Страдания Алевтины Квачковской

Николай Беспалов

















Страдания Алевтины Квачковской по женской линии.





Самое начало страданий Алевтины Квачковской

Старшая медицинская сестра Аля Квачковская, заканчивая суточное дежурство на посту номер пять, хирургическое отделение, размышляла о том, что она станет делать в ближайшие два дня. Естественно, она выспится. Но прежде она отмокнет в ванной. Провоняешь тут хлороформом и другой медицинской дрянью, кто решиться обнять тебя. Потом она приготовит себе шикарный обед. Под шикарным обедом Алевтина подразумевает на первое борщ, на второе котлеты с макаронами. И конечно, она сварит большую кастрюлю компота из сухофруктов. Там, где она родилась, а родилась она в деревне Добня, компотов не варили. «Варили» самогон и на «запивку» домашний квас. Первый раз Алевтина пила компот из сухофруктов в столовой медучилища. С тех пор этот простецкий компот стал для неё лучшим напитком.
- Аля! – это на пост номер пять заглянула подружка, процедурная сестра Таня, - Кончай тут штаны просиживать. Я с Марией Павловной договорилась, она нам УЗИ бесплатно сделает.
- Я здорова. Тебе надо, ты и иди.
- Предательница ты, Алька. Бросаешь подругу.
Алевтина помнит, как совхозный бухгалтер, когда вор директор подставил его, сказал маме, а Аля это услышала: Самый большой грех это предательство.
- Пошли. Дождусь смену и приду к тебе в процедурную.
Смена явилась вовремя.
- В третьей палате новенький. Травма головы, - ввела в курс Алевтина и поспешила к подружке.
- Для храбрости, - пропела Таня и ловко разлила по мензуркам спирт.
- Ненормальная. А если алкоголь подействует как-то и у тебя обнаружат язву, например.
- Сама ты ненормальная. Пошли.
Они и пошли, как бойцы со ста пятидесятью граммами «наркомовских» в атаку, в кабинет УЗИ. 
Ультразвуковое исследование органов малого таза пациентки Алевтина  Квачковской показало, что в матке женщины наблюдается какое-то новообразование. 
- Миома, - торжественно произнесла врач гинеколог Софья Штейн, - будем резать, - это прозвучало, как приговор суда.
Вы когда-нибудь слышали, как воют деревенские бабы над могилой? А мы слышали. И потому утверждаем, что Альбина Квачковская, услышав диагноз, завыла также.
- Пей, - приказала Софья Штейн и чуть ли не насильно влила в рот Алевтины спирт, - Сейчас она перестанет выть, - успокоила подругу Алевтина гинеколог со стажем. Поверим ей.
Альбина округлила и без того большие голубые глаза, охнула и раскрыла рот в улыбке.
- Я умру.
- Она у тебя еще и сумасшедшая, - радостно сказала Софья Штейн, - Ничего. У меня есть старый товарищ психиатр. Вылечит.
Услышав это, подружка Али процедурная сестра Таня, схватила улыбающуюся подругу за руку и выволокла из кабинета гинеколога. Вслед им раздалось торжествующее.
- Правда глаза режет. Далеко от миомы не убежишь.
На улице имени неизвестного ни Алевтина, ни её подруге Тани деятеля прошлого века, народ спешит по своим делам. А кто и не спешит. Куда спешить-то, если в кармане ветер гуляет. Мало ли что в магазинах полно всего. А денег и на оплату квартиры не хватает. 
- Жрать хочу, - объявляет Таня. Алевтина кивает головой. Спирт действует; ей бы ровно идти. Какой тут разговор, - У тебя дома пельмени есть? – Алевтина энергично трясет головой, тем показывая, что пельменей у неё нет, - Точно, больная.
Дошли до остановки маршрутного такси. Со щита глядит мужчина и подпись: Ноль процента, а дальше сорвано.
- Что ноль процентов? – спрашивает Таня.
- Ноль процентов вероятности, что я буду жить, - грустно отвечает Алевтина.
- Ерунда, и без матки бабы живут, - знающе говорит Таня и толкает подругу в автобус.
Вовремя подруга затолкала Алевтину в автобус. Как только за ними закрылась дверь, позади в пяти метрах от остановки из-под асфальта забил фонтан горячей воды. В разные стороны полетели куски асфальта, камни и всякий другой убийственный материал. Троих прохожих они настигли. Слава Богу, не убили.
Автобус так тряхнуло, что стоящие пассажиры, в их числе и подруги повалились на пол.
- Что это было? – спрашивает Таня.
- Конец света. По телевизору говорили, - отвечает Алевтина, лежа на подруге.
- Тяжелая ты. Мой Витя тоже тяжелый.
- Девушки, вам не стыдно? – дама сидит рядом. По лицу её течет струйка крови. Стеклом порезала.
- Тетя, у Вас кровь на лице, - говорит Таня.
- Умираю, - заблажила тетя.
- Все тут помрем, - мрачно откликнулся мужчина, который благодаря своему весу остался стоять.
- Спокойно, граждане, - говорит шофёр, лицом черен, - Сейчас поедем.
- Он шутит? – спрашивает дама продолжающая сидеть на полу автобуса.
- Вы передумали умирать? – вежливо спрашивает Алевтина, животом своим, ощущая подрагивания живота подруги.
- А вы девушки, намерены так и ехать, лежа друг на дружке?
Одно дело лежать или сидеть, хотя бы и на полу внутри автобуса, другое быть снаружи. Там рассуждать некогда. Бежать надо. И быстрее бежать. Кипяток продолжает хлестать, выбрасывая камни. Берегись народ!
Воя мчаться машины. Красные и белые. То пожарная. А эта полицейская. Выдумали там, в Москве обозвать милиционеров полицаями. Жуть!
- Так поехали уже, - требует дама, поднявшаяся с пола и остановившая кровь на лице.
- Так и поедем, - отвечает шофер, черен лицом.
- Алька, тебе удобно? – стонет Таня.
- Мне удобно. Может быть, я купила билет в мягкий вагон, - шутит старшая медсестра, у которой методом ультразвукового исследования обнаружена миома матки.
- Насмотрятся по телевизору «Дома два» и уже в автобусе извращениями занимаются, - дама пудрит нос и пытается привлечь к себе внимание рядом стоящего мужчины славянской наружности.
- Самой бы, небось, хочется, - так реагирует мужчина славянской наружности.
- Вы наглец, - тоном заботливой мамаши отзывается дама. На что мужчина отвечает достойно.
- Лучше быть наглецом, чем лохом.
- Видишь, Таня, как она клеит мужика. Учиться надо.
- Мужики все одинаковы. Им грудь покажи и неважно, сколько тебе лет, он готов пихать в тебя.
Стоило подруге заговорить об «этом» Алевтина начала сильно переживать о своем; неужели Софья Штейн станет удалять мне матку. А как рожать потом? Алевтина  хотя и имеет среднее медицинское образование и  возраст не детский, но в состоянии расстройства мыслить разумно не может. В Добне так все, чуть расстроятся, разум теряют. Особенно если кто из них сверзится на лестнице, что ведет к реке.
Автобус переехал перекресток. Народ пассажирский вышел. Из автобуса прямиком в метро. Нашим подругам ехать и ехать.
- Ты гляди, Алька, дама-то мужика подхватила. Почесали.
- Там общежитие студенческое, а дядька и она на студентов не похожи.
- Ну, серая ты. Ни капли в тебе коммерции. Начальник общежития им сдаст комнату и пускай он её порхает.
Опять Алевтина сильно расстроилась, слезы на глазах.
- Ты чего, подруга?
- Чего, чего. Матку удалят. Как я буду с мужчинами любовью заниматься.
- Село. До матки докопаться еще надо. Не каждый мужик сможет.
- Эй, страдалицы! – кричит шофёр черен лицом, - Я обратно еду. Со мной поедешь? - глагол «поедешь» он произносит с мягким окончанием.
- Пошел ты, - отвечает Таня.
Подруги вышли.
- Пойдем к тете Тосе. Она определенно, брагу поставила. Не травиться же самопальной водкой.
- Отравлюсь.
- И правильно, Аля, отравимся у тети Тосе.
Тетя Тося, полное её имя Антонина, имела степень кандидата химических наук, более ста опубликованных научных статей, двух детей (в огороде бузина) и двух мужей. Однажды попав в больницу с отравлением «паленым» алкоголем, начала, она же химик, производство спиртосодержащих напитков дома. Благо квартира у неё отдельная и расположена на первом этаже дома «хрущевка». В этих домах, всем известно, первый этаж так низко, что и ребенок без труда может заглянуть внутрь.
- Занавеска задернута, значит, тетя Тося работает, - знает Таня.
- А она нас пустит?
- Пустит? – вопрошает Таня, - Как ей меня не пустить? Это я ей промывание делала, когда она траванулась палёнкой. Ты еще у нас не работала. Титьки у коровы дергала в своей деревне.
Тетя Тося, прежде чем открыть металлическую дверь, долго глядела в «глазок».
- Кого привела? – пытала она Таню.
Только тогда, когда процедурная сестра убедила тетю Тосю, что Алевтина не агент полиции, а её товарка по больнице, хозяйка квартиры тире минифабрики по производству водки и прочей «горючей» воды, начала шуровать засовами.
В квартире стоял стойкий сивушный запах.
- Тетя Тося, Вы бы проветрили, - сказала вместо «здрасте» Таня.
- Ночью проветрю. Сейчас форточку открою, все алкаши сбегутся.
- Таня, - вступилась за тетю Тосю Алевтина, - не дерьмом же воняет. У нас в больнице запахи хуже.
- Умная девушка. Пошли в комнату, - Антонина вопреки традиции, идущей со времен развитого социализма, не повела гостей на кухню. Там у неё цех. Настоящее производство. Даром, что Антонина кандидат химии.
- Тетя Тося! – заблажила Таня, - Что с нами было-то.
- Вы встретили серийного маньяка насильника. Вишь, как ты вся сияешь. 
- Вы скажите, - покраснела Таня.
- На улице что-то взорвалось, - серьезно говорит Алевтина, - Мы чудом спаслись.
- Уже передали по ящику. Не о вас, глупых, а о прорыве теплотрассы. Поддали давления, она и лопнула. Ремонта никто не делает, будет рвать.
В комнате Антонины чистота и уют. Никаких занавесочек и рюшей. Но все сотворено своими руками и с большим вкусом. Из-под пледа, что на тахте вылез кот. Серый, упитанный и без хвоста.
- Ой, - ойкнула Таня, - Коту хвост отрубили.
- Это мэнская кошка. С ирландского острова Мэн. Они от природы бесхвостые.
Антонина гордится своим котом. Ни у кого такого в её окружении нет, - Так чего явились? – с девушками Антонина не церемониться.
- Горе у Алевтины. Пришли к тебе тетя Тося, чтобы стресс снять.
- Набрались иностранщины. Говори проще, пришли, чтобы выпить.
Таня пытается вставить слово, но Антонина не дает.
- Главное, девушки, это найти повод достойный. Иначе питие превращается в пошлое действие. Бессмыслицу.
- Ой, тетенька Тосенька, - подхватила Таня, - Ещё какой повод есть. Алевтина доктор резать будет.
- Резать? – Антонина недоуменно подняла брови, - С виду здоровая она. Резать надо в том случае, когда человек на грани смерти.
Тут Алевтина и рассказала, как она за компанию прошла УЗИ и, что врач гинеколог Софья Штейн определила у девушки миому и категорически заявила, что надо резать
- Твоя гинеколог отвечает своей фамилии, она камень, булыжник она. Она страдает манией величия, - Антонина говорит и одновременно накрывает на стол, - Лавры Риммы Макаровой из «Покровских ворот» не дают ей спать спокойно.
Ни Таня, ни тем более Алевтина  такого кино не смотрели и актрисы с таким именем не знали, но обе согласно закивали головой.
Стол накрыт классически – соленые огурцы, квашеная капуста и консервы типа «завтрак туриста», хлеб черный «кирпичик».
- Пить будем из стаканов. Надо соответствовать, - Антонина эстет.
- Раздевайся, - приказывает Антонина Альбине после того, как было выпито  три раза по сто.
- Зачем? Мне не жарко еще.
- Сказала, раздевайся. Буду пальпировать тебя. У меня руки лучше всякого рентгена.
- Как это, папировать? – не поняла Алевтина.
- Щупать буду. А ещё медработников называешься.
Молодое красивое женское тело. Нет рядом ценителя, а то обязательно схватился бы за кисть. Или резец. Написал бы или изваял бы.
- Ты, девушка, скажи мне, когда в последний раз у тебя были красные дни?
- Чего это? – Алевтина не спешить одеться.
- Чего, чего. Менструация, когда была? Вот чего.
- Так недавно.
- Что значит, по-твоему, недавно?
- Ты, что, подруга, - вмешивается Таня, - не отмечаешь?
- Некогда мне ерундой заниматься, - сердится Алевтина.
- Хорошо. Но ты помнишь, когда ты с мужчиной спала?
- Не сплю я с мужчинами. Еще чего.
- Не спишь. Пускай. Я тоже со своими мужьями не спала. Свершили акт и по своим койкам. Спрошу иначе, когда тебя мужчина любил?
- Если бы, работала бы я сестрой.
- Тьфу, ты черт, - рассердилась  Антонина, - Когда тебя трахали? 
- Так бы и говорили.
Узнав, что медицинская сестра поста номер пять имела половую связь с больным,  лежавшим на хирургическом отделении с черепно-мозговой травмой и выписавшимся две три недели назад, химик заявила.
- У тебя беременность. И нет никакой миомы.
- Ну, гад, - шипит Алевтина, - Найду, убью гада.
-  И сядешь в тюрьму, - без особой заботы о судьбе подруги говорит Таня, - Ребенка родишь в колонии. Его определять в детдом.
- Не пугайте беременную, Таня. Никто никого и никуда не посадит. Разрешаю выпить еще по сто пятьдесят, - Антонина разливает самогон.
Поздно вечером, когда ремонтники закончили ремонт прорванного участка теплотрассы, и население близлежащих домов перестало обсуждать происшествие, Алевтина и её подруга Таня мирно спали на расстеленном на полу матрасе. Что снилось процедурной сестре, мы не знаем и не интересно. А Алевтина  снилась родная Добня, крутая лестница, ведущая к реке, дед Федул и дед Фаддей. Потом возник огонь и Алевтина  проснулась.
- Чего вскочила? – спрашивает Антонина, у которой в этот момент происходило главное, отбор спирта.
- Огонь приснился.
- Беги в туалет. Огонь к этому. У беременных мочеиспускание чаще, чем у обычных баб.
Алевтина в туалете, стена которого была обклеена какими-то красочными бумажками, долго подтверждала заключение химика.
В туалете, как правило, у человека рождаются самые разнообразные мысли. Алевтина не исключение. Если утром мысли Алевтины концентрировались исключительно вокруг её желудка, то сейчас, поздним вечером, она размышляла о более высоких материях. Если быть точным, то, наоборот, более низких по отношению к желудку вещах. А ещё точнее, о своем детородном органе. Как же так, думала Алевтина, Софья Штейн гинеколог, а мою беременность не обнаружила. А Антонина самогонщица, не знает Алевтина, что Антонина кандидат наук, руками поводила и сразу определила, беременна. 
Ну, сделаю я аборт. Денег загребут? Точно! Мне ли не знать. А если и покорежат все там? Больше не родишь. Надо мне это?
- Пойдем отсюда, - шепчет Таня.
- А то, - отвечает Алевтина.
И они, не попрощавшись, уходят. Хозяйка-то спит. Так думали подружки. А хозяйка квартиры была иного мнения и не спала: Алевтина родит, никуда не денется, а подруга её станет платной девкой.
- Давай пройдемся до метро? - предложила Таня.
- А на кой мне метро? Память у тебя отшибло от тетитониного самогона. Я же рядом живу.
- Счастливая ты, Алька.
- Мое счастье стоит девять тысяч в месяц плюс плата за коммуналку. А ты живешь в своей квартире, Таня.
- Своей! – ехидно говорит подружка, - С отцом алкоголиком и матерью дебилкой.
- Как ты плохо говоришь о родителях, - Алевтина тут подумала, а как если и её ребенок, подрастя, станет говорить о ней такое. Следом и свою мать вспомнила. Мама, как подожгла дом соседей, понесла от Федула. Родила Альбину, а когда ты подросла,  и из Добни уехала. Сильно Алевтина на отца стала походить.
Подруги расстались. Сморит Алевтина вслед Татьяны и так ей её жалко стало.
- Таня! – окликает подругу, - Пошли ко мне. Обед сообразим.
Подруга бежит к Алевтине. Подруги же…

Короткий, но очень приятный перерыв в страданиях Алевтины.

