забайкалье

Поначалу, задумывая этот  рассказ,  я хотел  ограничится    описанием природы , климата Забайкалья,  написать  что- то лирическое.  Чтобы освежить в памяти географические названия открыл атлас, потом нашел в интернете Баду, Новокижингинск и волны   памяти понесли меня на сорок лет  назад.

  После окончания    института, я три с половиной  года проработал в Забайкалье. Это был путь,  который я выбрал сам. Строил линию электропередач  на напряжение 110 киловольт, или на нашем  языке ЛЭП – 110 ,  выполнял  и другие  работы, но ЛЭП  была основная. В этом  рассказе я не буду рассказывать о своей  бурной деятельности  в  деле  электрофикации Забайкалья, об  этом вы сможете  прочесть в очередной главе моих «Записок о времени», которую я   готовлю к публикации. Сократив  эту  главу в «Записках  …» за счет  описания красот и чудес в этом рассказе, я надеюсь, что у вас хватит  терпения  дочитать будущую  главу  до конца. 

     Мимо  старого  деревянного вокзала,  взметая тучи пыли проносили  грузовики.  Пыль оседала  на ветхих домишках, построенных наверно   во времена строительства  Трансиба.   Рядом со мной затормозил самосвал.  Водитель гостеприимно распахнул  дверь кабины:
 -  Вам не в  Вознесеновку? Садитесь, подвезу.
 Я кое- как  разместил свой багаж в кабине, водитель,  заметив мой несколько удрученный вид стал  успокаивать меня:
-  Вы не расстраивайтесь, я,  когда сюда приехал, мне тоже  не понравилось,  Но у нас в Вознесеновке  все не так,  уже и дома кирпичные  строят.

  Водитель был парень  разговорчивый и время в  дороге  прошло  незаметно.
 Он подвез меня  к длинному деревянному бараку. Это был, как  бы сейчас  сказали,  офис  строительно – монтажного управления.  Рабочий  день только начинался, розовощёкий подполковник, прямо на улице проводил планерку.  Поставив  вещи  я подошел,  назвался.

- Да, мне вчера  о вас звонили.  Щукин, это к тебе. Посели его в гостиницу.

 Подошел  здоровый  мужик  с сумрачной  физиономией, прораб Щукин, по которому  три  дня назад в управлении  мне  давались подробные  инструкции.

 Гостиница  оказалось  одноэтажным бараком. Оставив  вещи, в одной из комнат с  четырьмя кроватями, из которых были обжиты две,   пошли  к нему домой.  Дом его располагался  в этом  же бараке, только  с другого торца и состоял из  комнаты и небольшой кухни с дровяной печью.  Его жена, она же кладовщик  на нашем участке, накормила   нас завтраком.  От предложения  Щукина  принять по  сто грамм  за приезд я отказался,  сославшись на рабочее время. Далее, на протяжении  пяти месяцев   нашей  совместной деятельности  таких приглашений  не следовало.  Я был для него  Васильечем,  он для меня Палычем.  Также обращались к нам наши рабочие.

 Вечером вернулись с работы   мои соседи по комнате: Михаил – главный энергетик  местного СМУ, которым командовал  розовощекий подполковник, Слава- хирург  по специальности,  главный врач местной больницы по должности.

 Очень интересны свойства нашей памяти: я считал,  что давно уже не помню фамилии, события, ведь прошло сорок лет.  А начав писать, обнаружил, что помню фамилии,  лица,  голоса, выражения  лиц, какие-то  малозначимые  эпизоды.
Вспоминаю,  как дождавшись меня  с трассы, шли мы  втроем, Михаил, Слава  и я,  по хрустящему  снегу в столовую. В столовой геолого –разведочной партии, тамошняя  шеф – повар   готовила очень  вкусное  бурятское  блюдо – позы.   ( Практически  это те же манты.)
 Вспоминается, как вернувшись в гостиницу, растапливали печь,  молча  смотрели    на огонь. И никто не мешал друг другу.

Помню  первое  празднование своего профессионального  праздника – Дня энергетика, двадцать второго декабря.
  В этот день мы поехали на трассу, для проверки выполнения наших работ по установке фундаментов  и работы строителей  по вырубке просеки. Поехали  куратор ОКСа Сергей Сергеевич, геодезист Геннадий,   Михаил и я.

  Просеку   строители  прорубили   далеко и  мы задержались. Темнело очень быстро. Михаил, как истинный энергетик объявил нам,  что сегодня праздник и  его необходимо отметить прямо на будущем энергетической гиганте  Вознесеновки. Слова были подкреплены  двумя  бутылками  «Столичной», большим кругом полукопченой колбасы и  буханкой хлеба,  при свете  фар все эти припасы были разложены на громадном пне.

