни: каждую нитку крепи… И всё будет хорошо».

И.А. ИЛЬИН