- Борщ мой коронный номер, - гордо говорит Алевтина в ответ на восторги Тани.
- А мой коронный номер, - подружка пошленько хихикает, - Сверху на мужике. Они верещат от удовольствия.
- Не стыдно об этом? – Алевтина верна предрассудкам жителей Добни.
- Ой-ой-ой. Какие мы стыдливые. Ты, Алевтина, когда мужику даешь на глаза повязку надеваешь?
- Не надеваю, - обиделась подруга, - Но и распространяться на эту тему не люблю.
- А меня такие разговоры заводят. Ты, Альбина настоящий динозавр.
- Они вымерли давно, - подруги сидят в комнате Алевтины, которую она снимает у пожилой женщины. Из обстановки в комнате кровать, два стула и телевизор. Одежду Альбина хранит в полиэтиленовых мешках. А мешки висят на гвоздях.
- Эх, Таня, мне бы богатого мужа. Я бы сумела устроить гнездышко.
- Ты сначала реши, что с беременностью будешь делать.
Напрасно напомнила подруга Алевтине об этом; испортила настроение. Так хорошо пообедали, погода прелесть, а тут опять о беременности. Татьяна не чурбан какой; сразу заметила, что у Алевтины настроение испортилось.
- А давай, пойдем, погуляем. Мороженого поедим, - предложила она и Алевтина соглашается.
Особых, точнее никаких достопримечательностей в районе, где живет Алевтина, нет. Русский музей и Эрмитаж в Центре. Третьяковка в Москве. Чего уж говорить о Прадо и Версале.
Идут подружки по улице. Едят мороженое по двадцать пять рублей за штуку. На народ глядят; кто в чем одет и сколько то стоит.
- Гляди, Аля, на ту чувырлу. Надо же такое на себя напялить.
- Деньги есть, вот и покупают все, что ни попади.
Дошли до метро. Народ шастает туда и обратно.
- И чего они все ходят? А кто работать будет? – Алевтина матерью воспитана в строгости и не любит лентяев и бездельников.
- Откуда нам знать, может работа у них такая, что бегать надо, - Татьяна терпимее.
У тротуара остановился большой автобус, по борту написано – доставка в ТРЦ бесплатно.
- Рванем в тэ-эр-цэ? – предлагает Таня, и они спешат сесть в автобус.
- На этот раз пронесло, ничего не взорвалось, - шутит Альбина.
- Плюнь через плечо, а то, как рванет сейчас.
Салон автобуса наполняется. Вот и все сидячие места заняты. Можно бы и отправятся, но водитель чего-то ждет.
- Чего стоим? – не выдерживает одна пассажирка.
Молчание.
- Может, он умер? – предполагает другая.
- Как же, они умрут! – это третья, - Они с юга все долгожители.
Наконец, автобус поехал. Ехали желающие посетить ТРЦ всего-то семь минут, а переживаний как будто им на Марс предстояло полететь. Для несведущих следует расшифровать аббревиатуру ТРЦ – торгово-развлекательный центр. По-нашему современная торговля уже есть развлечение; повезет, не повезет. Отравишься или не отравишься теми же стейками, где воды не меньше 50% от общего веса.
Торговля и развлечения. Вам это ничего не напоминает? Правильно! Это выражение из 10-ой сатиры римского поэта-сатирика. Он точно определил тогдашние устремления римского народа, противопоставляя эти устремления героическому прошлому. Хлеба и зрелищ!
- Походим? – предлагает Таня.
- Слюни до полу пускать? Нет уж. Это не по мне.
- Ну и жди богатого мужа. По мне так самой надо всего добиваться.
Пробежал холодок между подругами. Ходят по центру и молчат. Долго молчать ни  Таня, ни Алевтина не могут.
- Таня, смотри реклама кино.
Реклама гласила: Американский  полнометражный анимационный фильм режиссёров Эндрю Адамсона и Вики Дженсон по мотивам детской книги Уильяма Стейга «Шрек!». И рожа, упаси Господи.
- Я в кино век не была, - говорит двадцати пятилетняя Татьяна.
- Пошли тогда. Я мультики люблю, - Алевтине чуть меньше.
В кинозале к началу просмотра собралось человек пятнадцать и все люди взрослые.
Заставка Алевтине понравилась; сидит мальчик на серпе Луны и удит что-то. У себя в Добне Алевтина ужас как любила рыбачить. Так тут в городе говорят, а в Добне говорят, рыбалить. Аля везучая. Или её рабы любят. Другой взрослый и опытный рыбак за день и трех плотвичек не поймает, а Алевтина, как ни забросит лесу, так поклевка.
- Ну и рожа, - шепчет Таня.
- Так американец же, - отвечает Алевтина.
Смотрят. Иногда вздыхают. Редко смеются.
В зале слышен звук жующих попкорн челюстей.
- У нас так в коровнике было. Задашь корму коровам. Они и жуют.
- Алевтина, так это специально такой корм для людей придумали, чтобы они на скотину были похожи. Еще жвачку придумали.
- Пошли отсюда. Кино говно. То ли дела наши волк и заяц. 
Тут девушки слышат голос мужчины позади.
- Точно, говно. Предлагаю пойти в кафе. Угощаю пепси-колой.
Таня и Алевтина оглянулись одновременно. Переглянулись и подмигнули – а он ничего.
- Пошли, - соглашается Таня. Алевтина следует за подружкой как утенок за уткой.
В кафе Григорий, так назвался молодой человек, купил три посудины с пепси-колой, раздал девушкам и сам присосался к одной.
Сидят трое молодых людей и, молча, сосут пепси-колу.
- Кино дрянь, - молвит Таня.
- Точно, - подтверждает Роман.
Пепси-кола допита, а разговора так и не получилось.
- Так я пошел, - говорит Григорий и остается сидеть.
- Иди, - отвечает Таня и при этом «строит» глазки Григорию.
- А может быть, поедим картошки фри? – Алевтина успела проголодаться. У неё в животе плод и он требует пищи.
- Точно! – радостно восклицает Григорий и ходко идет к буфету.
- А он ничего, - Таня облизывает плотоядно губы.
- Позорница. Посмотрела бы на себя.
- А чо? Я что не женщина. Думаешь, только ты можешь с больными трахаться.
- Не твое дело.
Подруги препираются. А Григорий  не спешит вернуться к ним. Он решает сложную проблему, как бы ему склонить ту, которая светлая, это Алевтина, к любви. Так ничего и, не придумав, Григорий  возвращается к девушкам. Сел и сразу: А как Вас зовут? – сказал и взглядом стал раздевать Алевтину.
- Аля мы, - отвечает Алевтина.
- А я Григорий, - ошалел окончательно парень.
- А я Таня, - спешит напомнить о себе Татьяна.
- Аля, пошли, погуляем, - не обращая внимания на реплику Татьяны, говорит Григорий.
- Пошли, - неожиданно для себя отвечает Алевтина.
- Предательница, - шипит Таня и забирает Алевтинин пакет с картошкой фри.
Григорий строитель и живет в общежитии. Долго гулять, держась за ручку, ему тягомотно. Натура требует большего. Пригласить в общагу? А если заартачиться? Григорий аж вспотел.
Алевтина женщина чуткая; видит, мается парень.
- Пошли ко мне, - умопомрачение напало на Алевтину. Софья Штейн сказала бы, это у беременных часто случается. Тяга к близости с мужчиной не только понижается, а, наоборот, возрастает.
Григорий облегченно вздохнул и подумал, не проститутка ли она. Если так, то сколько заломит?
- Ты не подумай, что я гулящая. Я девушка приличная. Просто, ты мне понравился.
Григорий уходил от Алевтины рано, рано утром.
- Ты спи, я сам дверь прикрою.
- Придешь вечером?
- А можно? – Григорий сам не свой от ночи, проведенной в объятиях Алевтины.
Мы не забыли о графике работы Алевтины – сутки через трое. Сутки прошли.
Григорий ушел, и Алевтина стала думать, чем его угощать вечером. Было бы много денег, купила бы она мяса. Мясо в Добне ели редко, но готовить его умели. На мясо денег нет, но и овощи женщина сумеет приготовить так, что будет лучше всякого мяса.
Пора и вставать. В квартире никого. Не стесняясь, Алевтина идет голой в ванну. Там она будет долго разглядывать себя. Живота не заметно. Грудь немного налилась. Так это красиво. И мужчины любят большую грудь. Долго стоит женщина под душем. Шумит вода. Где тут услышать звонок в дверь.
А когда Алевтина вышла из ванной, зазвенел мобильный телефон.
- Подруга называется, - начала ругаться Таня, - Я к ней пришла, а она дверь не открывает
Первый раз Алевтина лжет подруге.
- Дома меня нет.
- А где? Я подойду. В больнице я и сюда не пускают.
- Аборт решила делать? – радостно спрашивает Татьяна.
- Тебе какое дело. Все мне некогда, - разъединилась.
Что бы тебе, теперь надо ждать, когда Таня уйдет.
Дома всегда есть чем заняться женщине.
С особой тщательностью прибиралась Алевтина в своей комнате. Потом пришла очередь и кухни.
Овощи Алевтина выбирала долго. Торговалась, чем сильно рассердила торговку.
К пяти вечера у Алевтины все было готово. Знать бы ей, что и Роман постарался. Он тоже деревенский, из Белорусского села, что в окрестностях Барановичей. Ах, какое там сало делают. Мамаша как раз посылочку прислала. И сало там, и большая клизма полная самогонки, и грибу сушенные.  Все дошло в целости и сохранности.
Быстрее, быстрее. Торопит себя Роман. Успел забежать в общежитие, умыться, побриться и забрать гостинец от мамаши. Роман зарабатывает неплохо, но счет деньгам знает и лишнюю копейку не истратит. Копит Роман на первый взнос за квартиру. Начальство обещало. Наивен Григорий; мало ли что начальство обещает, когда надо из рабочего все жилы вытянуть.
Звонок застал Алевтину на кухне, где она выкладывала тушеные овощи на блюдо. Блюдо она взяла из сервиза хозяйки.
В растерянности торопится Алевтина в прихожую. С блюдом в руках. Подбежала. А что дальше делать? Куда блюдо деть?
- Подождите. Я блюдо куда-нибудь пристрою.
«Пристроила». Поставила на пол.
- Ты? - говорит так, как будто век не видела Григория.
- Я, - отвечает он и, чтобы обнять Алевтину, ставит пакет с гостинцами на пол. Прямо на блюдо.
Не заметили они этого – так долог был их поцелуй.
Когда им удалось оторваться друг от друга, то увидели они во что превратились тушеные овощи.
- Как жалко, - хнычет Алевтина, - Теперь в помойку их.
- Зачем? Перетушим и на стол.
Такой практицизм юноши Алевтине понравился; хозяйственный мужик. Их первое настоящее застолье продолжалось до тех пор, пока по телевизору не начали показывать комедийное шоу «Камеди клаб».
- Сильно много они матом ругаются, - отметил Роман, и с ним согласилась Алевтина. Но оба смеялись.
- У нас в Добне мужики матом редко ругаются.
- Оно и правильно.
Григорий все больше нравится Алевтине. Хозяйственный, рассудительный. В постели сильный, но не грубый.
Минуло семь часов.
- Ты сегодня приходи тоже, - утомленно говорит беременная Алевтина.
- Сегодня не смогу. До ночи будем вкалывать. Так наш начальник сказал. Он ушлый. Договорился о каком-то левом растворе.  Его развозят ночью.
- Значит, ворованный.
- А нам-то что. Мы строители. Мы не воруем.
- Я на сутки уйду. Выходит, не увидимся два дня.
- Не скучай. Зато потом три дня вместе, - Роман оптимист.
Закрыла за Григорием Алевтина дверь, и взгрустнулось ей. Прошли счастливые денечки. Так подумала и отчего-то испугалась; неужели я его полюбила? С икрой сама и туда же, в любовь.