 Фары выключили,  было полнолуние и они были лишние на этом  празднике лунного света. Водка была тепловатая и мы чувствовали как тепло разливается по телу.   Все молчали, не было никакого желания  нарушать торжественную тишину  заснеженной тайги,  тишину искрящегося снега.

 Первым молчание прервал наш водитель.  Пора было ехать. Холодало.

 С развлечениями  у нас в поселке, а тем более в окрестностях,  было сложно.
 Телевидения  в поселке   не было.  На «барской» улице у некоторых любителей техники над  крышами громоздились сооружения, напоминавшее  антенны устройств  отыскивающие  в далеком  космосе  наших собратьев по разуму.  Но, несмотря на все усилия,  на экранах телевизоров появлялись только  туманные картинки.  Кинофильмы  в клубе геологов  бывали тоже не каждый день.  Так, что основным занятием, кроме работы,   было созерцание природы, чему способствовали не очень холодные зимы,  солнечные  весна и лето,   длинная,  сухая осень.  Солнечных  дней в Забайкалье больше, чем Сочи.  Иногда  я даже скучал по пасмурной погоде.

  Поселок  располагался  на небольшом плато,  между двумя небольшими, быстрыми  речками, в окружение невысоких гор, покрытых  лесом. Был конец августа.    На склонах  гор  уже    появились солнечные пятна  рано пожелтевших лиственниц.   По мере продвижения осени   пятна  становились всё больше,   потом  они тускнели и  к середине  октября лиственницы сбрасывали  свои золотые одежды.  Снег ложился  обычно  после десятого  ноября,  но за зиму его  выпадало  немного,  и он   не мешал  нам вести строительство.

  Длина  ЛЭП была  шестьдесят семь километров. Иногда  за день приходилось проезжать  больше  сотни километров.  Когда по много часов проводишь  в дороге, есть время подумать.  В те далекие времена мобильных телефонов  не было,  да и радиосвязи  у нас не было.   Никто  и ничто не мешало  погружаться в свой собственный мир  и  созерцать  окружающий мир, природу.

   А природа  в  Забайкалье замечательная.  Весной  сопки покрываются  сиреневой  пеной  цветущего багульника. В те времена  была популярна  песня : « Там где по сопкам багульник цветет, кедры  вонзаются в небо….». Семидесятые годы были временем романтиков. В двадцать первом  веке нет места   ни Визбору,  ни Городницкому!   В начала лета  участки степи  покрываются коврами из  красных саранок,  трепещут на  ветру полярные маки.     Среди  камней  красуются эдельвейсы.  В  лесу, в  ночной темноте, соперничая со звездами, зажигаются светляки. Великим благом  тех  мест является  отсутствие  комаров  и гнуса, этого бича таежных мест.  Правда, в степи,  в низких местах, у воды гнус и овод  бывает, почему  бурятские селения и расположены  в таких неудобных,  с нашей точки зрения, продуваемых всеми  ветрами местах.
   
 Когда едешь   на  закате по  степи,  зажатой  между древними  безлесыми сопками,  теряешь ощущение  времени, сливаешься  с  окружающим миром,  уходишь в бесконечность и вечность.

  Много веков назад  по  степям   двигались    орды Чингисхана.  Вздымая тучи пыли  шла конница, повозки, стада  для прокорма  многочисленного   войска.  Шли покорять  среднюю Азию, Кавказ, Русь, стоять под стенами  Кракова. К тому времени  они покорили  Китай, Индию. Только  «камикадзе»-  божественный ветер» помешал Чингисхану  захватить Японию.   
В чем  заключался  феномен   средневековых монголов, чей  неграмотный   властитель, родившийся в  юрте на берегах голубого  Онона, основал  громадную империю,  дал начало  не одной  династии?
Об этом тоже было время подумать, трясясь  в ГАЗ -66  по степным дорогам.

 По дороге   в Петровск- Забайкальский с  перевала  открывался величественный вид  на  зеленую долину  реки  Хилок,   уходящие  вдаль террасами  горы. Впечатление усиливается  от  ощущения опасности. Дорога на  вершине перевала  имеет поворот почти в девяносто  градусов и  ограничена обрывом  в сотню метров.   

Но далеко не  все места  так благостны,  как описываемый  юго – запад Бурятии   и  Читинской области.  Чем дальше на восток  от Улан  - Уде  тем климат  жестче,  в Даурии, на юг от  Читы  зимой сорок градусов и вместо снега  лицо сечет песок. 

  Я  так далеко не заезжал.  Крайней восточной точкой в моей биографии был поселок Первомайский, что в двухстах километров  от Читы на  восток.  Но и в наших благодатных местах иногда  бывали  песчаные бури зимой.   Не стоит рассказывать о  сложностях той жизни. Впереди ещё была  большая жизнь, и много трудностей,  которые  приходилось преодолевать, радости  встреч и грусти расставания.