Самый пик страданий Алевтины

Последний месяц лета. Последние его дни. Клинику закрывают «на проветривание». Всем отпуск.
- Поеду в Абхазию, - сообщила Таня Алевтине после того, как им выдали деньги.
- Там стреляют.
- Чушь. На пляже не стреляют. Зато там фрукты дешевые. Им же вывозить некуда.
- Езжай. Мне ехать некуда, - тоскливо Алевтине. Тошнит, кожа попортилась. Да и живот попёр. Что сказать Роману?
- А в свою Добню? Парное молоко, овощ, какой с огорода.
- Вспомнила. Нет деревни. Остались три или четыре старухи. Какое молоко. Мне мама рассказывала, как при Хрущеве, был такой навроде нынешнего Президента московский начальник, домашнюю скотину под нож пускали. Таким налогом этот Хрущ обложил. А нынче так просто кислород перекрыли.
- Тогда, не знаю, - Тане жалко подругу, но чем помочь, не знает, - За город поезжай. Там все-таки воздух чище.
- Много не наездишься. На электричку билет знаешь, сколько стоит.
Подруги помолчали.
- Жаль тебе спирт нельзя. Настроение бы поправила.
- А чего нельзя-то? Я же не литрами и не каждый день его пью, - Алевтина приосанилась.
- Молодец ты, Алька. Я бы не решилась родить без мужика.
Рассказать или нет ей о Григории? Сомневается Алевтина. Нет. Твердо решает она.
Закусывал средний медперсонал черствым бутербродом. Потом подруги пили чай.
- Так, я пошла, - Таня уже переоделась.
- Иди. Я посижу еще, - Алевтине так не хочется идти домой. Ужас прямо. Григорий уехал к себе в деревню под Барановичи. Хозяйка вернулась. Сварливая баба. Все ей не так.
Так, немного ссутулившись, животу так легче, Алевтина просидела до тех пор, пока сменщица не прогнала её.
- Ты мне мешаешь.
Знаю я, что мешаю  ей делать, злится Аля. Начнет вязать чего-нибудь. Вот что поражает Алевтину; в магазинах полно всякого тряпья. И модное и красивое, а у сменщицы от заказов нет отбоя. Сменщица говорит: Ничего ты не понимаешь. Теперь престижно носит вещи ручной работы. И добавила, - это эксклюзив. Смешно. Выходит, бабы в Добне сплошь в этом эксклюзиве ходят. Надергают козьей шерсти и вяжут.
Алевтина спускается на первый этаж. Ребенок запросил кушать. В больничной столовой для персонала готовят отдельно, так что покушать вкусно там можно.
Берет Алевтина куриный бульон с лапшой и салат из свежих овощей. Стоит с подносом. Место выбирает. Из угла машет рукой молодой врач с отделения урологии. Все веселее будет. Решает Алевтина и идет к нему.
- А Вы, я гляжу, скоро мамой станете.
- Чего, так заметно?
- Нет. Просто моя жена тоже в положении. А вы все беременные похожи.
Начали есть.
- Вы уверены, что те овощи, что Вы  едите не ГМО?
- А кто его знает, гмо они или не гмо.
- Раньше я если хотел, кого обидеть, говорил: пошел вон, чмо. Теперь говорю: вали отсюда гмо.
Алевтина первый раз за последние дни рассмеялась.
- Вам сейчас нужно побольше положительных эмоций.
- А где их взять-то? – сгоряча ляпнула Алевтина, при этом вспомнив ласковые и сильные руки Романа.
- Могу предложить поход в театр. Мы с женой идем завтра в театр Буф.
- У меня и платья нет, - есть же добрые люди.
- Попрошу у жены.
- Спасибо, конечно, но я с незнакомыми людьми в театр не хожу.
- Как хотите, - уролог допил компот из апельсинов и ушел.
Едет Алевтина домой и сильно переживает. Она в театре была дин раз. В школе.
Как тоскливо. И зачем мне этот ребенок? Страдает Алевтина. Григорий  узнает и уйдет от меня. Какой нормальный мужик станет жить с брюхатой бабой. А рожу, чуть не плачет Аля, так на меня никто вообще смотреть не станет. В страстную любовь Алевтина не верит. Досыта ею наелась. Нынче она в отношениях с мужчинами придерживается старого проверенного принципа – стерпится, слюбится.
Вот, взять, к примеру, Григория. Она, что влюбилась в него? Ни сколько.  А он, любит ли её, Алевтину?
- Девушка, Вы выходить будете? Встали тут, дорогу загораживаете, - ну зачем так сердиться? Недоумевает Алевтина. И сама выходит. На две остановки раньше. Ну и что? Софья Штейн говорит, ей надо больше гулять.
Ничего не радует беременную женщину. Ни хорошая погода, ни то, что впереди три свободных дня. А чем их занять?
Да. Вынуждены признать, наша героиня не особо развитая особа. Существует определенная закономерность – чем более образован человек, чем более развит, тем шире круг его интересов, тем на большее он способен.
Так получилось, что мама в детстве дочке мало уделяла внимания. Сыта? Не разута? И хорошо. Мамаша, уехав из Добни, превратилась в «перекати-поле». То там поживет то там. И постоянной работы не имела. 
Это чудо, что Алевтина Квачковская, прадед которой по преданию служил попом в церкви села Добня, выбилась «в люди» и стала медсестрой. Старшей медсестрой! 
И идет старшая медсестра Алевтина Квачковская по одной из тысяч улиц большого города, который так и не стал ей родным и тем более, близким. Все чуждо тут ей.
Как вкусно пахло в избе мамаши. Особыми запахами она наполнялась после того, как мамаша наладит печь пироги. Какие она пекла пироги! Если сосед дед Федул по доброте свой отвалит мамаше рыбы, то пироги будут сытные. А так все больше постные – с ягодой или творогом.
Выпьешь кружку утреннего молока, парное маленькая Аля не принимала, скушаешь большущий кусок мамашиного пирога и сыт. А тут что пообедаешь в столовой, что так перекусишь, все едино, через час забурчит в животе.
Вот и сейчас Алевтина уже чувствует голод. Правда, надо учитывать её беременность. Дом хозяйка не даст приготовить чего-нибудь. Она не станет мешать, но своими замечаниями доведет Алевтину чуть ли не до слез.
Стоят два ларя рядом. На одном написано – Росспечать, на другом, Блиномания. 
Блины со сметаной Алевтине по карману. Заморила червячка Аля и идет дальше. Народ спешит. Народу нет никакого дела до неё.  Альбина садится на скамью. Посижу немного и пойду уж домой спать.
- Интересный факт! – Татьяна собственной персоной, - Я тороплюсь к ней, а она тут сидит.
На голове Татьяны широкополая шляпа из искусственной соломки, огромные солнцезащитные очки, плечи прикрывает какая-то немыслимая блуза цвета «морской волны».
- Ты куда в таком виде собралась? Тут не пляж.
- Какая ты скучная.  Я к тебе вот с чем, - Таня высовывает из сумки горлышко бутылки.
- Совсем ополоумела. Мне нельзя же.
- Ерунда. Это натуральное виноградное вино. Чуть-чуть можно. Знаешь откуда оно у меня.
- Откуда, откуда. Из магазина, - Алевтину опять затошнило.
- И не угадала. Мне его пациент подарил. Он сам из Абхазии.
Алевтина тяжело встает со скамьи.
- Пошли. Но учти, дома хозяйка квартиры. Убьет, не пеняй на меня.
- Кто кого, - Татьяна весела и беззаботна. Её ждет полная приключений поездка в Абхазию. Где её трижды почти изнасилуют, дважды обкрадут, но, в конце концов, щедро отблагодарят.
Дома у Алевтины было пусто. Хозяйка не могла долго оставаться одна. Ей нужны были оппоненты. Обладая сварливым характером, она без споров буквально заболевала. Современная психиатрия ещё не придумала название для этой болезни.
- Гульнем, - сказала Таня и со стуком выставила бутылку вина.
- У меня под вино только овощи, - как бы оправдываясь, отвечала Алевтина.
- Такое вино закуски не требует.
Алевтина читает по слогам: Лы-хны. Некрасивое название.
- Знаешь, Алевтина, народ правиьно говорит, с лица не пить. Главное не как называется, главное как пьется. Доставай бокалы.
- У меня только стопки и стаканы.
- Село. Тащи стаканы.
Некоторые люди думают, если они выпьют рюмку другую вина, то грусть их и печаль отступят. Ничего подобного. Наоборот, алкоголь усугубит грусть и печаль. А кто весел, тот и без вина останется веселым. Если не перепьет.
Поддавшись уговорам подружки, Альбина выпила две стопки абхазского вина «Лыхны». Выпила, подперла щеку ладошкой и тут же по щеке покатилась слеза. Ну, прямо как в кино. Катится слеза по щеке. Подвывает женщина.
- За что мне такая кара? - у-э-у, - За что меня Бог наказал? – э-у-у-э.
- Повой, повой, - одобряет Таня, - Полегчает.
- Думаешь, рассосется?
- Ну и глупая ты. А еще медработник. Как может ребенок рассосаться? Он шевелится?
- Да, - у-у-у-э-у.
- И куда он рассосется, по-твоему?
- Ты права, - спокойно говорит Алевтина. Действие слабого алкоголя проходит, - Но зачем природа такое придумала, таскать живот так долго?
- А ты о слонах подумай. Они вынашивают своих детенышей полтора года.
Бутылка пуста. В двери заскрежетал ключ.
- Хозяйка вернулась, - обреченно говорит Алевтина.
- А я пойду. Мне собраться надо. Самолет сегодня ночью.
Алевтина проводила подругу до двери и так осталась стоять.
- Воров ждешь? – хозяйка тут как тут, - Чего двери держишь открытыми. Знаю я вас, приезжих. Одно на уме, - уточнять, что именно на уме приезжих, она не стала. Махнула рукой и ушла.
Вот, Танька на море поедет, а я так и не попала на море, сетует Алевтина. А могла бы, если бы была сговорчивее. Он предлагал, но с условием, что она ляжет с ним в постель. Но, правда, же, противно ложиться в постель со стариком. Ей тогда было девятнадцать, и училась она в медучилище. Теперь обозвали колледжем. А он работал там завхозом и было ему под шестьдесят. Тот ещё ворюга.
Ушла Алевтина к себе в комнату. Села у окна, и накатили воспоминания. В тот вечер она задержалась в училище; поручили ей сделать стенную газету. В актовом зале она расстелила большой лист ватмана и стала рисовать обрамление заголовка. Натопили ужас как. Алевтина и разделась. Нет, не совсем. А лишь кофточку скинула. Бюстом мама её наградила ой-ёй-ёй, каким. Молодая, все налитое и крепкое. Персик. Не ждала, не гадала, а тут и он заявился. И понеслось – ах, какая ты красивая, ах какие у тебя ножки, и какая грудка. Хотела сказать, это у курей грудка, а у меня грудь, но не стала. Какой никакой, а начальник. Он её молчание принял по-своему, то есть, будто она согласная. И полез сразу ей туда, куда нельзя. И сейчас, вспоминая то, Алевтина краснеет.
Тоска гложет женщину. Не зная ничего, кроме своих прямых обязанностей как медсестры,  не обладая какими бы то ни было способностями к творчеству, малообразованная Алевтина не могла долго оставаться одна. Ей бы сейчас обыкновенные домашние заботы, так нет у неё дома, и некому ей приготовить ужин. А потом застлать постель и приложить голову ему на плечо.
Долго сидеть Алевтине трудно. По известной причине. Время ещё не позднее. А не сходить ли мне к тете Тосе? И тут же решает – пойду.
Антонина в тот час заправляла очередную порцию браги. Для неё это настоящее творчество. Даром что кандидат химических наук.
Тихо, чтобы не услышала хозяйка, Алевтина вышла из дома. Скоро она уже звонила в дверь Анастасии. На этот раз ей не пришлось долго ждать. Дверь тетя Тося открыла сразу.
- Что грустная такая? – Антонина стоит перед Алевтиной растопырив руки в резиновых перчатках, окрашенных во что-то буро-коричневое.
- Вы режете кого-то? – спрашивает Алевтина не раз видевшая хирургов после операций.
- Был тут тот гад, что так расстроил тебя, зарезала бы, - Антонина хорошо смеется, - Ты проходи. Сейчас буду поправлять твое настроение.
Аля поняла эти слова по-своему.
- Пить я не стану. Хватит мне Лыхны.
- И кто тебя угощал Абхазским вином?
- Таня.
- Узнаю Татьяну. Она где хочешь, найдет чернобрового. Ох, и падка твоя подружка до этого.
- До чего, до этого?
- Того, чего не было в СССР. Впрочем, ты молода, чтобы знать это.
Потом Алевтина пила крепкий чай с чабрецом. Известно действие чабреца; скоро Алевтине захотелось спать.
Антонина уложила женщину на свою постель: Поспишь, и все станет хорошо, сказал тихо Антонина.
Алевтина проснулась через три часа; ровно столько составляет физиологически необходимый цикл в состоянии сна.
Пик расстройства у беременной женщины благополучно прошел. 

Возвращение Григория, давшее продолжение роману между ним и Алевтиной.

Посещение Алевтиной Антонины сыграло самую положительную роль на состояние её здоровья. Как рукой сняло тошноту. На Алевтину напал зверский аппетит.
На работе Алевтину берегли. Заведующий отделением как мог, давал ей послабления. Даже уролог проникся её положением и больше «не закидывал удочки», хотя как специалист понимал, в чем особое удовольствие в близости с беременной женщиной.
А Григория все не было. Решил не возвращаться, горевала Алевтина. Что ему тут делать, когда в Белоруссии свое хозяйство и по телевизору как-то сказали, что ихний Президент очень заботиться о селе.  И, несмотря на такое предположение, у женщины постоянно хорошее настроение.
В женской консультации сказали, что плод развивается нормально. Период интоксикации прошел, и теперь Алевтина с большим аппетитом поедала все. 
Иногда Алевтина  вспоминала подругу. Но ей не завидовала. И она когда-нибудь искупается в море.
Тот день, когда ей сказали, что на вахте её ждет симпатичный молодой человек, она запомнила на всю жизнь.
- Я вернулся, Аля, - эту фразу из кино Григорий произнес с такой же улыбкой, какая была на лице известного актера.
Если тогда Григорий свои гостинцы поставил на блюдо с овощами, то на этот раз он, прежде чем опустить на корзину с дарами Белоруссии на пол, внимательно оглядел пространство вокруг. И только убедившись, что блюда с тушеными овощами тут нет, опустил корзину. Это одновременно обрадовало Алевтину и расстроило. Обрадовало потому, что он помнит свой визит к ней, но разочаровало то, что он не бросился с ходу её обнимать и целовать.
- Вот, привез тебе гостинцев, - сказал он после объятий и поцелуя.
- И куда я все это тут дену?
- Так, - Григорий задумался, - Я как лучше хотел.
- Держи ключ и езжай ко мне. Если хозяйку встретишь, скажи, я разрешила.
- Так, я того. Я ей скажу, что я твой жених. Того, - большой Григорий смущается как ребенок.
Алевтина уткнулась лицом Григорию  в грудь. Неужели, она пойдет замуж? Сердце забилось быстрее. А как ребенок? И тут же она отпрянула. Как ему о нем сказать?
- Так я того. Я пойду?
- Иди, иди. Я утром буду. Ты жди меня.
Григорий вышел из больницы, а Алевтина ещё стояла в вестибюле.
- Жених? – спрашивает вахтер,  и Алевтина гордо отвечает.
- Жених. Привез гостинцев с родины.
- Так он не местный? – вахтер покачал головой, - Они все ищут девушек с жильем. Им бы только прописаться.
- Глупо. У него жилье свое есть, - лжет Алевтина.
- Ну, прости. Мужик он видный.
Возбужденная встречей с Григорием и воодушевленная последними словами вахтера Алевтина вернулась на пост.
- Если все тут начнут так гулять, как старшая сестра, то и все больные на отделении перемрут, - сестра отделения постоянно злая и завидующая Алевтине стоит за стойкой поста, подбоченись.
- Чего случилось? – Алевтине не хочется, чтобы заведующий отделением сердился на нее, и она переживает любое ЧП.
- Завотделением расскажет. Он в третьей палате. 
Алевтина бежит в палату номер три. Сердце готово выпрыгнуть, дыхание сбивается.
Разыграла Алевтину завистница. Заведующий действительно был в палате, но ничего особенного там не произошло.
Узнав, почему старшая медсестра прибежала в палату так, как будто тут пожар, заведующий отвел Алевтину к себе в кабинет и напоил чаем.
- Могу дать Вам  пять дней за свой счет. Отдохните.
- Ой, как хорошо, - не удержалась Аля.
- Конечно, хорошо.
- Ничего-то Вы не понимаете. Ко мне жених приехал.
Заведующий искоса посмотрел на Алевтину.
- Он знает о Вашей беременности?
- Нет, - захныкала Аля.
- Но он Вас любит? – Аля кивает головой, - А Вы его? – кивает ещё быстрее, - Тогда скажите, что забеременели от него. А со сроками потом придумаем чего-нибудь.
Алевтина в порыве благодарности поцеловала заведующего. Да не просто так, а в губы долгим и страстным поцелуем…
- А ты большая проказница, - тепло улыбаясь, сказал сорокалетний мужчина, отец двух детей и верный муж.
Алевтина вышла первой.
Дома она была вечером. Дела задержали на посту.
- Ты бы лимона поела, - язвит сестра на посту, - Сияешь вся, как медный пятак.
- Мне заведующий дал пять дней за свой счет. Тебя старшей оставил.
Оставляя позади себя ошарашенную сестру, напевая какую-то простенькую мелодию, Алевтина пошла домой.
Позже мы, может быть, и расскажем о том, как Роман «крутил роман» с Алевтиной. Как она училась изображать оргазм, а он старался исполнить танец Эроса на её бедрах и при этом стонал: возьми меня, возьми меня. Но повесть наша не об этом. Мы обозначили её, как страдания Алевтины, так и продолжим сей курс.
Три дня Григорий жил у Алевтины. Пил, ел, совершал акт любви. Женщина была на седьмом небе от счастья. Так она сама определила свое состояние. Малообразованная женщина не могла знать, откуда пошла эта идиома. Она не знала, что давным-давно некий грек Аристотель в своем сочинении «О небе» утверждал, что небо состоит из семи неподвижных кристальных сфер, на которых закреплены звезды и планеты. Там и рай. На седьмом небе-то.
Три дня жизни с Григорием показались ей раем. Она напрочь позабыла, что беременна. Каждое утро она торопилась на кухню готовить  Роману завтрак. Благо он привез из своей Белоруссии уйму вкуснятины. Белорусское сало, домашняя тушеная говядина. Яйца Алевтина покупала в магазине. Не везти же их из Барановичей.
Пить с утра Григорий предпочитал чай.
- Кофе у нас пьют только богатые люди, - говорил он, и Аля полностью с ним соглашалась. Вообще, она была солидарна с ним во всем.
 На четвертый день, это была суббота, Григорий заявил, что на работе у него неприятности. Начальство осталось очень недовольно его длительным отстутствием. А потому ему надо искать другую работу.
- Ты, Аля потерпи. Найду новую работу, и мы обязательно с тобой распишемся.
Неужели он догадался, что я беременна? Волновалась Альбина. А к вечеру решила – скажу сама.
- И когда успела? – Григорий не скрывал своего недовольства, - У нас и жилья-то своего нет.
- Так не вытравлять же дитя. Не по-божески это.
- Оно так, но, однако, - было видно, что Григорий  сильно смущен.
Не придя ни к какому решению, они расстались сухо. Роман даже не поцеловал Алевтину на прощание. Сказал коротко.
- На неделе позвоню.
Долго плакала Алевтина. А потом успокоилась и решила – значит, не судьба мне выйти замуж.
Отпущенные заведующим на отпуск дни прошли, и Алевтина опять заступила на сутки. Её напарница поведала ей о том, что в отсутствие старшей медсестры один больной умер, трое выписались и четверо поступили. И все тяжелые.
- Отдохнула? Теперь повкалываешь, - до чего же зла медсестра.
На исходе суток, когда Алевтина  буквально валилась от усталости с ног, ей позвонил Григорий. 
- Я решил. Родишь и поедешь к моей мамаше в Барановичи.
Алевтина засияла. Роман с Григорием продолжался!

Как разрешились женские страдания Алевтины Квачковской

В срок, без задержки родила Алевтина ребенка. Сказываются здоровые корни сельского жителя. Родила Алевтина девочку. Выпал первый снег. Глянула молодая мамаша в окно и решила – быть девочке Снежаной.  С отчеством сложнее. Не захотел Григорий признавать ребенка. Как ни груб и неотесан был мужик, а сосчитать до девяти смог. И никак у него не выходило так, чтобы семя его попало в чрево Алевтины. Мучается мужик. Вроде как любит он её. С другой стороны, она как бы ему до него изменила с другим. И как это расценить?  И все-таки купил в магазине коляску. А что прочее необходимо новорожденному, не знает.
Так и  не надо ему знать. Алевтина сама все заранее купила. Начхала на всякие приметы и купила.
- Ты прости меня, - говорила Алевтина, когда Григорий навестил её, - Не смогла открыться тебе. Очень я тебя уважаю. За коляску спасибо.
- К матери моей поедешь? – Григорий  немного смущен; окружающие смотрят на него с вопросом: это что ли отец Снежаны?
- Не поеду. Что ей скажу? Прижила от проезжего молодца и нате Вам принимайте.
- Так того, - Григорий не подберет слов, - Этого. Так оно так и будет.
- Чего будет-то?
- Того и будет, что скажешь, мол мой это ребенок. Дитя. Что оно понимает.
Алевтина сдержалась и не заплакала. Когда же Григорий Роман, она заперлась в кабинке туалета и там дала волю слезам. Был бы кто в тот момент в туалете, услышал бы её: Бог все видит. Нас со Снежаной в обиду не даст. Так и будет зваться дочка Снежана Григорьевна. 
В Белоруссию Алевтина к мамаше Григория все-таки не поехала. Открылись какие-то осложнения в организме. Пять дней младенец и мать его страдали в квартире хозяйки. На шестой день Григорий вызвал такси и отвез их к себе в общежитие. Жил он теперь в другом общежитии.
Работал-то он у хозяина.
- Будем жить тут, - как полноправный хозяин говорит Григорий, вводя Алевтину с ребенком в комнату трехкомнатной квартиры.
Дело в том, что хозяин фирмы, где работал Роман, под общежитие использовал обычную квартиру, а товарищи Григория, узнав, что у него родился ребенок и ему с матерью негде жить, «уплотнились» и освободили одну комнату для него.
- Как тут хорошо, - говорит Алевтина и начинает по-женски прикидывать, как обустроить комнату.
- Тут и балкон есть, так, что тебе не придется таскать коляску на седьмой этаж. Устраивайся, а мне на работу надо.
- А что вы строите?
- Я теперь не строю. Мы ремонтируем квартиру для кого-то богатея. Ты что такое фреска знаешь?
- Откуда мне знать. У нас в Добне такого не было.
- Ну и не надо тебе знать. Я мы фреску у него в зале на потолке делаем.
Григорий, перекусив наскоро, ушел.
Начался новый этап в жизни Алевтины. Скоро и болячка отступила. Снежана росла и крепла. Что-что, а отсутствием аппетита она не страдала.
Прошла неделя. Григорий с бригадой закончили ремонт квартиры.
- Аля, - кричит Григорий на всю квартиру, - сегодня у нас пир.
Пировали все. Коммуной. Пять мужчин и две особы женского пола, Алевтина и Снежана. Мать решила в этот день попробовать её покормить не грудью, а детской смесью. Ну, той, что так усиленно рекламируют по телевизору.
Напрасно Алевтина поверила рекламе.
В понедельник, когда все ушли на новый объект, Алевтина еще раз покормив Снежану смесью, укутав её, на дворе мороз, и уложив в коляску, вывезла её на балкон. Так как ребенок попутал ночь с днем, Аля решила соснуть; поставлю будильник и на часик и сосну. Будильник, отработав свое, замолк, а Алевтина продолжала спать. Разбудил женщину истошный вопль ребенка.
Лежит девочка в собственном кале. А тот жидкий, зеленоватый и дико вонючий. Вот вам и разрекламированная смесь. Сильно испугалась Алевтина.
- Мамочки, - причитает она, - за что мне такое. Только успокоилась и вот опять.
Потом приехала неотложная медицинская помощь и увезла девочку в городскую детскую больницу.
Закончился короткий перерыв в страданиях женщины.


Очередной этап в страданиях Алевтины, принесший ей неожиданные ощущения.

Снежану врачи выходили. Перед выпиской лечащий врач пожилая женщина сказала Алевтине: В следующий раз помрет твоя дочка, если будешь скармливать ей всякую залежалую пакость. И учти, желудок твоей Снежаны уже испорчен.
Пока дочь лежала в больнице, мало этого, кто-то из товарищей по общему житию Романа доложил хозяину, что тот живет с женой и дочкой. А жена непутевая, чуть не отравила насмерть ребенка. Определенно или пьет или колется. Ненормальная какая-то она.
Хозяин не поленился, и приехал сам. Дома никого кроме Алевтины, а она как раз решила «расслабиться» и выпить стопку наливки.  За этим занятием и застал хозяин женщину. Алевтина, услышав что кто-то открывает дверь, решила, это Роман вернулся, забыл чего-нибудь.
- Я на кухне, - кричит она в никуда.
- И что Вы тут делаете? И кто Вы такая? Не помню, чтобы я Вас на работу нанимал.
- А Вы кто? И как в квартиру попали? Вы вор?
- Разве я похож на вора? – хозяин встал, подбоченись. 
- Нет, - тягуче говорит Алевтина, - Вы больше походите на артиста или начальника.
- А кто тебе больше по душе? - начальнику начинает нравиться эта женщина. Он как вошел на кухню, так и вперил свой взор в её грудь. А тут есть на что поглядеть. А уж о другом и говорить не стоит.
- Артист, конечно, - Алевтина видит, каким взглядом смотрит мужчина на её грудь. И нарочно её этаким Макаром выставляется, чтобы эффектнее было.
- Начальники тебе не нравятся? - начальник садится рядом. Нет, чтобы напротив, так рядом же. И близко, аспид.
- От начальства одна головная боль. У них как? Что ни делай, а все или мало или плохо.
- Я как раз начальник, - говорит и подвигается ближе. Его понять можно; с женой разругался и прогнал прочь. Платные услуги женщин легкого поведения это все равно, что эрзац кофе. Вкус вроде тот же, а в натуре одна горечь.
- Ну что же, - отчего-то весело отвечает Алевтина, - И начальники красивыми бывают.
Первый раз женщина сказала, что он красив. 
- И ты красивая, - с этого момента начальник перестал интересоваться, кто она и что тут делает. Не до этого стало.
- Ну что? Мало или плохо? – смеется Алевтина?
- Хорошо, но мало.
- Какой ты ненасытный.
Хозяин не спеша одевается. Алевтина продолжает лежать на кровати.
- Завтра подыщу тебе другое жилье. Но учти, чтоб без мужа.
- Так я не за мужем, - Роман все откладывает поход в ЗАГС.
- Тем более.
- Я с довеском.
- Знаю. Определю в ясли твой довесок. И тебя на работу возьму.
Пропустим две недели.
Алевтина с ребенком теперь живет одна в однокомнатной квартире.
- Алевтина, ты будешь моими ушами глазами, - говорит хозяин после полного до изнеможения утомления.
- Хорошо, - покорно соглашается Алевтина, утомленная не меньше хозяина.
Так Алевтина встала над Григорием, который к тому времени сильно разочаровался  в Алевтине, больше, скорее, в её ребенке.  Спать не дает девочка. Попутала Снежана день с ночью.
А девочка поправилась и назло предсказаниям врача животом не страдала. Наоборот, стала кушать и каши и овощи без негативных последствий.
Хозяин, которого звали Олегом Алексеевичем Безноговым, сдержал свое слово и определил Снежану в ясли.
- Там она сможет быть круглосуточно, а мы с тобой займемся твоим воспитанием. 
И занялся-таки. Засадил Алевтину за учебники.
- Ты должна говорить по-русски так, чтобы мне было не стыдно с тобой в общество выйти.
Изучала Алевтина кроме русского языка и литературы, основы экономики, бухучет, осваивала оргтехнику. Английский язык она изучала на курсах.
- Учти, Алевтина, я человек деловой, если не выучишься говорить по-английски, вычту из зарплаты.
И Алевтина старалась «speak English – чать».
А Роман стал пить. Скоро хозяин его уволил. О дальнейшей  судьбе Романа ничего Алевтине не было известно. А вот что касается её подружки Татьяны, она знала все.
Хотя бы раз в неделю Татьяна приезжала к Алевтине. Пили дорогое вино, его привозила Таня и ели то, что готовила Алевтина.
- Ну и что? – запальчиво говорила Таня, - Ученый зарабатывает головой, рабочий руками. А я этим местом. К твоему сведению мы выполняем важную общественную миссию. Поддерживаем, так сказать, на должном уровне трудовую активность мужчин.
- Я тебя не понимаю. Как это так, за один день ты спишь с несколькими мужиками. И каждому говоришь, что любишь его?
- Село и есть село. Да я с ними даже не целуюсь. Больно надо заразу всякую подцепить. Аля! Это же работа. Какие любови? 
Подруги могли долго спорить о том, что есть настоящая любовь, о том, как  быстрее разбогатеть. И, гдавное, что такое женское счастье. Сказано же – сколько людей, столько и мнений. В данном случае две женщины имели не два мнения о счастье, а все пять. То и больше. Вот такой парадокс.
- Счастья нет, - категорически заявляла Татьяна, когда у неё наступали «критические» дни.
- Счастье, это когда рядом любимый человек, - высказывала такое суждение Алевтина, когда хозяин был благосклонен к ней.
- Счастье, подруга, это когда денег столько, что ты можешь не считать каждую копейку, - определяла понятие счастье Татьяна в дни, особо наполненные работой.
- Счастье, когда ребенок здоров, - так считала Алевтина после того, как Снежана поболев, выздоравливала.
Антонина тоже не забывала Алевтину. Нет, нет, да навестит. Привезет свой «фирменный» напиток. Да и снедь не забудет.
С Тосей у Алевтины разговоры особые. Тося старше и ведет себя, как старшая сестра. Наставляет молодую женщину.
- Ребенка воспитывать не надо. Ни по Споку, ни по Макаренко. Ребенка просто надо любить, - говорил Антонина после обильного возлияния и такой же щедрой трапезы, - Сама поступай честно и твой сын, - Алевтина поправляла, мол, дочь у неё, - Один черт, ребенок будет копировать тебя. Личный пример могучая штука.
- Да, - отвечает Алевтина, и хитро улыбается, - особенно, если бы моя Снежана увидела меня сейчас.
- Так для того нам и разум природой дан, чтобы не допускать этого.
В этот момент они услышали, как открывается дверь.
- Мамочки, - всполошилась Алевтина, - это он пришел.
- Ты же не замужем, - спокойно говорит Антонина.
- Он больше, чем муж. Он хозяин.
- Точное замечание.
На кухню входит Николай Алексеевич.
- Добрый вечер, дамы. Представь меня своей гостье, Аля.
Алевтина, как может, представляет хозяина.
- Как Вы, Антонина, полагаете, хозяин это больше, чем муж?
- Вас я вижу впервые. Но Вы определенно принадлежите к типу лидера. У Вас повадки хозяина. Вы и сидите как Цезарь. А муж? Что такое муж в наше время? Сейчас некоторые жены имеют доходы в разы больше того, что могут заработать их мужья. 
Алевтина слушает тетю Тосю, раскрыв рот. Как бы, думает она, и мне стать богатой. Нет. Не так, как Танька зарабатывать.
Олег Алексеевич хозяин, хозяин, но не кичится своим положением. Сел за стол рядом с Алевтиной, поцеловал по-отечески в щеку.
- Что пьем? – принюхался, - Узнаю знакомый запах. Сами производите? – спрашивает Антонину.
- Сама, - без страха отвечает та.
- Предложите, а то слюной изойду.
Алевтина на правах хозяйки стола разлила самогон по стопкам. 
Выпили под традиционное – будем.
- Отменный вкус и приятное послевкусие, - дает оценку Николай Алексеевич.
Антонина смущенно молчит. За неё говорит Алевтина.
- Тетя Тося ученый. Она кандидат наук.
- Это в прошлом. Кому сейчас нужна наука? Выпьем ещё?
Выпили. О чем говорить? Проблема нынешнего времени.
- Вы когда родились? - нарушает молчание Антонина.
- Что старо выгляжу?
- Не то чтобы старо. Вы не юноша. Вы, как говорится, мужчина в самом соку.
Алевтина прыснула. Ей ли не знать, сколько «соку» в этом мужчине.
- Я не Карлсон. А родился я в ноябре.
- Выходит, Вы скорпион. Я это сразу почувствовала.
- И как же?
- Скорпион мужчин без труда узнаваем   по одному лишь его взгляду. Глянет и вам понятно, что вы - женщина, а на вас посмотрел мужчина.
Чу. Тут что-то начинается. Навострила уши Алевтина.
- Мужчин полно вокруг.
- Ошибетесь, Николай. Не все те, кто ходит в брюках, обязательно мужчины.
Алевтина все больше настораживается. Антонина хотя и старше её, но внешне вполне приличная тётка. И умная, же стерва.
- Вы прозорливы. Алевтина, завари, пожалуйста, мне свежий чай, - просит хозяин Алю. Как можно ослушаться? И Алевтина выходит из-за стола. Она идет к плите.
Времени достаточно. Олег Алексеевич передает Антонине свою визитку.
С этого момента начал складывать пресловутый треугольник. Не в его классическом виде – муж, жена, любовница, а эклектический. Олег Алексеевич не был мужем. Но быть хозяином означало что-то большее. И Антонина не стала Николаю обыкновенной любовницей; она стала для него помимо партнера в сексе, мудрой советчицей, а в вопросах интимных даже наставником.
- Ты уясни, женщина любит ласку так же, как и насилие над её волей. Но не переборщи. Слишком короткая привязь давит и придет тот час, когда женщина оборвет её.
Для Алевтины Олег Алексеевич стал не просто хозяином работодателем. Он стал хозяином её Эго. Молодая женщина полностью подчинилась воле мужчины. Иначе и быть тогда не могло. Он предоставил ей жилье, он обеспечил ей доходное место. Её ребенок ходит в ясли, плату за которые вносит он. А что говорить о её гардеробе. Могла ли она, старшая медсестра позволить себе покупку шубки? А это выходное платье? Да никогда. Даже, если бы она перестала есть и пить и только копить.
Алевтина старалась. Она усердно осваивала науки, овладевала разговорной речью по-английски. И на работе выкладывалась полностью.
Скоро Алевтина стала замечать, что её хозяин как-то странно помолодел. Изменил стиль в одежде. Стал постоянно ходить в спортивный зал. Но, что самое главное, реже стал наведываться к ней. А как женщине хочется мужской ласки.
Снежана растет. Не болеет. Радоваться бы матери, а Алевтина наоборот сердиться на ребенка. Попросит Снежана чего-нибудь сладкого, а мать отругает её; нечего зубы портить. А зубы-то ещё молочные.
Так прошло почти три месяца. Весна пришла. Живи, женщина и радуйся. Алевтине весна не весна, у неё на душе мороз. Иначе и быть не может – Николай Алексеевич совсем охладел к ней. И вот настал тот момент, когда всегда спокойная и покорная Алевтина взорвалась.
Случилось это в субботу. Алевтина только накормила завтраком Снежану, как пришел хозяин.
- Попроси соседку погулять с ребенком, - с порога командует хозяин. Не тон, с которым это было сказано, хозяин как-никак, а то, что он Снежана не назвал по имени, сильно обидело Алевтину.
- Сегодня суббота и хозяйка занята своими делами, - впервые возразила хозяину Алевтина.
- Тогда напои дочь чаем со снотворным. Мне надо с тобой серьезно поговорить.
Такое мать перенести не могла.
- Своего ребенка пои снотворным, - тут Алевтина ударила по больному месту Олега Алексеевича. Сын умер у него в младенчестве.
Пощечина свалила Алевтину с ног. Взыграла кровь матери. Это её мамаша подожгла дом соседа. Это от того пожара, что она устроила, заживо сгорели соседка и сын её.
Лежа на полу кухни, Алевтина необыкновенно спокойно высматривала чего-нибудь потяжелее.
- Ты ударил меня, - тоже впервые она назвала хозяина на «ты», - Ты ударил женщину. Ты не мужик. Ты баба в портках.
Николай Алексеевич замахивается. Мало он ходил в спортивный зал. Алевтина оказалась проворнее. Кошкой выгнувшись, она вскакивает. Одним движение хватает настоящую чугунную сковородку. Дальше все было ещё стремительнее.
Хозяин рухнул на кафель у плиты. Тонкая струйка крови потекла из-под головы. Была бы сковородка из пресловутого тефаля остался бы жить. Думает Алевтина. А я бы мертва. Что лучше?   
Не успела Алевтина испугаться, как заплакала дочь.
Разбудили-таки, досадует женщина и спешит к ребенку
Быстро успокоив Снежану, Алевтина вернулась на кухню. Струйка крови растеклась и образовала лужу. Хорошо что на кухне плитка. Подтерла кровь женщина. Села. Что теперь-то делать?
Чтобы лучше соображать, совет Антонины соперницы, Алевтина выпивает стопку её же самогона.
- Что со мной? – стонет хозяин. Жив!
- Упали Вы. Сейчас Скорую помощь вызову.
- Не надо. Лучше помоги мне подняться.
Алевтина помогла хозяину подняться. Довела до кровати.
- Принеси перекись водорода, - командует хозяин.
- Тут Вы не командир. Позабыли, что я старшая медсестра на хирургии?
Через сорок минут рана хозяина была обработана – позавидует лучший хирург.
- Завтра пришлю мастеров. К чертовой матери уберу плитку.
Алевтина исподтишка наблюдает за хозяином – что он помнит?
- А ты качественно делаешь перевязку. Принеси чего-нибудь выпить.
- Вам нельзя. У Вас может быть сотрясение мозга.
- Сотрясаться может то, что есть. А у меня мозгов отродясь не было.
Шутит. Выходит не так сильно я его шибанула. И тут же греховная мысль. А хотелось бы, чтобы насмерть.
- Чаю заварю.
Всыплю ему снотворное, как он хотел мою дочь напоить. Поспит пускай. Я пока соображу, что дальше делать.
- Давай чай. Пить хочу.
Сейчас я тебя напою. Хозяин тоже мне, издевательски шепчет Алевтина уже на кухне. Следов падения хозяина нет.  Будет даже лучше, если он, хозяин прикажет сменить плитку.
- Долго ты будешь там возиться? – с раной на голове, а начальник. Орет как труба.
- Иду, иду, - отвечает Алевтина и не двигается с места. Что ж. Прошла эйфория первых ощущений благолепия. Ей на смену пришла ироничная терпимость, слегка сдобренная злобой.
В чае  для хозяина Алевтина растворила три таблетки снотворного. Старый «запас». А кто, скажите, не несет «последний гвоздь» с работы?
- Хорошо, - Олег Алексеевич откидывается на подушки и хлопает ладонью рядом. Так собаке командуют: сюда.
Какой гад. Злится Алевтина и машинально ищет глазами чего-нибудь потяжелее. Но как говорится, в одну воронку снаряд дважды не попадает. Да и зачем его убивать сейчас. Коровка пока дает молоко.
Опытная женщина знает, как наказать мужчину в постели. А Алевтина опыта набралась. И с Романом, и с ним, нахальным хозяином. Подробности мы опустим.  Этот рассказа не пособие для несчастных женщин, которым изменяют мужья. Это повесть о страданиях Алевтины Квачковской. Дочери матери из села Добня, которая подожгла дом соседей и позже родившей от хозяина сгоревшего дома девочку Алевтину.
- Ты стерва, - успел сказать хозяин и уснул.
Сидит Алевтина в изголовье, смотрит на голого мужчину. Какой он противный. Кожа сухая и шероховатая. Живот дряблый. Плечи заплыли жиром. А ноги-то, ноги. Это разве мужские ноги? Интересно, а Антонина довольна им? Тут Алевтина рассмеялась. От мысли, а не пригласить ли её сейчас сюда? Пускай поглядит на своего полюбовничка.
Проснулась Снежана. Пора её кормить. Глянула ещё раз на голого хозяина, плюнула себе под ноги и пошла кормить дочку.
Спустя три часа.
- Чем ты его опоила? – спрашивает Антонина, сидя на кухне за столом в дезабилье.
- Это не вопрос. Вопрос в том, как Вам удалось добиться того?
- Ты же медик и должна знать, что в этом деле работает не серое мозговое вещество, а спиной мозг. Просто надо знать точки на теле мужчины, а природа сама сделает то, что нам, бабам нужно. Я поражаюсь тебе. Я увела от тебя мужика, а тебе хоть бы что.
- Ничего поразительного. Я сразу поняла, что вы с ним, - Алевтина кивает в сторону комнаты, - сошлись. Ну и что? – Аля пошло смеется, - Не смылится.
- Трезвый взгляд на жизнь, свойство, таких как ты.
- Хотите сказать, деревенщина?
- Ну и что? Я же не хочу оскорбить тебя. Дворянские дети росли в усадьбе. В деревне, то есть. Здоровый образ жизни. Близость к природе. Отношения между людьми не связанные так называемым бизнесом.
- Кажется, наш любовничек проснулся, - у Алевтины, как у любой матери слух обострен.
- Ты пойдешь? Или мне сходить?
- А идите Вы. Вы общались с ним спящим. Теперь поглядим, как он отреагирует на Вас бодрствующий, - опять Алевтина мерзко смеется.
- А пойдем вдвоем.
Теперь они обе смеются. Ехидно.
- А ты что здесь делаешь? - вопрошает хозяин.
- Это Вы к кому? – спрашивает Алевтина.
- К тебе, конечно, - женщины понимают, что хозяин продолжает пребывать в прострации.
- Пришла помочь Антонине, - без тени смущения отвечает Алевтина.
- В чем это ты намерена Тосе помогать? – Олег Алексеевич, что за бесстыдство, лежит голый поверх одеяла, раскинув ноги и задрав руки за голову. Того, что он наг, он не осознает.
- А Вы как будто, не знаете, - Алевтина продолжает эту странную игру.
- Тебя, мой дружок ублажать Аля пришла помогать, - поддерживает игру Алевтины Антонина.
- Развратницы, - хозяин самодовольно улыбается, - Так чего она, - он тычет пальцем в сторону Алевтины, - не голая.
- Не успела.
Хозяин пытается встать. Но это у него не получается; он качнувшись, опрокидывается на спину.
- Ты чем его опоила? – шепчет Антонина.
Алевтина в замешательстве - говорить или нет о том, что она ударила сковородкой хозяина по голове.
- Сука, - ты чем меня напоила? Самогонкой своей, - он продолжает думать, что находится у Антонины дома.
- Ты такой уже в постель лег, - вдруг говорит Алевтина.
- А ты откуда знаешь? – голова у хозяина гудит, он плохо соображает. Последствия травмы, -  А это что такое? – трогает повязку на голове.
- Это Вы упали на кухне. Кафель скользкий.
- Молчи, дура. Я Антонину спрашиваю.
- Не надо хамить. Мне ты не хозяин. Ты у Алевтины дома. Понял, бестолочь?
- Уволю, - говорит мужчина и впадает в забытье.
- Это ты его так?
- Сам упал. Выпил лишку и шлепнулся, - зачем Антонине знать правду.
- Нам с тобой лишку не будет, - обе возвращаются на кухню.
День перевалил за полдень.
- Мне, пожалуй, хватит, - нечетко артикулируя, говорит Антонина, - Пойду, сосну.
- Опять станешь воздействовать на его спиной мозг? – с трудом произносит Алевтина.
- Пошли вместе. Все веселее.
Спали они до позднего вечера. А, когда проснулись, обнаружили, что хозяин лежит рядом с кроватью на полу и крепко спит.
- Ты чего-нибудь помнишь? - спрашивает Антонина, и медленно вынимает правую руку из-под плеча Алевтины.
- Нет. Но зато ощущаю, - Алевтина проводит рукой по телу, - Тут больно.
Как смеются эти женщины.
- Кажется, я переусердствовала, - сквозь смех говорит Антонина.
- А он где?
- Ушел, нас испугавшись, - отвечает Антонина и собирается покинуть ложе. И тут же её нога упирается в живот хозяина. Тот стонет, - Вот и он, - от смеха женщин просыпается Снежана.
- Я к Снежане, а ты попробуй его разбудить, - и уже в дверях, - И постарайтесь быть потише.
- С меня и того что было довольно. А он, - Антонина ногой шевелит голову хозяина, - пускай, спит дальше. Меньше вони.
Ближе к ночи Антонина уехала.
- Поеду домой зализывать раны. А ты его выпроводи. От греха подальше.
- Так Вы все-таки считаете, что это я его ударила?
- На воре шапка горит, - Антонина одобрительно треплет Алевтину по плечу, - Не бойся. Я тебе хорошего адвоката найму.
- Глупая шутка, - Алевтина  испугана.
Антонина уехала. Сидит одна Алевтина и по мере своих способностей пытается осмыслить то, что произошло с ней в эти сутки. Если хозяин вспомнит все, ей не видать хорошей жизни. Прогонит с работы. Выселит из  квартиры. Снежану тоже не оставят в яслях. И как жить? 
После долгих и бесплодных размышлений Алевтина пришла к традиционно русскому – утро вечера мудренее, и пошла спать. Хозяина она трогать не стала.
Как обычно Алевтину разбудила дочь. Спустив ноги с кровати, женщина не обнаружила хозяина. Она бегом на кухню; дочь подождет. Там пусто, а на столе записка: Поехал на службу. Жду в двенадцать. Не опаздывай.
Уф, вздохнула облегченно Алевтина и спокойно пошла к Снежане. Завтрак, ясли и вот Алевтина уже едет на работу.
Закончилось полуторасуточное испытание, к счастью Алевтины, благополучно. 

Второй перерыв в страданиях Алевтины, который привел к коренным переменам в её жизни.

- Ты пунктуальна, - так встретил Алевтину хозяин. На голове нет повязки. Рану прикрывает лейкопластырь, - Я уже послал мастеров. Соорудят нормальное покрытие. Теперь к делу. Хватит тебе мотаться по объектам. Не девочка.
- Я плохо работала?
- Когда ты научишься слушать меня. Будешь помогать мне в поисках клиентов. Английский язык ты освоила. Надо нам выходить на международную арену. Сейчас валом повалили иностранцы создавать совместные предприятия. Им офисы нужны? Нужны. Им жить где-то надо? Надо. Тут и «поле для пахоты»; паши, Алевтина. 
Так кардинально изменился статус Алевтины Квачковской, которая приехала в город необразованной девчушкой из села Добня, где мамаша её подожгла дом соседа. Которая работала последнее время старшей медсестрой на пятом посту хирургического отделения. Которая успела родить от больного с хирургического отделения. Неудачно попытаться выйти замуж.
Весна прошла для Алевтины в новых заботах. Она совершенствовала свой английский язык. Изучала опыт иностранных специалистов по ведению деловых переговоров.  Дела шли успешно. И Снежана радовала мать. Дома порядок и чистота. И стол её, хоть и не блещет деликатесами, всегда полон и сытен.
Спросите, а как же её разочарования на фронте интима. Если и были отдельные всплески недовольства после сцены на кухне, то в остальном Алевтина остается невозмутимой. Её девиз - перемелется, мука будет.
Хозяин «ходит» к другой? Это его дело. Ни она, ни он не давали обета «безбрачия» и вольны спать с тем, кто им приглянулся. Деревня деревней, но  Алевтина человек, раскрепощенный в вопросах секса, которого, как известно, в СССР не было. Однако есть и другая присказка – свято  место пусто не бывает. Кто поспорит, что у женщины её интимное место не свято?
- Завтра, - говорит Николай Алексеевич, сидя в кресле с выставки немецкой офисной мебели, - у нас с тобой первые переговоры с немецкими партнерами. Так сказать, разведка боем. Надо их поразить. Возьми в кассе деньги и купи на стол.
- Что покупать? Я немцев никогда не угощала.
- А кого ты, вообще кроме своих медсестер угощала?
- Вас угощала. Разве плохо было?
- Я не немец. Купи пива немецкого, водку нашу. Ну и всякого разного из закуски. Не скаредничай. У меня первый блин не должен быть комом.
Алевтина не стала уточнять, сколько денег хозяин разрешает взять из кассы. Он сказал, - надо их поразить. Я их так поражу, что вспомнят Курскую битву. Аля в школе по Истории СССР имела пятерку.
Три часа потратила Алевтина на покупку всего того, что она наметила.
Пришел день переговоров с немецкими партнерами. Алевтина в комнате для приемов, и такая была в конторе хозяина, устроила стол на иностранный манер, то есть «кушай стоя». Оглядев рук своих творение,  она удовлетворенно хмыкнула, не удержалась и съела бутерброд с красной икрой. И потом только ушла к себе. Готовиться к переговорам. Прошло минут двадцать. Потом все полчаса. А хозяин её не зовет. Подожду ещё немного и сама пойду к нему, решает Алевтина.
Хозяина в кабинете она не нашла.
Так, где же он? И стоит посреди кабинета.
- Что встала, как Александрийский столп? – грубо, не щадя самолюбия женщины, спрашивает хозяин.
- А Вы мне не грубите. Я Вам не прислуга, - решается ответить Алевтина в таком же тоне.
- А кто? – продолжает грубо Николай Алексеевич, - Ты тут кто? Ты, вообще, кто такая? Ты кем раньше была? Дерьмо за больными выносила.
Такого оскорбления старшая медицинская сестра перенести не могла. Сказать такое о ней, о которой заведующий всегда говорил уважительно, - без Вас, Алевтина отделение развалилось бы, было верхом оскорбления.
- Вы не смеете меня оскорблять! Думаете, я не знаю, как Вы заказчиков дурите, завышая смету? С немцами тоже, небось, игру ведете нечестную.
- Ты потише. Они ещё, может быть не ушли. Чего разоралась. Пошли в зал, выпьем за начало.
Алевтина горда; она не станет спрашивать, как прошли переговоры и почему хозяин не пригласил её.
- Шикарный стол устроила. Деньжишь прорву истратила, наверное.
Хозяин скуп. Его любимая поговорка: богат тот, кто не транжир. 
- Как велели, - Алевтина с той минуты, когда она ударила хозяина по голове, переступила некий порог, перестала его бояться. Он, как и все, смертен. А то, что не убила, так это дело времени. Приедет время, и кто-нибудь его убьет. Такие  своей смертью не умирают.
- Давай пировать. Сегодня работать не желаю. Эти немцы отбили всякую охоту.
Скоро, иначе и быть не могло, они были пьяны.
- Ты гонориста стала. Наследство получила? – для него, прежде всего деньги, он глядит на окружющее сквозь призму прибыли. Для него не существуют такие понятия, как достоинство и порядочность. Так думала Алевтина.
- Все мое наследство, это я сама, - парирует Алевтина.
- Хорошее наследство, - говорит и сладострастно улыбается. Оба пьяны же, - Испытаем твоё наследство сейчас?
Алевтина нехотя подчинилась хозяину; встала в позу прачки. Юбку снимать не стала. До чего все противно, успела подумать она.
- А что немцы? – спрашивает Алевтина спокойно. Так как будто только что хозяин её почти изнасиловал.
- А ничего, - отвечает хозяин, тяжело дыша, - Сказали, будут думать. Конкуренты сволочи, переманивают.
- Пригласили бы меня, может быть, немцы были бы сговорчевее.
- Это точно! – хозяин плотоядно смеется, - Ты бы им все дала и они тут же подписали бы договор.
- Напрасно Вы, Олег Алексеевич смеетесь. Женские чары сильнее самых убедительных доводов. 
Хозяин вдруг сник.
- Я спать хочу, - капризно говорит он и уходит из зала.
- Работничек. Сильно я его долбанула. Раньше он бы потащил бы меня с собой.
Алевтина спокойно доела бутерброды с красной икрой. Не пропадать же продукту. Выпила большой стакан апельсинового сока.
- И я бы поспала, - сказала и ушла.
Контора заперта на замок. Охрана отпущена. Хозяин и его помощница спят. Каждый на своем месте. Сколько продлится их сон? Это зависит от того, как алкоголь действует на каждого из них.
Известно, что в организме женщины больше жировых отложений, чем у мужчины. Это справедливо в одном случае – если мужчина не страдает какими-нибудь гормональными   нарушениями. Известно так же, что жиры липиды, играют большую роль в окислении.
Алевтина проснулась, очнулась первой. Олег Алексеевич лежал на кожаном диване как был на переговорах с немцами в костюме тройка. Одна деталь костюма была не в порядке, гульфик брюк был расстегнут. Отсюда все вытекающие последствия. Вернее сказать, выпадающие.
- Какая мерзость, - сказала Алевтина, и хотела было ударить. Но передумала. Пускай, спит, а я пока уйду. И ушла.
День склонялся к вечеру. На улице полно народу. Идет женщина и ни на кого не смотрит. Ей бы скорее добраться до детского садика. Из яслей Снежана выросла. Забрать дочь и домой.
Когда Алевтина дошла до садика, дети уже гуляли во дворе его.
- Мама! – радостно кричит ребенок и бежит. Мама про себя – не споткнись. Дочь тут же спотыкается. Злой глаз у меня, Алевтина бежит к дочери.
- Больно ударилась, Снежана?
- Нет, мама. Купи мне шоколадку.
Помните, как мама сердилась, когда дочь просила купить чего-нибудь из сластей? Теперь она не сердится. Как ни как но она стала зарабатывать хорошо.
- Шоколадку съешь дома, - наставляет мама дочь.
- Ну, пожалуйста. Один кусочек, - просит дочь.
- Один кусочек можно, - слышит Алевтина мужской голос.
- Не командуйте тут. Своему ребенку разрешайте.
- А у меня детей нет, - радостно сообщает мужчина.
- Ну и не командуйте тут.
- Вы всегда такая сердитая?
- Моя мама не сердитая, - заступается Снежана за маму.
- Защитница, - улыбается мужчина, - Меня Виктором зовут. А тебя как?
Девочка прячется за юбку мамы.
- Ну чего ты? Скажи дяде, как тебя зовут, - Алевтина успела приглядеться к мужчине.  Хорош. Ничего не скажешь. И одет дорого. В этом Алевтина разбирается. 
- Снежана я, - говорит девочка, но продолжает прятаться.
- А маму как зовут?
- Так Вы её и спросите?
- Смышленая у Вас дочь.
- Алевтина я.
- Вот и познакомились. Можно я вас угощу мороженым?
- Хочу мороженого, - просит Снежана.
- Не канючь, - делано сердиться Алевтина, а самой так хочется поближе познакомиться с этим представительным молодым человеком. 
- Соглашайтесь, - Виктор так посмотрел на Алевтину, что она не устояла.
В кафе Алевтина назвала себя.
Тут Виктор поразил женщину
- Ваше имя предположительно народная версия имени Валентина. По латыни это сильная.  По своей энергетике это имя довольно мягкое и легкое, однако в нем все же чувствуется некоторая взрывоопасность. Кроме этого, мелодия имени способна пробудить в Алевтине мечтательность и чувство непохожести на других. У Вас редкое сегодня имя. Вы уверены в своей неповторимости, - Виктор внимательно вгляделся в лицо женщины, - Сейчас Вы работаете на очень ответственном участке. Но скоро Вы станете начальником.
Алевтина смущена. Ей приятно слушать Виктора. Одновременно она на стороже. Вешает мне лапшу на уши. На уме у них одно. Сами знаете, что. Затащить женщину в постель. Побалуется и бросит. Как говорила мамаша: помотросит и бросит.
Мороженое съедено, лимонад выпит. Можно и уходить. А они продолжают сидеть.
- Мама, я домой хочу, - девочке захотелось в туалет, но при чужом дяде сказать стеснятся.
- Вы далеко живете? – естественный вопрос вверг Алевтину в замешательство. И она отвечает быстро.
- Далеко.
- Тогда я вас подвезу. У меня машина.
- Мама, я на машине хочу покататься, - что взять с ребенка.
Честно говоря, и Алевтине хочется проехать в машине этого молодого человека. Но она делает вид, что с трудом соглашается – дочка просит. Не разбирается Алевтина в машинах. Но в машине Виктора ей понравилось. И подушки сидений очень удобные, и отделка. Но особенно ей понравился запах.
Когда Виктор услышал, где живут Алевтина с дочерью, он рассмеялся.
- Это как полет на самолете в Москву, не успеешь набрать высоту, а уже надо приземляться.
- Вы пилот?
- Не пилот, но летаю.
- Как это? – спрашивает Алевтина, которая ни разу не летала на самолете. Она и поезд первый раз увидела, когда ей было семь лет.
- Я бортинженер.
Алевтина видит, как этот инженер крутит вокруг её дома, но не возражает. Она в это время пребывает в замешательстве – приглашать или не приглашать или не приглашать Виктора к себе.
- После мороженого так хочется чайку попить, - разрешает дилемм сам Виктор. Сколько раз так говорено мужчинами, и не «стареет». Находит отклик.
- У меня чай настоящий цейлонский. Правда, Снежана? – Алевтина смущена. Отчего бы?
Сидит женщина напротив мужчины. Подперла рукой щеку и, не отрываясь, смотрит, как он пьет чай и кушает печенье. Так бы и сидела всю дорогу. Поила бы чаем, кормила чем бог послал, и смотрела, смотрела. Веет от Виктора какой-то не понятной силой. Спокойствием и уверенностью от нег веет. Чего больше всего не хватает Алевтине. Как помнит себя, она все время в тревоге. Иначе с её мамашей и быть не могло.
- Что Вы так внимательно смотрите на меня? – Виктор перестал пить чай.
- Может быть, Вы водки хотите? – ляпнула Алевтина от сильного до краски на лице смущения.
- Я похож на алкоголика? – Виктору все нипочем. Мало что он бортинженер. И не такое слышали и видели. А видеть было что. Алевтина так разволновалась, что непроизвольно расстегнула пуговку на кофте. Этого было достаточно, чтобы грудь её слегка обнажилась. Мал ей размер лифчика.
- Что Вы? Что Вы? – окончательно растерялась женщина, - Вы на не похожи на алкоголика. Вы на принца похоже, - понесло Алевтину.
- А Вы угадали! – радостно отвечает Виктор, - у меня фамилия Принцев.
В этот миг женщина по имени Алевтина и по фамилии Квачковская была сражена копьями Купидона. Она влюбилась по уши.
Так произошли в жизни Алевтины две кардинальных перемены. В то время, когда она поила Виктора чаем, с её хозяином Олегом  Алексеевичем  Безноговым случился первый приступ, последствия черепно-мозговой травмы, в сердце её вошел Виктор Принцев, бортинженер на лайнере ТУ-154.
- Мама, я пи-пи хочу, - девочка освоилась.
- Тише ты, - урезонивает мать дочку.
- Что Вы, Алевтина. Ребенок же.
Такое отношение к ребенку какую мать не тронет. Он к Снежане, как к родной, думает Алевтина и, извинившись перед гостем, уводит дочь в уборную.
- Мама, - шепчет дочка после того, как сделала все, что было ей надо, - давай этого дяди у себя оставим. Он меня мороженым будет угощать.
Какой спрос с ребенка.
- Виктор не какая-нибудь вещь; взял и оставил. А, если он не хочет?
- Захочет. Еще как захочет. Он на тебя так смотрит.
- Мала ты еще о таких вещах рассуждать.
   - И ничего не мала. У нас в садике ко мне один мальчик пристает. Дай поцелую. Дай поцелую, - мать охает. Дожила.
- Как говорится, пора и честь знать, - Виктор встает из-за стола.
До чего хорош, змей искуситель, восхищенно смотрит на мужчину Алевтина. При этом молчит. Не молчит дочь её.
- А Вы не уходите. Оставайтесь у нас.
- Не могу я, девочка. Мне в ночь улетать. Вот вернусь через четыре дня, если твоя мама захочет, приеду.
- Мама! Мама! Захоти, пожалуйста, - Снежана дергает мать за юбку.
- А я что, - сильно смущена женщина, - Я конечно. Мы всегда рады гостям.
Нехорошо прозвучало. Так, будто она только и делает, что гостей принимает. Виктор поймет неправильно.
- А Вам можно позвонить? – не обиделся мужчина.
- Конечно, - хозяин позаботился, и телефон Алевтине провел.
Бортинженер ушел.
- Не грусти, мама, - ну ни чудо ли ребенок, - Дядя Витя вернется.
Отвернулась мама. Не должна дочка видеть её слёз. Четыре дня, плакала Алевтина. Как их мне прожить? Это же вечность.
Может быть, учитывая натуру женщины, эти четыре дня и показались бы ей вечностью, если бы в первый же день она, придя на работу, не узнала о болезни хозяина. И началась круговерть. С утра распределение по объектам рабочих. Потом заботы по материальному обеспечению.
В первый же день Алевтина вечером поехала в больницу к Олегу Алексеевичу.
- Пока больной под капельницей, - сказал врач.
- Скажите, отчего у него это случилось? – с тревогой спрашивает Алевтина.
- Трудно сказать. Может быть, наследственное. Не исключена и алкогольная интоксикация.
Алевтина хотела было просить, а не в результате ли травмы головы, но сдержалась. Врач сам это сказал.
- У него на голове свежий шрам. Так что и травма могла инициировать приступ.
Записав, что необходимо больному, Алевтина ушла. Доктор сказал, Олегу Алексеевичу нужны витамины. Лучше соки. Не стану я покупать готовые соки. Сама надавлю. Так решила Алевтина. И до травмы хозяин очень любил соки и только натуральные. Вот и купил соковыжималку.
- Мама, кому ты давишь столько сока? Дяде Вите? Так он не скоро приедет, - до чего смышленая девочка. Когда Снежана узнала, кому мама готовит соки, она сильно рассердилась.
- Плохой он.
Что спорить с ребенком? Устами младенца…
На третий день хозяин обрел речь.
- Долбануло меня сильно. Лекарь говорит, мне тут лежать долго. А потом ещё он меня отошлет в профилакторий. Так что, Алевтина впрягайся. Немцев не упусти. Это престиж. А он дороже денег.
- С немцами мы заключили договор о намерениях. Они слетают в свой Мюнхен, там ихнее начальство оценит и решит.
- Молодец. На бабу клюнули. Не упусти.
- Опять Вы меня обижаете.
- Наоборот, хвалю.
Пришел четвертый день.  Хозяин так окреп на больничных харчах и Алевтининых соках, что стал приставать к медперсоналу женского пола. И Алевтине досталось от его «ласк» - так больно шлепнул по попе, что женщина даже вскрикнула. А ему в радость: Ничего, Алевтина, в профилактории сил поднаберусь, тогда держись.
Алевтина страдает по-своему.  Ей по ночам снится Виктор Принцев. Голый, кожа загорелая, гладкая. И все остальное такое возбуждающее. Мочи нет. Хоть кричи.
Настал тот самый четвертый день, когда Виктор обещал вернуться.
На работе у Алевтины все в ажуре. Один объект сдали и полный расчет получили. Есть средства для вложения в основные фонды. Хватит рабочим использовать дедушкины инструменты. В Германии, вон какие, инструменты. Можно приобрести по почте. У Алевтины проснулась деловая хватка.
Как-то пришла на работу. Оглядела вестибюль и поняла, надо все переделать. Она слышала, что театр начинается с вешалки, а наше предприятие начинается с вестибюля, и он должен быть красивым. Подумала немного и добавила, и представительским. Представление о представительстве (простите за каламбур) у Алевтины, выросшей в избе пятистенке, и как уже упоминалось, впервые увидевшей железнодорожный состав в семь лет, очень своеобразное. Много зеркал, шторы на окнах. Обязательно ковер.
Итак, четвертый день. Алевтина торопит время. Скорее домой. У неё с утра все готово для приема гостя. Даже бутылка водки охлаждается в холодильнике.
Снежану она сегодня заберет из детского садика позже. Договорилась с воспитательницей. Полная приятных предчувствий и ожиданий радости, спешит женщина домой. И лишь дойдя до своего дома, Алевтина вспомнила последние слова Виктора: можно я Вам позвоню. Женщина встала; какая же я дура. Не приехать он обещал, всего-то позвонить. Он, определенно, женат. Чтобы такой красавец, да не женат? Да, ни в раз.
Поникнув головой, ссутулившись, пошла по лестнице Алевтина. В мыслях её дурное – сейчас напьюсь пьяной. Позабыв о дочери! Что творит с женщиной её неумное желание мужских ласк.
- Чего пригорюнились? – стоит, опершись на перила, в фуражке с летным «крабом» и улыбается во весь свой рот. Ротище! Так бы и впилась в него поцелуем. Не успела женщина – её рот запечатал мужской поцелуй.
- Ждала?
Мычит Алевтина в ответ; слов нет от страсти, вспыхнувшей в ней.
- Ты и водки не выпил, - шепчет Алевтина.
- Успеем. А Снежана где?
До слез трогает такая его забота о дочери её.
- Ой, мамочки. Бежать надо. Она меня убьет.
- Снежана убьет? – одеваясь, спрашивает Виктор.
- Да, не Снежана. Воспитательница.
Лихо ведет машину бортинженер Виктор Принцев. Момент, и они уже у детского сада.
- Странно. Света нигде нет, - говорит Виктор.
- Что делать-то?
- Сиди в машине. Я пойду на разведку.
Сидит Алевтина в машине. Дрожит мелкой дрожью. Профукала дочку. Ругает себя такими словами, которые впервые услышала от мамаши в пять лет. Раннее воспитание!
И тут она все продрожала – не увидела дочку, идущую за руку с Виктором.
- Я не сообразил, что окна есть не только по фасаду.
- Дядя Виктор вот что мне дал, - Снежана тянет ладошку, а на ней большая шоколадка.
Дома они были не скоро. Снежане захотелось покататься.
- Ужинать будем через полчаса, - как-то по-семейному прозвучали эти слова, сказанные Алевтиной.
На следующий день Снежана в детский сад не пошла.
- У меня три дня свободны, я побуду с ней, - так определил Виктор по-хозяйски. Алевтина не возражала.
Одно дело хозяин на работе, и совсем другое дома. Оказалось, Алевтине того и надо было, чтобы в доме появился мужчина хозяин.
Три дня Алевтина работала легко и очень продуктивно. Сдан ещё один объект и тут же заключен договор на следующий. Из Мюнхена пришел факс  с текстом проекта договора на реконструкцию, именно так, на реконструкцию, помещений под будущий офис совместного предприятия.
Алевтина заказала новые самые современные инструменты немецкой фирмы «Бош». Обещали прислать в течение месяца.
Олега Алексеевича перевезли в профилакторий на сантранспорте.
- Ваш начальник и тут ведет себя, как хозяин. Но шиш ему. Тут я начальник. И поедет как миленький на нашей машине.
Алевтина не возражала доктору, а хозяину сказала, что будет навещать его и, что на фирме все хорошо.
- Раздербанишь фирму, сука, - у Олега Алексеевича начинался рецидив приступа.
Ловко и быстро два санитара погрузили хозяина в машину с красным крестом по бокам. Машина фыркнула, коротко провыла сиреной и умчалась. Умчалась, увозя теперь уже бывшего хозяина строительной фирмы ЗАО «Стройка века».
Откроем секрет. В ту пору, когда Олег Алексеевич находился под действием гормонов выделяемых его репродуктивными железами внутренней секреции, он в Устав ЗАО внес коррективу; в случае его длительного отсутствие по уважительной причине обязанности генерального директора ЗАО исполняет гражданка Квачковская Алевтина Федуловна. И точка!
После профилактория Олег Алексеевич будет комиссионно пригнан инвалидом второй группы без права занимать руководящие посты.
Но вернемся в дом Алевтины. Виктор показал себя хорошей нянькой. Точнее говоря, дядькой. Были же раньше при барчуках дядьки.
Снежана в восторге от своего дядьки. Уже к вечеру первого дня, как Виктор остался опекать девочку, та стала обращаться к нему на «ты». И просто, Виктор ты.
Спешит домой Алевтина. Торопит её не беспокойство о дочери. Она жаждет увидеть Виктора. Увидеть, обнять его и целовать, целовать.
Влетает в квартиру женщина: Витя! Нет ответа. Снежана! Опять тишина. Что за напасть! Досадует женщина.  Они что не ждут меня. Обида наполняет женщину. И напрасно. Дочь с дядей Виктором в это время наслаждались мороженым.
- Дядя Витя! – восклицает Снежана, - Мама, наверное, уже с работы пришла.
И побежали двое; один долговяз и строен, другая мала и шустра. Бегут наперегонки. Прохожие дивятся.  Кто смеется, а кто крутит пальцем у виска.
- Мама! Мы пришли.
Маме бы обрадоваться, а она в слезы.
- Где же вы пропали?
Утешал женщину мужчина уже в спальне. Снежана смотрела мультфильм по видеопроигрывателю. Ничего не слышала девочка. И не надо ей бы и слышать те звуки, что доносились из спальни.

Новые страдания женщины,
 приносящие ей полное удовлетворение.

Месяц, что хозяин провел в профилактории для Алевтины не прошел даром. Заключены два договора на ремонт квартир в старой части города. Три договора в процессе. Они касаются финишной отделки квартир в новострое. И с немцами договор подписан. Он сулит приличный доход. И главное, в иностранной валюте. В Банке Алевтина открыла депозитный счет. Большие планы у женщины.
- Вы, Алевтина человек с большими амбициями, - говорит государственный служащий, отвечающий за регистрацию частных предприятий. Слово амбиция у Алевтины ассоциируется с чем-то недостойным, но она молчит. Ему сытому борову возразишь, так он в перерегистрации  откажет.
Неделей раньше Олег Алексеевич в присутствии нотариуса подписал дарственную на фирму, и теперь Алевтина желает переоформить ЗАО «Стройка века», во-первых, на себя, и, во-вторых, с новым названием – ЗАО «Старый город». Она даже придумала аналог на английском языке – Old town. Именно это вызвало у государственного служащего столь непонятную Алевтине реакцию.
- Приходите через неделю, - выдавил из себя государственный чиновник, которого судя по его внешнему виду, жена откармливала как каплуна на новый год. А тот уж скоро.
Вышла Алевтина из здания, где расположились с некоторых пор все городские начальники. С неба сыплет мелкий колючий снег, метет. Так тоскливо стало женщине, что она невольно глубоко вздохнула. Да с каким-то подвыванием.
- Тут взвоешь, - рядом другая женщина, - Засели бюрократы. Продыху нет.
- Вам тоже не дают регистрации предприятия?
- Хуже. У меня ребенка отбирают. Сволочи, сами пьют как лошади, а меня в алкаши записали.
Тут Алевтина и разглядела попутчицу. Лицо одутловатое, под левым глазом синяк. На голове лыжная шапочка типа «петушок».
Женщина смрадно дышала. Хоть противогаз надевай.
- Одолжи денег, - выдохнула она прямо в лицо Алевтине, - Я тут одно место знаю, водку в разлив продают.
Совсем стыд потеряла, подумала Алевтина и поспешила уйти. Пьяная женщина не отстает. Семенит позади и причитает: Бога на Вас нет. Умру тут.
Что за черт. И она Бога поминает. Теперь все моду взяли, на Бога кивать и уповать.
Все-таки здоровая и сильная Алевтина оторвалась от алкоголички. Встала передохнуть и глядь, а пред ней вывеска – Рюмочная. Рассмеялась. А чем черт не шутит, зайду.
От пятидесяти граммов водки и бутерброда с ветчиной настроение у Алевтины немного поправилось, и она поспешила домой. Ждут её дома дочка Снежана и муж, не обрученный Виктор.
- Раздевайся, умойся. Будем ужинать, - как тут не прослезиться, когда тебя, женщину мужчина приглашает за стол. 
За столом под рюмочку охлажденной водки Алевтина поведала о своих мытарствах с перерегистрацией ЗАО.
- Как фамилия того бюрократа? – спросил Виктор. Алевтина назвала.
Виктор записал её в свой блокнот.
- Ты это к чему, Витя?
- Позвоню кое-кому. Пускай ему мозги вправят.
У Алевтины опять увлажнились глаза. Что-то стала я сильно слезливой в последнее время, и вышла из-за стола. Якобы в туалет.
Оказалось, у Виктора есть товарищ, который служит тоже где-то в органах власти. Алевтина как представит эти органы, так в смех. Почему-то ей они, эти органы, кажутся оплывшими жиром и какими-то обмякшими. Но, как, ни крути, товарищ Виктора имел более высокое положение и потому акт перерегистрации ЗАО был свершен достаточно быстро.
- У них там так повелось, надо отблагодарить. Мой товарищ взяток не берет, но выпить и вкусно поесть любит. Сообразим стол? – предложил Виктор.
Алевтина уж постаралась. Почти все продукты с рынка. Буженину сготовила сама. Перечислять все, что выставила на стол Алевтина, так на бумаге места не хватит.
- Николай Степанович Брулев человек очень серьезный, - говорит Виктор и обнимает Алевтину там, где у неё самое чувствительное для ласк  место, - Он ведает тем, что решает все.
Алевтина не знала этого крылатого выражения – кадры решают все, и потому решила, что товарищ Брулев заведует центральным магазином. А как иначе? У кого в распоряжении дефицит, то может решить любой вопрос.
Так и сказала.
- Алевтина, - назидательно говорит Виктор, - Ты Сталина знаешь?
- А на кой он мне? Он что тоже из этих?
- Ты где училась?
- А вспомнила, Ленин и Сталин.
Что тут сказать. В Добне, где родилась Алевтина, школы не было. А в тех местах, где жила мамаша Алевтины хоть школы и были, но учиться девочке почти не пришлось. Начнет ходить в школу, а мамаша её опять в дорогу собирается.
- Так это Сталин сказал: кадры решают все. А ты магазин, дефицит.
Обиделась женщина. Обида плохой помощник в делах любовных. Но сильна страсть…
- В субботу Николай Степанович придет в гости.
Виктор в своей наготе красив. Ну и что, что он порой бывает груб с Алей в постели? Зато столько наслаждения от рук, губ и всего прочего, как с ним она ни с кем не испытывала.
- Поняла. Мне что подмыться надо? – так шутит Алевтина.
- Не исключено, что Николай Степанович обратит на тебя внимание, - не принимает шутку Виктор, - Это не значит, что ты должна с ходу ложиться с ним в постель. Но и резко отвергать его ухаживания не надо. Он многое может. Как помочь, так и навредить.
Алевтина ещё не знает, что носит в чреве зародыш от Виктора. Подумаешь, немного пополнела. Слезлива стала? А Вы покрутитесь и понервничайте с неё. В психушку попадете. Пройдет две недели и женщина обеспокоится нарушением цикла. Но и тогда не пойдет к Софье Штейн. Обойдется. Русское авось, да вывезет. Не «вывезло». Когда Алевтину первый раз стошнило, она поняла – опять подзалетела.
Вопроса – рожать или не рожать, перед Алевтиной не стоял. Хватит! Я не мать производитель. Мне свой бизнес надо разворачивать. «Old town» Joint-stock company. Должна стать лучшей и первой в городе. Как там сказал госслужащий: у меня амбиции.
- Женщина! – воскликнула Софья Штейн, - Вы рискуете. Ваша матка может стать бесплодной, - но, сделав три глубокие затяжки сигаретой из сигарного табака, - гинеколог произнесла приговор, - Скребем.
Домой Алевтина добралась ближе к вечеру. Шофер такси, на котором она ехала, долго не мог понять, куда именно надо доставить такую веселую гражданку.
- По какому поводу праздник? - совсем не зло спросил Виктор, который успел покормить ужином Снежану, прочесть ей одну сказку из сборника братьев Гримм и уложить спать. 
- Я сделала аборт, - смеясь, отвечала женщина.
Виктор промолчал. Так сказать, дипломатически. И для того были основания. Жить у Алевтины ему удобно. С женой-то он хоть и не спит давно, но не разведен. Сына жалеет. Наведывается к нему. Оставит деньги и опять под крылышко доброй Али. Но выписываться из той квартиры он не намерен.
И уж, конечно, в планы красавца не входило иметь ребенка от Алевтины. Помолчали.
- Ты помнишь, что в субботу у нас гость?
- Говорю, я вытравила плод. А мозги остались, и память мне не отшибло.
Не отшибло, взгрустнулось женщине; она вспомнила Олега Алексеевича. У того как раз с памятью было хреново.
Тут в самый раз сказать несколько слов о бывшем хозяине. Когда его выгнали из профилактория, он подался прямиком к Алевтине. Виктор был в полете, Снежана спала, и потому визит Олега остался незамеченным.
- Я сейчас же отвезу Вас к Вам на квартиру. А завтра пришлю машину и мы на работе решим, что с Вами дальше делать, - так говорила Алевтина после того, как убедилась, что  её бывший хозяин страдает провалами в памяти.
Потом Алевтина съездит к доктору. Утвердиться в своих подозрениях и получит от врача наставления: Эти пилюли он должен принимать строго по времени четыре раза в день. И обязательно после еды.
Перед Алевтиной встал вопрос, как обеспечить такой режим. Недолго думала женщина. Вся в мамашу – выделила из казны нужную сумму и наняла пожилую, и пожившую  женщину. Более того, она приказала рабочим переоборудовать одну комнату под жилье и там их поселила.
Вернемся в квартиру Алевтины. Суббота.
- У меня все готово, - Алевтина бодра и свежа. Как будто позавчера ей не сделали операцию, и она не была сильно пьяна.
- Я поражен.
До прихода гостя оставалось два часа. Снежану Алевтина отправила в гости к Татьяне. Дальше продолжать? Мы поняли Вас.
- Боже, уже половина пятого. Я переодеваться, а ты накрой на стол, - Алевтина раскраснелась.
- Ты настоящая гетера, - показал свою эрудицию Виктор.
- Я кошка, которая гуляет сама по себе.
О застолье, которое продолжалось три часа говорить нет смысла. Цель, поставленная Алевтиной, была достигнута. Николай Степанович Брулев хорошо попил водки и отменно закусил. Все было бы хорошо, если бы он не возжелал с десертом выпить портвейну.
- И что мы с ним теперь будем делать? - вопрошает Алевтина, стоя над лежащим грудью на столе чиновником.
- Положим его в спальне, а сами ляжем на кухне.
- У меня другое предложение. Ты едешь к себе, а я тут с ним останусь.
- Потянуло на свеженькое?
- Погляди на него. И где ты тут видишь свеженькое.
Женщина права; Николай Степанович успел испачкать пиджак заливной рыбой.
- Помоги лучше мне его раздеть.
Вдвоем они сняли с начальника по кадрам костюм  и ботинки. В нижнем белье Николай Степанович не выглядел уже таким солидным. У него брюшко, но ноги сильные, это отметила женщина. Черт меня дери, если Алевтина не воспользуется его «богатством». Она-то в этом деле мастерица.
Виктор ушел.
Ходики на кухне отбили четыре раза.
То ли мизансцена, то ли диспозиция. Это с какой точки зрения поглядеть. Одно можно точно сказать – на кухне двое. Мужчина и женщина. Оба голые. Сидят визави и смотрят друг на друга. Между ними на столе трехлитровая банка с маринованными помидорами.
- Пива бы, - наконец говорит мужчина.
- Можно сходить в магазин «24 часа».
- Сходи, сделай милость.
- Схожу. Но ты обещай, что мою фирму не прикроете. А то у вас там началась кампания. Кому в жопу торкнуло, переаттестацию устроить.
- Молчи, Самому торкнуло. Но о тебе замолвлю слово. Он ко мне прислушивается.
В десять утра воскресенья начальник по кадрам уехал от Алевтины на машине такси. Виктор вернулся во вторник, и ещё сутки оговаривался, называя Алевтину именем жены.
Алевтина благополучно пережила очередной период страданий, что принесли ей определенное удовлетворение.

Самый продолжительный перерыв в страданиях Алевтины Квачковской.

Минуло три года. Виктор Принцев вернулся к жене.
- Сын подрос. Ему отец нужен, - так коротко состоялось их прощание.
Алевтина не возражала. Три года достаточный срок, чтобы самая горячая страсть остыла. А более ничего её не держало рядом с красавцем бортинженером.
А, если учесть, что с Николаем Степановичем у Алевтины сложились плотные деловые отношения, он стал часто наведываться к ней домой, то расход с Виктором не только не травмировал психику женщины, а напротив, облегчил ей жизнь.
Николай Степанович устроил так, что фирма Алевтины заняла на рынке строительных работ место в первой пятерке. И Снежану он устроил в лучшую школу.
- Ты так много делаешь для меня. Не знаю, как и отблагодарить тебя, - говорила Алевтина как-то рано утром в субботу на даче у начальника по кадрам.
- А мне от тебя ничего кроме любви и не надо.
Такой разговор в постели. Потом они гуляли по лесу, походя, собирая грибы.
Подошли к озеру. Небольшой участок берега, покрытый мелким песком и вокруг густые кусты и ветлы с ветвями до воды.
- Искупаемся, - предлагает Алевтина.
- Купайся. Я погляжу.
Медленно ступая, входит нагая женщина в воду. Она красива той красотой, что приходит к женщине с годами. Нет ещё вздутых вен на ногах. Живот ещё упруг и ягодицы не покрылись ямочками на жировых отложениях. Грудь объемна, но сохраняет формы.
Хороша, чертовка. Но стерва стервой. Отпускать далеко опасно. Тут Николая Степановича и осенила мысль. Завтра же составлю разговор с самим. Двинем её в депутаты. Устрою так, что она свою фирму на меня переоформит.
Алевтина плывет стилем, отчего-то названным собачьим. Она хочет доплыть до небольшого островка. Там передохнуть, а уж потом вернутся. Заодно и подумать крепко. Есть о чем.
Плещется озерная вода. Шелестит камыш. Где-то в небе курлычет клин. Рановато потянулись птицы на Юг. Быть ранней осени.
Быть под опекой такого человека, как Николай Степанович, конечно, хорошо. Но для Алевтины, женщины самолюбивой и любящей личную свободу, тягостно. А куда денешься?
Слышит женщина: Аля! Ты куда пропала? Утопла?
Жди. Не дождешься.
- Плыву! – и плывет, так ничего и не решив.
Этим же вечером Николай Степанович проводил Алевтину.
- Осторожней езжай. У тебя мало опыта вождения, - напутствовал женщину любовницу, а сам уже перестраивался на встречу с женой.
Осень действительно пришла рано. В  конце августа зарядили дожди. Похолодало. По ночам в воздухе пахло морозом.
В двухкомнатной квартире, куда переселилась Алевтина после смерти Олега Алексеевича, холодно. Приходится жечь электричество. Электрообогреватель жрет его как акула.  И что? А то, что Снежана все-таки заболела, а обогреватель перегорел.
Сильно расстроенная мать, вызвала врача и стала думать, как утеплить квартиру без ущерба бюджету и здоровью.
Что за чудеса – по телефону позвонил верный муж и любящий отец Виктор бортпроводник.
- Еле нашел тебя, моя радость, - сколько меду в голосе красавца. Определенно, приспичило излить ласку Алевтине на живот. Жена она что? Приедается и с ней не пошалишь как с любовницей.
- И что? – неласково отвечает женщина.
- Ты все сердишься на меня?
- Очень надо. С глаз долой, с сердца вон. Слыхал такое?
- А я очень соскучился.
- Каким местом, разреши спросить?
- Все такая же. Ершистая.
Тут Алевтине пришла отличная идея, пригласить его починить обогреватель. Инженер же он.
- Мне обогреватель надо починить. Сможешь?
- Конечно, - лжет Виктор. Ему лишь бы приехать, - Говори, где живешь теперь.
Алевтина назвала адрес.
- Так это рядом со мной. Буду. Жди.
Рядом? Выходит, скоро будет. Алевтина поспешила привести себя в порядок.
Ждет, пождет женщина, а принца все нет.
А Виктор в это время покупал электрообогреватель. Мало ли что он служит в авиации инженером. Он не ремонтник.
Обогреватель новой самой современной марки. Пожаробезопасный и экономичный. К тому и красивый.
- Сколько с меня? – Алевтина не намерена принимать от Виктора подарки.
- Обидеть хочешь?
- Тебя обидишь. Как же. С тебя как с гуся вода. Чаем напою и мотай к жене. У меня есть, кому меня обласкать.
- Знаю. Видел как-то тебя с ним. Жирный кот. Поиграет и бросит.
Алевтина и сама чувствовала скорый конец их с Николаем Степановичем связи. Но природный гонор признаться в этом не дал.
- Не тебе об этом говорить, прынц. И иди уже. Цену сама узнаю и отдам.
Не попив чаю, Виктор ушел. Спускается в лифте и бормочет себе под нос: девка деревенская. Строит из себя.
От себя скажем, Виктор Принцев сам из деревенских. Так бывает.
Холода как пришли неожиданно, так и отступили. Опять тепло и солнечно.
Дочка поправилась. Дела на фирме идут хорошо. Грех жаловаться. И с Николаем Степановичем все ладно.
Время течет. Подошло время встречать новый год. Алевтина, как и все нормальные люди, к встрече его готовится. А это значит, она запасется продуктами. Путовый сустав для холодца. Говядину для салата. Купила и судака. Подсмотрела рецепт фаршированной рыбы; решила попробовать.
И вот сидит женщина, мать, хозяйка успешного предприятия на кухне. Опустила натруженные руки на колени и смотрит на все это богатство. Вспомнила встречу нового года со своей мамашей в небольшом областном городке Тихвин. Мамаша тоже тогда сварила холодец. И селедка была с отварной картошкой. Мамаша выпила и как пробили Куранты в Москве запела песню.
Грустит дурнушка: Мне ль надеяться,
Что я кому-нибудь понравлюсь...
Но женщины на свете делятся
Не на дурнушек и красавиц.
От счастья расцветёшь, как деревце,
В год засухи – от струй дождливых.
Все женщины на свете делятся
На несчастливых и счастливых.
Видит девочка Алевтина, как катятся слезы по щекам мамаши и ей захотелось плакать. И сейчас накатила на Алевтину такая тоска, что хоть плач.
Снежана пришла. Встала рядом. Как вытянулась девочка. Вся в деда Федула. Такая же костистая, широкоплечая. А грудь-то уже наметилась.
- Мам, а к нам в гости кто-нибудь придет?
- А кого тебе надо?
- Мне никого. А тебе надо. Тебе грустно будет. Пригласи кого-нибудь.
А кого пригласить-то? Николай Степанович новый год встречает в семье. У них чиновников так заведено. Правда, сказал он, что, может быть, первого приедет. Но, поди поверь. Танька далеко. Она своим срамным ремеслом заработала денег немало и умотала с Гансом в Германию. Прямо как в кино. Анастасию? Призадумалась Алевтина. Почему бы и нет. Идет уже к телефону.
- Алевтина, простая ты душа. Кто приглашает в гости на Новый год за три часа до него. Извиняй. Я сама как-нибудь, - бряк трубку. Дочка подсказывает.
- Помнишь, за дядей Олегом женщина ходила. Она добрая и веселая.
Снежана права. Татьяна Петровна и добрая, и веселая.
- Алевтина! Ни  в жисть не подумала бы, что Вы меня в гости когда-нибудь пригласите.
Без пятнадцати минут двенадцать ночи они уселись за стол. Успели выпить женщины за старый год. Зажевать холодцом, а тут и новый год. Ура, кричали громко. Особо старалась Снежана.
- Так и живете одна, - Татьяна Петровна жалостливо смотрит на Алевтину. Это той не нравится.
- А кто нам со Снежаной нужен? От мужиков одни неприятности и грязь.
- К маме ходит один. Толстый, - ребенок. Что с него взять.
- Как говорили у нас на селе, толстый и красивый, - смех у Татьяны молодой, - А то и, правда. От мужиков одна грязь. К Олегу ходишь? 
- Надо бы, да все время нет.
- Надо, надо. Он для тебя много сделал. Он хоть и был болезнен, но кое-что помнил.
Новогодняя ночь продолжалась и текла по привычному руслу. Застолье с выпивкой и закуской вперемежку с просмотром телепередач. Снежана скоро ушла спать.
- Пойдем, погуляем. У меня в глазах рябит от телевизора.
- Пойдемте Татьяна Петровна, у меня тоже глаза устали.
Пошли женщины на улицу. Народ продолжает встречать новый год, и улицы пусты. Редкие машины нарушают покой.
- Были бы деньги, купила бы в деревне дом и там поселилась.
- Это чтобы всю дорогу ходить в резиновых сапогах. Месить грязь.
- Молода ты, Алевтина. Поживешь с мое и поймешь, город убивает людей. Там воздух чист. Вода не хлорирована. Овощи с огорода.
- Огород ещё вскопать надо. А навозу, сколько надо, чтобы урожай был. Если корову держать, то ей сена надо.
- Да, ты права. На деревне трудиться надо.
- А тут не надо? – Алевтина распаляется.
- И тут надо. Но там ты поработал и результат на лицо. А тут тебе за работу бумажки дадут. А цены растут.
Женщины дошли до станции метро.
- Гляди, открыто. Поеду я домой. Спасибо тебе, Алевтина.
Татьяна Петровна скрылась за стеклянными дверями.
Вот и встретили новый год. Грустно подумала Алевтина и пошла домой. Спать.
Ни первого, ни второго Николай Степанович не приехал. Первого просто не мог. Его жена отпаивала морсом. Пива не дала: начнешь с пива, а закончишь водкой. И была права.
А третьего позвонили от Самого: Вас ждут на даче.
Собрался Николай Степанович и поехал. На шоссе пусто.  Служебный автомобиль с номерами гаража городского начальства быстро довезла главного по кадрам в городе до загородного дома Самого.
Был и стол праздничный, и сауна. После сухого пара, от которого у Николая Степановича разболелась голова, Сам предложил искупаться в бассейне и попить пива.
- Николай Степанович, ты у меня на кадрах сидишь. Пока доволен. А ты помнишь, что весной у нас выборы в городское собрание?
Николай Степанович кивает головой. Рот занят плавником севрюжины.
- Кивай, кивай. Нам надо чтобы там были наши люди. Хотя человечка три. Так сказать, наши агенты влияния. Начинай подбирать кандидатуры.
На этом визит и закончился. А чего еще надо Самому от начальника по кадрам. Да и девушки заждались.
Едет обратно Николай Степанович и ухмыляется; Сам допер. Не надо мне втирать ему в мозги. Салдофон.
- Поворачивай налево, - Николай Степанович решил ехать к Алевтине.
Когда начальник по подбору и расстановке кадров, сидя в салоне автомашины с номерами из гаража городского начальства, с вожделением представлял себе как он будет наслаждаться, нет, не холодцом, приготовленным Алевтиной и не сластями, что также ею были испечены, а сладостями тела её, сама Алевтина стояла у могилы Олега Алексеевича. Да, Олег Алексеевич и груб ты был со мной, и обращался порой неуважительно, а вспоминаю я о тебе по-доброму. Как ни крути, а это ты меня вытащил с пота номер пять, где все провоняло хлороформом, болезнями и травмами. Это ты приспособил меня к делу. Усмехнулась Алевтина; если бы я тебя не саданула сковородой по голове, ты бы не отписал мне свою контору. На все воля Божья.
Отхлебнула прямо из горла водки. На все воля Божья. Так выходит, что и по его воле мальчик пятнадцати лет с сочетанной травмой, с пнемвотораксем обеих легких, несмотря на все усилия хирургов, скончался на операционном столе.
Задул северо-восточный ветер. Зябко. В последний раз взглянув на могилу, Алевтина пошла по ею же проторенной тропке к шоссе. Там она оставила свою машину. Да, да. Алевтина обзавелась личным транспортом.
Где её черти носят? Сердится Николай Степанович, уставший давить на кнопку звонка.
- Вы к Алевтине? – соседка высунула половину своего большого тела.
- Вы знаете, где она? - начальствующе вопрошает Николай Степанович.
- Откуда мне знать? Я не нанималась следить за ней Она птица вольная. Если хотите, можете у меня её подождать. Чайком согреемся.
Николай Степанович с большим удовольствием выпил бы чего покрепче, но входит в квартиру соседки. Когда соседка говорила о чае, она подразумевала именно, что покрепче.
Сколько времени требуется, чтобы доехать от кладбища до дома? Учитываем расстояние и малый опыт вождения, немало, и выходит почти час. Этого хватило, чтобы Николай Степанович стал пьян в стельку. А, может быть, в драбадан. Это кому как больше нравится.
- А на кой тебе далась эта Алевтина? Ты на меня погляди. Разве я не красивая?
Пьяному и черт покажется красавцем. Николай Степанович тянет руки. Качнулся и упал со стула.
- Ты не вставай. Я люблю на жестком.
Как ни старалась соседка, а добиться желаемого не получилось. Не зря врачи говорят: алкоголь снижает до нуля потенцию мужчин.
Полчаса мучилась женщина на жестком полу.
- Тьфу, ты черт. Все колени избила. Вставай и вали к своей Алевтине.
Качающийся, измятый и измазанный вываленной на пол селедкой под шубой, таким предстал начальник по кадрам города перед Алевтиной.
- Где Вас так? – женщина не сдерживает смеха.
Хотел бы Николай Степанович ответить, но не может. Можно сделать вывод, что чрезмерное употребление алкоголя, отрицательно действует не только на потенцию, но и на речевой аппарат.
Запихнула Алевтина мужчину к себе. Лишь бы соседка не увидела. Какая наивность. Та в глазок подсматривала; получи своего любовника. Злорадствует она.
- Который час? – спрашивает Николай Степанович. 
- Без пяти двенадцать.
- Дня? Ночи?
- Ночи, уважаемый начальник.
- Жена меня выгонит.
- Не выгонит. Такое добро кто выгонит. Я такси закажу.
Пока ждали такси, Николай Степанович успел «прощупать» Алевтину на предмет её выдвижения кандидатом в депутаты.
- Это что же Вы мне предлагаете бросить дело и заняться говорильней?
Чутко уловила самую суть теперешней представительской власти - парламент. От французского говорить – parler, то есть говорить. 
– Эта говорильня, как ты выражаешься, решает наиважнейшие вопросы городской жизни. И прежде всего вопросы бюджета.
Тут-то Алевтина смекнула. И решила, не боги горшки обжигают.
Такси увезло Николая Степановича к законной жене, а Алевтина долго не могла уснуть.
Засыпая, она прошептала: Кажется, перерыв в моих страданиях закончился.

Эпилог.
 

Спустя двадцать пять лет.
Загородный дом бывшего депутата трех созывов, совладелицы крупной строительной компании стоит в небольшом отдалении от озера.
На открытой террасе сидит Алевтина. Она пьет сухое красное вино, курит тонкие сигареты и наблюдает, как молодой мужичина в шортах и майке с надписью на спине – leader и номером семь, косит траву газона бензокосилкой.
- Отари, тщательнее коси. Не на барщине. Свое косишь.
Всего девять слов, но, сколько за ними скрыто.
Мы просто обязаны из уважения к читателю, сделать некоторые пояснения.
Алевтина Федуловна с почетом ушла с поста Генерального директора компании ЗАО «Старый город». Ей сохранили место в Совете Акционеров. Установили пособие и передали в дар этот дом.
Дочь Алевтины далеко. У неё контракт с американским продюсером на серию концертов в городах США.
Николай Степанович переедет на работу в Москву. Вслед за Самим.
Татьяна вернется в Россию – немцы все ужасные зануды и жмоты.
Анастасия умрет от цирроза печени.
Бывшая сиделка Олега уедет к себе в деревню.
А Алевтина однажды встретит молодого человека, и сердце её забьется в приступе тахикардии. Ей не составит большого труда завлечь его в свои сети. Пятидесятипятилетняя женщина превосходно выглядит. Сказываются гены мамаши и отца её Федула. 
Отари грузин родом из Кахетии. Убежал с родины не желая служить там в армии. Он пацифист. Но не вегетарианец. Какие шашлыки он делает! Вообще, он мастер на кухне. И не только там.
- Кацо, иди ко мне. Мне скучно.
Отари выключает тарахтелку и прежде чем подняться на террасу, моет руки.
Григорий любил сидеть часами в ванной.
Олег мог сесть за стол, не помыв руки.
Виктор никогда не мыл рук. Грязнуля. Алевтина вспоминает по именам всех своих мужчин.
Николай мог на грязное тело надеть чистую сорочку.
Отари…
Смех её громок.